Вацлав Гавел: жизнь в истории
При этом Гавел-дед вовсе не был «чистым» коммерсантом, который бы интересовался только деньгами. Он увлекался мистикой, был дружен с известной чешской оккультисткой Анной Паммровой, да и сам, пусть и под псевдонимом, выпустил книжку эзотерического содержания.
Он дружил также с известнейшими чешскими политиками того времени Карелом Крамаржем и Алоисом Рашином (в честь Рашина в 1924 году переименуют набережную, где находится один из известнейших домов, построенных Вацславом Гавелом; квартира в этом доме сохранилась у семьи и после коммунистического переворота). Вацслав Гавел входил в Товарищество поддержки Национального театра (и даже считался там неофициальным «министром финансов»). Благодаря этому он был, например, знаком с Ярославом Врхлицким – первым чехом, которого выдвинули на Нобелевскую премию по литературе.
Долгое время Вацслав Гавел и его жена много путешествовали, но в одну из поездок на озеро Блед (современная Словения) у Эмилии Гавловой случился инфаркт. После этого от дальних разъездов решили отказаться, и дед Вацлава Гавела построил в Южной Моравии усадьбу, получившую название Гавлов. Со временем Гавлов станет и любимым местом семейного отдыха, и местом сбора гостей, в том числе именитых. Как написал в семейном альбоме Гавелов поэт Витезслав Незвал, «na Havlově je krásně, jak v kouzelnem dvorci z Puškinovy básně» («Гавлов прекрасен, как сказочный дворец из стихов Пушкина»).
Основную линию семейного бизнеса унаследовал Вацлав Мария Гавел (1897-1979) – старший сын Вацслава и первый член семьи, выбросивший из имени букву «с». Уже с юных лет он работал в «Люцерне» настройщиком автоматов с туалетной бумагой, потом окончил технический университет в Праге (České vysoké učení technické v Praze, ČVUT), который ведет свою историю с начала XVIII века и по сей день остается самым престижным техническим вузом Чехии.
Очень важной для становления интересов Гавела-отца оказалась образовательная поездка по Соединенным Штатам, куда он отправился на своего рода многомесячную стажировку. Там его очень заинтересовали большие жилые комплексы в пригородах калифорнийских городов. По возвращении в Чехословакию Вацлав Мария возьмется за строительство подобного жилого квартала, который станет известен под названием Баррандов.
Но и Вацлав Мария известен не только как коммерсант. Он был деятельным участником международного студенческого движения – его христианско-демократической ветви. Гавел-старший основал чехословацкое отделение YMCA, Young Men’s Christian Association. Как представитель студенчества он смог поехать во Францию на мирную конференцию, призванную урегулировать итоги Первой мировой войны.
Отец будущего президента и дальше был постоянно включен в общественную жизнь Первой республики, хотя всегда оставался далек от публичной политики – его политическую жизнь можно назвать клубной или кулуарной. Он стал членом масонской ложи. В 1932 году, когда Европу захлестывали волны великой депресии, Гавел вместе с друзьями создал неформальную «баррандовскую группу» – собрание интеллектуалов, которые пытались выработать сценарий выхода из кризиса. В 1935 году баррандовцы написали программу под названием «Демократия порядка и действия», где призывали правительство взяться за решение социальных проблем, чтобы эти проблемы не вытолкнули к власти фашистов или коммунистов.
Будучи крупными коммерсантами, Гавелы тем не менее никогда не сторонились левых идей. Первая жена Вацлава Марии Бела Фридлендерова вообще имела славу «салонной коммунистки». Долгого брака, впрочем, не вышло – в середине 20-х годов они разошлись по обоюдному согласию.
Вторую жену, настоящую многолетнюю спутницу жизни Вацлава Марии Гавела, «архетипичную пражскую матрону»20 и мать будущего президента звали Божена Вавречкова (1913-1970). В июне 1935 года они поженились в Староместской ратуше, церемонию вел приматор (то есть мэр) Праги.
Отец Божены Гуго Вавречка (1880-1952) тоже был ярчайшим человеком своей эпохи. Электротехник по образованию и обладатель нескольких инженерных патентов, он стал журналистом и писателем, написал шуточную книгу «Франтишек Леличек на службе у Шерлока Холмса». Работал репортером в Болгарии во время Первой балканской войны. В Первую мировую уехал в Триест и завербовался на флот, где с 1916 года работал как агент «домашнего» чешского сопротивления, «Мафии». Участвовал в Парижской мирной конференции в качестве экономического эксперта чехословацкой делегации – главными журналистскими темами Вавречки до войны были именно вопросы экономики. Затем стал дипломатом, служил послом Чехословакии в Венгрии и Австрии. В 1932 году закончил посольскую карьеру, отказался от места в Министерстве иностранных дел и уехал в Злин управлять обувными фабриками одного из крупнейших чешских предпринимателей той эпохи Томаша Бати.
Как топ-менеджер компании Бати он активно занимался развитием экономической инфраструктуры, лоббировал строительство дорог и каналов. Во второй половине 30-х годов премьер-министр Милан Годжа попросил Вавречку заняться развитием экономических связей Чехословакии со странами Малой Антанты.
За две недели до Мюнхенского сговора Вавречку назначили министром пропаганды (само министерство было спешно, но со слишком большим опозданием создано для противодействия натиску Третьего рейха). А вскоре после аннексии Судетского края он вошел в делимитационную комиссию, которая должна была провести новые границы между Чехословакией и нацистской Германией.
Отец чешского Голливуда
«В семье господствовала неписаная традиция приспосабливаться к политическим обстоятельствам и уже в их рамках следовать за своим капиталистическим или семейным счастьем», – пишет биограф Гавела Даниэль Кайзер21. Но рассказ о «приспособлении к политическим обстоятельствам» был бы неполным без еще одной важной фигуры в истории этой семьи.
Еще в юности Вацлав Мария Гавел и его младший брат Милош сделали короткий документальный фильм о смертном приговоре лидерам Мафии, Карелу Крамаржу и Алоису Рашину (как можно понять по предыдущим главам, он не был приведен в исполнение). И если Вацлав Мария в итоге перенял дело отца, то для Милоша Гавела кинематограф оказался призванием.
Сам он не стал ни актером, ни режиссером – его увлечение кино удачно сплавилось с семейной коммерческой жилкой. Кроме того, Милош очень своевременно поймал волну стремительного роста киноиндустрии – вскоре после войны он заполучил монополию на прокат 14 американских фильмов в нескольких европейских странах. Принадлежащая ему American Film Company открыла филиалы в Вене, Будапеште, Загребе, Белграде, Варшаве и Софии.
В 1929 году в «Люцерне» показали первый звуковой фильм в истории чехословацкого проката – американский мюзикл «Show Boat». Правда, в начале 30-х годов правительство ввело пошлины на ввоз иностранных фильмов, которые очень серьезно ударили по прокату американского кино. Но Милош Гавел к тому времени уже был готов развивать отечественное кинопроизводство.
В своих мемуарах Вацлав Мария Гавел кропотливо воспроизводит мельчайшие детали огромной стройки, запущенной им в Баррандове. Но самим строительством работа вовсе не кончалась – предстояло вдохнуть в Баррандов жизнь, заселить и освоить это новое для города пространство. В конце 20-х – начале 30-х годов прошлого века это было не так просто. Гавел-старший приложил колоссальные усилия для продажи земельных участков, открыл там новый большой ресторан, добился прокладки дорог. И все равно значительная часть нового комплекса рисковала остаться пустой. Но именно тогда и родилась на свет идея, которая впишет в историю само название «Баррандов»: Милош Гавел решает с помощью брата создать там новую киностудию.
25 января 1933 года в одном из новых павильонов начали снимать первую ленту «Баррандова» – «Убийство на Островной улице» (между прочим, сейчас на пражской Островной улице приютилась Библиотека Вацлава Гавела).
Строго говоря, это была даже не студия, а большой комплекс студий – до наших дней один из крупнейших в Европе. Перед крахом Первой республики «Filmové továrny AB na Barrandově» давали работу сотням людей и выпускали до 80 фильмов в год.
Работа студии не прекратится и в годы нацистской оккупации. Свою работу продолжат ведущие чешские актеры и режиссеры, а фактическим главой чешского кинематографа все эти годы будет оставаться Милош Гавел. Но о военной и послевоенной биографии семьи Гавелов чуть позже, уже совсем скоро.
О первых годах жизни маленького Вашека или Веноушека известно не так много. Мы знаем, что родился мальчик сравнительно небольшим – около 50 сантиметров ростом и весом в 3,27 килограмма. Знаем, что развивался совершенно обычно – так, осенью 1937 года впервые пошел. Знаем, что в семье Гавелов работали гувернантки, но Божена Гавлова была вовлечена в воспитание детей гораздо сильнее, чем подавляющее большинство женщин ее круга (а сыновей вскоре стало двое – в октябре 1938 года родился Иван Гавел). По общим воспоминаниям, она была женщиной довольно властной и резкой. Сам Гавел признавался позже, что и обе его жены силой характера походили на его мать.
С отцом у мальчика сложились куда более теплые отношения. Бывший пресс-секретарь Гавела, директор гавеловской библиотеки и автор самой обстоятельной биографии своего начальника Михаэль Жантовский сравнивает два письма, отправленных одиннадцатилетним Вацлавом из школы-интерната.
Матери: «Не забыл ли я дома свою перьевую ручку? Чем закончились выборы в Праге и во всей республике? У меня все в порядке. С уважением, В. Гавел».
Отцу: «Дорогой папа. Желаю тебе к твоему празднику всего наилучшего, что может пожелать сердце и нельзя высказать словами, то есть чтобы все другие твои праздники прошли в лучших условиях. Твой сын Вацлав Гавел»22.
Вацлав довольно быстро начал читать – алфавиту детей учила пани Божена. Был, по общим воспоминаниям, смышленым мальчиком. Братья Гавелы росли в довольно свободной атмосфере – им «досталось воспитание, которое стало обычным лишь пару поколений спустя»23. Друга и делового партнера семьи, адвоката Велеслава Валя четырехлетний Вашек спросил, почему у того нет волос на голове. Адвокат попытался пошутить, сказав, что волосы у него растут внутрь; на это Вацлав совершенно серьезно ответил, что они уже пробиваются через нос. (Увы, к этой забавной истории придется добавить горечи: в 1942 году Велеслав Валь будет убит нацистами как участник Сопротивления. Его сын, тоже Велеслав, был орнитологом и работал в Пражском зоопарке, тоже участвовал в Сопротивлении, сражался в майском восстании 1945 года; в 1949-м арестован как член антикоммунистического подполья, а в 1950-м казнен.)
Во время войны Вацлав Мария Гавел продолжал управлять своим бизнесом, но семью предпочел держать подальше от Праги – бóльшую часть времени жена и дети провели в Гавлове, время от времени гостили в Злине, где жили Вавречки. В 1942 году Вацлав пошел в школу в деревне Ждарец. Об уровне обучения мы можем только догадываться, но получал Вацлав одни единицы, то есть, в русском пересчете, пятерки.
Божена Гавлова хорошо рисовала и поощряла занятия рисованием у детей. Вацлав охотно изображал королей и рыцарские замки, солдат в исторической форме, малевал цветные изображения птиц и грибов. Иван однажды набросал портрет Гитлера.
Семейные воспоминания, как и письма, сохранили мало черт военного времени. Гавелам удалось пережить его довольно спокойно. Из больших переживаний – скарлатина Вацлава. Мальчики вели обычную детскую жизнь, купались летом и катались на коньках зимой – старшинство явно давало Вацлаву спортивное преимущество. «Через полчаса я уже катался как черт, а Иван часто падал», – вспоминал он24. В Злине Вацлав много времени провел с собакой Вавречек и на всю жизнь прикипел к собакам.
Примерно в пять лет Вацлав впервые познакомился с театром – его мать вместе с друзьями семьи и детьми инсценировала сказку «Фанфулин и принцесса Фанфулина». «Для меня это был особенный и захватывающий опыт, я впервые столкнулся с той странной чертой, что отделяет сцену от зрительного зала», – вспоминал Гавел25.
Сохранился любопытный документ, который не имеет точной даты, но примерно датируется 1946 годом. Вацлав Гавел вместе с братом Иваном создали проект будущей «Фабрики добра». Мальчики слышали о существовании «Шкоды», в разговорной речи называемой «шкодовка», и решили, что она приносит только «шкоду», то есть вред и зло. Взамен они решили построить «Добровку», где работало бы 90 000 человек!
«Ранние фотографии показывают нам улыбающегося, светловолосого, голубоглазого, почти ангельского мальчика, окруженного любовью и заботой. Единственной проблемой для ребенка, рожденного в 1936 году, было то, что этот рай не мог продлиться долго», – констатирует Жантовский26. «Рай» семьи Гавелов пережил войну, но вскоре начал осыпаться. И здесь пора сделать небольшую паузу в семейной истории, чтобы вернуться к истории большой.
Мюнхен. Крах Чехословакии
Перед катастрофой
Изучая ход Второй мировой войны, получаешь почти полную уверенность, что чешские и словацкие территории в любом случае стали бы жертвой немецкой агрессии и что избежать этого было невозможно. Однако любопытно посмотреть, как именно был организован натиск Третьего рейха. Первая республика рухнула не от прямого нападения, а в результате информационной и психологической войны, мастерами которой показали себя Гитлер и его дипломаты. В этой войне они безупречно разыграли национальный фактор – одно из слабых мест страны с самого ее рождения.
Как уже было сказано, никакой исторически сложившейся и четко очерченной области с названием Чехословакия в Европе 1918 года просто не существовало. Границы нового государства устанавливала Антанта, и лидеры союзных стран оказались очень доброжелательны к требованиям чехословацкой стороны, тем более что большинство притязаний решалось за счет проигравших стран.
Центральная Европа после Первой мировой встала перед очевидной проблемой. Раздел территорий, заложенный Версальским, Сен-Жерменским и Трианонским договорами, опирался на идею создания национальных государств. Но вновь созданные, воссозданные или заполучившие новые территории страны не были мононациональными. Румынии, Югославии и Чехословакии достались земли с огромным венгерским населением. В межвоенной Польше значительную часть населения составляли украинцы и евреи; меньшую, но тоже заметную – немцы и белорусы. Немецкой по населению оказалась западная часть Чехословакии.
Ситуация осложнялась тем, что новые государства, не будучи национальными на деле, ощущали себя ими психологически. Так миллионы людей, которые не были ни беженцами, ни переселенцами, оказались в этих странах гражданами второго сорта. Нельзя сказать, что речь всегда шла о реальной дискриминации или притеснении, но по гамбурскому счету это было именно так.
С одной стороны, Чехословакия могла упоминаться как вполне передовая страна, где работали многие механизмы защиты меньшинств. О необходимости мирного и демократического включения немцев в жизнь общества много говорил и Масарик. В своей «Мировой революции» он подчеркивает: «В Европе есть 11 государств меньших, чем наше немецкое меньшинство»27. Судетские немцы получили ключевые права в сфере культуры и образования. Немецкие партии проходили в парламент, а их представители участвовали в распределении министерских портфелей.
С другой стороны, уже первые месяцы жизни нового государства сопровождались стычками, которые унесли десятки жизней. В Революционное национальное собрание – высший представительный и законодательный орган страны до первых парламентских выборов, которые состоялись только в 1920 году – входило 256 делегатов, но ни один из них не был немцем (к слову, только 40 были словаками, и это тоже многое говорило об устройстве чехословацкой политики).
Языковое законодательство было либеральным, но сохраняло множество двусмысленностей. В 1926 году, когда закон о государственном языке вступил в полную силу, десятки тысяч немцев оказались уволены с государственной службы, поскольку не отвечали всем формальным требованиям. Местные чешские активисты пытались манипулировать законами о защите меньшинств, чтобы максимально насаждать использование чешского языка в местах проживания немцев.
В ходе земельной реформы чехословацкое правительство национализировало, а затем распределяло среди неимущих крестьян земли покинувших страну немецких аристократов и самих Габсбургов. Однако хозяевами новых участков становились, как правило, чехи. И пусть подчас это объяснялось тем, что немецкие крестьяне лучше обеспечены землей, немцы видели в земельной реформе явный политический подтекст. А тем временем в аналогичную ситуацию попали и словацкие венгры. В годы великой депрессии немецкие районы страны пострадали серьезнее многих других: во-первых, в силу своего ярко выраженного индустриального характера, а во-вторых, из-за негласного стремления правительства больше помогать чехам, чем немцам.
Результатом этой двойственной политики стало то, что миллионы богемских немцев не воспринимали Чехословакию как свою родную страну, не ощущали себя ее гражданами. Возможно, будущие поколения чешских и словацких политиков смогли бы решить проблему, но у Первой республики для этого просто не осталось времени.
«Система защиты меньшинств в том виде, как она существует сейчас, потерпела полный крах. Меньшинства не получают ничего, в то время как сама система <…> оказывается инструментом клеветнической пропаганды против связанных ею стран», – говорил в 1934 году в стенах Лиги Наций польский министр иностранных дел Юзеф Бек28. Его правоту в полной мере смогли оценить в Чехословакии. Необходимость защиты «соотечественников» подчеркивалась еще дипломатией Веймарской республики, но, конечно, по-настоящему стремительно этот вопрос стал раскручиваться после утверждения власти нацистов.
В самой Чехословакии пронацистская Судето-немецкая партия Конрада Генлейна (Sudetendeutsche Partei, или SdP) за несколько лет смогла консолидировать немецкий электорат, став одной из крупнейших политических партий страны. На парламентских выборах 1935 года за партию Генлейна голосовали больше двух третей всех чехословацких немцев, а в масштабах страны она смогла занять первое место, набрав больше 15% голосов. Чем агрессивнее становилась риторика Гитлера, тем крепче были и позиции генлейновцев – на местных выборах весной 1938 года они собрали уже 88% голосов немецких избирателей.
До поры до времени Чехословакия старалась не лезть не рожон и опасного соседа не провоцировать. Осенью 1935 года Бенеш заявил в парламенте: «Наши политические отношения с Германией, поддержанные нормальным развитием экономических отношений, остаются хорошими»29. И действительно, правительство Чехословакии придавало огромное значение развитию связей с Германией. Чехословакия сама в одностороннем порядке отказалась от преимуществ страны-победительницы и заключила с Веймарской республикой несколько торговых договоров – еще не зная, что в разговоре с нацистами простая экономическая логика уже не сработает.
Следующие после Австрии
Через несколько дней после поглощения Австрии Гитлер устроил открытый ужин для дипломатов. Во время ужина он нашел время поговорить с чехословацким послом, чтобы заверить его: объединение с Австрией – это шаг к «европейскому миру». Днем позже удалось выяснить, что гарантии «доброй воли» Чехословакии Гитлер дал и французскому послу.
Однако полагаться на добрые слова немецкой стороны было бы слишком наивным. Серьезность ситуации, в которую попала Чехословакия, становилась очевидной при одном взгляде на карту. Общая протяженность чехословацких границ составляла 4113 километров. Из них 2097 километров приходились на объединенный Рейх. Проблема была также в том, что Прага воспринимала в качестве потенциальных врагов и двух других соседей: Польшу и Венгрию. Венгерский реваншизм оставался в то время постоянным фактором центральноевропейской политики. Так называемая Малая Антанта, в которую, напомним, вместе с Чехословакией входили Румыния и Югославия, собственно, и была антивенгерским альянсом.
С Польшей же у Чехословакии был территориальный спор в Тешинской Силезии, на довольно небольшом куске земли, населенном и чехами, и поляками. Этот конфликт не был своевременно решен Антантой – и Польша, и Чехословакия считались странами-победительницами, урегулирование тешинского вопроса отложили. Чехословакия установила свой военный контроль над Тешином, когда значительная часть польской армии вела бои на востоке, где была провозглашена Западно-Украинская народная республика. Дружественными соседями могли считаться только румыны, с которыми имелся относительно небольшой, около 200 километров, общий участок границы в Подкарпатской Руси.
28 марта Генлейн встретился в Берлине с Гитлером, где, как считается, получил указания усиливать давление на Прагу, выдвигая по возможности неосуществимые требования. 21 апреля руководитель верховного командования вермахта Кейтель в докладе фюреру высказался за внезапное нападение на Чехословакию, а спустя три дня, на съезде SdP в Карлсбаде, Генлейн выступил с требованиями к чехословацкому руководству, получившими название «Карлсбадская программа». Она призывала к полному равноправию чешского и немецкого народов, к созданию немецкого самоуправления на всех уровнях – «немецкие чиновники на немецкой территории», к полной свободе «немецкой культуры и немецкого мировоззрения»30.
28 апреля советский дипломат в нацистской Германии Астахов писал в Народный комиссариат иностранных дел: «Создается как бы фон для грядущей “освободительной” роли Гитлера против “чешской тирании”, угнетающей все народы и действующей заодно с Коминтерном». Астахов сообщал также о впечатлениях от своего посещения Судет: «Немецкое население <…> почти целиком распропагандировано и готово встретить Гитлера как освободителя…»31.
Английский и французский послы вскоре после карлсбадского съезда посетили министра иностранных дел Камила Крофту, чтобы сообщить ему о своих надеждах на скорое разрешение кризиса. 17 мая начались консультации между Прагой и Генлейном. Но эти переговоры осложнились слухами о концентрации на границе немецких войск – велика была опасность того, что Германия начнет боевые действия или по крайней мере предпримет недружественные действия 22 мая, в день местных выборов. 20 мая правительство приняло решение об объявлении частичной мобилизации. 21 мая в городе Хеб близ германской границы во время нападения на чешских полицейских погибли два судетских немца.
18 июня Гитлер пишет Кейтелю: «Я приму решение о действиях против Чехословакии, только если буду твердо уверен, как это было в случае вступления в демилитаризованную зону и в Австрию, что Франция не выступит и что поэтому Англия не вмешается»32. Действительно, было очевидно, что своими силами Чехословакия немецкую военную агрессию не остановит. Оставалось понять, как именно готовы ей помочь западные страны, в первую очередь ключевой союзник – Франция. 14 марта глава правительства Леон Блюм дал чехословацкому послу гарантии безопасности. 12 июня Эдуард Даладье, в апреле сменивший Блюма на посту премьера, эти гарантии повторил. Однако вскоре выяснилось, что слова французского правительства были слишком дешевы.
Дипломатические успехи во время Первой мировой войны сформировали в обществе представление о чехах как «любимцах Антанты». В действительности же интерес крупнейших европейских держав к Центральной Европе к этому времени значительно ослаб. Многие люди, включая ведущих политиков, воспринимали регион как обобщенную Герцесловакию из романа Агаты Кристи «Тайна замка Чимниз» или республику Зубровка из фильма «Гранд-отель “Будапешт”». Когда в 1930 году один из сотрудников британского Форин-офиса предложил отправить в Прагу специальную миссию для поздравления Масарика с 80-летием, ответная резолюция гласила, что идея не стоит «ни хлопот, ни затрат»; другой начальник высказался еще более едко: «Как насчет Пилсудского и Мустафы Кемаля?»33
И именно Великобритания, формально с Чехословакией никак не связанная, взяла на себя роль главного игрока в разрешении кризиса, принуждая Францию отказаться от союзнических обязательств. Именно британцы предложили посредническую миссию лорда Ренсимена, который, пробыв некоторое время в Праге, выступил с откровенно пронемецких позиций и не только никак не помог Бенешу, но и подпортил его имидж: в глазах мировой общественности Чехословакия стремительно превращалась из жертвы гитлеровской агрессии в авторитарное националистическое государство, ущемляющее интересы трехмиллионного немецкого меньшинства и не готовое идти на уступки.
Бенеш и правительство к уступкам были готовы. Однако весь смысл поведения Генлейна и стоявшего у него за спиной Гитлера заключался в том, чтобы эти уступки отвергать, взвинчивая ставки и добавляя все новые требования. Так проходили месяцы и недели, напряжение росло, но компромисс не складывался. 30 августа Бенеш принял судетских переговорщиков, чтобы сообщить, что де-факто принимает «Карлсбадскую программу». 4 сентября он вызвал их снова и просто протянул лист бумаги с просьбой сформулировать окончательные условия.