Мишутка засмеялся и натянул колготки до конца.
– Молодец! Держи футболку.
Управившись с одеванием, Мишутка потопал к отцу завтракать.
– Молодой растущий организм уже проснулся? – окликнул жену Евгений.
– Сейчас разбужу, – ответила Ольга и снова отправилась в «пареньковую» —поднимать старшего. Трясти его надо долго, основательно, как-никак богатырь, трясти до тех пор, пока не сядет на кровати, иначе снова заснёт. Вот Ольга его и трясла, да ещё свет включила, иначе совсем никак. Андрейка только мычал и упрямо натягивал одеяло на голову.
В «пареньковую» заглянула Алёнка и заявила:
– Мама, ты ему ещё кофе в постель принеси!
Она шагнула к кровати, содрала с головы брата одеяло, нагнулась и проорала:
– Штырь, подъём!!!
– Нормально! Штырь! – ужаснулась мама.
– Чё ты мне в ухо орёшь, я аж пророс! – возмутился Андрейка, по-молодёжному налегая на ударные гласные. Над подушкой поднялась темноволосая всклокоченная голова, из-под одеяла высунулись волосатые ноги пятнадцатилетнего отрока. В ушах обнаружились наушники, а провода тянулись под подушку. Ольга потянула наушники из сыновьих ушей:
– Опять? Мы ж договаривались!
– Ну ма-ам! Я же музыку отключил.
Ольга поднесла наушник к уху – и в самом деле, тишина.
– И в котором часу ночи произошло сие событие?
– Ну ма-ам!
На кухне ждала сковорода, полная масла из-под гренок. Ольга понесла её выливать и наткнулась на вездесущего Дудика. Пёсик вякнул, хозяйка его ещё и выругала. Досталось и Мишутке за то, что вымазался в твороге, и Евгению, что сыну чаю не налил, Алёнка же догадалась вовремя втянуть голову в плечи – может, хоть она под горячую руку со сковородой не попадётся. Все разборки на кухне перекрыл сильный шум из коридора: Андрей споткнулся в темноте об собственный ботинок и теперь летел вдоль коридора, цепляясь руками за стены, и по пути удивлялся, обо что это он так споткнулся. Конец полёта ознаменовался грохотом падения «молодого растущего организма». На шум из Алёнкиной комнаты явилась встревоженная бабушка. Она пыталась на ходу вставить челюсть, но получилось неловко, челюсть выпала, Дудик подхватил её прямо на лету и понёсся в тёмный коридор.
– Андрей, лови его! – крикнула Ольга.
Старший бросился следом.
– Да свет включи, олух, – добавил отец.
Мишутка тут же уронил на стол ложку и побежал за братом.
– Куда? – всполошилась Ольга, но маленький увалень вдруг превратился в прыткого пацанёнка и исчез за углом.
Евгений с Алёнкой захохотали, а бабушка смущённо улыбнулась, предусмотрительно поджимая губы. Дудик был изловлен, Мишутка тоже, челюсть возвращена хозяйке, а мальчишка водворён обратно за стол. Бабушка ушла в комнату, но почти тут же вернулась:
– Оля, посмотри, что-то я своих очков не найду.
– Алёна, ты уже позавтракала?
– Не-а.
– Ладно, сейчас поищу сама.
– Андрейка, ты не ушибся? – заботливо спросила бабушка.
Внучок пожал плечами. Плечи хоть куда – по-отцовски широкие, на секции парень поднимает штангу больше восьмидесяти килограммов, а тут бабушка со своим: «Не ушибся ли, внучек?»
Наконец за обеденным столом, хоть и ненадолго, собралась вся семья: солидный папа Женя, с которым на небольшой кухне сразу становится тесно, хлопотливая мама Оля, бабушка в очках с толстыми стёклами, темноволосый «в папу» Андрей, светленький «в маму» Мишутка и царевна-лебедь Алёна, вроде как ни на кого не похожая, но если приглядеться… Под столом дежурили петрушата: вдруг чего сверху свалится?
– Бабушка, не вздумай тут без меня мыть посуду, – сказала Ольга, – ещё чего не хватало. Папа и Андрей, моете посуду по очереди: день папа, день Андрей.
– А чё сразу я? – возмутился отрок. – А Алёнки чё, не будет?
– Что-то подобное я уже сегодня слышала, – менторским тоном ответила мама. – На Алёнке уборка, за вами всеми убирать – посуда за углом стоит и нервно отдыхает. На Алёнке ещё и «петрушата» и полив цветов. Всем ясна политика партии и правительства?
На кухне сгустилась недовольная тишина, даже Дудик притих. Из-под стола неторопливо выбралась Ночка и с достоинством удалилась.
– Хорошо, – сделала вывод Ольга. – И чтоб не было, как в прошлом году.
В прошлом году Ольга сильно заболела, да так, что несколько дней пролежала в постели. Бабушка с ними ещё не жила. Домочадцы сами готовили и, в общем-то, у плитки худо-бедно справлялись. Спустя несколько дней Евгений спросил жену, куда делась посуда. «Как это куда? – удивилась Ольга. – Посуда должна быть на месте». – «Нету на месте». – «Как это нету?» – «Ну, нету. Ни тарелок, ни ложек, ни кастрюль». Страшно удивившись, Ольга поднялась с постели и побрела на кухню. И показала посуду мужу: в раковине и под столом. «Мойте, и всё будет», – добавила она, утирая от тихого смеха слёзы. «Как так? – изумился Евгений, – я её реально не видел!» – «Конечно, не видел, ты же чистую посуду искал?» – «Ну, да». – «Потому и не видел».
– Андрей, – продолжила Ольга, – если в моё отсутствие не исправишь двойку по русскому – сдашь планшет отцу.
– А чё это…
– Два раза повторять? – буркнул глава семейства.
Андрей опустил богатырские плечи. Ольга сменила тон:
– Бабушка, у меня к тебе маленькая просьба: не давай Мише много сладкого, а то опять высыплет. Ладно?
– Я и не даю, что ты! – засуетилась бабушка. – Диатез у нас, я же знаю.
Сразу после завтрака Ольга проводила Евгения с Мишуткой: запихнула сына в куртку и сапожки, завязала шапочку, обоих мужичков чмокнула в толстые щёчки, закрыла за ними дверь и перевела дух: «первый пошёл».
Второй собирался пойти, пока мама не видит, но Ольга из кухни успела заметить стриженый затылок, мелькнувший во входной двери, метнулась за Андреем и успела поймать его за куртку:
– Куда?
– Ну ма-ам!
– А шапку?
– Да не хочу я «пидарку» надевать, тепло же.
– С носа потекло, – прозаически заметила мама. – Скоро соревнования, выйдешь к штанге, а у самого сопли.
– Уй-й-й!
