Русские и пространство-время

Из приведенного отрывка видно, что Александр установил границу между европейскими скифами и абиями. Эта граница соответствует границе между Азией и Европой, установленной древними греками. На юге она проходит по Танаису-Дону, а на севере выходит к Северному океану, смещаясь от района Белого моря к району Обской губы. В отрывке не сказано, куда царь отправил Пенду – к южной части границы или к северной. Ведь есть «горло» на юге и есть «горло» на севере, есть Боспор Киммерийский и есть Обская губа, которая во времена Александра считалась проливом между Каспийским морем и Северным океаном, т. е. боспором. Однако, с учетом устремлений Александра к сакральным «краям земли», более вероятной представляется разведка северного направления.

На северо-востоке Каспия у Александра Македонского проявился растущий интерес к местной культуре и традициям. Плутарх отмечает: «…он стал все больше приспосабливать свой образ жизни к местным обычаям, одновременно сближая их с македонскими, ибо полагал, что благодаря такому смешению и сближению он добром, а не силой укрепит свою власть на тот случай, если отправится в далекий поход. С этой же целью он отобрал тридцать тысяч мальчиков и поставил над ними многочисленных наставников, чтобы выучить их греческой грамоте и обращению с македонским оружием. И его брак с Роксаной[2], красивой и цветущей девушкой, в которую он однажды влюбился, увидев ее в хороводе на пиру, как всем казалось, вполне соответствовал его замыслу…». Александр не только охотно носит местные наряды, но даже меняет устоявшиеся обрядовые традиции своей армии. Так, Арриан отмечает: «Наступил праздник в честь Диониса, который справляют македонцы; Александр ежегодно приносил на этом празднике жертву Дионису[3]. Рассказывают, что в этот раз он презрел Диониса и принес жертву Диоскурам, определив с этого времени приносить жертву Диоскурам[4]».

В уставшей от долгого похода армии действия царя вызвали резкое недовольство, они воспринимались как отдаление от «своих» и приближение к «варварам». Так и не дойдя до северного «края» земли, Александр назначил сатрапов земель, организовал там греческие колонии, разместил военные гарнизоны и весной 327 года до н. э. выдвинулся в южном направлении. Эта экспедиция получила название «Индийский поход», однако собственно территорию современной Индии она почти не захватывала, ограничиваясь спуском по течению реки Инд, лежащей на искомой оси «север-юг», к Эритрейскому (Аравийскому) морю. Здесь Александр надолго не задерживается, быстро исследует окружающее пространство: рассылает «самых быстроногих воинов. вглубь страны поймать кого-нибудь из индов», а также самолично в составе небольших команд осматривает побережье в пределах трех дней конного пути и выходит на суднах в открытое море. Результаты разведки раскрывают ее цели и описаны у Арриана: «Они установили, что у индов – по крайней мере у тех, до которых дошел Александр с войском, а он дошел до многих, – золота нет вовсе, и жизнь они ведут вовсе не роскошную…они чернее прочих людей, кроме эфиопов…». Очевидно, что Александр ищет богатый народ, проживающий в самой южной точке мировой оси. Соратники не понимают действительного смысла метаний царя: «Проехав через устье Инда, он выплыл в открытое море, по его словам, чтобы увидеть, нет ли где поблизости земли, а мне думается, еще больше затем, чтобы сказать, что он плавал по Великому Внешнему морю».

Восточный поход Александра Македонского можно сравнить с первым выходом в открытый космос. Всё здесь было скрыто туманом неизвестности: горы, реки, города, народы – ничего не имело своих «цивилизованных» греческих названий и географических привязок. Данный факт представляет огромную проблему для современных историков, изучающих эпоху Великого полководца. К тому же, несмотря на большое количество описаний, сделанных участниками походов, эти первоисточники не сохранились. Каллисфен, придворный летописец похода Александра и племянник Аристотеля, попал в опалу и из похода назад не вернулся. Вся информация о походе черпается из греческих и латинских сочинений, составленных несколькими веками позднее, прежде всего это труды Страбона (63–23 гг. до н. э.), Помпея Трога (1 век до н. э.), Плутарха (45–120 г.), Арриана (86–160 г.), Курция Руфа (1 век н. э.) и других. У них был доступ к первоисточникам, но они пропускали воспоминания очевидцев через своеобразную цензуру, отсеивая ту часть, которая не совпадала с их собственными представлениями. Тумана добавляет и широкое применение европейских топонимов к азиатским объектам. В результате общепринятая историография Александра Македонского строится путем сложных реконструкций, имеет много нестыковок и противоречий. Это порождает множество фантомов – альтернативных версий.

На Рисунке 2 представлена карта Эратосфена, древнегреческого географа и ученого, возглавлявшего знаменитую Александрийскую библиотеку. Она датируется примерно 240 годом до н. э., т. е. составлена 100 лет спустя Восточного/Индийского похода с учетом полученных в его ходе сведений.

Бактрия и Согдиана на карте Эратосфена расположены в верхней части Азии. Однако при этом север Азии информационно не слишком отличается от севера Азии на более древних картах (Рисунок 1). Эратосфен не исправил серьезные ошибки, касающиеся этих территорий: Каспийское море через некое «горло» по-прежнему сообщается с океаном; в Каспийское море с востока впадают две огромных реки Яксарт и Окс, хотя в действительности здесь нет никаких больших водных артерий; не указан самый крупный в Азии Обь-Иртышский бассейн с такими большими реками, как Обь, Иртыш, Тобол; неточное расположение горных массивов. Меотида (Аральское море), куда впадает Танаис (Яксарт-Сырдарья) и которая столь часто упоминается сподвижниками Александра, вообще не отмечена на карте.

Возникает вопрос – чем занимался в походе так тщательно подбираемый «ученый отряд»? Почему на карте не видно результатов их работы? Согласно современным представлениям Бактрия и Согдиана находились на территории сегодняшних Узбекистана и Таджикистана в восточном междуречье Амударьи и Сырдарьи (Рисунок 3), которые на карте Эратосфена называются Окс и Яксарт. Почему же за столь длительное время нахождения здесь ученые не обследовали этот район и не внесли хоть какие-то изменения в более ранние представления? Ведь не для прогулки их брал с собой Александр.

Возможно, причина кроется в том, что перед учеными ставилась первоочередная задача обследования не столько окрестностей Каспия и Арала, сколько «краев земли» – севера Западной Сибири и юга Индии, все остальное было вторично. Ведь если внимательно исследовать верхнюю и нижнюю части карты Эратосфена, то можно заметить, что нет больше ни бессмертных гипербореев, ни купающихся в золоте эфиопов. Никаких следов! Эфиопам отказано в размещении даже в месте их дислокации – на территории Африки, хотя в период своего правления Александр лично встречался с эфиопским посольством. Это не те эфиопы, которых он ищет. «Ученый отряд» отлично справился с главной задачей и теперь греки, точно знают, что ни один из проживающих там народов не может претендовать на звание любимчика богов – обычные люди. Вместо легендарной Гипербореи на карту нанесен реальный Северный океан. Вместо блистательной мифической Эфиопии – реальная Индия, правда ее расположение на карте является скорее восточным, чем южным.

При этом Страбон отмечает, что Эратосфен опроверг многие из сведений спутников Александра [6], посчитав их основанными на ошибочных географических представлениях. Однако, представляется, что сведения сподвижников Александра были вполне точны, а ошибался как раз Эратосфен, не учтя применение Александром и его окружением нарицательной азиатской топонимики, зеркальной по отношению к европейской.

Можно только представить себе, каким разочарованием для Александра оказались итоги работы исследовательской группы – это сравни разрушению Вселенной! Никакие завоевания земель, никакие военные победы не могли смягчить этого потрясения основ. Великое покорение мира лично для Александра обернулось великим мировоззренческим поражением. Все историки так или иначе отмечают наличие водораздела в жизни и личности Александра Македонского. После возвращения из азиатского похода удача, казалось, отвернулась от Александра. Он неохотно подчиняется тому, что зовется долгом или обязанностью. Стал сверх меры суеверен, подозрителен, подвержен перепадам настроения. Все больше уединяется, избегая общества, много читает, может со страстью предаться развлечениям, пирам и возлияниям.

Но несмотря ни на что, мощная, деятельная натура Александра не позволяет ему признать поражение. Если отсутствует мир, нарисованный на греческой религиозно-мифической картине – мир гипербореев и эфиопов, то наверняка есть мир, открытый ему египетскими жрецами. Значит, в противовес греческой цивилизации, находящейся на юге европейской разделительной системы, должна существовать не менее развитая цивилизация на севере азиатской разделительной системы. И где-то далеко на азиатском севере, возможно в Океане, за пределами обитаемой Ойкумены, существует земля обетованная. Современники отмечают, что Александр стал одержим идеей дойти до «края земли». Он начинает строить новые планы, которые вновь воспринимаются сподвижниками как новые планы покорения мира. Им завладела идея периферических морских путей, проходящих по краю земли, и поиска речных судоходных выходов к ним.

Александр ставит перед подчиненными уже не столько военные, сколько исследовательские задачи. Его настойчиво продолжают манить северные пределы Азии, и он приказывает создать на Каспии флот для исследования акватории моря и выяснения вопроса – является оно внутренним или все же имеет выход к Северному океану. Он во что бы то ни стало намерен найти разделительную водную систему, по который мировой Океан на севере вливается в Каспийский пролив (Обскую губу), а затем по речным протокам и водам восточной Меотиды (Аральское море) сообщается с Каспийским морем.

Помимо этого, как сообщает Диодор, рассматривается морская экспедиция вдоль берегов Аравии, вокруг Африки, к Геркулесовым столбам [6]. Александр начинает планировать новую точку выхода к южным и северным пределам земли, на этот раз сместив ее на запад. В качестве южного предела теперь рассматривается южная оконечность Африки, северным пределом продолжает оставаться территория от Белого моря до Обской губы. В ходе экспедиции предполагалось выяснить, можно ли, продвигаясь вдоль западного и северного европейского побережья, дойти до Каспийского моря, сама Европа не очень интересует Александра.

Это были последние грандиозные планы полководца, которым не суждено было осуществиться. В 323 г. до н. э. на 33-м году жизни Александр, молодой, сильный и Великий, неожиданно скончался от лихорадки. Плутарх, не соглашаясь с такой версией смерти царя, видел первопричину в другом – отравление токсином из реки Стикс. Эта версия не так уж и невероятна, если принять во внимание настойчивое желание Александра найти водную систему, являющуюся разделителем миров.

Время развеяло наследие империи Александра Македонского. Старинная восточная поговорка гласит: «Мир боится времени, а время боится, пирамид». Цивилизация Древнего Египта давно исчезла, но удивительные пирамиды до сих пор служат зримым знаком ее существования. Когда-то их величие и непостижимость потрясли Александра Македонского. Было бы странным, если бы Александр не пожелал оставить символы, знаки своей эпохи, также способные пройти через тысячелетия. И он оставил нам… денежные знаки, природа которых завораживает мир еще больше, чем древние пирамиды.

В VI–V вв. до н. э. греки изобрели первые настоящие деньги – монеты. Форма монеты точно отражает космогонию древних греков: плоский диск с двумя противоположными, но одинаково значимыми сторонами – аверс (время) и реверс (номинал). Греки умудрились зафиксировать в деньгах пространственно-временную структуру своего мира. Фактически они создали совершенно особую систему координат, позволяющую не только измерять время и материю (богатство), но также переносить их в пространстве и конвертировать друг в друга. В свою очередь Александр Македонский, утвердив на всей покоренной территории единые весовые и счетные стандарты денег, требования к качеству чеканки монет, активировал денежное обращение, вывел его из замкнутого пространства полисной системы на широкие оперативные просторы своей огромной империи. Собственно, современная чеканка выросла из его стандартов изготовления монет.

О значимости, которую придавал этим знакам Александр, свидетельствует их дизайн и качество изготовления – ничего подобного в истории человечества не было ни до, ни после, вплоть до позднего средневековья. Никто из подражателей не мог даже приблизиться к эталонному совершенству монет македонского царя: высокий рельеф, четкость рисунка, портретное сходство изображения, изумительная проработка мельчайших деталей. Несомненно, к созданию этих произведений искусства Александр привлек талант кого-то из выдающихся художников античности, работавших при его дворе. Кто это был – Лисипп? Стасикрат? Леохар? Апеллес? Или другой мастер, чьи шедевры сегодня являются мерилом красоты и украшают дворцы и музеи? Вероятно, все-таки Лисипп, лучше других передававший внешность Александра, работавший не только с мрамором, но и с металлом, владевший мастерством чеканки и литья.

Помимо медной разменной монеты в ходу были различные варианты серебряных тетрадрахм (вес – 17,13 г, диаметр – 25 мм) и золотых статеров (вес – 8,67 г, диаметр – 16 мм) с изображением профиля Александра Македонского (Рисунок 4.). На серебряной тетрадрахме голова Александра покрыта скальпом Немейского льва или диадемой с рогами бога Аммона-Ра, на золотом статере Александр изображается в коринфском шлеме. На обратной стороне изображения варьируются – различные боги, богини, герои (Геракл, Зевс, Афина, крылатая Ника) и их атрибутов (орел, палица, жезл, щит, головы животных, змея, лавровый венок и т. д.). В этих двух монетах Александр явно захотел отразить свою метаморфозу – от рогатого варвара, каковым его считали греки, до царя Азии, олицетворяющего весь цивилизованный мир.

Денежные знаки Александра Македонского оказали влияние на чеканку и хождение монет на трех континентах – от Индии до западной Европы, от Причерноморья до Египта. Если в начале его правления деньги использовались преимущественно лишь для оплаты содержания военных и взимания дани и налогов, то к началу нашей эры небывалый размах приобрела оптовая торговля. Торговые пути растянулись от Атлантического океана до Тихого, от Европы до Китая (Рисунок 5). По Великому шелковому пути в Средиземноморье потянулись караваны с китайским шелком. По морскому пути, открытому Александром, из Индии в Европу пошли приправы, специи, золото, драгоценные камни, хлопковые ткани, из тропической Африки – слоновая кость и эбеновое дерево, из Аравии – благовония. Средиземноморские товары пошли в обратном направлении. Сильный импульс получает работорговля. Попутно развивается банковская система, совершенствуется система налогообложения.

По этим же дорогам пошел экспорт греческой культуры. До того закрытый, замкнутый, элитарный цивилизационный храм Средиземноморья вдруг открыл настежь все свои двери и окна, и дары цивилизации потянулись во все концы земли. Дары эти адаптируются, смешиваются с достижениями иных культур, местными традициями, порой принимают несуразные формы – мир постепенно впитывает эллинизм. Появляются города, созданные по образцу греческих полисов с их узнаваемыми архитектурно-планировочными и художественными решениями, с торговыми площадями, ассамблеями, общественными зданиями. Появляются прообразы гимназий, университетов, библиотек, спортивных объектов. По дорогам потянулись знания, изобретения, идеи, религиозные взгляды. Мир присматривается к греческим идеалам самоуправления, преклонения перед наукой и искусством.

Активировав денежное обращение, Александр положил начало цивилизационного перехода в другой мир: от экономики натурального обмена – к денежной экономике, от общинного существования – к частной собственности, от эквивалентного обмена – к прибыли. Оказалось, что не обязательно обрабатывать ограниченные и трудные греческие пахотные земли – можно выращивать прекрасно растущие на них оливки, продавать их, а зерно закупать, да еще и иметь с этого прибыток. Оказалось, что добывать средства к существованию и богатеть, можно не только путем тяжелого труда, не только путем завоевательных походов и сбора дани, но и путем торговли.

В результате деньги позволили человечеству начать выход из природных экосистем, постепенно уменьшая зависимость от результатов охоты, земледелия, скотоводства. Человеческая популяция начала формировать свою экосистему – цивилизацию. Знак, оставленный Александром, оказался не только неподвластен времени, как и монументальные Египетские пирамиды, но еще и саморазвивающимся, эволюционирующим во времени и пространстве.

При этом вся верхняя часть Евразии оказалась выключенной из цивилизационного метаболизма: денежное обращение отсутствует, торговые отношения не развиты, преобладает натуральный обмен. Живущие здесь племена производят все, что им нужно для жизни, самостоятельно – мясо, хлеб, молоко, одежду, оружие. То, чего недостает, всегда можно добыть, обменяв на что-то равноценное.

Александр Македонский, до последнего дня своей жизни пытавшийся найти мифические «края земли», несказанно удивился бы, узнав о результатах дел своих. Разделив с помощью денег мировое пространство на две огромные части, он не в мифах, а в реальности создал то, что безуспешно искал – блистательную «Эфиопию» и застывшую во времени «Гиперборею».

«Эфиопия», или южная часть пространства «круга земного», пылает открывшимися перспективами и двигает караваны, корабли с золотом, слоновой костью и благовониями. Деньги стимулируют людей, стимулируют процессы технических и технологических изменений, и даже меняют историческое время. Развитие товарно-денежных отношений оказалось несовместимо с рассогласованным, не имеющим цельности временем отдельных земель. Новое, объединенное торговыми путями пространство требовало нового времени – появилась необходимость в едином календаре. В 45 году до н. э. в Древнем Риме принимается юлианский календарь, который начинает широкое распространение вместе с расширением Римской империи.

«Гиперборея», или северная часть «круга земного», как будто отделилась от юга суровым климатом и стеной из льда. Никаких видимых изменений материального мира не происходит. Время здесь как будто остановилось, заморозилось, а вместе с ним заморозилась и история – она почти ничего не сообщает нам об этом пространстве. Денежное обращение отсутствует – археологи не находят никаких следов местной чеканки, хотя иноземная монета в небольших количествах обнаруживается. Человек севера живет за счет труда и даров природы, не прибегая к помощи денег. Если он и думал про деньги, то примерно так: «Деньги? Какой от них прок? Ни ценности, ни смысла в житейском обиходе от них нет – один пустой звук. Но звенят красиво, да и сами хороши – блестящие, с картинками. Ладно, хоть и жаль менять добытых песцов на эти бесполезные кругляши, пожалуй, обменяю немного – жене на очелье или монисто, пусть порадуется».

Бедность и богатство были предметом частых размышлений Александра. Он упрекал своих македонцев, не так давно бывших нищими бродягами, в изнеженности и чрезмерной роскоши. Плутарх пишет: «Александр высказывал удивление, как это они, побывавшие в стольких жестоких боях, не помнят о том, что потрудившиеся и победившие спят слаще побежденных. Разве не видят они, сравнивая свой образ жизни с образом жизни персов, что нет ничего более рабского, чем роскошь и нега, и ничего более царственного, чем труд? … Сам он еще больше, чем прежде, подвергал себя лишениям и опасностям в походах и на охоте». К этому можно добавить, что бедность азиатских скифов никак не препятствовала маниакальному стремлению Александра к северным пределам Азии – он сюда стремился не за богатством.

Македонский царь обделил северные пределы мира денежными знаками, но иной царский знак он все-таки оставил. Этот знак – его жертвенные дары богам. Пожалуй, в первую очередь Александр был волхвом, жрецом своей веры, и только во вторую – полководцем. Отношения с богами в те далекие времена напоминали договорные товарно-денежные отношения: люди обращались к ним с какими-либо просьбами и платили им жертвами за исполнение этих просьб. Жертвоприношения были ежедневным ритуалом Александра, который он совершал сразу после пробуждения, прежде, чем начинал завтракать. Он не экономил на общении с богами. Плутарх приводит пример, когда царь, вспомнив об одной своей детской мечте, послал своему воспитателю Леониду пятьсот талантов[5] ладана и сто талантов мирры с письмом: «Я послал тебе достаточно ладана и мирры, чтобы ты впредь не скупился во время жертвоприношений!».

Помимо благовоний в дар богам приносились и иные жертвы, чем важнее был повод – тем значительнее жертва. Во времена Александра эллины иногда приносили в жертву даже людей. Об этом упоминается в так любимой Александром «Илиаде» – Ахиллу приносят в жертву 12 «отважных сынов благородных троянцев», а греки приносят в качестве жертвы павшему Ахиллу дочь царя Приама. Но чаще всего в качестве жертвенных предметов выступали сделанные из драгоценных металлов украшения, посуда, фигурки птиц, животных, людей. Известно, что к их изготовлению Александр привлекал придворных скульпторов. Совершенство исполнения должно было превосходить стоимость самого металла. Плутарх сообщает, что в этих работах царь «более чем всеми другими мастерами дорожил Стасикратом, замыслы которого отличались великолепием, дерзостью, блеском и новизной».

Все древние авторы, в том числе Плутарх, Арриан, Курций Руф, отмечают, что в важных, узловых, крайних точках своих походов Александр Македонский обязательно совершал ритуалы жертвоприношения и даже строил для этого специальные алтари. Алтари упоминают также Птолемей, Аммиан Марцеллин, Орозий, труды которых послужили источником для многих средневековых карт [7]. Подробности этих ритуалов не описаны, но известно, что царь проводил их как по обряду греческих богов, так и по обряду египетского божества Аммона. Он обращался к богам с молитвой, «чтобы никто из людей после него не зашел дальше тех рубежей, которых он достиг со своим войском». Жертвы предавались земле, водам рек и морей.

Загадочные находки, обнаруженные не только на землях бывшей Бактрии и Согдианы, но и на территории России, позволяют высказать предположение, что они могут являться жертвенными дарами Александра. Это «Амударьинский клад» (Рисунок 6), найденный в конце XIX века на северном берегу реки Амударьи на территории Таджикистана, и «Сибирская коллекция Петра I» (Рисунок 7), собранная в первой половине XVIII века из предметов, найденных в междуречье Тобола и Исети на территории юга Тюменской области.

Примечания