– Что молчишь, Андрей? – с тревогой спросил он.
– Их уже ищут, – отозвался я. Об исчезновении двух человек из кардабайского космопорта сообщили сами кардиане. Быстрее нас успели.
– Виноваты потому что, проворонили, – покачал головой профессор.
– Банду Собакина разыскивает Управление по обеспечению космической безопасности, – ответил я, чтобы его успокоить. – Да и мы настороже.
– Успеют, Андрей?
Я сердито ответил:
– Собакин пусть Богу молится, чтобы федералы нашли его быстрее, чем я.
Иван Сергеевич беспокойно зашевелился. Вздохнул:
– Ладно. Лишь бы с нашей девочкой ничего не случилось. И с Федей.
– Ничего с ними не случится. Нашим людям палец в рот не клади, – буркнул я как можно небрежней.
Иван Сергеевич немного успокоился и ушел. Я забарабанил пальцами по столешнице. Рецидивиста Собакина я всерьез никогда не воспринимал. Точнее, нисколько им не интересовался. Его внушительная банда, угон крейсера – головная боль УОКБ, но никак не моя.
Но теперь, когда в его руки угодили люди из моей команды – другое дело. Собакин поторопился, наживая себе такого врага, как я. Его счастье, если федералы меня опередят. Любопытно, кто управляет бандитским кораблем… Похоже, Собакин снюхался с каким-то офицером. Похоже, банда сплавилась с мятежной командой. И это плохо, очень плохо для Федора и Марии. Еще хуже то, что «Пепел Марса» может всплыть где угодно. И мы можем не успеть.
МАРИЯ ПОМОРОВА
Сидеть взаперти, даже с товарищем по несчастью, было совершенно невыносимо, я буквально изводилась, считая минуты, так что обеды в кают-компании стали для меня желанным развлечением. Собакин пропускал рюмашку-другую крепкого вина, наливал и нам с Федором Семенычем. Рыжаков подобных вольностей себе не позволял. Но в беседах охотно участвовал. Я его поддразнивала, за что Федор Семеныч разругивал меня в каюте на все корки. Нашла, мол, где и кому глазки строить! Но я чувствовала временную свою безнаказанность и продолжала в том же духе. Тигр был опасный, но… сонный. Вероятно, до времени. Вот я и дергала его за усы, хоть и страшно было. А может, потому и дергала, что страшно.
На второй день Рыжаков спросил у меня, как я попала в банду Матвеева. Разумеется, я ответила, что у нас не банда, а полноправное государство. Ну, почти полноправное. Рыжаков, однако, ждал ответа. Ему было плевать, банда мы или нет. Я сказала, что меня подобрал крейсер «Боевой слон».
– Это уже конец истории, надо полагать? – уточнил Рыжаков.
Собакин от любопытства елозил по сиденью, будто сидел на кнопках.
– Ты с начала все рассказывай, – подбодрил он меня.
Я в его сторону даже головы не повернула. Зато наткнулась на гипнотизирующий взгляд «тигра». Мне, как обычно, стало не по себе, и оттого еще больше захотелось потягать его «за усы». Приосанилась, выпятила грудь. Федор немедленно ткнул меня под столом ногой – поосторожней, мол.
Ничего нам пока не грозит, Федор Семеныч.
– Ну? – произнес Рыжаков.
– Баек давно не слушали? – спросила я ехидно. – Ладно. Когда мне было шесть, родители взяли меня на прогулку в космос. Наверное, летели к кому-то в гости, я не помню. У нас была яхта для семейных путешествий. Что-то там на судне разладилось, связь прервалась. Знаете, я родом с Зарбая, так что мы были далеко от Солнечной Федерации. Хотя какая разница… Родители мои понимали, что быстро съедят дорожные запасы и погибнут. Они попытались спасти хотя бы меня. Положили в медицинскую капсулу и погрузили в анабиоз. Капсула-то всего одна была, понимаете?
– Да-да, понимаем, – тут же откликнулся Собакин.
Я подумала, продолжать или нет. Федор невозмутимо жевал обед и больше меня не попинывал. Рыжаков выжидающе смотрел на меня. Ладно. Хотят байку – пожалуйста.
– Не знаю, сколько времени яхта болталась в космосе. Она попала в поле тяготения Планеты-Океана. Это блуждающая планета.
– Да ну? – Не поверил Собакин.
Я продолжала:
– Не только блуждающая, еще и живая.
– Еще и разумная, да? – хихикнул Собакин.
– Как вы догадались? – съязвила я. – Эта планета – целиком Океан, только не из воды, а из множества живых существ. У них коллективный разум, понимаете? Нет, вы ничего не понимаете.
– Отчего же? – обронил Рыжаков. – В космосе может быть все, что угодно.
Я обрадовалась: Рыжаков верил! Или делал вид.
– Ну, так слушайте. Мимо нее в подпространстве пролетали корабли, только редко, и никто не обращал на нее внимания. С виду она планета как планета, пусть даже блуждающая. Только она – разумная.
– Разумная планета? – откровенно рассмеялся Собакин.
Рыжаков ожег меня взглядом. Ишь ты, интересно ему!
– Да не планета, Океан разумный. То есть, не сам Океан, а сами существа. И не каждое в отдельности, а только вместе. По одному они не мыслят.
– Как муравьи? – уточнил Рыжаков.
– Не совсем, – я смеялась. – Вы ничего не понимаете!
– Объяснять не умеешь по-человечески, – беззлобно ответил тот.
Я беззаботно засмеялась и продолжила:
– Они вытащили меня из яхты, и я жила среди них, пока мне не исполнилось четырнадцать.
– В океане? – переспросил Рыжаков.
– Ну да, в Океане.
– А чем ты дышала? – теперь смеялся и он, и его улыбка стала для меня полной неожиданностью. До чего у этого негодяя приятная улыбка, надо же! Я коротко вздохнула и потупилась.
– Понятия не имею, – призналась я наконец. – Я не задумывалась. Эти существа большие. Я их не видела, только ощущала их присутствие. Они как студни, как большие медузы.
– А что было потом?
– А потом мимо пролетали корабли из флота Матвеева. Океан подманил их: стал посылать ритмические сигналы. Рентгеновские, кажется, точно не помню. «Боевой слон» клюнул, вышел из подпространства. Океан меня вытолкнул, а крейсер подобрал.
– Как бы океан тебя вытолкнул? Без скафандра, что ль, в открытый космос? – фыркнул со смехом Собакин.
Я жизнерадостно закивала.
– Нет, я слышал, что ты в космосе можешь… того… разгуливать без скафандра, вот я и перестраховался, – Собакин указал вилкой с нацепленным куском на наши с Федором наручники. – А то мало ли что.
