– Эксперт вы хотели сказать? – поправил Александр.
– Эксперт это вы, а я эстетическая натура. Значит я эстет.
«Будет мне еще тут указывать». Но Александр вдруг согласился.
– С таким разделением функций я согласен.
– Солидарна.– довольная Нелли, явно почувствовала свое превосходство
над грымзой.
– Мне априори нечего делать на этой ярмарке тщеславия! – Грымза
не сдавалась. – И правильно! Но скорее только интуитивно. Ты не расшифровал грусть Галактиона Табидзе, да?
Она открыто давала понять, что между ними есть нечто такое, что нельзя вот так забыть, променять, вычеркнуть из общей памяти. И Александр послушно сдался.
– Галактион это целая галактика. Как я, простой смертный, могу расшифровать его грусть? Это я так многословно сказал – нет. То есть да, не расшифровал.
И улыбающийся смайл подтвердил, что, несомненно, есть между ними то, о чём недозволительно знать другим.
Но боевой дух военного тут же, добавил:
– Не прибедняйтесь, Людмила. С тщеславием – здесь у всех на твёрдую
пятёрочку!
Назвав имя собеседницы, Александр подтвердил, что он ее знает и довольно близко, но и ей не позволительно портить ему настроение.
– Да ладно, Саша, – перешла на раскрепощенный тон Грымза, – я тоже не поняла: много-много лет назад. Тогда мне просто нравились красивые и грустные (на интуиции) слова. Потом мне на пальцах объяснили, и умом я приняла. А сердцем – нет. И вот теперь эти стихи уже про меня, и я сейчас приняла сердцем, но вот незадача, теперь не понимаю. Умом. «Стою в преддверии зимы» – это про старость.
– Зима отменяется. Потепление глобальное грядёт. Тебе что, не сообщили? – Александр казалось, забыл про Нелли.
– Я плохо переношу жару! – ответила довольно Грымза, уверившись
в своём превосходстве.
– Ох, как его разгорячило от аномалий! – добавил случайный зевака,
следивший за их перепалкой. И, испугавшись смелости, тут же удалился.
Нелли не могла вот так просто сдаться. И поток красноречия вылился в некий литературный каламбур:
– А сообщить о потеплении: должен был посланный почтовый голубь.
Прилетев. Он сел неудачно на карниз, и со страху сиранул на голову дворнику. Тот не разбираясь, что за дело пульнул в негодника метлой и нечаянно разбил окно соседке этажом ниже. Соседка, высунувшись в окно и
обнаружив метлу не разбираясь, собралась было вернуть её да посильнее
обратно вниз, да попала в голубя. Тот бедняга и издох. Какая оказия
случилась с вашим посланием Александр!
– Казалось бы, ничего особенного. Просто сфотографировал дерево.– Александра разговор уже не радовал.
– Дерево лишь предлог – отстранилась Нелли.
– И «Чёрный квадрат» тому ярчайшее подтверждение. Работы на десять минут, а разговоры сто лет не затихают… – Александр не знал, что и делать.
– Скромность видимо, вам не знакома. – Нелли злилась, и это чувствовали
все.
И тут со всей тактичностью, выдержкой, давая понять, что разговор окончен. Майор зло парировал:
– Шапочно. Кланяемся друг другу при встрече.
– Лишь бы не перейти на другую сторону улицы. Взаимно.
Нелли вышла из сети.
Часть 2
Красивые сказки со счастливым концом уже давно канули в Лету. Сейчас их можно увидеть только на экране, поскольку в современном и порой жестоком мире все чаще происходят грустные истории, которые приводят к тому, что, разбив однажды свое сердце о несчастную любовь, женщина, разочаровавшись в мужчинах, принимает решение оставаться одной.
Вот и наша героиня, несчастная в замужестве и погрязшая в домашних делах, по вечерам грезила, сидя в интернете. В созданном собственном мире было легко и просто найти собеседника и за разговорами ни о чём скоротать одинокий вечер. Но в основном собеседницами были женщины.
Но однажды случилось чудо. Чудо, оно на то и чудо, что случается внезапно, не давая времени на осознание случившегося и понимания, что вселенная обладает качествами всемогущества, премудрости и благости и проявляет заботу о каждом, посылая нужное ему. Или не нужное? Тамара так и не смогла определиться.
На её страничку в сети зашел гость. Оценив фотографии и оставив комментарий ни о чём на одной из многих, он удалился.
– Неужели это он? – заволновалась она. И эмоциональная память вернула ей пережитые чувства, спрятанные глубоко в недрах души, за большими замками забытья: номер привокзальной гостиницы, скомканные простыни полуторной кровати, терпкое вино с выраженным вкусом грейпфрута и поджарого майора, курившего у открытого окна.
Она и не заметила, как остыл кофе.
– Неужели помнит обо мне? – размышляла она о превратностях судьбы.
И набухшие слёзы то и дело, скатываясь вниз по щеке, собирались в уголках рта. Она часто вытиралась, и белые салфетки бесформенной кучей мокрой бумаги летели на дно пластиковой урны.
…В тот день, когда улетел майор, шёл промозглый холодный проливной дождь. Тяжелые дождевые капли, падая на лужах, создавали брызги, и эти брызги, захватывая воздух тем самым, создавали пузырьки. И чем больше была капля, тем сильнее был удар о воду и больше размер пузырька.
Сквозь оконное стекло просматривалась безлюдная улица и нескончаемые пузырьки на лужах. Их было так много, и стояла осень – верная примета непогоды, обещавшей затянуться надолго. Промтоварный магазин, где работала Тамара, был пуст. Лишь редкий покупатель забегал за пачкой сигарет и быстро пропадал, растворяясь в пелене дождя. Майора не было. Понимание, что он не придёт сегодня, ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц, никогда пришло не сразу. Но она продолжала упорно ждать: «Он не может так поступить со мной!»
Майор смог. Он улетел не попрощавшись. И теперь, видя его фото на аватарке, она все ещё его ждала.
«А он чувствовал это. Зная, что начнись „то“ ради чего он учился сбрасывать бомбы на головы людей (не дай бог), он, глядя на звёзды и напевая песню „Тёмная ночь“ из популярного в прошлом веке военного фильма, сбрасывал бы… и продолжал напевать: „Ты меня ждёшь“. Кто жив, тот возвращается. Иногда. Но я бомбардировщик. Наши командировки редки. И часто смертоносны. Вот будь я транспортником, у нас бы срослось».
Александр в сети появился неожиданно.
