Мирон не спеша поехал краем смешанного леса. А вот и начались каменистые выступы, постепенно перерастающие в высокую стену.
«Вот она, та расщелина!» – резко остановил он своего скакуна.
– Давай-ка пощипай травку, – оставил он Карьку на зелёной поляне перелеска. Сбросив в тень берёзы мешок с мукой, Мирон, подтянув потуже пояс с кинжалом, направился к тёмной щели, прорезавшей стену варака.
Тихий и спокойный лесной мир встретил его по ту сторону расщелины. Жуткое безмолвие окружило ступившего в неизвестность человека, придавив душу оглушительной тишиной. Огромные, словно поднявшиеся на дрожжах деревья холодным сумраком накрыли землю от полуденного солнца.
«Что это?! – отскочил в сторону Мирон, едва не наступив на кости скелета. – Инородец, – определил он по истлевшей одежде. – Кто его?…Может зверь какой растерзал? – мелькнула догадка. – Странно, а голова направлена в сторону расщелины, словно торопился покинуть это место; и поза – словно не на ногах застала смерть бедолагу, а старался уползти… От кого? И почему ползком?.. Прибрать нужно будет на обратном пути – человек ведь».
Какой-то странный звук, похожий на свист, нарушил гробовую тишину. Неприятный холодок пробежал по телу Мирона.
«Пожалуй прав был Антип – будто сам дьявол, зазывая, показывает дорогу», – внимательно осмотревшись, взялся он за рукоятку кинжала.
Вдруг деревья отступили и небольшое, изумительной голубизны озеро, словно упавшее с неба, встало у него на пути, отодвинув в сторону только что пережитую неприятность.
«Какое же оно Чёрное? – спокойная, зеркальная голубая гладь», – встав на берегу, удивлённо отметил про себя Мирон. Но вдруг, словно переча его домыслам, причудливые круги со зловещим клокотом выступили на поверхности водоёма.
«Это, скорее всего, газы, – успокоил он себя, вспоминая познания в освоенных в Петербурге науках. – Так вот чего боятся инородцы, – коротко улыбнулся Мирон, присев на камень возле воды. – Какое красивое место, – разглядел он на другом берегу огромные поляны высоких диковинных фиолетовых цветов. – Чего же тогда Гурьян испугался? Даже заикаться стал».
Но тут же необъяснимое чувство беспокойства закралось в душу: какой-то обманчивой показалась эта безмятежная тишина, эти замысловатые круги на воде, эти радующие глаз цветочные поляны. Завороженным взглядом рассматривал Мирон открывшееся перед ним чудное место, словно особый неведомый мир окружил его. Сколько раз он мысленно отправлялся сюда, но созданные его воображением картины оказались далеки от реальности.
«Буйство зелени и цветов и что-то таинственно-пугающее в этой окружающей безветренной тишине», – отметил он про себя.
Природа словно прочитала его мысли, и со стороны цветочных полян пахнуло свежим ветерком. Какой-то неведомый аромат, проплыв над озером, окутал сознание Мирона. Дёргая носом, он старался понять, что это за незнакомое благовоние, откуда оно.
«С озера? Или с цветочных полян?.. А может это загадочное место, рождает букет неведомых запахов трав и деревьев?»
Резкий свист заставил его повернуть голову в сторону. Гигантская змея*, похожая на длинное тонкое бревно, прошуршав в высокой траве, выползла к воде в саженях двадцати от Мирона.
– «Откуда такая рептилия?!» – вскочил он, раскрыв от удивления глаза. В его представлениях о животном мире её можно было сравнить разве что с огромной анакондой.
______________________________
Гигантский змей*– это не выдумка автора. Газета «Алтайская правда» за 30 сентября и 7 октября 2006 года опубликовала ряд собранных журналистом Сергеем Мальцом рассказов крестьян, встречавшихся с реликтовым «горным змеем» – гигантской рептилией. Существует как минимум десяток официально задокументированных свидетельств очевидцев, которые встречали гигантского змея в период с 1876 по 1972 год.
Вот что, например, писала газета «Алтай» в августе 1913 года:
«На днях крестьянин села Ново-Белокуриха видел змею толщиной вершков пяти (25 см) и длиной пяти аршин (3,5м). Замечательно, что некоторые из крестьян говорят, что лет десять назад тоже видели такого змея».
– Быть того не может!» – тряхнул головой Мирон, стараясь прогнать видение, но змея не исчезла, а только замерла, пригревшись на жарком солнышке.
Холодок страха понемногу стал щекотать его душу. Незнакомые запахи всё настойчивее пробирались куда-то внутрь, затуманивая сознание. Круги на озере стали приобретать всё более замысловатые очертания, напоминая по форме неземных чудовищ.
– Мирон… – донёсся до него голос Марьяны. И вот она сама, восседая на вороном коне, расплывчатым силуэтом поднялась над забурлившими водами озера.
– Изыди, сатана! – отмахнулся Мирон от наваждения. Словно растаявший туман, исчезла Марьяна. Но змея – она зашевелилась и, издав холодящий душу свист, медленно поползла в его сторону.
«Видение это или явь?» – промелькнула в голове неуверенная мысль.
«Бежать нужно отсюда», – прошептал ему внутренний голос.
В полузабытьи, припадая к земле, кинулся он в сторону расщелины, держа наготове кинжал – на случай обороны. Враз нахлынувшее сильное потрясение молоточками застучало в его голове. Не страх его гнал отсюда, а внутреннее чувство самозащиты.
«Эти странные запахи – не они ли являются причиной помутившегося сознания? – едва доходило до Мирона суть происшедшего. – Эти видения… Внезапно навалившаяся слабость…»
С каждым шагом Мирон чувствовал, что силы постепенно оставляют его. Спотыкаясь о торчащие из земли корни деревьев, он торопился как можно скорее покинуть это злосчастное место. Худощавая фигура с перекошенным от злобы лицом, как видение из прошлого, встала на его пути.
«Помоги, сил уже моих нет, сейчас в пропасть сорвусь!» – голосом, полным мольбы, прокричала она. Какие-то смутные воспоминания проснулись в его памяти. Словно луч солнца, ворвавшись в темноту небытия, осветил потерянную связь с прошлым.
«Игнат! – чуть было не вскрикнул Мирон. – Это он столкнул меня в пропасть… За что?.. Золотой идол… Арест…» – стали всплывать в памяти отрывки прошлого. Болезненная пелена накрыла его сознание: перед глазами, в дьявольских обличиях, пробежали: Игнатий – с остервенением секущий Прокопия Столярова, Бакай – обвиняющий его в краже идола, конвоиры – стерегущие по пути в острог, крик просящий о помощи и как завершение тому – растаяла чёрная бездна той злосчастной пропасти, которая невидимой стеной отгораживала его от жизни в Сибири.
Собрав последние силы, Мирон в полусознательном состоянии выбежал в залитый солнцем пролесок. Карька, подняв голову от сочной травы, тревожно заржал и поспешил навстречу хозяину.
– Как же мне взобраться на тебя? – поднял Мирон мутный взгляд на своего скакуна. – Сил больше нет… – тщетно попытался он вскарабкаться в седло.
Жеребец, словно прочитав мысли хозяина, лизнул его руку и лёг подле Мирона на живот.
– Ах ты умница! – обхватил тот его шею, вскарабкиваясь на спину. – К Серафиме, дружок… – еле прошептал он на ухо лошади.
Карька постоял, покрутил головой и тихой рысью направился в сторону поселья Устина Агапова.
Прикрыв глаза от слепящего солнца, Мирон склонился в густую гриву коня. Открывшиеся вдруг потерянные эпизоды прошлого вновь туманной явью заполнили все его мысли. Перед глазами проплыли: Бикатунская крепость, куда его определили для службы в местный гарнизон, опасные горные тропы на сборе ясака, стычки с маньчжурами, не желающими покидать эту благодатную окраину России. В памяти воскресли последний поход в экспедиции Клюге, несправедливое и жестокое обвинение в краже золотого идола.
«Как же друзья? – сам по себе возник вопрос. – Что они теперь обо мне думают? Считают, что вор?.. А Марьяна? Ведь она поверила в несправедливость обвинения в краже шкатулки с драгоценностями. А теперь – хищение золотого идола, и опять он».
Мирон с горечью тряхнул головой.
«За что же, Господи, мне такие жестокие наказания?! Ведь есть же мера человеческого терпения!» – как ножом в сердце отозвался открывшийся провал в памяти.
Потянувший свежий ветерок с реки немного привёл его в чувство, а вон и мельница появилась на горизонте – ещё чуток, и они будут на месте…
Подойдя к частоколу вокруг поселья, Карька грудью торкнулся в ворота, но на этот раз крепкие засовы перекрыли дорогу гостям. Испустив протяжное ржание и не дождавшись никого из поселенцев, он развернулся и копытом стал бить в тяжёлые бревенчатые двери.
– Погодтя, погодтя!.. Эй, мужуки, пойдёмте-ка глянем, кто енто так в вороты бацкаить, – раздался приглушённый женский голос из-за частокола.
– А ты чо, испужалась, Аграфена? – иронически ответил мужской бас.
Через мгновение ворота со скрипом отворились и полная женщина, вскрикнув, взмахнула замаранными в земле руками.
– Ой, Господи, коняга в вороты торкается!.. А седок-то живой али нет?!
– Живой я, тётка, живой, – прохрипел Мирон. – К Серафиме бы проводила.
– Никак Антипов постоялец, – вышел вперёд худой рыжебородый мужичок.
– Он самый, – кивнул другой – здоровенный детина.
– И откеля ты такой? – участливо наклонила голову женщина.
