– Сзади! – заорал Лаций, увидев, как со спины на Варгонта надвигается большая тень лошади, но тот не услышал. Ему повезло – тяжёлое копьё просвистело над головой и с силой вонзилось в пустую палатку. Варгонт ткнул факелом в морду лошади. Та встала на дыбы, не удержалась и рухнула на спину, придавив собой всадника. Он сразу добил его коротким мечом. Где-то впереди слышались дикие визги, стук копыт и стоны раненых. – Это у передних ворот! – крикнул Лаций – Бегом к горнистам! Команда – отход к реке. Прямо к броду! – сам он повернулся в сторону привязанных лошадей.
– Горнистов убили! – крикнул Варгонт, и, как бы подтверждая его слова, над лагерем раздался короткий звук рожка, который неожиданно оборвался. Лаций стиснул зубы, видя потери: его ликторы и слуги были убиты прямо у палатки. Сделав шаг в сторону, он споткнулся о какую-то палку, схватился за неё и почувствовал древко копья. Навалившись на него всем телом, чтобы встать, Лаций попытался выпрямиться, но вдруг услышал стон. Руки сами опустились вниз. Он вздрогнул, коснувшись скользких пальцев, сжимавших основание копья. На земле лежал пехотинец, копьё пригвоздило его к земле. Это был часовой их ряда. Совсем рядом послышался стук копыт. Лаций поднял голову и еле успел увернуться от удара. Меч просвистел прямо над головой, и мимо проскакал взлохмаченный всадник. Лаций рванулся к шестам. Однако лошадей там уже не было. Сверху по плечу ударило что-то тяжёлое, похожее на копьё. Он успел схватиться за древко рукой и резко рванул его на себя. Сзади раздался злой крик и глухой звук упавшего на землю тела. Но в темноте ничего не было видно.
Где-то неподалёку вспыхнул огонь. Край пламени выхватил из тьмы небольшую чёрную лошадь, с бешеными глазами и оскаленной пастью. Она была совсем рядом. Всадник в шкуре и шапке схватил её за гриву. Ещё мгновение, и он будет верхом! Лаций рванулся вперёд. Невдалеке загорелась ещё одна палатка. Блик пламени осветил бок лошади. Варвар уже запрыгнул животом ей на спину и начинал закидывать ногу. До него было не более двух локтей: грязное, волосатое колено согнулось, пятка упёрлась в круглые бока лошади. Лаций резко полоснул мечом по икре. Нога в кожаном сапоге дёрнулась вверх, раздался короткий вскрик. Второй удар пришёлся варвару прямо под локоть, в бок. Пальцы на рукоятке сразу стали липкие и скользкие. Кровь, как и ночь, была густой и чёрной. Тело врага медленно стало заваливаться набок и упало ему на плечо. Лаций отшатнулся, стараясь схватить лошадь. Невдалеке послышалось ржание ещё одной лошади, скорей всего, раненой. Стоявшее перед ним животное вздрогнуло от этого звука, наступило несколько раз на тело своего бывшего хозяина, развернулось и несколько раз всхрапнуло. Лаций вытер ладони о жёсткую гриву и забрался на лошадь. Впереди показались несколько всадников. Это были варвары. От разгоревшихся палаток стало светлее. Один из нападавших выделялся крепким телосложением и шапкой из светлого меха. Увидев Лация, он странно наклонил голову, как будто присматривался к нему, потом вытянул руку вперёд, постучал несколько раз по груди и что-то крикнул своим воинам.
– Хого! Хого! – громкими гортанными голосами повторили они. Двое сразу рванулись вперёд, но сбавили ход – им мешали горящие палатки. Лаций не стал ждать, пока они обогнут их, и ринулся навстречу. Первый всадник не успел развернуться и сам подставил спину под удар; второй, оскалив зубы, стал отчаянно размахивать мечом из стороны в сторону, и Лацию пришлось прижаться к гриве, чтобы избежать удара. Рассвирепевший дикарь так хотел достать его, что опасно перегнулся и чуть не упал. Пытаясь выпрямиться, он схватился за шею своего коня, и тот стал крутиться на месте. Лаций не мог достать всадника, но круп его лошади оказался совсем рядом. Он ткнул в него мечом изо всех сил. Животное дёрнулось и заржало от боли, варвар, не удержавшись, упал на землю. Однако впереди был ещё один всадник. Лаций почти достал его, но тот в последний момент увернулся, и лезвие рассекло только кожу на плече и бедре. Решив не добивать его, Лаций развернул лошадь и поскакал в проход между догорающими палатками. Выскочив к дальним воротам лагеря, он наткнулся на несколько варваров, которые прижали к стене около десятка римлян.
– Видуус[26 - Видуус – бог, отделявший душу от тела (римск.).]! – прошептал он имя бога смерти, держась одной рукой за гриву, а другой стараясь вытереть ладонь и удержать меч. Дальше всё закружилось, как будто боги устроили водоворот смерти. Варваров было около десятка, но они не видели его. Он напал на них сзади и стал рубить чёрные спины в мохнатых шкурах, крупы лошадей, ноги и головы. Пламя уже охватило почти все палатки. Когда они превратились в огромный костёр, только тогда нападавшие заметили, что на лошади сидит враг. Его меч рубил всё подряд. Лошади вставали на дыбы, обезумев от боли и роняли на землю своих всадников. Лаций в душе ещё раз поблагодарил богов и кузнеца из Дертона, который после долгих уговоров всё-таки сделал ему этот меч.
Опешившие пехотинцы пришли в себя и кинулись на помощь. Несколько оставшихся в живых варваров предпочли ускакать. И тут Лаций заметил Варгонта.
– Ты, прямо, как Юпитер… – прохрипел центурион.
– Спускаемся все к реке! – вместо ответа приказал он. Но на берегу не было видно ни одного римлянина. Только чёрные тени всадников. Загнав лошадей по самое брюхо в воду, они добивали спасавшихся вплавь легионеров. Идти туда было нельзя, а переплывать здесь, в самом широком месте – очень опасно. Но выхода не было.
– Плывём! – наконец, принял решение Лаций. Все бросились в воду, и только Варгонт задержался. Он плохо плавал, хотя и учился вместе со всеми уже довольно давно.
– Я сейчас… Ты плыви! Я догоню… Сейчас… – отрывисто повторял он.
– О, боги, только не это… – прошептал Лаций. – Намотай на руку и держись! – он протянул ему поводья лошади. Центурион молча схватил рукой кожаные ремни, взял лошадь за гриву и шагнул в воду. Лаций ткнулся коленом о твёрдый предмет. Это был мёртвый гастат. От толчка его тело перевернулось, и вместо лица показалась сплошная зияющая рана: череп был разрублен сверху от волос до самого глаза, который свесился на щёку и, как живой, косил в сторону. В свете луны этот белый круг выглядел зловеще. Перекошенный рот напоминал заброшенный колодец. Он смотрел в небо чёрными губами, застыв в последнем крике. Лаций оттолкнул труп в сторону и шагнул в глубину. Сзади послышался стук копыт и гортанные голоса варваров. Надо было торопиться. Холодная вода накрыла его с головой. Один из всадников, загнав коня в воду по брюхо, с досадой прокричал что-то вслед и, видя, что не может достать уплывающих римлян, ткнул мечом один из трупов. Раздражение хозяина передалось его коню: тот встал на дыбы и заржал.
Лаций слышал голос лошади и шум воды, но они уже отплыли от берега на десять—пятнадцать шагов и теперь их могли достать только стрелы или копья. Но стреляли по ним или нет, он уже не видел, стараясь грести как можно быстрее. Оглянуться он позволил себе только на другом берегу. Варгонта нигде не было. Лошади – тоже.
– Варгонт! – громко позвал он. Никто не ответил. – Варгонт, ты где? Варгонта не видели?! – стоя по колено в воде, кричал он тем, кто стоял или сидел рядом. Кашляя и тяжело дыша, легионеры уныло качали головами.
– Один не доплыл на лошади. Совсем рядом утонул. Вон там, – сказал кто-то сбоку. Лаций развернулся к реке.
– Ты куда? – раздался сзади испуганный голос.
– Варгонт, – пробормотал он. – Варгонт там…
Лаций нырнул в том месте, где должен был плыть центурион. До дна было недалеко. Ему повезло, что там не было течения. Огромное тело лошади оказалось совсем рядом. Она не шевелилась. Лаций на ощупь проплыл вдоль тела: хвост, спина, грива, уши, опять спина. Пришлось вынырнуть и сразу нырнуть обратно. Он нашёл копыта, ил и песок, голову лошади и туго натянутую уздечку! Пальцы потянули её и нащупали сжатый кулак с намотанным кожаным ремешком. Рывок, ещё один. Грудь, казалось, вот-вот разорвётся от нехватки воздуха. А он крутил и крутил эту скользкую тонкую кожу, пока она, наконец, не соскользнула с неподвижной руки. Лаций рванул её вверх, схватил голову, запустил пальцы в волосы и из последних сил потащил её вверх. Это был Варгонт.
Их подхватили ещё в воде. Прямо на берегу ветераны сложили неподвижное тело Варгонта пополам и стали давить на грудь и живот. Легионеры старались изо всех сил. Когда его друг выплюнул изо рта струю воды и захрипел, как раненая лошадь, Лаций впервые слабо улыбнулся. Затем развернулся и поплыл обратно, помогать другим. В этот день ему удалось вытащить из воды ещё одиннадцать человек. А через два дня из Рима вернулся Гай Юлий Цезарь. Префект Марк Корнелий Верр, разбивший войско на две части, был арестован и отправлен в Рим.
Всю неделю Лаций не мог отлучиться из лагеря. Как, впрочем, не мог это сделать и целый месяц до этого. Он собирал раненых и убитых, организовывал расположение своего легиона в старом лагере, выезжал с разведчиками вверх по реке, но всё это время он с нетерпением ждал возможности съездить в Тарогу, где оставил свою юную дикарку. Вспоминая Ларниту, он сжимал круглый талисман, который она подарила ему во время последней встречи, и улыбался, представляя, как снова обнимет её и увезёт к реке.
Прощаясь со своими погибшими товарищами, легионы построились перед лагерем. После жертвоприношений Цезарь сам поднёс огонь к первому помосту. Маленький огонёк перебежал от факела к мелким веткам и постепенно охватил большие стволы. С треском и шипением пламя постепенно распространилось по всем погребальным алтарям.
– Легионеры, враг всегда беспощаден и всегда старается напасть неожиданно. Они боятся нас. Двери двуликого Я?нуса[27 - Янус – древнеримский бог начала. Изображался в виде двух голов, смотрящих в разные стороны. В Риме стояли ворота двуликого Януса, которые открывали, когда римляне с кем-то воевали, и закрывали, когда война прекращалась.] не закрываются в Риме уже много лет. Поэтому мы и находимся здесь. Сорок лет назад, кимвры, тевтоны, херуски, маркоманы, тигурины были разбиты здесь Гаем Марием, но теперь варвары снова становятся опасны. И вы все это видели. Однако римская армия сильнее их. Её нельзя победить, пока есть такие воины, как Лаций Корнелий Сципион! – торжественно произнёс он. – Подойди! – позвал он его. – За спасение боевых товарищей награждаю тебя дубовым венком[28 - Гражданский венок из дубовых листьев (Corona civica), высшая награда для любого легионера вне зависимости от его звания.]! За мужество и храбрость воины дают тебе прозвище Фиделий[29 - Верный.].
– Благодарю тебя, Гай Юлий Цезарь, – склонив голову, ответил Лаций.
– Народ Рима благодарит тебя и гордится тобой! Подними голову и восславь богов! Ты спас двенадцать человек!
– В душе я считаю тех, кого не спас, – ответил он.
– Похвально… – Цезарь покачал головой и возложил ему на голову самую главную награду римской армии. Добавить было нечего. Воины прониклись его словами и тем примером, который показал им этот храбрый префект. Оставалось только пожелать, чтобы Лаций поскорее стал легатом вместе своего слабовольного и трусливого командира – Теренция Юлиана.
Глава Прибытие нового легата из Рима
Через несколько дней в сторону гельветов и кимвров были посланы большие группы разведчиков, а в лагере стали готовиться к походу на север. Там, по мнению Цезаря, вскоре должны были сосредоточиться основные силы варваров. Снаряжение, обувь и оружие проверяли несколько трибунов. Все легионеры были подготовлены хорошо, поэтому во второй половине дня центурионы построили легионеров перед забором лагеря и стали отрабатывать движение строем, выполнение команд под звуки рожка и тренировочные бои в парах. Лаций тоже присоединился к ним, с радостью показывая, как надо двигаться и закрываться щитом, бить по ногам и даже несколько раз показал, как кидает меч и нож. Во время перерыва между упражнениями он скинул нагрудник, шлем и пояс и присел с Варгонтом у въездного столба, в нескольких шагах от караульных у ворот. Они были в одних туниках, пот тёк по лицу, плечам и рукам и в таком состоянии от пехотинцев их не отличало ничего, кроме обуви. Через некоторое время внимание Лация привлекло движение на дороге. Вскоре к воротам подъехали несколько всадников в дорогих туниках и нагрудных щитках, покрытых золотом. У одного шлем был даже разукрашен золотыми звёздами. Они ярко блестели на солнце и неприятно слепили глаза.
– Арделионы, – процедил сквозь зубы Лаций.
– Да нет, ты ошибаешься, – с наигранной серьёзностью громко заметил Варгонт, который уже давно искал повод, чтобы развлечься. – Это важные люди. Они приехали сюда прямо из Рима. Я даже вижу пыль Марсова поля на копытах их лошадей! Наверное, выехали сразу после праздника в его честь. Смотри, даже костюмы не сняли. Правда, мечи, наверное, деревянные, но зато лица радостные. А может, это чьи-то слуги или бродячие артисты? Как ты думаешь?
– Нет, на артистов не похожи, – подыграл ему Лаций. – Хотя, кто его знает! Может, от мамы с папой сбежали… поиграть в легионеров. Но скоро пройдёт, – прищурив глаза, спокойно добавил он.
– Главное, когда появятся варвары, надо успеть снять такой роскошный шлем с головы. А то оторвут его вместе с башкой, – иронично заметил Варгонт. Он небрежно бросал камешки в столб и даже не пошевелился, когда возмущённые всадники, прекратив разговаривать с караульными, резко повернулись в их сторону.
– Эй, ты! – надменно окликнул Варгонта хозяин шлема со звёздами. – Слышишь, гастат, я обращаюсь к тебе! – копыта его лошади уже были в полушаге от ног Варгонта, но тот бросил очередной камешек и только после этого небрежно поднял взгляд вверх. Лаций отвернулся, чтобы скрыть невольную улыбку. Немногие трибуны ходили в простых туниках и без помощников. Он знал, что сейчас они с Варгонтом больше напоминали двух отдыхающих от службы пехотинцев, чем центуриона и трибуна. Правда, у Лация были высокие калиги, но всадник их, видимо, не заметил.
– Твоя лошадь загораживает мне солнце! – с наигранным возмущением произнёс Варгонт.
– Что?! – в бешенстве воскликнул аристократ и так сильно сжал бока лошади, что та встала на дыбы и заржала. Лаций знал, что будет дальше, поэтому поджал ноги и приготовился быстро встать. Всё произошло так, как он и предполагал: когда лошадь подняла передние ноги вверх, невысокий Варгонт резко бросился ей под брюхо, упёрся плечами и на мгновение оторвал её от земли вместе с всадником. Перепуганное животное задёргало ногами и стало заваливаться на бок. Молодой всадник успел соскочить на землю и тем самым избежал сильного увечья, только немного ударил локоть и колено.
– Эта лошадь стоит дороже, чем сто таких, как ты, – уже с меньшим пылом, но всё же злобно выкрикнул он. Позади появились четыре сопровождавших его ликтора. Оказывается, это был легат, но Варгонта это не остановило.
– Я с удовольствием поймаю эту лошадь в германском лесу, когда на ней уже не будет всадника, – рассмеялся он. Оскорблённый хозяин покрытого звёздами шлема сделал жест ликторам, и те выдвинулись вперёд.
– Легат! – резко и громко крикнул Лаций. Он знал силу своего голоса, который помогал ему на поле боя собирать легионеров в боевые ряды. Хозяин «звёздного» шлема и четверо ликторов вздрогнули и повернули головы в его сторону. Лаций кивнул на столб: – Смотри!
Короткий меч, сделав один оборот, с силой вонзился в плотное дерево. В воздухе раздался звонкий дребезжащий звук. Если бы вместо столба стоял человек, то лезвие пронзило бы его насквозь. По лицам ликторов было видно, что они впервые видят такой трюк. До Лация донеслись их приглушённые голоса: «Как это? Как это?»
– Ты кто? – нахмурил брови всадник.
– Неважно, – ответил Лаций и положил руку на рукоятку второго меча. – Мне не надо бегать за врагом. За ним бегает мой меч, – он позволил себе, наконец, широко улыбнуться.
Сзади послышались голоса – это из лагеря вернулся караульный. За ним подъехали ещё два легата и их слуги. Один из них увидел помпезного всадника и сразу направился к нему.
– А, Юлий Клавдий, ты опять нашёл, с кем повздорить, – с улыбкой произнёс он. Заметив стоявших рядом Лация и Варгонта, он на мгновение замолчал, скривил лицо, потом увидел меч в столбе и покачал головой. – Тебе повезло. Мог бы сегодня и не доехать до Цезаря, – тихим голосом заметил он.
– Что ты говоришь, Серпилий! – возмутился всадник. – Эти нахалы посмели напасть на меня и моих людей. Они даже повалили мою лошадь и теперь угрожают мне оружием!
– Юлий, – понизив голос и приблизившись к всаднику, произнёс легат, – не надо так громко кричать. Перед тобой два человека в туниках, без оружия и охраны. Со стороны ты выглядишь смешно. Как они могут тебе угрожать? Но тебе повезло… старший трибун Лаций Корнелий Сципион – лучший старший трибун в армии Цезаря, а центурион Варгонт – его лучший друг, – процедил он сквозь зубы. – Если бы они напали на тебя, я бы с тобой уже не разговаривал, – пожилой римлянин растянул губы в тонкой улыбке, покачал головой и повернулся к Лацию. – Ты кого-то ждёшь, Лаций Корнелий? – вежливо спросил он.
– Благодарю тебя, Серпилий! Мы проверяли гастатов и оружие по приказу легата Теренция Юлиана, – ответил Лаций, вынимая из столба меч.
– Он только что вышел от Цезаря. Если он тебе нужен, поспеши! Кажется, он будет занят до самого вечера, – легат показал рукой в сторону ворот, – Удачи тебе! – Серпилий повернулся к всаднику с золотым шлемом и сказал: – Идём, Цезарь уже ждёт тебя. И постарайся больше не делать глупостей, – уже тише добавил он.
– Да что тут происходит? Я – гражданин Рима! Клянусь богами… – попытался возмутиться тот, но ликтор схватил его за локоть и с силой сжал. Молодой аристократ залился краской, открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент его кто-то окликнул и оскорблённый всадник решил отложить свой спор с двумя дерзкими легионерами на потом.
Легат Теренций Юлиан стоял возле палатки и читал короткий свиток, когда к нему подошёл Лаций:
– Теренций, слава богам, я успел тебя найти!
– А, это ты, мой дорогой Лаций… – с отеческой заботой, за которой проглядывалось гораздо больше, чем просто уважение, ответил тот, но Лаций только вздохнул. Он уже привык к постоянным намёкам и долгим взглядам легата, который испытывал к нему особую симпатию. Лаций принадлежал к небольшому количеству легионеров, которые не тяготели к неестественной любви между мужчинами даже во время походов. В детстве он слышал, как в соседнем доме дико кричал раб-подросток, которого наказали за то, что он не захотел ублажать своего хозяина. Патриций решил повеселиться с друзьями и потребовал, чтобы юный раб удовлетворял его гостей по очереди, пока они пировали. Что произошло потом, точно никто не знал, но говорили, что мальчика до смерти забили палками. Лацию повезло, что он узнал об этом случае от помощницы мачехи, рабыни Миолы. Та рассказала ему об этом без всяких подробностей. Она сыграла в его судьбе очень важную роль и была первой женщиной, с которой он узнал, какими должны быть отношения между мужчиной и женщиной. Ей было около тридцати, ему – чуть больше четырнадцати. Нежность и забота случайно переросли в близость. Об этом никто не знал, но когда Миолу продали, Лаций сильно переживал, и ещё долго хранил в душе наивную юношескую любовь к этой женщине, которая волею богов, сначала была для него почти матерью, а потом – любовницей и другом. Однажды в походе Помпея один центурион обозвал его «сладким мальчиком» и при всех легионерах положил ладонь на колено, намекая на близость. Лаций отбросил его руку и вынужден был защищаться кулаками. Ему немало досталось, но и центурион потом две недели пролежал в палатке, находясь между жизнью и смертью. Сразу после этой стычки Лаций познакомился с Варгонтом. Тот видел всё с самого начала и, когда дело дошло до драки, не дал товарищам любвеобильного центуриона прийти ему на помощь. С тех пор они с Варгонтом всегда были вместе, что тоже было иронией судьбы, потому что в римском войске отличить дружбу от любви было практически невозможно.
