Нос

– Ну, всякое бывает… – выдохнул я.

Света зашла на кухню, Марк подставил к столу ещё один стул, чтобы мы сидели все вместе. Она подсела к нам.

– А унитаз? – продолжил он.

– Я думаю, что в природе есть животные, которые срут в определённом месте или хотя бы не где попало. Организация социальная какая-то есть ведь у всех. Может, обезьяны какие-нибудь не срут где попало. Или ещё кто. То есть какая-то культура сранья, ограничения сранья присутствуют где-то наверняка. Да и просто это рационально – насрёшь где попало, а тебя потом хищник выследит. А унитаз – как раз такая культура сранья, ограничение, к которому приучают, как животного, дрессируют, и потом людям стыдно и неудобно срать не на унитазе.

– Про что вы говорите? – удивлённо спросила Света.

– Про различия между человеком и животными, – ответил ей Марк, улыбаясь.

– А. Ну да. Кошки вот в лоток ходят же. Чем не унитаз?

– Вот! Вот! Про что я и говорю! – обрадовался я.

– Ну это же не совсем природное… – протянул Марк, думая на ходу. – Типа это же люди для кошек придумали.

– Но ведь кошка животное? Животное. И она пользуется лотком как унитазом? Пользуется. В дикой природе не пользуется, потому что там нет унитазов. И человек тоже в дикой природе не будет пользоваться, потому что там нет унитазов. Короче. Культура сранья есть и присутствует что у человека, что у животных, и поэтому объединяет их, – этот пример про унитазы мне не очень нравился и я хотел побыстрее закончить его обсуждение, и мне даже не был особо важен результат.

– Ладно, согласен, – сказал Марк.

– А одежда? – робко спросила Света.

– Да. А одежда? – поддержал её Марк.

– Одежда… Ну… Человек изначально одежды не носил.

– Как это? А шкуры животных? – возмутилась Света.

– Ну, а до шкур животных? – возмутился я.

– А до шкур животных был человек?

– Ну так-то да.

– Ну это смотря кого считать человеком, – пыталась сумничать она.

– Ну вообще, род людей берёт начало как бы о-о-очень задолго до момента, когда люди начали использовать шкуры животных.

– Ну так можно вообще прийти к тому, что мы были ящерицами или рыбами или вообще когда-то одной клеткой, – закатила она глаза.

– Ну да, но это немного про другое. Я говорю именно про биологический род. В школе же биологию проходили? Неандертальцы там, австралопитеки, человек прямоходящий?

– Ну?

– Ну. В какой-то момент, когда человек уже был человеком, он ещё не носил шкур. Следовательно, и не носил одежды. Да и сейчас даже вон всякие племена первобытные в Африке где-нибудь голые бегают.

– Но в итоге-то одежда появилась. И люди её носят, а животные – нет, – отрезала она и скрестила руки на груди.

– Ну… Учитывая назначение одежды, которые заключается в сопротивлении факторам окружающей среды, то я склонен признать одежду технологией. А, как мы уже решили с Марком, животные тоже используют технологии, поэтому это не разница. Плюс, вот всякие ракушки – их же носят водяные всякие твари, забираются в них. Чем не одежда?

– Ну это так-то их дом.

– Ну он же на них? Он выполняет ту же функцию, что и одежда? Да. Так что вполне одежда.

– Ну так-то между домом и одеждой большая разница.

– Это понятно. Только дом ты на себе обычно не таскаешь, на своём теле.

– Палатку можно таскать, – она была довольна тем, что смогла найти такой пример.

– И палатку можно носить. Плащ-палатка. Знаешь такое? Такая же одежда и такой же дом, как и ракушка рачка какого-нибудь.

– Ну… – она задумалась.

– Тут надо подумать над тем, что такое дом. Но я уверен, что дом, который ты буквально носишь на себе, может называться одеждой. Да и вообще – животные умные и живут там, где им не потребуется одежда. В условиях, где им не нужно одеваться. Это только люди дурачки, пошли хер знает куда и теперь вынуждены укутываться в тридцать одежд зимой. Но наверняка есть животные, использующие в каких-то случаях какие-нибудь материалы, чтобы укрыть себя. В конце концов, если свинье жарко, например, то она валяется в грязи. Вот тоже одежда. Косвенно, но одежда. Потому что одежда – это адаптационная технология к неблагоприятной окружающей среде.

– Какие слова ты умные знае-е-ешь, – протянула она, и стало ясно, что теперь ей нет дела до разговора, и что я её раздражал, продолжая его.

– Ага, – я разочарованно вздохнул.

– Знаешь, а блюда, так-то, тоже ведь технология! – сказал Марк, чем немного побесил меня, потому что я тоже устал вести диалог на эту тему. – Ну, огнём-то животные не пользуются, поэтому технология. Исходя из твоих же слов.

– Не каждое блюдо готовится на огне. Под блюдом я имею в виду любое намеренно изменённое что-либо съедобное. То есть что-то съедобное, что было изготовлено из чего-то съедобного, что было съедобно в первозданном виде, но подверглось каким-то намеренным изменениям. Типа вот ты нарвал трав, собрал каких-нибудь плодов, закинул их в полый сосуд и залил водой. Оно там настоялось некоторое время – вот тебе блюдо без огня.

– Всё равно: почему это не технология?

– Ну потому что ты не делаешь блюда для достижения какого-то результата, которого ты не можешь достичь без него! – уже не выдерживал я.

– Как это? А вкус? Вкус блюда всё равно не такой, как вкус его составляющих по отдельности. И вот поэтому это технология. У меня даже есть знакомые, которые учатся на пищевых технологов или типа того.

– Бля… – выдохнул я. – Технология приготовления блюд – это одно. Технология в общем – это другое.

– Вот животным нет нужды готовить блюда, вот они и не готовят. Им хватает питательных веществ и без обработки еды. А вот человеку надо готовить. Мясо жарить, например, потому что так оно лучше насыщает и меньше шанс подохнуть от паразитов, – сказал Марк и заулыбался, ощущая, что побеждает в этом споре, – следовательно, это технология.

– Ну и плюс человек может не готовить и есть сырую пищу, как и животные, – вставила свои пять копеек Света.

– Так. Ладно, – развёл я руками, ощущая, что смысл беседы теряется. – Цель приёма пищи – насытить себя. Результат приёма пищи – насыщение себя. Этого результата достигают и животные, и человек. Этого результата можно достигнуть без приготовления пищи. То есть нет нужды обязательно готовить её. Но человек её готовит. Это другой подход к пище, а не технология. Без палки обезьяна не достанет термитов, поэтому палка – технология. Без приготовления пищи человек всё равно сможет насытиться, поэтому приготовление пищи – не технология. Это присущий только человеку путь эстетики, путь исследования альтернатив…

– Но ведь обезьяны взяли палку в руки тоже в качестве альтернативы? – сказал Марк.

– Альтернативы чему? – я помассировал свой лоб рукой.

– Альтернативы не брать палку и не доставать термитов, – и он заржал.

Я сделал лицо, выражающее мои мысли, а именно протяжное «Бля-я-я…», и устало, как будто сдерживая гнев, выдохнул.

– Вы ещё подеритесь из-за этого, – сказала Саша, ожидающе стоя рядом с давно вскипевшим чайником. – Кому какой чай?

***

– А какой чай у вас есть? – поинтересовался я. Не то чтобы я разбирался в чаях или хотел какой-то конкретный чай. Скорее не хотел. Красный чай, похожий на компот. Его я сейчас не хотел.

Саша порылась в кухонном шкафчике некоторое время, перечисляя, что у них есть:

– У нас есть чёрный простой, есть просто зелёный, есть чёрный с лимоном, есть с шиповником, есть с мятой, есть со смородиной, есть с чабрецом. Ещё чёрный с малиной, чёрный с бергамотом два вида. Зелёный с лимоном, зелёный с грушей, зелёный со сливой, зелёный с мятой. Это всё в пакетиках. Листовой есть чёрный с чабрецом, чёрный с можжевельником, ну и просто чёрный. Зелёный с имбирём, зелёный какой-то китайский, кажется. Китайский ещё есть какой-то, но я его не заваривала никогда, поэтому не знаю.

– А как называется? – прервал её Марк.

– На то он и китайский, чтобы я не знала его название – тут иероглифы! – ответила ему Саша. – Есть ещё травяные сборы всякие, в них ромашка, зверобой, валерьяна и всякое такое. Ну это, наверное, не для чайных распитий чай, а скорее для здоровья. Хотя, может его и так пьют. Есть ещё иван-чай, бабушка прислала летом ещё… А! Ещё есть каркаде в пакетиках. Вроде всё.

Выбор был большой, и я даже в какой-то момент перестал запоминать чаи, потому что их стало слишком много, и наверняка какой бы я ни назвал, он бы оказался в наличии.

– Ого, как у вас их много. Ну… А лимон есть у вас? В смысле свежий? – ответит я.

Марк заглянул в холодильник и достал лимон.

– Тогда можно мне просто чёрный? И опционально ещё какой-нибудь.

– А-а-ам… Ты, типа хочешь смешать чёрный с каким-то и ещё с лимоном? – недоумевала Саша.

– Не. Я просто однажды понял, что часто мне одной кружки чая мало, потому что они у всех маленькие, и не кружки даже, а чашки. А если и кружки, то тоже маленькие. У меня дома большая, и я привык из много чая пить. И вот я бы одну кружку выпил просто чёрный с нормальным лимоном, а другую либо то же, либо какой-нибудь другой, – объяснил я.

– А их надо обязательно разом заваривать? – она всё ещё не понимала меня. – Не, мне не жалко, просто пока ты одну пьёшь, другая не остынет?

– А если их заваривать одну за другой, то они будут слишком горячими.

– Ну их можно разбавить.

– А я не хочу разбавленный. Было бы идеально вообще заварить первую, подождать, и когда её останется половина, то заварить вторую.

Она приподняла брови в удивлении и сказала:

– И с каких пор ты стал чайным гурманом и таким привередой?

– Вот прямо с этого самого, – я улыбнулся ей. – Я не привередничаю, я даже сам это всё могу сделать, просто дай мне чай и две кружки.

– Да нет уж, сама сделаю. Чего только не встретишь в мире… А вам чего, мистер? – улыбаясь, обратилась она к Марку. – Чай из тысячелетних листьев с вершин туманных пиков, заваренный священной водой в сакральном кубке, который растворится после заварки?

– Да, не отказался бы, – сделал он серьёзный вид и подыграл ей. – И можно ещё, пожалуйста, вон того печенья из амброзии? И зачем кубку растворятся?

– Чтобы чай был уникальный и никто больше не мог испить его, кроме тебя.

– Умно. Но не практично.

– В таких делах не до практики. Света, а ты что будешь?

– Просто зелёный, – кивнула она Саше. – Без амброзий, священных листьев, нектаров, манны небесной и всего такого, просто зелёный.

Саша попросила Марка достать из кухонного ящика кружки, что он и сделал, расставив всем по одной, а мне две. На одной был незамысловатый цветной узор на белом фоне, а на другой какая-то спортивная машина. Саша принесла заварочный чайник и достала печенье, а затем ещё принесла сам чай. Пакетик зелёного она отдала Свете, пакетик чёрного с малиной оставила себе, пакетик каркаде отдала Марку. Чёрный в листьях засыпала в заварочный чайник, на котором были нарисованы цветочки, налила в него горячей воды и закрыла крышечкой. После этого залила всем пакетики.

– Ну, а тебе придётся подождать, – обратилась она ко мне.

– Да ничего страшного, в принципе, – сказал я. – Можно ещё для сахара ложечку?

Марк сходил до ящика со столовыми приборами и достал чайную ложку, после чего передал её мне.

– И что, вы любители чая, получается? Столько сортов, – я пытался не допустить появления очередной паузы, которую предчувствовал своим нутром.

– Да я бы не сказал, – сказал Марк. – Мы больше по кофе.

Он указал на кофеварку, стоявшую в дальнем конце кухонной столешницы.

– А почему вы пьёте чай?

– Ну иногда надо же разнообразить чем-то жизнь?

– И то верно.

– Но родители мои больше по чаю. Ну мать, во всяком случае. Иногда. Они, так-то, тоже по кофе, но мать часто ещё и чай пьёт. Ну и для гостей, поэтому так много.

– Да, похвально. Редко где встретишь такой ассортимент, не в каждом магазине чайном даже, – я усмехнулся.

– Да… – протянул Марк.

– А я кофе не люблю, – сказал я. – Оно на вкус мерзкое, кислое, горькое, металлическое, говнистое какое-то, и пахнет мочой и хер пойми чем ещё. Саша, это относится к парафагиям, если людей влечёт к такой мерзости?

– Да я бы не сказала. Пить кофе по большей части норма везде, – ответила она без особого интереса.

– А молоко?

– А что с ним?

– Ну типа это жир в воде со всяким ещё. Это же вообще противная шняга мерзостная. Я понимаю в детстве пить молоко. Типа это нормально, и оно для этого и сделано, потому что в детстве мы не можем добыть или съесть нормальную еду и нам нужна подмога, как и многим другим детёнышам животным, и поэтому мы и называемся млекопитающие. Но во взрослом возрасте? Вот это, мне кажется, тянет на извращение какое-то.

– Тоже почти везде норма. Есть люди, которые не переносят молоко и молочные продукты, но многим нормально, так что почему бы и нет?

– Потому что мерзость…

Пауза, всё-таки, возникла. Но не на такой большой промежуток времени, как я ожидал.

– Ну, как добрался-то? Нормально? На таксу-то деньги остались с передачки нашей? «Передачки», – он повторил. – Такое слово, будто бы ты в тюрьме был.

«Таксу». Никогда не слышал от него таких слов. Обычно он осознанно старается говорить более-менее высокой манерой, чтобы его культура казалась выше среднестатистического обывателя, не говоря уже о среднестатистическом быдле. А слово «такса» в значении «такси»… Весьма невысокое, если можно так выразиться. В этот момент я случайно обратил внимание на его глаза, которые были слегка красноватые. Навряд ли он так устал за день, что его глаза покраснели, а его ум утомился поддерживать высокопарные, – как удивительно, что я запомнил это слово со школьных уроков языков, – тона и выражения.

– Да, я вот тоже хотела спросить. Как добрался? – повторила вопрос Саша.

– Ну… В целом… В целом нормально, вроде. Не сказать, что без приключений…

– А что за приключения? – внезапно встряла в разговор Света.

– Странные.

– Например?

– Ну, например… На такси денег не осталось. Деньги вообще имеют свойство быстро исчезать, особенно в подобных местах. Особенно, когда хочешь съесть чего-нибудь, обладающего вкусом, или когда хочешь посмотреть какой-нибудь новый фильм, которого нет в той огромной коллекции из тринадцати других фильмов, или хочешь новую книжку, или новую пасту для ручки, или тетрадку. Ну или приходит какой-нибудь гондон типа Толяна и просит взаймы немного, обещая отдать после моей выписки, хотя и так уже должен мне. Ну вы поняли. И вот ОСОБЕННО быстро они исчезают, когда не хочешь задерживаться ещё на подольше, на дополнительные пару недель дополнительных обследований, когда вот-вот пора бы уже и валить оттуда, и валить хочется ещё и без дополнительных проблем, во всяком случае без тех, на которые хватило… В общем, не самая простая выписка, я думаю. И так получилось, что на улице я оказался уже где-то ночью. И я пошёл к остановке.

– А нахуя ты пошёл к остановке? – перебил меня Марк.

– Я хотел на общественном транспорте доехать куда-нибудь поближе до вас и потом пешком дойти.

– Ночью? – сказал он это так, будто разговаривает с дураком.

– Чувак. Я потерял ход времени в зимней темноте пока ждал, когда меня выпустят, а на часы в коридоре не успел посмотреть пока быстро шёл до двери, пока меня подгоняли, потому что дверь вечно открытой держать нельзя.

– А-а-а, понятно. А чё, они тебя утром отпустить не могли?

– Там сложно всё. Нужные санитары, нужные медсёстры, нужные заведующие, нужное время и всё такое.

– Прямо как ограбление какое-то, – пошутила Света.

– Ага. Ограбление меня, – отшутился я.

– А тебе обязательно надо было так выйти? Ты подождать не мог и нормально выписаться? – спросила Саша.

– Ну… Там возникли некоторые трудности.

– Что за трудности?

– Позже расскажу, наверное.

– Так, ну и что дальше-то? – Марк отхлебнул из кружки и спросил.

– Ну так вот. Прихожу я на остановку, думаю ща подожду и поеду, мелочь на проезд оставалась. И тут подходит ко мне… Бля… – я до сих пор был удивлён этим случаем и только сейчас начал в полной мере его осознавать, потому что наступили условия, в которых это можно сделать.

– Кто подходит? – спросила Саша, обхватив свою чашку обеими руками и держа её на уровне своей груди.

– Я даже не знаю, как его описать. Короче гомошлюха какая-то подходит. И знаете, что говорит? «Мне кажется, что ты хочешь, чтобы я тебе отсосал!» – сказал я с восклицанием, ибо это было действительно нечастое явление, во всяком случае на моём опыте.

– Подожди, что? – переспросила Саша.

– Типа пидор к тебе клеился? – спросил Марк.

– Ну типа. Просто подходит, как будто это какая-то бордельная улица, рынок ебли, и предлагает мне отсосать.

– Пиздец, – прошептала Света.

– А то!

– Ну и чё ты? Чё ты? – заулыбался Марк.

– Ну а чё я? Он сказал, мол, за мелочь давай. Ну и я так пораскинул мозгами…

– Еба-а-ать, – Марк громко засмеялся.

– Да уж, – снова прошептала Света.

– Ну типа я там хер знает сколько времени нормально даже подрочить не мог, а тут такой случай, да ещё и так дёшево, – я пытался аргументировать своё решение.

– Во-во, поставьте себя на его место, – поддержала меня Саша.

Я налил себе уже заварившейся заварки из чайника, долил горячей воды, взял несколько кусочков лимона, но потом положил их обратно, так как выявил зависимость, что сперва надо добавлять сахар, а потом лимон, иначе вкус будет другой. Положив три чайные ложки сахара, я помешал их некоторое время, а затем добавил те кусочки лимона, что отложил ранее, и снова начал мешать. Чтобы сахар уже был более-менее растворённый, и лимон мог пропитаться сладким чаем, и в то же время отдать свой сок именно в чай, а не в ещё нерастворившийся сахар, хотя изначально я планировал сперва положить лимон, потом на него сахар, и только потом добавить чай. Но было принято решение действовать иначе. Этот мой побег в мысли и заваривание чая был прерван улыбающимся Марком:

– Ну и что дальше-то?

– Ну и пошли мы за остановку, там он начал своё дело. Я не особо ощущал, потому что это как бы и противно, и, по идее, вроде, приятно, но одновременно это как-то вообще не то. И я глаза отвёл, стою, ни то, ни сё, и тут чувствую странные какие-то ощущения… – я продолжил, но мне было неловко.

– Что за ощущения? – спросила Света.

– Ну, в общем, открыл я глаза, смотрю – а он пытается вставить в себя мой…

– Фу-у-у! – простонала Саша.

– Еба-а-ать! – Марк засмеялся пуще прежнего.

– Ну и я про то же. Я от него сразу отошёл, говорю, мол, чё ты делаешь, а он меня успокоить пытается, типа всё нормально, в оплату включено.

– Ужас, – прошептала Света. – И что дальше?

– Да. Ну и, короче, он говорит, типа, извини, давай дальше, и берёт снова в рот.

– Погоди, – сказал Марк, отдыхая от смеха. – То есть ты ему снова дал свой хуй?

– Ну да.

– Пиздец ты лютый чувак. Я бы не решился.

– Ну я просто подумал, типа, ну раз так хочет эту мелочь, что готов свою работу так старательно выполнять, то можно и попробовать, наверное…

– Так, и чё дальше?

– Ну я глаза не закрывал уже, наблюдал, и, короче, заметил, что он крови напускал на член мой.

– В смысле? Как это? – Саша в непонимании округлила глаза.

– Он сказал, что у него какие-то ранки во рту, и типа из них могла начать кровь политься.

– Фу-у-у, бля-я-я… – протянул Марк.

– Ну я сразу же, конечно, действие всё это прекратил, потому что это уже вообще ни в какие рамки не лезет. Оттолкнул его, он лезть продолжал дальше, ну и я ему стукнул немножко, чтобы отстал.

– Ебануться, – удивился Марк. – Я бы на твоём месте сразу оттуда ушёл, даже не стал бы в первый раз соглашаться, не говоря уже чтобы продолжать после попытки в жопу запихнуть мой хуй.

– Ну, я бы сейчас, наверное, тоже отказался. Но знаешь… Воздух свободы там, лютая неудовлетворённость, да и выглядел он в полумраке не так уж и отвратно… Не, отвратно, конечно, но за счёт полумрака, в принципе, можно было фантазией дорисовать что-нибудь получше. Да и он не для того, чтобы на него смотрели, в принципе, – оправдания лились сами по себе из моего рта.

– А как он выглядел? – поинтересовалась Света.

– Ну… Ну такой, роста примерно моего, может чуть пониже, худой достаточно, волосы чёрные, чуть ниже ушей.

– Звучит симпатично, если не брать в расчёт, что это мужчина, – Марк всё продолжал забавляться этой историей.

– А глаза какого цвета? – Света задала один из самых тупых вопросов, какие только можно задать в такой ситуации.

– Извини, но не заметил как-то, – ответил я, что позабавило Марка и Сашу.

– Просто… А имя спросил? – всё-таки, вопрос тупее ей найти удалось, но, что крайне удивительно, у меня был на него ответ.

– Я, конечно, не знакомлюсь поимённо со всеми, кто на ночной остановке случайно находит меня и предлагает отсосать, но конкретно в данном случае… У меня там друг недалеко живёт…

– Какой? – спросил Марк.

– А, да ты его не знаешь. Коля.

– Да, не знаю, – отрезал он.

– Так вот. Он там недалеко живёт, а этот чувак, видимо, там ошивается в последнее время, и люди знать его начинают. Ну или хер знает, но Коля мне сказал, что зовут его Лупарь. Ну, в смысле это не его имя, но кличка у него такая.

– Лупарь? – продолжила Света. – Это, типа, глаза выпуклые у человека?

– Понятия не имею, – я действительно не имел такого понятия в своём словарном запасе.

– Ну глаза-то у него выпученные были? Ну или как это сказать? – как я понял, Света пыталась найти зацепку для раскрытия какого-то дела.

– Не обратил внимание. Ну такие, вроде немного. Я бы не сказал, что прямо из орбит выскакивают, но типа объёмные, вроде, хотя я не смотрел прямо в глаза его или на глаза ему, да и темно было.

– Всё поняла. Ну я знаю его, да, – сказала она и замолчала.

– Ну? И что ты знаешь? – после небольшой паузы спросил я.

– Ну… Был в универе, короче, один парень. Не у нас на факультете, – обратилась она к Саше, – а на другом.

– Каком? – заинтересовалась Саша.

– Да не важно. Был парень, короче. Ну такой, со странностями. Ну типа не какой-то прямо жуткий, типа в плохом смысле ненормальный, но такой, не самый обычный. Но не привлекательно необычный, а немного отталкивающий. Ну типа говорил странные вещи, одевался странно, дружил тоже со странными какими-то ребятами. Ну и в группе его чморили иногда. Ну мне друзья с других потоков рассказывали, кто пересекался. Он по учёбе, вроде, сперва продвигался нормально, но потом в ней проблемы начались. Не знаю, почему. Ну и его отчислили по итогу. И после этого он вроде вообще скатился, вообще маргиналом каким-то стал, прямо страшно даже от историй о нём было. Типа какая судьба у человека может быть. Ну и кто чморил его, они, вроде, какую-то подобную кличку ему и придумали. И те ребята мутные, с которыми он общался, с ними у меня тоже с других потоков контактировали. Те и рассказали, что он подрабатывать начал… Ну ты понял.

– М-да-а-а-а… – протянул Марк после нескольких секунд молчания, – вот тебе и Ижевск – большая деревня.

– Мир тесен, однако, – констатировал я факт.

Повисла небольшая пауза для приличия, хотя никому, мне кажется, не было особо жалко Лупаря. Конечно, с его историей его образ немного полнее. Но всё ещё отталкивающий. О нём не хочется думать, его не хочется жалеть.

– Ну, и короче я слышала, что он спиздоный ходит, – отрезала тишину Света.

– Ну… Это не очень хорошо, – удивился я. Это действительно было не очень хорошо.

– Ну это слухи, но вроде так говорят, поэтому его и гнушаются все, – продолжала она. – Да и говорят так те типы, с которыми он тусовался.

– Хуёво, – сказал я.

– Хуёво, – сказал Марк.

– Да мне кажется нечего переживать. Он же только отсасывал тебе. Ну типа в жопу же ты к нему не залез-таки? – Света не унималась.

– Нет, не залез, конечно… Но он кровью мне писюн измазал, и это, мне кажется, не очень благоприятный фактор, – мне даже взгрустнулось немного после таких вестей.

– Саш, ты не знаешь, можно так от спиздозного подхватить что-нибудь? – обратилась она к молчавшей в шоке Саше.

– Н-ну… Ну что-нибудь-то точно можно подхватить, а вот ВИЧ или СПИД – не знаю. Вероятность есть, я думаю. Тебе надо в больницу сходить, – обратилась она ко мне.

– Да, точно надо. Только не сейчас, не завтра, не через неделю. Я читал про Фредди Меркьюри, и про Райна Уайта ещё. СПИД развивается не сразу, ему время надо, типа несколько недель или месяцев даже может пройти, – сказал Марк.

– Нам выдавали в универе листовки, там написано, что анализы лучше делать спустя несколько недель. Я могу принести тебе, если надо, – сказала мне Саша и дополнила: – Там номера есть, адреса, вся информация.

– Хорошо, буду признателен, – ответил ей я.

Признаться, меня это не сильно напрягло. Нет, напрягло, конечно, и сейчас я с пустыми глазами смотрю в пол и думаю об этом, а где-то на заднем дворе сознания раздаются крики «ДА ЁБ ТВОЮ МАТЬ, БЛЯ-ЯДЬ!!!», но в целом мой уровень самоконтроля позволил мне оставаться практически невозмутимым в данной ситуации, хотя бы внешне, чему я приятно удивлён.