– Антон! – крикнула Светлана Васильевна, и парень очнулся. – Антон, уходи!
– Иди детей по лесу собирай! – гавкнул вдруг Антошка с настоящей злостью. – Я, что ли, с ними возиться буду?
Это было так неожиданно, что Светлана Васильевна осеклась и задом двинулась прочь, не спуская с медведицы глаз. Та заревела, опустилась на все четыре и двинулась на людей. Женщина, пятясь, споткнулась об забытый мешок с мусором, опрокинулась на спину, быстренько подобралась, и, судя по шелесту и треску, побежала. «Сейчас за ней погонится», – в панике подумал Антошка, закричал и запрыгал на месте, размахивая руками. Медведица на ходу изменила маршрут и двинулась к нему. Куда делся детеныш, парень не заметил.
– Ай-яй-яй, – растерянно проговорил он, переступил с ноги на ногу, будто стреноженный, потом нерешительно шагнул назад и вбок. До носа долетел тяжёлый запах огромного зверя. Антошка крутанулся на одной ноге и ринулся в лес. Он отчетливо понимал, что длинные ноги не спасут, да ещё откуда-то из глубины леса призрачно доносились детские голоса, а женщины должны быть и вовсе неподалёку. Сзади безнадёжно нагоняла медведица. Парень на бегу прицельно выбрал подходящий ствол, достаточно толстый, чтобы выдержать вес человека, и вскарабкался на дерево с ловкостью обезьяны. Дерево попалось хвойное, но Антошка совсем не чувствовал, как царапаются иголки и ветви.
Высоко забраться не удалось, потому что выше сидел злополучный медвежонок.
– Иди отсюда! – крикнул Антошка, пихнул его снизу и едва успел отдёрнуть руку, потому что тот огрызнулся и попытался укусить.
Дальше ходу не было.
И тут Антошку снизу настигла разъярённая медведица. Раздирая когтями ствол, она дотянулась до ноги в кроссовке и впилась зубами в стопу. Небо сжалось в крошечное пятно с размытыми краями, а верхушки деревьев так и замельтешили перед глазами, как в калейдоскопе. Мирно шелестящий, посвистывающий птичками лес разверзся затяжным молодецким воплем. Медвежонок перепугался и полез выше, но Антошка не мог этим воспользоваться, потому что медведица с остервенением тащила его к себе, дёргала ногу и причиняла такую боль, какую несчастный и представить себе не мог. Говорил же Архипыч русским по белому: всегда бери с собой в лес нож! А он взял… фотоаппарат. А что может случиться в собственном родном лесу, в двух шагах от дома?
Фотоаппарат! Антошка рискнул отнять от ветвей руку, сразу проиграв зверю полметра, сдёрнул с плеча «Canon» и бросил вниз. Приём сработал: увесистая техника прилетела прямо в морду медведицы, та отпустила ногу и вцепилась в фотоаппарат. Парень торопливо полез наверх, вскрикивая, когда нечаянно опирался на мутовку пострадавшей ногой. Он добрался до медвежонка, услышал где-то под ногами разочарованный рёв и глянул вниз. Медведица полезла было следом, но взобраться на ствол ей не удалось, и тогда она облапила его и принялась раскачивать. Ствол поддавался неохотно, зато макушка так и затряслась, так и заходила ходуном. Медвежонок испуганно заревел, а Антон схватился за ветки и ствол мертвой хваткой.
– Мам-м-м-ма-а… – стонал он, до смерти опасаясь падения.
Меховой куль на макушке мотылялся туда-сюда и вопил. Слыша призыв сына, мамаша оставила дерево и досадливо заревела. Медвежонок ответил. Завязался звериный разговор: медведица проревёт что-то, а медвежонок вытянет губы и отвечает: «мук, мук…». Антошка словно сквозь пелену вслушивался в медвежью беседу, и полуосознанное изумление пробилось наверх сквозь боль и страх, будто из глубины трясины. Медведица, поразмыслив, снова взялась ругаться и раскачивать ствол, опять заревело бедное чадо, мотавшееся туда-сюда на фоне неба, а пленник завыл от ужаса. Сообразив, что сыну грозит бОльшая опасность, чем человеку, мамаша бросила упражнения и уселась неподалёку.
От тряски с ветвей съехал на блестящих стропах большой желто-красный паук. Он раскачивался на толстой, из нескольких нитей, паутине перед самым лицом, и Антошка некоторое время наблюдал за ним бессмысленным взглядом, целиком уйдя в боль. Паук от сильной качки растопырил лапки, а когда качка унялась, сжался и стал торопливо карабкаться по стропам. Антошка, проследив за ним, подумал: надо бы ему тоже что-то предпринять для спасения.
Предпринимать, однако, было нечего. Антошка провел дрожащей рукой по лицу и обнаружил, что оно мокрое. «Слёзы, что ли?» – удивился он, задрал майку и неловко обтёрся. Промокнул и грудь – от пота промок весь. «Наши уже наверняка созвонились, – начал размышлять он. – А если ещё нет? Сколько я здесь торчу? Полдня, кажется». Он осторожно вытянул из заднего кармана телефон, стараясь не уронить из тряских рук.
– Всего пятнадцать минут?! – вслух изумился он. – И когда это наши будут?
Антошка смотрел время на «древней стоянке», группа была там всего полчаса назад. Пока училка со Светкой соберут разбежавшихся детей, пока дойдут до автобуса, пока доедут до зоны действия связи… Он вспомнил рассказ сатирика Михаила Задорнова, как «наши за границей» отсылали SMSки там, где «не берёт»: они набирали текст и подбрасывали телефон. SMS уходили. Антошка решил попробовать. Клейкими от смолы пальцами он кое-как, через пень-колоду набрал сообщение Архипычу: «Медвед сижу елк помоги сроч» и зашвырнул телефон в небо. Сотовый ушел в точку, затем точка стала увеличиваться, телефон метеоритом пронёсся сквозь ветви мимо и канул в сахалинском бамбуке. Медведица подскочила к месту падения и начала с рычанием разгребать бамбук, да так, что только клочья полетели. Разочаровавшись, она посопела и направилась прочь. И растворилась в лесу…
Ушла SMSка или нет, осталось неизвестным, но, главное, путь казался свободным: слезай, человече, и иди своей дорогой…
Антошка не купился на медвежью уловку и продолжал сидеть на дереве, хотя соблазн был не просто велик – он был мучителен. Ничего не стоило слезть и убраться подобру-поздорову, но здравый смысл подсказывал, что зверюга тайно следит за ним, и Антон, с тоской оглядывая с дерева тихие заросли, аж зубами скрипел. Кстати, а на какое растение его занесло? Молодой госинспектор убедился, что попалась ему не мягонькая пихточка, а обычная ёлка, то есть ель обыкновенная, она же ель европейская, колючая, как злая тётка на проходной. Антошка осторожно потрогал ободранное запястье, поднял голову, глянул недобро на медвежонка, да и рявкнул:
– Долго ты тут рассиживаться будешь? Пшёл вон отсюда!
Медвежонок в ответ протестующе замычал.
– У-у, морда из тряпок!
Стало немного легче, даже боль чуть-чуть отступила. Снизу парень видел мохнатые штанишки и маленькую тёмно-серую подошву лапы. «А ведь он меня всего когтями располосует, если сорвётся, – сообразил Антошка. – Архипыч, только скорей! Хоть все уши мне отбей, только выручи из этой передряги!» То, что при встрече с охотоведом у него ни одно ухо не уцелеет, Антон не сомневался.
Долго ли, коротко ли, вернулась медведица и продолжила осаду. Припекало сентябрьское солнце, гораздо более щедрое, чем в июне, болела истерзанная нога, и Антон то и дело начинал выть и костерить на чём свет медведей. В глазах угрожающе темнело, и парень на всякий случай пристегнулся ремнём, хотя поза стала и вовсе неудобной: то рука затечёт, то нога, то шея, ещё и поясница отламывается. Невыносимо хотелось пить. Озеро бы выпил, только бы дали! Потеря дорогого и нужного фотоаппарата и до крайности необходимого телефона ощущалась, словно сквозь ватную дымку, и почти не беспокоила. Медведица бродила неподалеку, выжидала, когда у человека иссякнут силы.
Тут она насторожилась и приподнялась на задних лапах, что-то высматривая в зарослях. Внезапно грянул выстрел. Антошка сильно вздрогнул и с новой силой схватился за ветки, медведица дёрнулась и страшно заревела, тут же заревел медвежонок и полез выше, на самую макушку. Та изогнулась дугой и обломилась, и медвежонок кулем рухнул с ёлки. Антон был занят тем, чтобы не сорваться, и потому не увидел, как медвежонок «собрал» по пути все ветви, брякнулся на землю и побежал прочь, высоко подкидывая зад. Грохнул второй выстрел, и медведица, не прекращая реветь, понеслась за сыном.
К ёлке выбежал Архипыч с ружьём, крикнул:
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
