– Да. Тут написано, – он ткнул пальцем в жирное пятно на газете. – «Скоро из Сталинграда ожидаем представительную делегацию по изучению историко-культурных ценностей…»
Микола ненадолго задумался, мысленно перебирая названия городов и, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
– Так то – Царицын бывший. Нынче с названиями беда. Все меняют: улицы, поселки, города. Попробуй тут запомнить, – он чуть придвинулся к приятелю и, оглянувшись по сторонам, словно боясь быть кем-то услышанным, в полголоса добавил:
– Да, что там улицы, фамилии мужики меняют!
– Держишь дома козу, терпи и козлов под дверьми, – проговорил Павел.
– Чего?
– Да, это я так. В Норвегии так говорят. Пословица у них такая есть.
– А-а-а, – протянул Микола.
Гавзов ненадолго задумался, неспешно отхлебывая остывший чай.
– Чай-то вроде неплохой.
– Нинка принесла. Английский или индийский. Не помню, что сказала. На пачке то написано, только я не понимаю по ихнему. У нас такого нет. Опять же у моряков достала, – словно оправдываясь, пояснил Дымов.
– А ты, Микола, тут-то как оказался? Степан сказывал, что вас с ним вместе тогда арестовали, да отпустили. Я же хотел тебя по прежнему адресу искать, – Павел оторвал клочок от газеты и вытер ладони.
Дымов махнул рукой и встал из-за стола.
– Нас со Степаном в двадцатом на допрос вызвали. Все про тебя спрашивали, да про убитую… ну, сестру его в монастыре. Я с тех пор его и не видел.
Миколе не хотелось вдаваться в подробности того допроса. Ведь после него Степан на Соловки отправился, а он – домой. И не просто домой, а с направлением на работу в милиции. Как направление получил, вспоминать не хотелось. Но не сказать о том жизненном эпизоде тоже не мог. Знал, что Павел и Степан вместе были на Соловках. Вместе оттуда бежали. А потому наверняка Рочев рассказал об их аресте, после которого тот и угодил на Соловки.
– Да, ладно не мнись, Микола. Знаю я все твои тайны. ты не переживай, я же тебя не о них спрашиваю, а о том, как тут оказался.
– Илга? – еле выдавил из себя Микола.
Павел потянулся к своему портфелю, ухватил его за край и положил на колени. Открыв его, сунул руку в одно из многочисленных отделений и вытащил слегка помянутую фотографическую карточку.
– Илга, – согласился он, аккуратно дотронувшись до лица изображенной на ней девушки. – Завтра с ней увижусь.
– Дай Бог ей здоровья, – Микола мысленно перекрестился. – А в этом доме я месяца как три живу. Хозяина за убийство посадили. А чего дому пустовать? У нас так часто бывает – помрет кто безродный, али вот как тут – осудят, ну и отдают жилье нуждающимся. А мне с Левого Берега каждый день через реку на службу добираться, да потом обратно несподручно было.
– Ты на службу, кстати, когда? – прервал приятеля Павел.
– Ну, так-то выходной сегодня после дежурства, но нужно бы все одно забежать в участок.
Гавзов привычно пригладил бороду, размял руками шею и прошелся по комнате.
– Ты одёжу мне сегодня обязательно справь, – он встал сбоку от окна, слегка отодвинул шторку и осмотрел улицу. – Мне завтра в город нужно. С Илгой встретиться. Договаривались.
– С такими деньгами не проблема. Сейчас и схожу, чего откладывать. Да на рынок забегу. Надо чем-то тебя и кормить.
– И вот, что я хочу тебе сказать, – не увидев за окном ничего необычного, Павел вернулся к столу. – Скажу прямо. Я золото намерен с озера достать. И на тебя очень рассчитываю.
Во время дежурства Дымов размышлял о появлении Павла и о золоте мысль тоже была. Но очень наделся, что возвращение Гавзова никак с ним не связано.
– Вот оно как. А чем я тебе помогу? Я же на службе.
Микола хотел сказать совсем не то. Он еще ночью решил, что откажется сразу, если Гавзов об этом заговорит. Ничего хорошего от такой затеи он не ждал. Сколько несчастья от того золота. Связываться с ним снова и в очередной раз испытывать судьбу он никак не хотел. Только жизнь стала налаживаться. Только-только дослужился в городе до определенного милицейского положения. И променять спокойствие на неизвестность ему ну никак не хотелось.
– Я гляжу, ты вроде, как и не очень хочешь. Пригрелся на казенных-то харчах, – спокойно заметил Гавзов. – Да я не осуждаю. Каждый устраивается, как может.
Микола с облегчением вздохнул. «Неужели удастся отвертеться? – с надеждой подумал он».
– Да я может и помог чем. Только вот я тут, а оно, – он указал пальцем в потолок. – Оно там, – и снова себя выругал, что говорит совсем не то, что нужно.
– Ну, это – не проблема. – Когда говоришь о солнце, оно начинает светить.
– Чего? – не понял Микола.
– В Норвегии поговорка такая есть. Если ничего не делать, то ничего и не будет.
– Так-то оно так…
– А Илга говорила, что тебя уговаривать не придется, – Павел внимательно посмотрел на Дымова. – Прошлое оно только, кажется, что прошло. Оно всегда рядом и частенько к нам возвращается. И возвращается иногда совсем не так, как хотелось бы.
Микола понял, что Гавзов много о нем знает, а возможно и не только знает. А потому отказаться вряд ли получится. «Может о нем властям сообщить? – мелькнула у Дымова шальная мысль?»
– И не думай, – словно читая его мысли, проговорил Павел. – Что написано, того не вырубишь. Бумаги имеют свойство и без человеческого участия попадать, когда и куда следует. Но зачем нам друг друга бумагой удерживать? Ну, написал ты бумажку. Кто их тогда не писал… Мы же с тобой в первую голову друзья?
– Илга мою расписку тебе отдала? Но как? Ты там, а она здесь…
– Да, не думай ты, Микола, ни о каких бумагах. Золотишко достанем, я ее тебе отдам. Зачем она мне? А хотя, чтобы ты не сомневался…, – Гавзов подошел к портфелю и в очередной раз за последнее время раскрыл его.
Ловко орудуя ножом, он вспорол боковую подкладку и вытащил от туда несколько листов. Выбрав два из них, протянул Дымову.
– На, бери.
Микола узнал свой корявый почерк. С грамотой у него было не очень, но суть написанного легко можно было понять и так. Он быстро пробежал глазами по тексту и остановился на том месте, о котором время от времени вспоминал последние пять лет. «…Мы хотели золото утаить от советской республики и присвоить…». Далее он не читал.
– Ну, что, Микола. Я сделал для тебя большое дело. Выбор за тобой. А ты знаешь, что за такие дела, – Гавзов кивнул на скомканные в руках Дымова листы. – По головке не гладят, – он провел большим пальцем у своей шеи.
У Дымова предательски вспотели ладони. Он положил бумаги на стол и вытер руки о штаны. Прошлое снова вернулось, и Микола явственно увидел себя на допросе Озолса в далеком уже двадцатом году. Вспомнились минуты, которые не давали покоя ему все последующие годы. «Договоримся так, – голос Илги он не забудет никогда. – Я даю тебе направление на службу в милиции. Дам рекомендации. Ты пишешь вот это, – она протянула написанный на бумаге текст. Или отправишься…». Он точно не помнил, что она сказала в конце, но это и не было важно. Вряд ли он был бы сейчас жив, если не согласился.
– Ладно, Микола, забудь, – голос приятеля заставил его отвлечься от воспоминаний. – Забирай бумаги. А я как-нибудь без твоей помощи обойдусь.
– Нет, – оборвал он Павла на полуслове. – Ты помог мне, я в долгу не останусь. Говори, что делать.
«Ну, вот и все, – подумал Гавзов. – Ну, Илга, ну, молодец! Все-таки бабы мужиков чувствуют лучше, чем мы их». Именно она подсказала Павлу в день их последней встречи, как сделать так, чтобы Дымов отправился в Ачем вместе с ним. И оказалась права.
Микола, решив показать, что намерения его твердые, тут же спросил:
