Сероводород

Захар опешил:

– Как же? Я не могу, брат. Телефон-то возьми.

Мальчик опустился на кровать, снова повернулся к стене, натянув на себя одеяло.

– Подожди, дай мне подумать. Ты давно здесь?

– Не помню, – прошелестело в ответ. – Наверное, год или больше.

– Давай так, я пробью, что да как по тебе и приеду.

– Через год?

– Почему через год? Как всё узнаю, так и заеду. Может через неделю, может раньше. Тебя как зовут-то?

– Правда?! – пацан отбросил одеяло. Именно тогда, заглянув в его глаза, Захар впервые в жизни увидел своё отражение.

– Ты чего здесь застрял? – «снегурка» с вытаращенными глазами возникла в дверях.

– Меня Митей звать, – мальчишка потеребил его за рукав.

– Донской, значит? Давай, чувак. Не дрейфь, всё у нас будет тип-топ, – Дед Мороз поднялся и подмигнул мальчонке, оставляя на кровати телефон, а в маленькой детской душе – большую надежду …

Когда Геннадий вернулся, Игнат Степанович уже был дома и возился у плиты, гремя посудой.

– Прибыл? – он повернулся к гостю. – Сейчас ужинать будем.

Генка присел на диван, наблюдая, как хозяин ловко управляется с кухонными делами. На предложение помочь, тот ответил отказом, выставляя на подставку сковороду с кипящими в жире котлетами.

– Ты чего психанул-то там, у Настасьи? – без обиняков спросил его Игнат Степанович, когда они завершили трапезу.

– Простите меня, не хотел вас обидеть. Второй день на исходе, а я к цели, ради которой приехал, даже не подступился. Писем ворох: помогите, истину восстановите. А тут все молчат, как партизаны. Да ещё получилось так, что из-за меня и Анастасия Ивановна пострадала. Как она?