Морли вышел, а мысль осталась, постепенно закрепляясь в мозгу и становясь все привлекательнее. Гай решился. Но сначала…
– Гай, ты с ума сошел, нас могут увидеть!
Он зарылся лицом в ее волосы и прошептал:
– Вчера я испортил тебе платье.
– Я уже зашила, – улыбнулась Тэсс, высвобождаясь из его объятий.
– Я куплю тебе новое.
– Не смей. Я никогда не смогу его надеть.
– Почему? – обиделся Гай. Все-таки он был еще очень молод.
– Потому что мужчины ничего не смыслят в этом. Я сама куплю себе платье.
Она приняла деньги, и быстро поцеловав его, убежала на кухню. Гай в весьма благодушном настроении отправился в город.
Через два дня Морли объявил, что завтра утром они уезжают. Не то, чтобы эта весть сильно удивила Гая, он ждал этого. Но все-таки – о делах Морли он так и не имел ни малейшего представления, а служба предполагала некоторое доверие. Поэтому в ближайшую ночь он решил расспросить Тэсс поподробнее.
– Я действительно слышала что-то, – сказала девушка. – О серебре из Аквитании, который лорд Морли должен был доставить кому-то в Англии. Теперь он возвращается назад.
– Значит, денег у него нет… – задумался Гай. – Тогда почему на него напали те люди? Это были не случайные грабители, я уверен. Что же им было нужно? Бумаги?
– Я не знаю, – ответила Тэсс, прижимаясь к нему. – Так завтра ты уезжаешь?
– Ты ведь говорила что-то о непростых делах Морли, – напомнил ей Гай.
– Я могла говорить о чем угодно, – промурлыкала Тэсс. – Лишь бы ты не прогнал меня сразу.
– Так ты ничего не знаешь? – не смог скрыть своего разочарования юноша. А он так надеялся…
Тэсс приподнялась на локте и печально улыбнулась.
– Я простая служанка, сэр рыцарь, и мне уже двадцать три. А твои глаза цвета летнего неба… Я просто потеряла голову. Прости.
Он прижал ее к себе, наплевав на все свои сомнения по поводу Морли, и до утра не сказал больше ни слова, не считая тех, что нашептывают на ухо в порыве страсти. Черные и рыжеватые локоны перемешались на подушке, но ночь была на исходе, и Тэсс, уютно устроившей свою головку у Гая на плече, пора было уходить. Она вновь надела свое новое платье (Гай не смог бы сказать, чем оно отличается от старого), присела на край кровати и поцеловала юношу, пока хватило дыхания. Потом выскользнула из комнаты, а он не нашелся, что сказать на прощанье.
А уже через два часа Гай, затянутый с ног до головы в черную кожу, смотрел на город с ближайшего холма, пытаясь разобраться, испытывает ли сожаления от того, что уехал. По всему выходило, что Тэсс, конечно, чудная девушка, но впереди Гая ждет что-то совсем другое, неизвестное, но интригующее. Лорд Морли подъехал к нему на своей каурой кобыле.
– Не жалей, мой мальчик. Там, куда мы едем, у тебя будет большой выбор, – по-своему обнадежил он юношу.
– А куда мы едем? – отозвался Гай, разворачивая коня спиной к городу.
– О, этот городишко скоро покажется тебе большой кучей мусора. Мы едем во Францию!
Гай посмотрел на благодушную физиономию лорда Морли и осторожно сказал:
– В Пуатье, если я не ошибаюсь?
Морли от души расхохотался.
– А я уже думал, что ты не спросишь! Да, мы едем в благословенную Аквитанию, – он прищурился и добавил, внимательно наблюдая за реакцией юноши. – Ко двору прекрасной королевы Алиеноры. Ее сын Ричард, вполне возможно, совсем скоро станет королем Англии.
– Но его отец еще жив, – сдержанно возразил Гай. Он раньше не особенно вникал во все тонкости жизни королевского двора, полагаясь на мнение отца. Но теперь отца рядом не было. И это уже не изменить…
– Генрих Второй уже стар, – пожал плечами граф. – А Генрих Третий – заносчивый болван. Если кто и станет настоящим королем – так это Ричард. И тот, кто заранее сможет угадать правильную сторону, окажется в выигрыше.
Гай промолчал. Для него это было слишком сложно – выбирать верность будущему королю, пока жив действующий. Морли усмехнулся.
– Думай, думай. Но не забывай о своих обязанностях. Мы спешим.
Он развернулся и поскакал вперед, оставив своего молодого охранника в сомнениях и раздумьях.
Глава четвертая
Ветер пах солью и водорослями. Ветер трепал волосы и заставлял глубоко дышать. Этот ветер напоминал о детстве, когда все еще было хорошо, и вместе с матерью восьмилетний Гай ездил в Бордо к родственникам. От этих воспоминаний у губ залегла горькая складка, а глаза потемнели, как море перед штормом. Гай вздохнул и сжал коленями бока своего коня, догоняя ушедший вперед отряд.
Кожаный костюм, купленный перед дорогой, оказался ужасно неудобным – днем в нем было жарко, а ночью – холодно, и сейчас он был увязан в узел и приторочен к седлу. Гай теперь был одет так же, как парни из охраны графа – простая рубашка, коричневые штаны и добротные сапоги из мягкой рыжей кожи. От щегольского наряда осталась только черная куртка с серебром у ворота, и она так шла к его бирюзовым глазам и смоляным кудрям, что вслед молодому рыцарю оборачивались все встречные независимо от пола и возраста.
У моря путников ждал корабль, готовый к отплытию, но время шло к ночи, и Морли приказал располагаться на ночлег в прибрежном трактире.
– На рассвете отплываем, – приказал он охране. – Так что не шляйтесь по деревне, а выспитесь хорошенько.
Парни из охраны графа представляли собой разношерстную компанию. Видимо, Морли набирал их после того, как расстался с большей частью своих денег – выглядели они не очень-то внушительно, хотя все были надежными бойцами. Охранников было трое. Долговязый, ростом почти с Гая, белобрысый Джек – бывший солдат, решивший немного подзаработать. Кэри – смуглый кудрявый валлиец, веселый и шумный, но быстро переходивший от смеха к ярости и чуть что – хватавшийся за нож. И одноглазый Сэм – тот вообще походил на разбойника с большой дороги. Сэм был в охране старшим и по возрасту, и по положению – его слушались и боялись, потому что он умел драться голыми руками и убивал, даже не задумываясь. Эти ребята, видимо, вполне справлялись со своими обязанностями, поэтому Гай вел себя тихо, старался больше молчать и слушать, и учился, чему только мог.
Вечером на заднем дворе придорожной гостиницы Кэри затеял урок по метанию ножей. Сэм сидел на ступеньке и подматывал кожаной лентой рукоять своего кинжала. Джек примостился тут же в качестве зрителя.
– А мальчишка-то быстро учится, а, Сэм? – сказал он начальнику, глядя, как Гай всаживает подряд три ножа в одну и ту же точку на стволе старой яблони.
– Хм, – отозвался Сэм, не отрываясь от работы.
– Пожалуй, скоро он тебя сменит, – поддел Джек.
Сэм никак не отреагировал. Мальчишка ему нравился. Пусть учится. А умение – еще не все. Надо посмотреть, каков он в деле – настоящем деле…
Ночью Гаю спалось плохо – уж больно непривычна была обстановка. Одеяло было тонкое и почти не грело, да еще на дворе брехал цепной пес, по какому поводу – непонятно. В общей зале, где на помосте, на соломе спали постояльцы попроще, стоял спертый винный дух и раздавался раскатистый храп. Гай тихонько поднялся и вышел во двор. Вызвездило. Стоя на пороге, юноша бездумно смотрел в небо, наслаждаясь свежим воздухом и относительной тишиной. Пес брехал размеренно и лениво, никто на его лай не отзывался, и Гай, пожелав про себя дурню побольше блох в подстилку, вернулся в трактир.
Две темные тени бесшумно метнулись от помоста к лестнице, ведущей на второй этаж. Гай ощутил смутное беспокойство и нахмурился, но приученный слушаться старших, наклонился и потряс за плечо Сэма. Тот не отозвался. Юноша кинулся наверх, взлетел по лестнице и ворвался в открытую дверь комнаты, где спал граф Морли. Он едва успел. С порога, даже не успев испугаться, Гай метнул в злоумышленников один за другим два коротких ножа, с вечера оставшихся у него от упражнений с Кэри, и две фигуры повалились на пол возле кровати Морли. Все заняло не более трех секунд. Следом по лестнице загрохотали шаги охраны, и в комнату ворвались Джек и Кэри, опухшие и дурные со сна. Белый от страха граф сидел в кровати, прижимая к себе кожаный кошель.
– Хозяин, – прохрипел Джек, округляя и без того испуганные глаза, не с силах сказать что-то более внятное. – Хозяин…
– Где Сэм? – тихо и угрожающе спросил Морли.
Кэри метнулся вниз по лестнице. Граф повернулся к Гаю.
– Ты второй раз спас меня, – сказал он, и по его голосу не было понятно – рад ли он такому повороту событий. – Джек, принеси лампу, не стой, как истукан!
