Когда мы были на войне
А тот герой, что вернулся домой»
(Народная пословица)
Служил у нас в бригаде морской пехоты, в подразделении связи прапорщик, звали его Игорь. Здоровый крепкий мужик, да и человек неплохой. Как и многие из нас по воле случая и силе приказа оказался он на Северном Кавказе на второй чеченской войне. Свою службу выполнял исправно, но все ему казалось, что ничего героического нет в том деле, которым он занимается. С завистью смотрел он, особенно на разведчиков, которые выполняли боевые задачи в тылу врага. Очень ему хотелось вместе с ними сходить корректировщиком артиллерийского огня в тыл противника, совершить что-нибудь героическое.
– Война закончится, а что я буду рассказывать своим детям? Как сидел в машине у радиостанции? Все кругом воюют, а я как привязанный на одном месте, – с грустью говорил он.
На занятиях с офицерами и прапорщиками по корректированию артиллерийского огня он был в первых рядах и, в конце концов, убедил командование направить его корректировщиком в составе разведгруппы в ближайший тыл противника.
Вечер, разведгруппа выстроилась у палатки командного пункта. Крайняя, как говорят в десанте, проверка и инструктаж перед выходом. Разведчики все экипированы с иголочки: нового образца непромокаемые костюмы, облегченные ботинки, перчатки и шапочки защитного цвета, удобная разгрузка*, маленькая радиостанция, герметичный планшет* для карты. На левом фланге стоял корректировщик, который разительно отличался от всей группы: костюм хлопчатобумажный камуфлированный, бушлат ватный с большим цигейковым воротником, ботинки тяжеленные с высокими берцами, на голове шапочка черная вязаная, разгрузка допотопная, в которой было размещено: четыре запасных снаряженных магазина к автомату, две гранаты, сухпай*, да аптечка индивидуальная медицинская с перевязочным пакетом; за спиной тяжелая армейская радиостанция Р-159М с аппаратурой ЗАС «Историк»*, сбоку сумка полевая, бинокль, в чехле перископ разведчика*, да еще автомат. В общем, все согласно инструкции. Только все это неудобное и тяжелое. Но, другого, в то время, просто не было.
Задание было, на первый взгляд, не трудное: ночью, незаметно, выйти на высоту над селом, которое раскинулось перед наступающими нашими войсками, и в течение дня, наблюдая, уточнить, есть ли в селе боевики, а если есть, то сколько и где их позиции. В общем, скрытно понаблюдать, а ночью тихонько вернуться на «базу».
Проверил начальник артиллерии корректировщика, уточнил по карте намеченный маршрут движения, плановые цели, сигналы и спрашивает его:
– Ну, Игорь Николаевич, готов к выполнению задачи? – Так точно!
– Тогда с Богом! Смотри, на рожон не лезь! Береги себя!
Разведгруппа под покровом темной осенней ночи скрытно выдвинулась через наши позиции в тыл противника. Шли долго, в основном все в гору, моросил мелкий осенний дождь. С кустов и деревьев вода холодным душем окатывала разведчиков. Ботинки скользили по мокрой земле. У Игоря практически сразу промокли ноги и штаны, еще через час бушлат пропитался водой, воротник нещадно натирал шею. Мокрые носки в ботинках сбились. Идти с каждой минутой становилось все тяжелее и тяжелее. Спасало то, что иногда идущий впереди делал знак рукой и группа останавливалась. В этот краткий миг можно было перевести дух, восстановить дыхание. Прошли несколько нескончаемых километров. Вот и привал, командир группы подошел и шепотом сказал:
– Игорь, сообщи артиллеристам, что вышли на первую точку.
Корректировщик развернул радиостанцию, выполнил поставленную задачу и, достав запасные носки, быстро переоделся. Мокрые положил за пазуху – пусть сохнут.
К рассвету вышли в указанный район. Это была небольшая высота над селом, где по разведданным находились бандиты. Почти все село было видно, как на ладони. В утренней дымке оно выглядело пустым, не лаяли собаки, не кричали петухи. Разведчики заняли позицию – заросшую бурьяном небольшую канаву. Замаскировались и приступили к выполнению задания. Игорь, лежа рядом с командиром группы, достал карту, сориентировался на местности и сообщил артиллеристам свое местоположение. Передвигаться по позиции можно было только ползком, так как поселок все же был близко, а рядом проходила тропа. Здесь им предстояло провести целый день, затем, под покровом ночи уйти к своим.
–Тихо очень, – сказал корректировщик командиру, – Спят еще все. Может там и «духов»* никаких нет?
– Может быть, – задумчиво ответил командир группы, разглядывая село в бинокль.
Время тянулось медленно. Солнце уже взошло, дождь прекратился и нагретый утренним солнцем воздух, синей дымкой стелился над землей. Игорь давно уже определил на местности направление на север, уточнил плановые цели*. Он снял ватный бушлат, подстелил под себя, рядом поставил радиостанцию. «В общем, если не считать ночной марш, да то, что нельзя курить, ничего сложного» – подумал Игорь.
Чувство, которое возникло у него с первых минут выхода в разведку, когда спиной и затылком ощущаешь приближающуюся опасность, немного затихло. Осеннее солнце ласково пригревало, и он задремал.
Не сильный, но резкий толчок в бок вернул его в реальность. Игорь открыл глаза и посмотрел в ту сторону, куда показывал командир разведгруппы. В сизой дымке он не сразу понял, что это за темная масса заполняет центральную площадь села, но посмотрев в бинокль, увидел, что это мужчины и женщины.
Многие женщины были с детьми, которые как цыплята стайками держались возле своих матерей. Люди все прибывали и прибывали. Скоро уже почти вся площадь была заполнена.
– Что-то я не пойму, командир, у них, что праздник какой-то?-повернув голову, удивленно спросил Игорь.
– Да нет, скорее наоборот. Вон, видишь, по краям «духи» с автоматами, – не отрываясь от бинокля, ответил командир.
Теперь уже и Игорь увидел, что по краям этой толпы стояли люди в форме с оружием.
На крыльцо большого двухэтажного здания, наверное, когда-то это была школа, поднялся невысокий человек, окруженный вооруженными людьми. Он что-то начал говорить, активно жестикулируя руками. Люди повернулись в его сторону.
Человек на крыльце говорил долго, затем он спустился к стоявшим впереди людям и опять долго о чем-то говорил. Вдруг он резко повернулся и поднялся на крыльцо. Раздались автоматные очереди. Толпа заколыхалась, но люди с оружием быстро стали загонять женщин, детей и стариков в школу, а мужчин повели на окраину села.
– Что-то, командир, я все равно ничего не пойму? – тихо сказал Игорь, – Это что такое было?
– А чего тут понимать, все просто, главарь хотел договориться со старейшинами, чтобы, скорее всего, окопы им выкопали, да может еще и мужиков к себе в банду требовал, а деды отказали. Наверняка сказали, что б уходил со своими из села. Они же боятся – если будет бой, то их домам «кирдык». Вот «духи» баб с детишками, да стариков в заложники и взяли, чтоб их мужья веселее работали.
– А что за стрельба?
– Ну, это в воспитательных целях. Они же все конченые. Командир группы отвернулся и стал с усердием наносить на карту все, что он видел сам и, что докладывали разведчики. Корректировщик сообщал на «базу» все обнаруженные цели противника.
Солнце поднялось в зенит, когда сбоку раздался шорох, из бурьяна показался разведчик:
– Командир, по-моему, нас засекли! Человек десять «духов» поднимаются по тропе. Метров триста от нас!
– Так, быстро, уходим!
Разведчики ползком покинули свое укрытие и направились в сторону ближайшего кустарника. Здесь, пригибаясь, перебежками, побежали к лесу. Бежать было легко, под гору, но, когда до леса оставалось несколько десятков метров, оттуда ударили автоматные очереди. Путь отхода был отрезан. Опять перебежками, не отвечая на огонь, прикрывая друг друга, группа устремилась в другую сторону. Здесь двигаться приходилось в гору. Кустарник цеплялся за одежду, но в то же время он спасал разведчиков от глаз противника. Автоматные очереди раздавались все ближе и ближе, пули свистели над головами разведчиков, изредка срезая ветки кустарника. Перебежали небольшую полянку. Перемахнули через невысокий холм. Командир дал команду занять круговую оборону.
Игорь упал на землю. Сердце бешено колотилось в груди, воздуха не хватало.
– Давай быстро огонь артиллерии! – приказал ему командир группы, а сам начал вызывать авиацию.
Игорь снял со спины радиостанцию, скинул бушлат, в голове был полный сумбур.
– «Тисса», я «Беркут-1»! Прием! – начал он вызывать артиллерию. Но тут шквальный огонь, казалось, со всех сторон, заставил разведчиков сильнее вжаться в землю.
– Братушки! Не дайте пропасть! Ой, братушки, помогите! Братушки, не оставьте! – закричал Игорь в радиостанцию.
Из наушников раздалось:
– Сообщи, где находишься?
Но корректировщик с упорством обреченного продолжал твердить одно и то же:
– Ой, братушки, погибаем! Ой, братушки, спасите! Ой, братушки, не дайте по…
Сильный и резкий толчок в бок прервал его на полуслове, выбив воздух из легких. Он повернул голову и увидел командира группы, который как-то зло скалясь, спокойно сказал:
– Ничего, братушка! Бывало и хуже! Ты, успокойся и давай огонька. Давай! Давай!
Игорь как будто, проснулся. Справа и слева от него разведчики, экономя боеприпасы, отстреливались от противника. «Духи» же поливали нещадно, не экономя патронов.
Он развернул карту, достал компас. Прикинул, примерно, где находится.
– «Тисса». Я «Беркут-1». Нахожусь в квадрате «Рысь -3». Духи, примерно, метров двести от нас на север! Братушки, не подведите, дайте огонька! – передал Игорь в эфир.
– Наблюдай один дымовой! – через некоторое время прозвучало в наушниках.
Игорь хотел поднять голову, но огонь был такой силы, что об этом не могло быть и речи. Как быть, как увидеть разрыв? И тут он вспомнил, что совсем забыл про перископ разведчика, который все время висел у него сбоку. Вытащил его из чехла и осторожно поднял над собой. В перископ местность хорошо просматривалась, хотя сектор обзора и ограничивал видимость.
– Выстрел! – неожиданно раздалось из наушников.
Корректировщик с замиранием сердца ждал звука разрыва, боясь пропустить его в треске автоматных очередей. С помощью перископа он осматривал местность, но разрыва не было – ни звука, ни белого дыма.
– «Тисса». Разрыв не наблюдаю! – охрипшим голосом прокричал он в микрофон.
– Ну, что эти чертовы артиллеристы поддержат нас огнем или уснули там! – прокричал ему командир группы.
Из наушников донеслось:
– Приблизили к вам на сто метров. Наблюдай дымовой! Выстрел!
Игорь предательски трясущимися руками поднял перископ. – Ну, где этот гребаный разрыв, – вслух сказал он.
И вдруг прямо перед ними над кустарником поднялся белый дымок. Звука он не слышал, но это явно был разрыв от родной саушки*. Игорь едва удержался, чтобы не вскочить и не закричать от восторга. Взглянув на компас, он скорректировал огонь, как учили на занятиях, и запросил артиллеристов дать залп. Секунды ожидания тянулись нескончаемо долго. И вот раздалось долгожданное:
– Наблюдать залп батареи. Выстрел!
И опять секунды ожидания. Земля вздрогнула. Затем впереди, почти рядом, как в замедленном кино, поднялись фонтаны черного грунта вперемешку с кустами и громадными камнями. Треск автоматных очередей растворился в грохоте артиллерийского залпа. Земля, камни, ветки – обильно посыпались на разведчиков. Над головами со страшным шипением пронеслись осколки, срезая ветки и кроны деревьев.
Командир группы хлопнул Игоря по спине и, показав кулак с поднятым вверх большим пальцем, улыбаясь, сказал:
– Молодцы артиллеристы! Пусть еще пару раз добавят туда же! – затем махнув рукой, крикнул, – Все! Уходим!
Группа ползком, а затем перебежками начала отходить. Сзади них рвались снаряды, перемешивая все, что попадалось на пути смертоносного груза.
Пробежав с километр, разведчики остановились. Осмотрелись. Все были на месте, никто не отстал. Это было какое-то чудо, что никого не ранило, хотя в некоторых местах обмундирование и снаряжение были повреждены. Только сейчас Игорь заметил, что бежит в одной летней куртке, бушлат остался там, где был бой.
– Игорь, давай на связь артиллеристов. Пусть вертушки вызывают, а то моей радиостанции, по-моему, кирдык, – сказал командир, показывая на маленькую аккуратную дырку в корпусе радиостанции.
Корректировщик поднял свою радиостанцию, которую все это время тащил в руке и только тут заметил, что аккумуляторный отсек у нее отсутствовал напрочь. Или он задел им за что то, когда бежал, и он отлетел, или пуля, а может быть осколок, сделали свое неблагодарное дело.
– Командир, по-моему, мы остались без связи, – показывая на свою радиостанцию, медленно сказал он.
– Бывает, конечно, и хуже, но реже! Дело швах!
– Подожди, командир, дай мне пару минут, я все же по профессии связист, что-нибудь придумаю!
– Добро!
Игорь быстро достал запасные аккумуляторы. Вытащил из кармана моток изоленты и нож с отверткой, которые он всегда носил с собой, на всякий случай. «Поколдовал» с радиостанцией, примотав аккумуляторы изолентой.
– Готово, командир! – доложил он, – только ЗАС* не будет работать.
– Да и хрен с ним! Сообщи нашим, находимся на точке номер два. Скажи, идем домой прежним путем. Дай команду артиллеристам, пусть вызовут вертушки, чтобы зеленку обработали, да и сами пусть поработают.
Игорь выполнил приказ. Группа вошла в лес и ускоренным шагом двинулась знакомым маршрутом в сторону своих позиций. Где они только что были, артиллерия продолжала перепахивать кустарник, затем она замолчала и через несколько минут там закружила пара вертолетов, поливая склоны гор смертельным свинцом.
Солнце клонилось к закату. Группа успешно вышла к своим. Игорь зашел в палатку командного пункта. В палатке был полумрак, наверху тускло горела одинокая лампочка. Когда рядом стоящая батарея давала залп, стенки палатки содрогались, а огонь из чугунной печки пытался выпрыгнуть наружу. Никто, из находящихся на командном пункте, на это не обращал внимания. Игорь доложил начальнику артиллерии о выполнении задачи. Он внимательно его выслушал и спросил:
– Ты чего кричал – «братушки», да братушки»? – Да я и сам не помню, – ответил он смущаясь.
– А как же ты смог радиостанцию так быстро починить? – Но я же связист! – с гордостью ответил Игорь.
– Ну как, пойдешь еще в разведку?
– Да, пожалуй, мне этих скачек с адреналином на всю жизнь хватит. Я уж, как-нибудь, при связи. Ведь недаром говорят, что связь как воздух, когда она есть – ее не замечают, а когда нет – задыхаются!
Май 2017
Трус
«Герой умирает раз,
трус – тысячу раз»
(народная пословица)
Они дружили с детства, вместе ходили в школу, в спортивную секцию и девчонка им одна и та же нравилась. Некоторые, даже, принимали их за братьев. Русые волосы «ежиком», одинаковые спортивные куртки, оба высокие, крепкие. Среди них Юра всегда был заводилой, в любой компании в центре внимания. Саша же наоборот был скромным, застенчивым юношей. Когда пришла пора служить в армии, они единственные из их небольшого вологодского поселка попали служить в прославленное соединение морской пехоты, в артиллерийский дивизион, а через некоторое время им предложили написать рапорта на контрактную службу. Тогда Юрка сказал:
– Давай, Сашка, вместе на контракт!
– Так нас сразу же в Чечню пошлют!
– Ну и что! Ты, что – испугался! Ребята говорят, там тоже нормально. Зато «бабла» подзаработаем. Может – медаль получим. Ты, представляешь, мы приезжаем домой, идем по улице, на груди медали-ордена сверкают. Все девчата наши будут!
Саша согласился, контракт был заключен и через месяц усиленных занятий оба оказались в Чечне.
В десантном отсеке вертолета – гул, бойцы в новом обмундировании сидят, плотно прижавшись друг к другу, автоматы держат между ног. Сидеть неудобно – на себе тяжелое снаряжение, ноги затекли, да еще какие-то коробки и мешки свалены тут же. В открытый люк вертушки, где на турели* дремлет видавший виды пулемет, мелькают голые верхушки гор, некоторые уже покрыты снегом, который искрится на солнце. Ниже вершин, на бурой земле тут и там чернеет голый лес. И над всем этим простирается иссиня голубое бездонное небо.
Юра всю дорогу хохмил, что-то рассказывал, хлопая рядом сидящих товарищей по коленкам, но на это никто не обращал внимания. Лица бойцов были сосредоточены, каждый думал о своем.
– Ну, что, Сашка, дрейфишь! – крикнул он в ухо другу и хлопнул ему по коленке.
Саша посмотрел на него и ничего не ответил. Ему на самом деле было немного страшно. Неизвестность томила, но успокаивало то, что он был не один, кругом были такие же ребята, как и они с Юркой.
– Все, садимся! – перекрикивая рев двигателя, сообщил летчик, высунувшись из кабины.
Вертолет сделал крутой вираж, а затем резко пошел вниз. У Саши захватило дух. Он посмотрел на друга. Юрка сидел, опустив голову, с усердием щелкая предохранителем автомата.
Лопасти еще крутились, а они уже разгрузили вертолет. Прозвучала команда:
– В две шеренги становись!
Перед строем вышел офицер в выгоревшей горке* и пыльной черной шапочке. Звания его не рассмотрели, так как поднятая вертолетом пыль все еще висела в воздухе. Офицер достал список и начал выкрикивать фамилии. Матросы выходили из строя и их тут же забирали, стоявшие рядом офицеры и прапорщики. Друзья оказались в самоходной батарее и даже в одном расчете. Юрка попал на должность заряжающего*, а Сашка – заряжающего с грунта*. Командир орудия – младший сержант, всего-то старше на год, привел их к большой палатке, которая стояла в какой то, как показалось им, яме. Откинув полог, охрипшим голосом сказал:
– Размещайтесь здесь. Вещи можете оставить, – и, обращаясь к бойцу, который топил печь, рубя малой пехотной лопаткой ящики от артиллерийских снарядов, – Серега! У нас кипяток есть? Дай этим «бандерлогам», пусть перекусят.
В палатке земляной пол был застелен сухой травой, на которой рядами лежали артиллерийские ящики, используемые как спальные места. На них аккуратно были расстелены спальники*. Здесь же были уложены вещевые мешки. В глубине палатки стояло двое брезентовых носилок – как потом оказалось, это были места отдыха старшего офицера батареи и командира взвода.
Через десять минут полы палатки отдернулись:
– Вы что, «бандерлоги», еще не перекусили? Кончай трапезу, пора делом заниматься.
Весь день батарея не стреляла. Старший офицер батареи до седьмого пота гонял расчеты, тренируя их выполнять огневые задачи, а вдобавок к этому еще рыли окопы. Так что к вечеру, с непривычки, друзья порядком устали.
Когда после ужина прозвучала команда «Отбой!», ребята, сняв только бушлаты и ботинки, завернулись в спальники и уснули богатырским сном.
Сквозь сон Саша услышал команду: «Подъем! К бою!» Свет ударил по глазам. Он проснулся и открыл глаза. В палатке было темно. Только небольшой свет давал фонарик командира взвода. Слышались команды:
– Веселее! К орудиям! К бою.
Кругом раздавался шум и сопение. Бойцы, быстро вскакивали, надевали ботинки, хватали оружие и выскакивали из палатки. Сашка вместе со всеми выбежал из палатки. Дождь холодным душем ударил ему в лицо. В кромешной темноте глаза не могли различить ни единого огонька. Ноги, в не зашнурованных ботинках, хлюпали по грязи, в которую превратилась земля под дождем. Где-то недалеко справа иногда ухало и над головой, с шипением разрезая воздух, что-то проносилось. Один из бойцов, пробегая мимо, ударил его по спине:
– Пригнись! А то зацепит!
Сашка сделал шаг, нога попала в яму, и он упал в холодную, вязкую жижу. Быстро поднял автомат, встал на колени. Чернота такая, что ничего не видно. «Куда бежать? Где орудие?» -подумал он и его охватил страх. Зубы начали предательски отбивать чечетку, хотелось куда-нибудь спрятаться.
Звуку запускаемых двигателей самоходок* он обрадовался так, как не радовался, наверно, ни одной самой любимой мелодии. Не вставая на ноги, закинув автомат за спину, он на карачках быстро направился в сторону звука.
– Ну что, доковыляли, бандерлоги? – услышал он показавшийся ему родным голос.
Младший сержант сидел на корточках у орудия.
– А где второй? – спросил командир орудия.
– Я н-не знаю!
– Ладно! Потом разберемся! Становись на место заряжающего! Будем из боеукладки* работать!
Около двух часов батарея выполняла огневые задачи. Затем раздалась долгожданная команда «Отбой!». Небо заметно посветлело, дождь уже не лил как сумасшедший, а противно моросил.
Грязные и мокрые пришли в палатку. Печь в палатке погасла. Было холодно и сыро. Юрки в палатке не было.
– Вот что, мужики, – сказал командир орудия, обращаясь к своему расчету, – пошли искать этого «бандерлога», а то «духи» сегодня мины плотно ложили, как-бы не зацепило.
Только сейчас Саша понял, что ухающие звуки сегодня ночью, это разрывы мин, а шипение над головой – от пролетающих осколков, и палатка их стоит в яме не просто так, а чтобы хоть как то защититься от осколков и шальных пуль. Перед глазами у Сашки возникла картина, как его друг лежит раненый в грязи, прижимая руки к ране на животе. Ему стало страшно за Юрку. «Нет, такого не может быть» – подумал он.
– Далеко не ходить! Он где-то здесь! – голос младшего сержанта вернул его в реальность.
Разошлись в разные стороны. Саша зашел за палатку и здесь увидел, что Юрка сидит на ящике из-под снарядов и курит. Он был мокрый, весь, какой-то взъерошенный, но живой и даже не раненый.
– Юрка! – почему-то шепотом окрикнул он его.
Друг повернул к нему голову. Сашка сначала даже не узнал его. Лицо было какое-то чужое, серое.
– Юрка! Ты чего здесь?!
Он отвернулся и не спеша затянулся сигаретой. Саша подошел к нему и взял его за плечо:
– Ты чего?
Юра поднял голову, посмотрел на Сашку какими-то пустыми, не знакомыми глазами и тихо сказал:
– Я заблудился.
– Пошли, а то наши все ищут тебя.
Они вместе подошли к командиру орудия, который стоял у входа в палатку и курил.
– Где вы были, товарищ матрос? – как-то устало спросил он, обращаясь к Юрке.
– Он заблудился в темноте! – ответил за него Сашка.
– Я не тебя спрашиваю! У него, что язык тоже заблудился?
– Я заблудился, – как-то неуверенно и тихо выговорил Юрка.
Младший сержант сплюнул, отбросил сигарету, – Ладно, блудила, пусть это будет первый и последний раз! – и, обращаясь к подошедшим бойцам, – Все, всем спать! Скоро подъем!
Новый день выдался пасмурным. Не переставая, моросил мелкий и холодный дождь. Пришла колонна с боеприпасами. Командиров орудий, механиков-водителей и наводчиков старший офицер батареи гонял, тренируя выполнение огневых задач, остальные занимались разгрузкой снарядов. Затем рыли новые укрытия для ящиков с боеприпасами. Чтобы спастись от дождя, надели на себя плащи ОЗК*. Юрка все время пытался отойти в сторону, под любым предлогом старался отлучиться, а потом совсем исчез. Прошло какое-то время и Сашка увидел, как командир взвода, который руководил работами, вытащил Юрку из кабины грузовика и дал ему пинка. Все остальное время Юра работал молча, не разговаривая и не смотря ни на кого. Вечером перед отбоем командир орудия собрал расчет перед палаткой. Достал пачку сигарет и предложил всем, но как бы случайно, обошел Юрку. Закурили.
– В общем, так, мужики. Все хорошо, только не буду показывать кто, но в нашем расчете появился «шланг», – и он ткнул пальцем в грудь Юрки, – Предупреждаю всех. Кому что-то не нравится, командиру рапорт и вон отсюда! Здесь не курорт! Если еще кто-то захочет «шлангануть», я сам того урою. Понятно?! – и он в упор посмотрел на Юрку.
Молча докурили и зашли в палатку.
Этой ночью повторилось все, как и прошлой. Только командир орудия стоял у выхода из палатки и когда появился Юрка, он взял его за рукав и сказал:
– Чтоб не заблудился, со мной пойдешь!
И снова несколько часов батарея вела огонь. Опять долгожданная команда «Отбой!», но досыпать в эту ночь им не пришлось – их расчет был назначен дежурным орудием.
Так день за днем повторялось одно и то же: грязь, надоедливый мелкий дождь, который, казалось, не прекратится никогда; днем – тренировки до седьмого пота, разгрузка боеприпасов, обслуживание орудий; ночью – ведение огня; и постоянное желание забиться в теплую палатку, завернуться в спальник и выспаться. Юрка все эти дни почти не разговаривал, был хмурый.
Однажды утром поступила команда на оставление огневой позиции и совершение марша в новый район. Полдня под моросящим осенним дождем сворачивали палатки, грузили имущество и боеприпасы на машины. Блаженством показалось, когда после команды «По местам!» они забрались в такую родную самоходку и растянулись прямо у боеукладки. Несколько часов совершения марша по раскисшим дорогам и опять врывание в землю, установка палатки, разгрузка боеприпасов. Только когда стемнело, затопили печку. Перекусили сухим пайком. Закончив есть, Юрка молча встал и вышел из палатки. Прошло несколько минут, он не возвращался. Сашка взял автомат и вышел наружу. Юрки нигде не было видно. Саша обошел всю огневую позицию, но нигде не нашел друга. Он подошел к самоходке и под масксетью, которая была наброшена на орудие, увидел Юрку. Он стоял, облокотившись о грязный бруствер окопа и смотрел куда-то вдаль.