– Косвенно.
– И какова причина, приведшая к решению применить насилие? Я так понимаю, какие-то персональные мотивы не могут быть применены к сложившейся ситуации, – ее спокойствие и рассудительность заставляют меня сделать два вывода – она умная и трезвая.
Краем глаза я вижу, как ирландцы и Майкл шастают по бару, ища достойных оппонентов.
– Ну как вам сказать, алкоголь и старые обиды.
– Обиды?
– Ну, Вторая мировая, – я перевожу взгляд на немецкий флаг.
Она следует за моим взглядом.
– То есть бытовая ксенофобия?
– Я все-таки настаиваю на том, чтоб вы покинули этот бар от греха подальше.
Появляется охрана бара.
– Вы очень заботливы, – она улыбается мне.
– Что происходит? – к нам подходит какой-то напыщенный урод и кладет руку на плечо девушки по-хозяйски, помечая территорию.
– Ирландцы ищут повода подраться с немцами, – она отвечает ему.
– Я имел в виду, что происходит здесь, – он смотрит на меня.
– Этот молодой человек любезно посоветовал нам покинуть бар, пока не завязалась драка.
– Пошел отсюда со своей любезностью! – обращается он ко мне.
Я не могу удержаться и расплываюсь в улыбке.
– Я, честно признаться, никак не могу понять, почему такая милая девушка, как вы, уделяете свое внимание этому пещерному человеку. Единственное, что приходит мне на ум, – это то, что ваше доброе сердце не может не проявить акт гуманизма, – обращаюсь я к ней, игнорируя ее спутника.
Мне в лицо летит кулак. Я слишком пьян, чтоб увернуться. Но моя интоксикация помогает мне не быть «ушатанным», как говорили у меня на районе.
Я наношу ответный удар. Майкл и ирландцы, почувствовав кровь, налетают тоже, втягивая в драку случайных людей и охранников, которые, в принципе, тоже не прочь выпустить немного адреналина.
Я пытаюсь найти взглядом девушку. Она стоит в стороне и снимает на телефон происходящее вокруг нее с огромной улыбкой на лице.
Я расплываюсь в улыбке тоже, что не позволяет заметить мне кулак Майкла, который в пылу драки, отправляет меня в нокаут. Я слышу сирены.
Мы с Майклом сидим в полицейском участке в обезьяннике вместе с ирландцами.
Лед возле моего уха позволяет сбить боль.
– Брат, прости! Я честно не видел, что это был ты. Ты никогда не улыбаешься.
– Да забей ты! Подумаешь!
– Вы, парни, – молодцы. Хорошо деретесь, – один из ирландцев обращается к нам, выдавливая слова между своих распухших губ.
Я показываю ему большой палец.
Полицейский подходит и отпирает дверь:
– На выход.
Мы дружно и молчаливо выходим из камеры.
Уже рассвет. На улице свежо и прохладно.
Я вижу ту самую девушку, сидящую на скамейке и курящую сигарету. Она видит меня и машет мне рукой.
– Я что-то пропустил? – Майкл тычет мне в спину.
– Иди проспись, – я отшиваю его.
– У тебя презервативы есть?
– Иди, говорю.
Он хлопает меня по плечу и машет девушке.
– Будь осторожна, он – русский.
Она смеется.
– Пошел вон!
Он уходит.
– Какая неожиданная встреча, – я подхожу к ней. – Можно я присяду рядом с тобой?
– Да.
Я подхожу к кустам за скамейкой и осматриваю их.
– Что ты делаешь?
– Проверяю, прячется ли твой парень там. А то мало ли, он ждет, чтоб напасть на меня.
– Не волнуйся, он давно спит уже.
– А ты что тут делаешь? Неужели меня ждешь? Добро побеждает!
Она смеется и достает пачку сигарет и предлагает мне.
