– Ах, право, чего же ты хочешь, епископ, чтобы кровью залить церковь православную?.. – сурово вымолвил князь Патрикеев, пронизывая пытливым взглядом Геннадия. – Ты ведь так и не сказал о корнях ереси… Как она проникла к вам Новгород. оттуда в Москву… Всё вокруг да около… Говорят ты в богословских спорах с протоиреем Успенского собора был откровеннее… А здесь как в рот воды набрал… Не гоже так…
Геннадий набычился и позволил себе неслыханную дерзость, сродни наглости, в отношении главы боярской думы в присутствие новоиспеченного митрополита:
– Ты ведь, ты, князь, вместе с боярской старомосковской партией в твоей Думе за Дмитрия-внука стоять будете?.. Не так ли?..
Иван Юрьевич Патрикеев в карман за словом не полез, и ответствовал с тонкой иезуитской улыбкой, чтобы похлеще уязвить скрытого латинянина-епископа:
– За кого боярская дума, это не твоего ума, Геннадий, дело… А вот за кого новгородский епископ, это и ежу понятно без лишних слов, даже без твоей зачитанной обвинительной грамоты: за римлянку Софью ты и за сынка её Василия… А по старинному праву государь себе сам преемника назначил великого князя Ивана Младого… Случись что с государем, кто бы стал государством править?.. Ясное дело, Иван Младой, а у него уже сын есть преемник, Дмитрий-внук… Так?..
– Так-то так, да всё не так… – взорвался Геннадий. – Ничего не случилось с государем… А с Иваном Младым случилось… Где это видано, чтобы внук отца-государя имел преимущество перед законным наследником сыном… Рожденным к тому же от византийской царевны…
Князь Патрикеев жестко осадил епископа:
– Хорошо… С этим мы быстро разобрались… Ты за римлянку и за латинян… Иди и целуйся с Василием-Гавриилом, кто тебе мешает… А вот насчет престола святого государева сыну римлянки – здесь, брат, шалишь… Что, думаешь, не видно, что собор ты кликнул, чтобы не с еретиками разделаться, а великой княгине Елене на радость другой великой княгине Софье досадить…
– Но ведь не секрет, князь, что Елена Волошанка потворствовала всем еретикам, начиная от духовных Алексия, Ивана Максимова и прочих, и кончая дьяком Федором Курицыным, его братом Иваном Волком… – захлебнулся слюной Геннадий. – …Кое-чего знаем о иудейских корнях Елены, ее еретическом окружении, даже и о жертвоприношениях в честь её и сына Дмитрия…
Митрополит Зосима сделал протестующий жест рукой.
– Хватит… Воротитесь к сути спора… Так вас занесёт Бог знает куда – откуда ногами вперёд выносят…
Но предостережения митрополита не подействовали на епископа и князя. Оба закусили удила.
– Слово не воробей, вылетело не воротишь… Только я твоё словцо, епископ подхватил… А ну-ка давай выкладывай об иудейских корнях великой княгини Елены и жертвоприношениях… – грозно сказал Патрикеев и насупил густые черные брови на перекошенном яростью лице.
– Так ведь уши завянут… Великой княгине Елене побежишь ябедничать, государя будешь смущать… – усмехнулся Геннадий.
– Может, хватит… – продолжал нудеть митрополит, понимая что попался он зернышком в жерновах сторонников двух соперничающих великих княгинь Софьи и Елены.
– Не хватит… – отрезал Патрикеев. – Пусть речет епископ то, что убоялся на соборе сказать…
Геннадий набрал побольше воздуха в легкие и словно шагнул в холодную дымящуюся бездну.
– Иудейские корни Моисеевой веры идут от пророков Авраама и Моисея… Господь с ними, пророками, и с тем, что эти имена вновь почему-то оказались на слуху Москвы совсем недавно, оказались связанными с выздоровлением Дмитрием-внука и смертью Ивана Младого… Вот пусть с этим первый московский боярин и разберется…
– Считай, что разобрались… – сквозь зубы презрительно цыкнул князь Патрикеев… – Давай, по сути дела…
– А теперь по сути… – Геннадий обвел немигающим взглядом по очереди митрополита и князя. – …Обретал в Киеве такой ученый иудей Захария, толкователь каббалы, астролог и чернокнижник… Пристроился он к киевским князьям Олельковичам… С ним еще пять тайных ученых иудеев-чернокнижников, Моисей Хануш, Иосиф Шмойло, другие… Опутали Алексия с Дионисием, из окружения епископа Феофила. И вдруг те в Москве в Успенском и Архангельском соборе оказались – с чего бы это?.. Да вот злые языки утверждают, уж больно все кстати вышло: настало время Ивану Младого невесту искать. И нашли Елену Волошанку, с иудейской кровью в жилах… А у иудеев по крови матери передаются иудейские корни ребёнка, значит, и сын Ивана Младого и Елены Волошанки, Дмитрий-внук тоже иудей… Но то по крови, а есть ещё и иудейский дух и вера иудейская; к ним можно тоже, оказывается, приобщиться… Так вот о приобщению духовному Елены Волошанки к секте тайных иудеев… Учителем тайных иудеев в Киеве был именно Захария, умом проницательный и хитрый, языком острый, взглядом проницательный. Двадцать лет тому назад в свите того же князя Михаила Олельковича попал он в Новгород и быстро обольстил двух священников из Святой Софии, Алексия и Дионисия… Алексий назвал себя в честь пророка Авраама и превратился в Алексия-Авраама, жену свою стал именовать Саррой… На пару с Дионисием развратили они в Новгороде множество духовных и мирян, среди коих находился и протоирей Софийского собора Гавриил, сын знатного новгородского боярина Григорий Тучин… Вот так в Новгороде завелась жидовская ересь. Была ли нужна такая ересь Москве и государю?.. Нужно ли государю, что его невестка стоит во главе еретической партии, а внук Дмитрий, окажись на престоле, по праву может называться иудейским царем. Вот какой я вопрос задам первому московскому боярину…
Патрикеев нахмурился и покачал головой.
– Не знаю…
– А я знаю, нужна была такая иудейская партия в Новгороде, потому что она противостояла литовской боярской партии Борецких, а сам Алексий, как мне лично рассказал наш опальный владыка Феофил, был тайным агентом государя и содействовал безмерно низвержению и Борецких, и самого Феофила… Недаром Алексий и Дионисий снискали особое расположение и милость государя, раз он одного за помощь в покорении Новгорода сделал протоиреем Успенского собора, а другого протоиреем Архангельского… Не так ли, митрополит?.. Ты же оказался первым другом и учеником Алексия…
Зосима что-то недовольно пробурчал себе под нос, но сделал вид, что это его мало касается: мало ли какие существуют на свете домыслы пакостные…
– А через Алексия-Авраама, его присных иудея Моисея, боярина Мамона… – Геннадий криво усмехнулся и спросил Патрикеева. – Помнишь такого знатного боярина и купца, князь?..
– Помню, помню… – кивнул головой князь. – Не отвлекайся от сути главной, епископ.
– А я вроде и не отвлекаюсь… Прямым ходом иду к ней… Алексий, Мамон, дьяк Курицын и тайный советник Менгли-Гирея иудей Моисей устроили брак Елены Волошанки и Ивана Младого. А дальше – дело нехитрое соблазнили иудейской верой Елену Волошанку, через её духовников в Москве, сначала Алексия, потом Ивана Максимова, и, в конце концов, вовлекли в секту тайных иудеев. Каково?.. Елена и по крови материнской была уже иудейкой, так её и через секту сделали тайной иудейкой по духу.
– Как это тайной иудейкой? – поморщился, как от зубной боли, князь Патрикеев.
– А вот так… Захария и Алексий-Авраам легко и быстро размножали число своих учеников новгородских и московских только по одной причине… Знаете, какой?..
Митрополит Зосима и князь Патрикеев напряженно молчали и недоброжелательно поглядывали на разговорившегося велеречивого епископа Геннадия.
– …Мудрость и хитрость учителей тайных иудеев в Новгороде и Москве заключалась в том, что в превосходстве иудейства над христианством им служили не Талмуд и Тора иудаизма, а каббала астрологов, нумерологов и чернокнижников… А каббала есть весьма пленительная наука для невежд воинственных и любопытствующих безумно, тем более что тайные иудеи с помощью каббалы и её составляющих, астрологии, нумерологии и прочих умствований хотели разрешить все загадки и жгучие тайны ума человеческого… Ещё бы, тот же Алексий в споре со мной уверял, что в основе «Зохара» учителя тайных иудеев Моше де Леона сведены древние предания о Древе Жизни, дошедшие до нас от пророка Моисея, говорившего с Господом… А я ему в богословском споре отвечал, откуда я знаю с кем говорил Моисей, может, с духом, может, с сатаной… Алексий уверял, что служители каббалы имели книги, полученные Адамом от Бога. А я возражал, что в книгу вместо Адама вписал свои каракули какой-нибудь жид-меняла или купец, работая под Адама, Моисея, Авраама или Соломона… Алексий уверял меня в том, что «Зохар» вобрал всю мудрость Соломонову, что, познав её, можно изъяснять с помощью Древа Жизни в каждом человеке как Вселенной сны, угадывать будущее, повелевать духами… А я ему в ответ: вот ты мне рассказываешь, как с помощью тайных знаний Моисей восторжествовал над египетскими фараонами и волхвами, как Илия повелевал огнем небесным, молниями и громами, как Даниил смыкал легко челюсти свирепым львам… А ты скажи, раз такой мудрый, что будет в «последних временах» с государем, великими княгинями Софьей, Еленой, Иваном Младым, Дмитрием-внуком, с самим тобой, Алексий?..
– Сказал?.. – мрачно спросил Патрикеев.
– Какой там… – покачал сокрушительно головой Геннадий. – Если бы угадал хоть в нескольких случаях, я бы сам в его веру перешел… Ан, нет… Уходил от ответа, отшучивался… Хотя в одном он меня напугал, говоря о себе, что принесёт себя в жертву ради воцарения Дмитрия-внука… Сказал, что он принесёт себя – вместе с великим грешником Мамоном, между прочим – в жертву, поэтому Дмитрия-внука торжественно коронуют… Это меня напугало и расстроило… Я, действительно, буду всегда против Елены и её сына, всегда до упора буду идти за Софьей с Василием… А потом я подумал так. Если даже коронуют Дмитрия, – ну и что?.. Что наш спор богословский закончен? Что Русь превратится во второй Израиль? Это, возможно, когда Дмитрий-внук станет государем, когда… Ну, ясно, что тогда будет с Софьей с Василием, да и со мной тоже… А пока спор наш с Алексием не завершен… Что мне с того, что Алексий доказывал мне: весь Ветхий Завет исполнен тайных хитрых иносказаний, там уже всё сказано… А я ему: всё, да не всё… Он перед смертью уверял меня, что может сотворить чудо посредством некоторых слов Библии и Зохара… Я ему сказал сотвори хоть одно. Он усмехнулся и сказал мне так: «Йхвх! Я ЕСЬМ Свет, сияющий Свет, Лучистый Свет, усиленный Свет, Бог поглощает мою тьму, превращая её в Свет. В сей день Я ЕСЬМ фокус Эйн Соф, сквозь меня течет кристальная река, живой фонтан Света, который никогда не может быть окрашен человеческой мыслью и чувством… Я ЕСЬМ Свет, я живу в Свете. Я ЕСЬМ Света измерение полнейшее, Я ЕСЬМ Света намерение чистейшее, Я ЕСЬМ Свет, заливающий мир повсюду, куда прихожу, благословляя, укрепляя и передавая Замысле Древа Жизни и Царства Небесного». Больше я Алексия не видел, он, как и обещал, принес себя в жертву Дмитрию-внуку ради его коронования, ради Царства Небесного и Израильского царства на Руси… Это был сильный соперник… недаром его ценил и уважал государь…
Патрикеев, видя, что Геннадий задумался в благоговейном отрешении, не сразу решился прервать размышления Геннадия о жертвенном Алексии-Аврааме и о таком же жертвенном грешнике-богатее Мамоне, но потом всё же пробасил:
– А что тебе стоит, епископ, принести себя в жертву, по примеру Алексия, княжичу Василию-Гавриилу – как, не слабо?
Епископ вспыхнул румянцем и вспылил:
– Смеётся тот, кто смеётся последним! Посмотрим, кто из нас последним посмеётся друг над другом…
Митрополит Зосима, слушавший Геннадия с неподдельным интересом, заметил нравоучительно:
– Господь не оставляет своею милостью праведников и лишает милости неправедников… Не в том смысл, кто из вас посмеётся друг над другом, а в том смысл, что когда-нибудь никто не будет смеяться, оценив земные дела – смеха ради! – из горней выси как суета сует…
– Устами бы твоими мёд пить, святой отец… – обрадовался мудрости митрополита князь-боярин Патрикеев.
– Уж что-что, а меда распивать святой отец Зосима всегда горазд был. – сострил без тени улыбки Геннадий перед холодным расставанием.
Перед последним заседанием собора многие из духовных думали, что изобличенные еретики будут сурово наказаны. Зосима на соборе не дерзнул покровительствовать еретикам, соблюдая наружную пристойность в сочувствии своим тайным друзьям. Собор действуя согласно с княжьей волей властителя Ивана Великого еретиков осудил только на заточение, отказавшись от казней. Такое решение было достаточно человеколюбивым. Всех обвиняемых признали виновными, а священников лишили сана. Первое судилище соборное над тайными иудеями завершилось тем, что всех новгородских еретиков отправили в Новгород и выдали Геннадию.
Тот был преисполнен рвения в наказании. Геннадий велел посадить еретиков на коней, лицом к хвосту, в вывороченной наизнанку одежде, в шлемах шутовских из бересты, какие обычно изображаются на бесах и чертях, с мочальными кистями, с венцом соломенным и с унизительными надписями: «Се есть воинство Сатаны». Несчастных еретиков и вольнодумцев на их позор возили по новгородским улицам. Возбужденный народ плевал им в глаза и терзал их плоть с восклицаниями: «Се враги Христовы». Под конец добровольные палачи с радостью зажгли на головах осужденных бересту. Сожгли шлемы берестяные, еретиков всё же не сожгли, боясь государева гнева. Иван Великий запретил сжигать живьём людей, пусть и еретиков!..
Многие из московских еретиков были замучены втихую в темницах. Многие, зная о судьбе еретиков в Новгороде и Москве, хвалили Геннадия за радение христианское, некоторые даже осуждали государя за излишнее, по их мнению, милосердие государя, за нежелание его употребить огонь для истребления ереси на Руси.
Князь Патрикеев был не из тех, кто осуждал государя, наоборот, он точил зуб на прыткого епископа Геннадия, решившего поживиться и порезвиться на мучениях еретиков. Кому-кому, как не ему, стоявшему во главе боярской думы, большинству московских бояр, поддерживавших старые порядки, законную тверскую династическую ветвь были противны и Геннадий с консерваторами, и римлянка Софья с её скрытыми и явными латинянами.
Патрикеев встретился со своим старым другом князем Ряполовским сразу после известий из Новгорода, как люто поиздевался над осужденными собором новгородскими еретиками.
– Резвится Геннадий Новгородский… Укорот ему требуется… – сказал хмуро-хмуро Патрикеев.
– Найдём укорот, если нам его быстрее не найдут… – ответил также мрачно Ряполовский.
– Хоть Федора Курицына с Иваном Максимовым спасли от судилища и приговора собора…
– Государь спас Курицына не потому, что разделял его взгляды вольнодумца. Суд над ближним дьяком государя мог бы скомпрометировать весь двор государев…
