Годунов. Трагедии Смутного времени

Лжедмитрий созвал Земский собор, через патриарха Игнатия подключил к рассмотрению дела все духовенство из всех уголков Русской земли. Надо сказать, что это был вполне настоящий, не шутейный собор, первый в русской истории, где присутствовали реальные выборные представители от всех сословий страны, нечто вроде какого-нибудь западноевропейского парламента или польского сейма.

Самое удивительное и парадоксальное состояло в том, что царь вызвал боярина Шуйского на открытый интеллектуальный диспут. Он считал, что истинный природный государь, сын царя Ивана Грозного должен был вести себя именно так.

Надо сказать, что я, автор этой книги, считаю, что наш самозванец таковым и являлся на самом деле. Поэтому он, мой герой, на этих страницах будет думать точно так же. Есть версия, что Лжедмитрий Первый и вправду был сыном Ивана Грозного, только не от Марии Нагой, а от блуда с какой-то литовской дворянкой.

Шуйский, испуганный напором и интеллектуальной мощью природного царя, достойного сына Иван Грозного, уклонился от публичного унижения в диспуте, на глазах у всех. Он покаялся, повинился перед собором. Мол, дьявол попутал. Судите меня, православные. Я смиренно приму любое ваше решение. Оговорил я нашего великого государя.

Земский собор единодушно приговаривает клеветника-боярина к позорной смерти. На Лобном месте при огромном стечении московского народа должен был погибнуть человек, которого пятнадцать лет назад Борис Годунов отправил в Углич, назначил начальником розыска по делу о гибели царевича Дмитрия. Шуйский видел мертвого ребенка, разобрался в сути дела, назвал Нагих и их приспешников виновниками бунта и гибели полутора десятков невинных людей.

Князь Шуйский из знаменитого рода суздальских Рюриковичей с ужасом в глазах взошел на Лобное место, покорно положил голову на плаху и ждал подхода палача. Тот чего-то медлил, замешкался, но все же поднял острый топор над шеей престарелого вельможи. Тут кто-то начал махать руками и кричать заплечных дел мастеру, чтобы он остановил казнь.

Прискакал гонец от царя Дмитрия Ивановича и объявил громким торжественным голосом:

– Государь милует преступника Шуйского. Казнь усекновением головы заменяется ссылкой.

Народ был искренне рад милости своего царя, считал, что только так и должен поступать настоящий, природный властитель, пекущийся о сбережении жизней своих подданных, которые неловко поскользнулись в своих заблуждениях на скользких крутых горках русской истории. Тут же был зачитан пафосный манифест царя, адресованный народу. В нем говорилось, что государь Дмитрий Иванович решил ограничиться легким наказанием, ссылкой заблудившегося думного боярина, своего соотечественника и единоверца. Ведь при воцарении он дал обет всему православному народу, поклялся не проливать русской крови, раз уж Господь Бог помог ему, сыну Ивана Грозного, вернуть утерянный отцовский престол, принадлежащий роду Рюриковичей.