Бриллианты в шоколаде

Одним словом, когда Егор спустя час вырвался из этого дома, он чувствовал себя так, словно его высосали два жадных вампира. Не чуя под собой ног, он поднял руку, и только когда возле него затормозила серебристая «реношка», он сообразил, что денег у него для того, чтобы расплатиться с шофером машины, нет. Пришлось тащиться на метро, потом от метро топать пешком. Домой Егор вернулся бледным, у него зуб на зуб не попадал, да еще во дворе он столкнулся со своим соседом – дядей Лешей.

Дядя Леша слыл у них в доме любителем и ценителем женского пола. И видимо, в какой-то мере чувствуя в Егоре родственную душу, благоволил к нему.

Дядя Леша был уже немолод, работал учителем изобразительного искусства, денег не имел, и несмотря на это, до сих пор пользовался феноменальным успехом у женщин. Трудно было сказать, что именно привлекало дамочек всех возрастов в этом мужчине. Из достоинств у него имелись пышная седая шевелюра и негромкий вкрадчивый голос, а еще он был потрясающе увлекающимся человеком и отличным рассказчиком.

Видимо, уже вернувшись с работы, сосед выгуливал во дворе свою собачонку – крохотного пекинеса, который невольно помогал своему хозяину «клеить» очередную приглянувшуюся ему дамочку. Маленький песик вызывал умиление в мягких женских сердцах, они останавливались, чтобы погладить дружелюбную собачку, а затем в дело вступал уже сам дядя Леша.

– Чего пешком? – остановил он вопросом Егора. – Настюха твоя где? Как обычно на работе?

– Наверное.

– Чего так? – удивился дядя Леша. – Не знаешь, что ли, точно?

Егор был до такой степени расстроен, что готов был просить совета и помощи даже у дяди Леши.

– Настя ночью удрала из дома, – сказал он ему. – Я побежал за ней следом, но увидел лишь фонари поворачивающей за угол машины.

– Ночью?.. Постой, а в каком часу это было?

Егор ответил. И дядя Леша неожиданно глубоко задумался, опустив глаза и не глядя на своего собеседника. Видя это, Егор подумал, что обмен любезностями закончен, и хотел идти дальше.

Но дядя Леша неожиданно сказал:

– Видел, как твоя Настя этой ночью в тачку к какому-то мужику садилась. Уж не любовник ли у нее завелся?

Услышав это, Егор повнимательней взглянул на соседа.

– Какой мужик? Что за тачка?

– А я не рассмотрел толком. Видел, что Настя в нее садилась. Поссорились-то вы с ней сильно?

Голос дяди Леши звучал сочувственно. И Егор невольно кивнул в ответ.

– Ох, эти бабы! – вздохнул дядя Леша. – Что они с нами делают… Но и без них тоже нельзя. Верно?

Егор всхлипнул. Ему точно нельзя, ведь Настя – это твердая уверенность в завтрашнем дне. А он к этой уверенности за истекшие полгода их совместной жизни уже здорово привык. Раньше его как-то не смущало, когда приходилось клянчить деньги взаймы у родных или знакомых, но теперь у него и язык не повернется.

– Слышь, а сумку твоя Настя не теряла? – неожиданно спросил дядя Леша. – Мой Васька тут сумку на ступеньках нашел. Может быть, Настина?

Васькой звали крохотного пекинеса. И в то, что он мог что-то найти, верилось с трудом.

Но Егор был готов уцепиться за соломинку и поэтому сказал:

– Может, и ее.

– Взглянешь? – обрадовался дядя Леша.

Егор пошел с ним и, едва взглянув на сумку, убедился, что сумка чужая. Он хотел вернуть ее дяде Леше, но тот не унимался:

– Да ты посмотри, может быть, твоей. Бабы часто барахло из одной сумки в другую перекладывают. Может, у твоей Насти просто новая сумка появилась.

Егор хотел возразить, что у Насти есть лишь две сумки – белая и черная. С белой она ходит в теплые месяцы, черную таскает в зимнюю слякоть и непогоду. Такая скромность происходила от того, что Настя всегда очень безразлично относилась к своему внешнему виду и совсем не испытывала тяги к новым покупкам. Шопинг представлял для нее мучение, а не радость. И поэтому Настю вполне устраивало, что у нее всего две сумки, обе удобные, практичные и подходящие абсолютно к любой одежде.

Вот Егор, тот всегда с удовольствием баловал себя какими-нибудь новинками. И если они с Настей шли в магазин, то обычно выходили оттуда увешанные пакетами, в которых были почти исключительно одни лишь покупки Егора. И хотя платила за все Настя, ее мужу никогда и в голову не приходило, что нехорошо уходить из торгового комплекса, так ничего и не купив жене.

И пока Егор думал об этих вещах, вызывающих в нем непонятное чувство тревоги, неугомонный дядя Леша уже вытряс из сумки все имеющееся там барахлишко.

– Ого, сколько тут всякого! – воскликнул он, разгребая гору всевозможных вещей.

Егор тоже взглянул. Косметичка, упаковка салфеток, женские прокладки, несколько конфеток, шоколадка, похоже, владелица сумки была сладкоежкой. А так совершенно ничего интересного. Правда, тут был телефон, но это не Настин телефон, а какая-то незнакомая Егору модель. Да и все вещи в сумке тоже были чужими.

– Смотри, это не Настина сережка?

Егор взглянул на маленький золотой ободок, который завалился под косметичку и поэтому остался для него незамеченным. Но зоркий глаз дяди Леши углядел затерявшееся женское украшение. Егор поспешно схватил в руки сережку и поднес к своим глазам. Ободок, сплавленный из трех видов золота – белое, желтое и зеленое. В принципе рядовая модель, но ее украшала монограмма в виде латинской заглавной буквы «N» – первой буквы названия фирмы – производителя ювелирных украшений.

– На полу валялась, – пояснил дядя Леша, заметив недоумевающий взгляд Егора. – Сумка-то раскрыта была, вещи рядом валялись. И эта сережка, значит, тоже рядом с другими вещами лежала. Я собрал все и покидал в сумку. Так что? Твоей жены сережка?

Егор молча кивнул. Он знал, что Настя считает эту букву своей монограммой. Она и серьги эти купила из-за того, что они были украшены таким образом.

– Где именно ты нашел эту сережку? – взглянул Егор на соседа.

– В сумке, наверное, лежала вместе с прочим хламом. Странно, да? Сумка, говоришь, чужая, а сережка в ней твоей жены. Может быть, твоя жена знакома с хозяйкой этой сумки?

Версия была, конечно, так себе. Но у Егора не было выбора. Он находился в отчаянном положении и был готов ухватиться за любую версию, даже такую нереальную.

– Точно! – воскликнул он. – Наверное, приятельница за Настей заезжала! Тогда мужик в машине – это ее муж. А сама приятельница Настю внутри машины ждала, поэтому ты ее и не увидел.

И помолчав, недоуменно прибавил:

– Только зачем сумку-то бросать?

– Наверное, не хотели, чтобы ты их догнал, – подсказал ему дядя Леша. – Или наоборот, подбросили тебе подсказку, где и у кого нужно тебе Настю искать. Этих женщин ведь никогда не поймешь, что именно у них на уме.

Уразумев наконец, что судьба в лице дяди Леши подбросила ему шанс, Егор поспешно принялся рыться в вещах, лежащих беспорядочной грудой на столе. Он извлек сначала телефон, но тут же бросил его. Оказалось, что аппарат разрядился, а зарядки к нему у Егора не было.

– Да тут и паспорт имеется, – с удивлением произнес дядя Леша, извлекая из бокового отделения бордовую книжечку. – Посмотрим… Так, Амелия Львовна Луговая. И штамп с пропиской есть. Наша она, местная. Во Всеволожске живет.

И взглянув на Егора, спросил:

– Ну что? Поедешь?

– Куда?

– Как это – куда? К этой… госпоже Амелии Луговой. Адрес ее есть.

– Может, она там не живет вовсе.

– А может, как раз живет, – прытко возразил дядя Леша. – Смотри, тут и ключики имеются! Наверное, они от ее дома.

– И что? Предлагаете забраться в дом к этой женщине?

Дядя Леша внимательно взглянул на своего молодого приятеля.

– Ответь мне, сынок, ты хочешь найти и вернуть свою жену?

– Конечно!

– Тогда дерзай!

И не успел Егор очухаться, как дядя Леша вручил ему сумку, в которую сгреб все барахло со стола. Ключи и паспорт с пропиской он дал Егору в руки.

– Езжай к ним домой. Уверен, твоя жена прячется у своей подруги и ее мужа. Они, бабы, всегда так поступают. Как что не по ним, они либо к родителям, либо к подругам, либо к любовнику.

– У родителей Насти нет. И любовника у нее нет.

– Правильно! И что остается? Только подруга!

И дядя Леша решительно выпихнул Егора на лестницу.

– Дерзай, парень. Настя у тебя девка справная, потеряешь такую, век потом жалеть будешь. Уж я-то знаю, о чем говорю.

Очумевший от всех этих событий, виновницей которых стала его супруга, про которую он всегда думал, что такая воды не замутит, Егор сначала рванул вниз, но на середине лестницы передумал, повернулся и побежал все же к себе домой.

По адресу было видно, что ехать ему придется в пригород. А раз так, то без определенной суммы наличными ему будет точно не обойтись. Да и перекусить тоже не помешает, мелькнула у Егора мысль. Свалиться в голодный обморок во время поисков жены – этого ему только не хватало!

Как ни прискорбен был для Егора уход его жены, но пока холодильник оставался набит купленными Настей продуктами, все было еще не так страшно.

А тем временем, пока Егор набивал себе пузо, пожирая сардельки и маринованные огурчики, которые он таскал прямо из банки, «справная девка» и сама находилась в состоянии, близкому к обмороку. Но отнюдь не голод был тому причиной, а страх.

Лежащее на полу перед ними мертвое тело блондина завораживало молодую женщину. Она просто не могла оторвать от него глаз. От страха ее словно парализовало, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Между тем оставшийся в живых второй мужчина держался куда лучше Насти. Брюнет деловито обыскал покойного, нашел документы и, едва взглянув, сунул их зачем-то к себе в карман. Бумажник с кредитными картами и деньгами, а также дорогие часы и перстень, к облегчению Насти, брюнет трогать не стал.

– Мне кажется, мы должны сообщить родственникам погибшего о том, что с ним случилось.

Брюнет оторвался от своего занятия и взглянул на Настю.

– Помогите мне.

Настя спустилась с высокого стула на пол и вопросительно посмотрела на брюнета. Тот уже взял труп под мышки и выразительно кивнул на ноги.

– Держите его за ноги.

Настя послушно ухватилась за лодыжки, но тут же спросила:

– Куда мы его несем?

– В подвал. Тут должен быть подвал.

– Зачем?

– Там есть уголь или что-то в этом роде. Спрячем тело пока там.

Совершенно деморализованная, Настя молча тащила тело вниз. Но когда они устроили его внизу, закидав какими-то тряпками, мешками и мусором, скопившимся в подвале, брюнет критически оглядел дело их рук и задумчиво произнес:

– А в идеале было бы вообще хорошо его сжечь.

Настя ужаснулась.

– Как это сжечь?

– Обыкновенно. Не знаете, как людей после смерти сжигают?

– Но… но это же противозаконно.

– Нам с вами нужно избавиться от всех улик, которые могут направить полицию по нашему следу. А главная улика в данном случае – это само тело.

– Что вы такое говорите! Мы, наоборот, должны немедленно сообщить о случившемся в полицию! Вообще не понимаю, зачем я помогала вам тащить тело сюда! Нужно было оставить его наверху и совсем не трогать.

– Ваша речь очень эмоциональна, а стремление жертвовать собой во имя справедливости невероятно трогательно, но у меня есть кое-какие планы, и пребывание за решеткой в ближайшее время в них не входит.

– Мы должны узнать, почему он умер!

– Может быть, вы и правы, – согласился с ней брюнет.

Но прежде чем Настя успела облегченно вздохнуть, он добавил:

– И все же мне по-прежнему кажется, мы должны спрятать тело как можно лучше и побыстрее исчезнуть из этого дома.

– Почему?

– Потому что мы не знаем, кто убил нашего знакомого. Не знаем, за что его убили. И не знаем, что нам ждать от будущего. Вполне возможно, что сюда уже мчится наряд полиции, у которого наготове наручники для нас с вами.

– Зачем… наручники?

– Мы находимся в чужом доме, хозяйка отсутствует, а у нас с вами на руках свеженький труп. Кто его убил, и почему, и каким образом, мы с вами не знаем. Но полиция в такую нашу неосведомленность может и не поверить. По их мнению, если человек находится на месте преступления, то он уже подозреваемый.

Только сейчас до Насти окончательно дошло, что они с брюнетом стали очевидцами преступления. Пусть даже это преступление совершили и не они сами, но все равно оказались причастны к нему. А если блондина действительно убили, то убийца может находиться где-то неподалеку от них.

– Как страшно, – шептала Настя. – Пойдемте отсюда побыстрее.

Брюнет помог ей выбраться из подвала и сказал:

– Идите к себе в комнату, собирайте вещи.

– Мне нечего собирать.

– Тогда просто идите в холл и ждите меня там.

– А… А вы?

– Я осмотрю дом.

– Но вы же сказали, что мы должны немедленно бежать.

– Не раньше, чем разузнаем хоть что-нибудь о хозяевах этого дома.

Настя покорно прошла в холл. Ждать ей пришлось недолго. Некоторое время наверху слышались какие-то звуки, словно брюнет рылся в ящиках в поисках чего-то. Постаравшись не обращать на это внимания, Настя подошла к большому красивому зеркалу, висящему на стене прямо у самого входа, и задумчиво уставилась на свое отражение. Ну и влипла она в историю! Что же ей теперь делать?

Не дожидаясь появления брюнета, взять свое пальто и уйти прочь так же незаметно, как и появилась? Попытаться забыть всю эту ужасную историю, поехать к родителям, отсидеться у них? Но в таком случае Настя оказывалась на том же самом уровне, только еще с отягощающими обстоятельствами в виде трупа блондина, про которого она пока что не знала ровным счетом ничего.

– Мне даже нечего сказать в полиции. Я не знаю ни имени этого человека, ни рода его занятий.

И невольно Настя подумала, что прежде, чем идти в полицию, надо узнать хотя бы это. Иначе в полиции ее просто могут не понять.

– Брюнет теперь знает, как зовут покойника, но мне об этом, наверное, не скажет.

Хотя почему не скажет? Они с брюнетом теперь вроде как оказались в одной лодке. Общая беда сблизила их, хотя и не настолько, чтобы Настя начала слепо доверять этому человеку. И все-таки остаться с ним ей казалось более интересным, чем возвращаться к своей повседневной жизни и предателю мужу. Вот уж кого она не хотела видеть совершенно точно, так это его.

И решив, что пока она не станет предпринимать никаких самостоятельных шагов, а присмотрится получше к подарку, который ей неожиданно свалился на голову, Настя шагнула ближе к зеркалу. Так, что у нее с внешностью? В принципе могло быть и получше, но учитывая все выпавшие на ее долю тяготы, тоже очень неплохо. Настя рукой поправила свои густые русые волосы. Внезапно она охнула.

Только в одном ухе имелась серьга, мочка второго была сиротливо оголена.

– Где же я потеряла сережку?

Настя огляделась по сторонам. Нет, вряд ли это было здесь. Может быть, на кухне? Когда помогала тащить труп блондина? Превозмогая страх, Настя прошла на кухню, но и там на полу не было видно серьги. На всякий случай она прошлась по всему первому этажу, одновременно пытаясь вспомнить, где могла посеять серьгу. Безрезультатно. Мозг упорно отказывался давать ей ответ на этот вопрос.

Настя подошла снова к зеркалу и вопросительно уставилась на свое отражение, словно оно могло ей подсказать. Но отражение сказало ей совсем другое, нужно снять оставшуюся сережку, потому что разгуливать в одной – нехорошо. Настя в одной сережке выглядит как-то по-дурацки. Одно ухо голое, второе украшенное. Лучше уж вовсе обойтись пока без серег.

Внезапно Настя поняла, что наверху все затихло. Она быстренько повернулась к лестнице, и как раз вовремя. Брюнет уже спускался по ступеням, вид у него был крайне хмурый и недовольный. Однако при виде Насти, ждущей его внизу, он улыбнулся и произнес:

– Может, это будет и некстати, но я все-таки вам скажу. Вы просто очаровательны.

И любуясь покрасневшей Настей, он спросил:

– Наверное, мужчины частенько говорят вам такое?

– Откровенно говоря, за последнее время вы – первый!

Брюнет улыбнулся и протянул руку к ее пальто.

– Позволите за вами поухаживать?

Настя повернулась к нему спиной, чтобы он мог подать ей верхнюю одежду. Егор тоже всегда подавал ей одежду. Ах, Егор, Егор, как же ты мог так подло поступить с ней. При мысли о муже настроение у Насти на мгновение испортилось. Но тут же она вспомнила, что теперь у нее есть новый кавалер, и неожиданно для самой себя она произнесла:

– Знаете, когда я увидела вас, мне показалось, что мы с вами знакомы уже добрую сотню лет.

Рука брюнета замерла в воздухе.

– Как это ни странно, мне тоже, – ответил он каким-то глухим голосом.

Настя продолжала стоять к нему спиной, но тут она обернулась и была поражена тем, как изменилось лицо ее знакомого. Оно было искажено горестной гримасой, но причины этого отчаяния Настя понять не могла.

– С вами все в порядке?

– Да, – так же глухо ответил брюнет. – Нам надо уходить.

Он помог ей надеть пальто, потом обесточил дом, взял свой саквояж и открыл перед Настей дверь.

– Уходим!

Настя не спросила, куда они отправятся. Ей казалось вполне естественным, что об этом должен позаботиться мужчина. Тот факт, что она не знала даже его имени, почему-то нисколько ее не смущал. Все, что происходило с ней за последние сутки, настолько выбивалось из рамок ее обычной жизни, что Настя даже не пыталась найти происходящему хоть какое-то разумное объяснение.

Видимо, шок после обнаружения измены мужа продолжал сказываться на ней. И поступки Насти никак нельзя было назвать разумными или просто нормальными.