– Куда пошла?
– Пойдем, покажу.
Мы вышли, закрыли «безбашенку», спрятали ключ и отправились в обратный путь.
На полпути между котельной Восточной и гаражом ПМК «Строитель» высилась водонапорная башня.
– Сюда, – указал на неё Константиныч. Но потянул меня в сторону от неё.
– Вот здесь колодец, – сказал Валентин, сдвигая в сторону люк. – Видишь? – две трубы, две задвижки… Одна подходит с «безбашенки» и поворачивает на башню, другая от башни идет в старую котельную. А старая и новая уже закольцованы. Так что… Ты меня понял?
Я кивнул.
– Ни хрена ты не понял! – торжествующе заявил Валентин Константиныч. – Тебе люди нужны. Срочно набирай в котельную штат – слесарей и сварщиков. Не будешь ведь сам по колодцам скакать. Не царское это дело…
Я согласился. И прямиком от колодца пошел к сестре Людмиле. Она недавно мне говорила, что шарашку, в которой работает её муж, вот-вот закроют, и ему нужна будет работа. А он ведь отличный сварщик!
И сестра и зять мои были дома. Я прямо с порога:
– Владимир Андреевич, пойдешь ко мне сварщиком? Люди срочно нужны.
Он предложил мне пройти и сесть, но от предложенной чести отказался.
– Меня Василий Иванович берет, Алябьев – на свою мельницу «Стандарт».
Раньше это было межколхозное мукомольное предприятие, построенное вскладчину на деньги крестьян. Там мололи зерно на муку невысокого качества, делали дробленку на корм скоту, а сейчас, говорят, запустили еще производство эструдированного зерна на корм собачий.
Алябьев Василий Иванович, бывший председатель колхоза Калинина, приходился нам дальним родственником и по всем параметрам был мужик замечательный. Едва переехав в Увелку, стал завсегдатаем стадиона. Календарный матч по футболу или тренировочная игра спортсменов – он, заядлый болельщик, всегда на трибуне. С моим зятем знаком давно и они неплохо меж собою ладили. Так что…
– Ты вот что, – отвлек меня от грустных размышлений Владимир Андреевич. – Возьми к себе Геру Рябчука.
– А кто это?
– Замечательный слесарь-сантехник. Тебе ведь сантехники тоже нужны?
– Да, конечно. Увидишь, скажи – пусть приходит.
– Я сейчас ему позвоню.
Зять поднял трубку телефона, набрал номер.
– Здрасьте вам! Гера дома? А позови-ка его, – минуту подождав, снова заговорил. – Привет-привет. Тут интересуются тобой… Предложение хотят сделать… Поговори.
Передал мне трубку.
– Здравствуйте, – говорю. – Набирается штат в новую котельную за линией. Нужны сварщики, слесари…
– Могу слесарем, – ответили на том конце.
– Подходите завтра. Знаете где?
– Восточная? Новая? Газовая? Знаю…
– Завтра жду.
Зять рассказал мне о нем.
– Гера Рябчук – белорус от рождения. Хороший мужик, но по молодости залетел на большой срок. Зона его совсем не изгадила. Он приветлив и добр. Работу сантехника знает. Трудится добросовестно.
Ну что ж, посмотрим.
Герману Павловичу было пятьдесят лет. Но выглядел старше – видимо, жизнь его рано состарила.
Он выложил передо мною на стол трудовую книжку и паспорт.
– С этим пока подождите – штат только-только стали набирать, еще нет отдела кадров. Но заявление напишите – с него табель начнется и все рабочие дни зачтутся. Пишете на мое имя. Начальнику котельной Восточная Агаркову Анатолию Егоровичу… Ну и дальше по смыслу.
Пока Рябчук писал заявление, позвонил Горбачу.
– Валентин Константинович, мы тебя ждем.
Когда «водяной» пришел, снова отправились к известному уже колодцу – теперь у нас было кому туда прыгать. Горбач сверху советовал.
– Покрути задвижки. Крутятся? Обе? Значит, рабочие. Вылазь.
Пошли на «безбашенку» и включили ее. Электрощит гудел громче, чем глубинный насос…
– Смотри, как все сохранилось, – радовался Константиныч.
Закрыли «безбашенку» вернулись к колодцу. Горбач вглядывался в глубину.
– Не бежит?
Рябчук не поленился еще раз спрыгнуть.
– Нет. Все сухо.
– Ну, тогда ждем, – сказал Константиныч, удобно устраиваясь на пригорке под ласковым солнышком конца августа.
Просидели там минут шестьдесят. Потом Герман Палыч пошел в кусты и вернулся с радостной вестью:
– У нас родник появился!
Пошли посмотреть, проследили его течение до самого истока. Все ясно – водонапорная башня течет.
– Надо чинить, – оптимистично заявил Горбач.
Будь я один, немедленно согласился и начал думать, как это сделать. Но стрелянного воробья Рябчука на мякине не проведешь.
