Одиночка
– Адиль тоже здесь? – решаю спросить напрямую.
Аня корчит жалобную гримасу и виновато дергает плечами.
– Да. Я Робу напоминала про их конфликт с Димасом, но ты же его знаешь. Поржал и сказал, что типа не маленькие, разберутся.
Я нервно вздыхаю. Порой гостеприимство Роберта выше моего понимания. И злиться на него невозможно. Просто он такой – душа нашей компании. Со всеми поддерживает связь и со всеми хочет оставаться в хороших отношениях.
Аня подводит меня к столу и представляет тем, с кем я еще не знакома. Несколько человек с ее бывшей работы: Валентина, Евгения, Римма и парень по имени Эрик, который из-за своего жеманного голоса походит на гея.
– Что будешь пить, дорогая? – не пытаясь развенчать первое впечатление, спрашивает он.
Я хочу попросить вина, но, услышав очередной взрыв смеха, в котором чудится голос Адиля, прошу смешать «Маргариту». Надеюсь, со временем его присутствие перестанет так на меня действовать, тем более он планирует у нас задержаться. У нас. Кажется, за время, пока мы не виделись, я успела присвоить себе не только нашу компанию, но и весь город.
Выпив коктейль и из вежливости пообщавшись с подругами Ани, двое из которых оказываются стриптизершами в мужском клубе, где она работала администратором, я ухожу искать Диму. Не могу не беспокоиться о возможной новой стычке с Адилем. Мужская половина гостей обосновалась в бильярдной, поэтому начать решаю там.
– Всем привет!
Я обвожу глазами парней и, зацепив взглядом черную бейсболку, быстро иду к Диме, стоящему в дальнем углу. Сердце тревожно шумит, нагревая кровь так, что гудят ступни и кисти. Ну что за детская реакция? Мне же давно не семнадцать лет.
– Как ты? – Обняв Диму за шею, я заглядываю ему в глаза. Улыбка на моих губах нервно подрагивает, но вряд ли кому-то, кроме него, этого заметно. – Играешь в бильярд?
Последние две недели я стараюсь быть к нему максимально внимательной – словно извиняясь за то, что иногда против воли возвращаюсь мыслями в прошлое. Неожиданное появление Адиля сбило с толку, но мама оказалась права: у меня есть голова на плечах, чтобы ценить то, что имею. Отношения с Димой, с которым мы знакомы еще со старших классов, – это далеко не спонтанность. Мы долго присматривались друг к другу, прежде чем сделать этот шаг. Правда, позже он признался, что был неравнодушен ко мне давно, но выйти за рамки дружбы ему всякий раз что-то мешало. Что-то – это Адиль, потом моя затяжная депрессия и многочисленные поклонники. От невнимания противоположного пола я никогда не страдала, даже наоборот, что порой меня саму удивляло. На внешность не жалуюсь, но яркой красавицей меня вряд ли можно назвать. Худощавая, без выраженных форм, с детскими чертами лица – типаж скорее на любителя.
Сцепив ладони на моей пояснице, Дима ласково касается губами моих. В его дыхании отчетливо ощущается запах виски, но сейчас это ничуть не раздражает. У нас все хорошо, и мне не стыдно это продемонстрировать на глазах у кого угодно, включая обладателя черной бейсболки.
– Ну хватит, хватит тут романтику разводить, – шутливо ворчит Роберт. – Тут мужчины серьезной игрой заняты, а Дашка нам весь настрой сбивает.
– Это я на удачу, – с озорной улыбкой говорю я, поворачиваясь к нему. – Вот увидишь, Дима всех обыграет.
Темный взгляд из-под кепки лениво царапает мое лицо, заставляя мысленно выставить средний палец. Это в прошлый раз я была растеряна, а сейчас прекрасно владею собой. После череды ошибок я выбрала того, кто умеет меня ценить.
– Я буду в гостиной с девочками, – ласково воркую, тронув Диму за подбородок. – Найдешь меня, как здесь закончишь, ладно?
Я ухожу из бильярдной в сопровождении улыбки Димы и шутливых смешков. Это Андрей и Роберт беззлобно нас передразнивают, называя его заей.
За стол к подругам Ани сажусь в полном удовлетворении и даже по случаю позволяю себе еще одну «Маргариту». Зря я беспокоилась, что годы ничего не изменили. У меня получается сохранять баланс в присутствии Адиля.
* * *– Блин, не день рождения, а какой-то мальчишник, – возмущенно фыркает Аня, плюхаясь рядом со мной на диван. – Время запускать салюты, а ребята засели играть в покер. Скажи спасибо Адилю.
Я хочу съязвить, что на дне ее рождения, как и на правильном мальчишнике, даже стриптизерши есть, но последняя фраза сбивает нужный настрой.
– А при чем тут Адиль?
Аня небрежно фыркает:
– Ну он же покерист.
– Он играет в покер? – растерянно переспрашиваю я. – Я не знала.
– Не знала? Мне Робсон сказал. Адиль вроде этим на жизнь зарабатывает. Мерс свой на выигранные деньги купил.
Мысли лихорадочно мечутся. Я понятия не имела, что возможно зарабатывать на жизнь азартными играми, хотя такой род занятий идеально вписывается в образ Адиля. Сложно представить его ежедневно ходящим в офис, соблюдающим дресс-код или ведущим деловые переговоры.
– А живет он сейчас где, знаешь? – спрашиваю я до того, как успеваю осознать, что ступаю на скользкую территорию.
Чем меньше известно о его жизни, тем лучше. Зачем мне? Достаточно и того, что раз в месяц мы будем пересекаться в доме общих друзей.
– Не знаю, если честно. Роберт сказал, что у Адиля мать заболела. Может быть, у нее, чтобы ухаживать.
Я прикусываю губу. У Адиля болеет мать? Что-то серьезное? Тут же мысленно себя одергиваю. Какая разница? На работе я каждый день вижу больных людей.
Виновато смотрю на Аню:
– Слушай, если уж все ушли играть в покер, я прилягу на полчаса? Голова немного разболелась. Зря я пила вторую «Маргариту».
– Без проблем. Я крикну или напишу сообщение.
Получив официальное разрешение хозяйки праздника, я иду на второй этаж и параллельно печатаю сообщение Диме, который вместе с Андреем и Сеней около часа назад ушел в сауну.
«Полежу немного наверху. Голова разболелась. Если что – знаешь, где меня искать».
Нажав «отправить», добредаю до конца коридора – туда, где расположена наша с Димой негласная спальня. Несколько раз за лето мы оставались в ней ночевать, и там даже хранится моя зубная щетка.
Потянув на себя дверь, я застываю от желтого свечения напольного торшера. Почему-то именно оно первым привлекает к себе внимание, и лишь после – открывшаяся картина, от которой я за секунду ощущаю спектр самых разнообразных эмоций: от смущения и шока до отвращения. В кресле под торшером сидит Адиль, а в его раздвинутых ногах на коленях стоит девушка. Я узнаю в ней подругу Ани, с которой меня недавно знакомили. Гребаная стриптизерша, чья голова сейчас ритмично двигается вниз и вверх над его расстегнутой ширинкой.
Моя рука с телефоном, обмякнув, падает вниз и ударяется о бедро. Он даже не снял кепку. Сидит в нашей комнате в своей чертовой бейсболке, пока девка, которую он видит впервые, делает ему минет.
Ненавижу себя за то, что в такие моменты как сейчас, мозг напрочь лишается возможности соображать. Я медик, и по долгу службы мне необходимо уметь это делать в любой ситуации. Просто шагнуть назад и уйти, и желательно в это же мгновение напрочь стереть из памяти эту уродливую картину.
Промедление наказуемо. Адиль отрывает глаза от покачивающейся макушки и смотрит на меня. Выражение его лица ничуть не меняется, будто я застала его за просмотром вечерних новостей.
– Хочешь смотреть или присоединиться? – своим обычным тоном спрашивает он. Так, будто в эту самую секунду делает мне огромное одолжение.
Поняв, что в комнате есть кто-то еще, Валя, Мила, или как там ее зовут, пытается дернуться вверх, но Адиль накрывает ладонью ее затылок и толкает вниз, заставляя продолжать. От пошлого булькающего звука хочется заткнуть уши.
– Пошел ты, – выдыхаю я, краснея до корней волос.
Гнев и возмущение отрезвляют, и я наконец делаю то, что должна: выскакиваю за дверь.
9
По коридору я бегу, чудом не натыкаясь на стены. В голове бурлит каша из мыслей, щеки пылают, в груди тоже. Урод… Ублюдок… Животное… Занимается этим с первой встречной… В комнате, где я планировала остаться ночевать. Даже не снял свою идиотскую бейсболку.
Перед лестницей резко останавливаюсь. Внизу слишком светло и слишком много людей, чтобы запросто там показаться. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя и вернуть лицу безмятежность. Не хочу, чтобы кто-то подумал, что… В общем, не хочу.
Обернувшись, снова смотрю в длинный темный проход. От происходящего в той комнате меня отделяет лишь десяток метров. Когда дверь за мной захлопнулась, он просто продолжил? Кем надо быть, чтобы самую малость не смутиться?
В горле горит неприятие. Не понимаю… Просто не понимаю… Это Адиль уехал, бросив меня одну. Это он сделал мне больно. И что мы имеем? Общаться цивилизованно пытаюсь одна я, а он ведет себя так, будто семь лет назад не разбил мне сердце… Каким же черствым нужно быть! Мне тогда всего-то исполнилось девятнадцать, и он прекрасно знал, что был для меня всем. Я тысячи раз проматывала в голове причины, которые заставили его так поступить, но так и не нашла ответа. Мы поругались накануне, да. Но мы с ним ругались сотни раз, и гораздо серьезнее. Если бы после приезда он сказал пару слов в объяснение, если бы выглядел виноватым или, на худой конец, извинился… Возможно, тогда бы у меня получилось его понять и я наконец отпустила.
Вобрав в себя побольше воздуха, трогаю глаза. Просто проверить. Сухие. Вот и прекрасно. Уж лучше злиться, чем заплакать из-за него. Адиль как темная трясина – высасывает все хорошее и правильное, сбивает ориентиры. Нельзя забывать, что теперь я лучше его. Моя жизнь прекрасна, есть любимая работа, а рядом – замечательный мужчина, который по-настоящему меня любит и заботится.
Выдохнув, расправляю плечи. Если среди нас двоих и есть победитель, то это я. Не Адиль. Нужно об этом помнить.
С этими мыслями спускаюсь в гостиную, где на диване все так же сидит Аня в компании своей подруги-стриптизерши. Быть может, я предвзята, но садиться рядом не хочу. Хотя о какой предвзятости может идти речь после увиденного в спальне?
Заметив меня, Аня вопросительно поднимает брови.
– Передумала отдыхать?
– Вроде того, – буркаю я, идя в сторону кухни. Не хочу ничего объяснять и обсуждать тоже. – Решила чай себе сделать.
Аня подходит ко мне, когда я, сидя перед чашкой дымящегося кипятка, разглядываю глянцевый чайный пакетик, который так и не окунула внутрь.
– Весело тут у тебя.
– Не жалуюсь. Это единственное место, где тихо.
Она выдвигает стул и садится напротив.
– Тебя смущает, что они стриптизерши, да? Просто я вижу, что ты немного в напряге. Девчонки нормальные на самом деле. На работе часто меня выручали. Когда клиент скандальный попадался, они, чтобы успокоился, ему больше внимания уделяли.
– Всё нормально, – говорю я, не желая ей возражать и портить настроение.
На свой день рождения Аня имеет право приглашать кого угодно.
– Слушай, а как вы с Адилем познакомились? Ну и в принципе, как тебя угораздило… – Она издает рваный смешок. – Я о ваших отношениях преимущественно от Робсона знаю.
– Мило, что вы нас обсуждаете, – иронизирую я. Спонтанная реакция на небрежное «угораздило». – Познакомились через Дениса Зарубина… Помнишь его? Он потом в Польшу с семьей переехал. Они с Адилем вместе учились.
Перед глазами живо встает картина семилетней давности. Я, Ксюша и Ядвига стоим возле машины Роберта, который возится в багажнике со своим вечно ломающимся сабвуфером. Его окликает Денис, и мы тоже поворачиваемся. При виде него Ксюша и Ядвига оживляются – Зарубин редкий красавчик и всегда привлекает внимание противоположного пола. Меня же он мало интересует, поэтому разглядываю его спутника – худощавого темноволосого парня с экзотическим разрезом глаз и остро заточенным скулами. Вот на него по-настоящему любопытно смотреть, хотя одет он довольно просто: черная футболка, кроссовки и серые джинсы. В нашей компании уже тогда многие охотились за брендами. Невольно прослеживаю движение его руки, в которой зажата сигарета: как он подносит ее ко рту, с шипением втягивает кончик и, опустив голову, выдувает белесую струю дыма. На нас с девчонками не смотрит и вообще ведет себя так, будто присутствующие, кроме, пожалуй, Роберта, с которым он поздоровался, не существуют. Во мне же, напротив, расцветает упрямое желание стать для него такой же интересной, каким буквально за минуту стал для меня он.
– Адиль как-то подрался, его хотели в участок забрать, – говорю я вслух. – Перед полицейскими его девушкой прикинулась… Целое представление разыграла. Стала жаловаться, что на меня напали, а он защищал… Расплакалась даже…
Я невольно улыбаюсь своей былой бесшабашности. Парней, с которыми сцепился Адиль, запросто могли найти, и выяснилось бы, что никто меня не трогал. Но тогда я на все была готова, чтобы его защитить. Лишь бы он наконец посмотрел на меня по-настоящему.
– И что? – хмыкает Аня. – Он расчувствовался?
– Не знаю. Но домой проводил. Квартира была пустой, потому что мама с отчимом где-то отдыхали, и я предложила ему подняться.
Смолкнув, опускаю взгляд себе на ладони. Зачем я все это рассказываю? От воспоминаний становится только хуже. Вся злость вмиг куда-то улетучивается, и в груди появляется забытое ощущение тепла.
– И он, конечно, поднялся, – подсказывает Аня.
Я делаю глоток остывшей воды и встряхиваю головой.
– Слушай, давай тему сменим?
Аня не настаивает и с энтузиазмом переключается на рассказ о подарках, Я слушаю вполуха, потому что мысли уже давно покинули пределы этого дома и переместились в старую родительскую квартиру с высокими сталинскими потолками и окном с видом на парк.
Да, Адиль поднялся, но даже пальцем меня не тронул, хотя я делала все, чтобы случилось обратное. Мы просто лежали на моей кровати в одежде и до утра разговаривали. Я рассказывала про детство, про то, как сильно любила отца и переживала из-за развода родителей, а Адиль – что с двенадцати лет увлекается мотоциклами и что огромный уродливый шрам на его руке появился, когда он перелезал через забор, спасаясь от пьяницы-отца, гнавшегося за ним с топором.
Пусть многие и говорили, что мы совершенно разные, но с Адилем у меня было гораздо больше общего, чем с остальными.
10
– Слушай, я пойду проверю, как Робсон, ладно? – Осушив бокал, Аня спрыгивает с барного стула. – Вдруг он там наши деньги вчистую проигрывает. Вы ведь с Димасом у нас остаетесь, да?
Я киваю. На деле предпочла бы вернуться домой, но мы оба пили, а ехать домой на такси и потом с утра забирать машину – слишком проблематично.
Допив остывший чай, тоже встаю, решив поискать Диму. Прошлому удалось в очередной раз затащить меня в сети воспоминаний, и нужно срочно из них выбираться. Пусть у нас с Димой не все бывает гладко, но в том, что между нами настоящие чувства, я не сомневаюсь. Моя любовь к нему не такая, как была к Адилю, но тем и лучше. Она более здоровая, взрослая, правильная. Наши ссоры никогда не перерастают в скандалы и крики, потому что Дима умеет вовремя остановиться и сделать первый шаг к примирению. Адиль не умел. Мы могли часами орать друг на друга и перебить все, что подвернется под руку, – от ваз до мобильных телефонов. Потом Адиль, оглушительно шарахнув дверью, уходил, а я выскакивала за ним в подъезд в слезах и сыпала проклятиями. От отчаяния и беспомощности говорила всякую чушь, не имеющую отношения к действительности: как сильно ненавижу его и что больше никогда-никогда не захочу видеть. Я мечтала находиться с ним рядом каждую минуту, даже в ссоре, и не желала, чтобы он уходил.
– Слушай, ты не знаешь, где взять минералку?
Голос, раздавшийся из дверей, заставляет меня обернуться, и нервы моментально начинают искрить неприятием. На кухню входит она – Мила. Или Валя… Та девка, которая была в комнате с Адилем.
Ее волосы растрепаны, рот вызывающе распух. Неужели нельзя было сначала привести себя в порядок? За какую-то секунду я начинаю ненавидеть в ней все: загорелую кожу, объемную грудь, спрятанную под водолазкой, и поблескивающий педикюр.
– Понятия не имею, – холодно отрезаю я, демонстративно обходя ее с противоположной стороны стола.
Она испоганила своим вторжением нашу с Димой спальню – чем не повод не пытаться быть милой?
Чувствую на себе ее недоуменный взгляд и на долю секунды ощущаю укол вины, который, впрочем, тут же исчезает. Сейчас мне необходимо вывалить на кого-то свое раздражение, чтобы окончательно не взорваться.
В покер играют на цокольном этаже, в комнате, оборудованной под бар. Именно там я нахожу Диму, да и всех остальных.
– Я написала тебе сообщение, – с укором говорю, подходя к нему. – Почему меня не нашел?
– Телефон в бильярдной оставил, зай, – поясняет Дима и, развернув меня спиной, обнимает за талию. – Смотри, сколько у Андрюхи фишек. Он тут всех делает.
– На деньги играют?
– Ага. – Он запечатлевает ласковый поцелуй на моем виске. – Ставки небольшие совсем, конечно. Никто не разорится.
– Не люблю азартные игры. Недаром же казино запретили. Вопрос времени, когда подсядешь и все проиграешь.
– Не всегда. Брата Робсона, двоюродного, помнишь? Алика? Он лет десять играет в интернете и огромные деньги зарабатывает. Там нет ничего общего с азартом, это его профессия. Математический расчет и стратегия, как в шахматах.
Мозг отказывается воспринимать такую информацию. Покер как профессия? Звучит как минимум странно. А Адиль? Он занимается этим так же, как брат Роберта, или страдает игровой зависимостью?
– Все равно… – бормочу, нахмурившись. – Я против азартных игр.
– Ты, блядь, заколдованный что ли, Андрюха, я не пойму? – взвивается шутливо-возмущенный голос Роберта. – Третий стрит за игру!
Я напрягаюсь всем телом, потому что в этот момент в дверях появляется Адиль. На нем наконец-то нет кепки, и теперь заметно, что волосы стали гораздо короче, чем раньше. Сейчас и не скажешь, что когда-то они завивались.
– Бро! Адиль! – с энтузиазмом восклицает Роберт. – Садись за стол, а? Вынеси этого везучего ушлепка!
Все, включая Андрея, смеются, Адиль же отрицательно качает головой.
– Я пас. Говорил же, что на интерес не играю.
Я не могу не смотреть в его сторону. Не знаю, что это: его энергетика, дефект моих глазных мускулов или необъяснимая магия, но взгляд по-прежнему прилипает к нему, словно намагниченный, хотя Адиль давно меня не интересует.
Ведет он себя совершенно буднично, будто не у него совсем недавно был секс. Глядя на него, даже можно подумать, что происходящее в спальне мне привиделось. Наверное, поэтому гнева и обиды больше нет.
– Он тоже в интернете играет, – снова подает голос Дима, подразумевая, что я пойму, о ком идет речь. – Какое-то даже место приличное имеет в рейтинге российских игроков.
От меня не укрывается отсутствие неприязни в его голосе, поэтому машинально поворачиваюсь, чтобы взглянуть на его лицо.
– Говоришь почти с восхищением.
Дима слегка морщится.
– При чем тут восхищение, зай? Просто констатирую факт. Чувак взял и на покере поднялся, хотя все были уверены, что он либо сопьется, либо сторчится.
Я ровным счетом ничего не понимаю. В последний раз, когда Дима и Адиль находились в одной комнате, они хотели друг друга убить, а сейчас Дима практически делает ему комплимент.
– Короче, я выхожу на хер. – Это снова Роберт. – Никаких нервов не хватает. Димас, зайдешь вместо меня?
Я резко поворачиваюсь, чтобы продемонстрировать свое неодобрение, и натыкаюсь на прищуренный взгляд Адиля, который, впрочем, моментально перебирается на Диму. Ярко-очерченный рот иронично кривится.
– Садись, чего ты. Эти трое играть вообще не умеют, а у Андрюхи все карты на лице написаны.
За столом прокатывается раздраженное бормотание. Вот поэтому с Адилем мало кто близко общается. Ему ничего не стоит озвучить вслух то, что принято говорить за спинами.
Я же снова ощущаю недоумение. Он обращается к Диме, но в тоне тоже нет враждебности. Он скорее приятельски-шутливый.
– Да не-е-е, покер – это мимо меня, – непринужденно отвечает Дима. – А Андрюху я в воскресенье в футбол разделаю.
– Разделаешь, ага, – со смехом фыркает Андрей.
У меня голова идет кругом. Что происходит? Ничего не понимаю.
– И что это было? – спрашиваю уже после, когда мы с Димой, оставив импровизированное казино, перемещаемся на диван в гостиной.
Он в недоумении вскидывает брови:
– Ты про что, зай?
– Про тебя и Адиля. Вы когда успели так подружиться? Насколько я помню, в последнюю встречу вы убить друг друга были готовы.
– Про подружиться ты, положим, преувеличила. – Издав смешок, Дима гладит мои волосы. – Мы же с ним виделись после этого и нормально пообщались. Оба бухие были – с кем не бывает. Он за матерью вернулся ухаживать. На ноги ее поставит и опять уедет. Долго терпеть не придется.
Адиль скоро уедет? Тогда для чего сказал, что никуда не собирается? А впрочем, это не мое дело. Слишком много мыслей о человеке, который безвозвратно остался в прошлом.
– Пойдем спать? – Потеревшись носом о его щеку, я встаю и тяну Диму за собой. – Вставать рано.
Дима не сопротивляется и, поднявшись с дивана, идет следом. С ним мне комфортно: он редко спорит и мои желания для него в приоритете.
* * *– Люблю тебя, – хрипло стонет Дима, толкая на себя мои бедра. – Ты такая узенькая там… Такая мокрая…
Я закрываю глаза, отчаянно стараясь не сбиваться с правильного настроя. Призраки Адиля и той стриптизерши все еще присутствуют здесь, хотя наша постель и выглядела нетронутой. Разве не странно заниматься здесь сексом после них? Него? Мысли… Мысли… Они мешают. Некстати вспоминается, что в постели Адиль почти не разговаривал. За него говорили прикосновения. Секс был зеркалом наших отношений: всегда на грани эмоций, всегда в миллиметре от взрыва.
– Ты кончила?
Зажмурившись, мотаю головой. Обычно у меня нет проблем с развязкой, но сейчас никак не получается ее ускорить. Чувствую, что Дима близко, но сдерживается ради меня, поэтому спустя пару минут, сжалившись над ним, впервые симулирую оргазм.
– Воду забыли взять. – Облизав пересохшие губы, я нащупываю на кровати сброшенные пижамные шорты. – Схожу. Тебе взять?
Дима лениво качает головой. От сна его отделяют какие-то несколько минут. После секса он всегда быстро засыпает.
Натянув футболку, я выскальзываю за дверь. В доме тихо, лишь с цокольного этажа доносится приглушенная вибрация мужского разговора. Часть гостей разъехалась, часть – успела лечь спать.
Помня, что вода есть в холодильнике, я захожу на кухню и вздрагиваю всем телом. За столом, глядя в телефон, сидит Адиль.
– Я за минералкой, – смущенно бормочу, когда он поднимает глаза.
Еще никогда мое тело не было настолько чувствительно к тому, что на нем надето. Отчетливо ощущаю участки кожи, которых касаются края коротких хлопковых шорт, чувствую, как футболка трется о напряженные после секса соски.
Выдернув воду с боковой полки холодильника и крепко зажав ее в руке, я разворачиваюсь. Взгляд Адиля покидает экран телефона и, небрежно царапнув мою грудь, спускается на ноги.
– Что, стриптизерши не хватило? – огрызаюсь я, быстро шагая к дверям кухни.
– Все еще зациклена на мне.
Вспыхнув, стискиваю зубы. Это был не вопрос. Утверждение. Просто слов нет… Вот это самомнение. С чего он взял?
Повернувшись, но не глядя на него, я холодно выплевываю:
– Ты сегодня наглядно продемонстрировал свой уровень. Выше тебе не светит.
Выйдя из кухни до того, как смогу услышать ответную колкость, влетаю прямиком в Роберта.
– И куда это мы такие резкие бежим? – усмехается он, ловя меня за плечи.
– Подальше от твоего пьяного друга, – буркаю я, отчего-то начиная злиться и на Робсона тоже.
– Адиля? – Роберт непонимающе смотрит поверх моего плеча. – Ты что-то путаешь, зайчонок. Он вообще не пьет.
11
– Ты же в сорок шестую, девушка? – Старушка лет семидесяти взирает на меня с недоверием. В ее морщинистой руке зажата свернутая вдвое газета, в ногах их стоит целая упаковка.
– Да, туда, – подтверждаю я и для чего-то демонстрирую пакет с продуктами, купленными для отца.
– Письмо передай Сергею тогда. – Она впихивает мне в руку длинный бумажный конверт с банковским логотипом и, сощурившись, шарит выцветшими глазами по моему лицу. – Ты ведь дочка его, да?
– Да, я его дочка. Письмо передам. Газету давайте тоже.
Забрав почту, я продолжаю свой путь на нужный этаж, взбегая по узким лестничным пролетам, пропахшим кошачьей мочой и старостью. Когда приезжаю сюда, невозможно всякий раз не дивиться контрасту этого места с теми, в которых я привыкла находиться сейчас: будь то квартира Димы либо моя собственная. Часть входных дверей до сих пор обиты дерматином, пересеченным проволочными ромбами, а на старой потолочной побелке виднеются обожженные пятна – следы вандализма десятилетней давности.