– Только и умеешь, что с инвалидами сражаться!? – крикнула она и шпилькой со всей силы ударила по стопе великана.
Тот взвыл и выронил своё орудие. Женщина едва успела высвободить ногу из туфли, безнадёжно застрявшей в плоти гиганта, как тот сел посреди кабинета и завыл, баюкая покалеченную конечность.
– Вставай, бездельник! – закричал на него банкир. – Вставай и прикончи их!
Великан, подвывая от боли, выдрал острый каблук у себя из ноги, и выбросил туфлю в сторону. Затем поднялся и, прихрамывая, двинулся на Эдгара.
– По–моему, – заметила Шарлин, – я показала тебе, с кем ты будешь сражаться.
Гигант обернулся к ней и замер. Он никак не мог уразуметь, что ему придётся биться с женщиной.
– Да убей ты уже эту стерву! – банкир хоть и был сейчас хозяином положения, но жался к стене, чтобы его не зацепили ненароком в пылу битвы.
У Арнольда дела шли не так бойко. Ему не удавалось не то, что разоружить противника, но и нанести ему хоть какой–то значительный вред. Все удары великан игнорировал, словно и не замечал их. А оружие, из которого можно было его прикончить, намертво примагнитилось к стене рядом с роботом–пауком. В бешеном кружении, наподобие смертельного танца с противником, мужчина поймал себя на том, что начинает уставать. Любой обычный человек уже потерял бы сознание от его приёмов, но этому громиле было всё равно. В конце концов, свободный рыцарь вынужден был уже не нападать, а увёртываться от стремительных атак великана. Дубина свистела всё ближе и ближе к его черепу.
Это не может продолжаться вечно, понимал Арнольд, в какой–то момент он устанет настолько, что не сможет вовремя увернуться, и тогда его настигнет смертельный удар, который разотрёт его кости в муку. Изловчившись, он прыгнул на дубину громилы, но не смог вырвать её у него из рук, а так и повис на ней.
Второй великан медлил, словно специально. Он не мог не исполнить приказ хозяина, но и убивать женщину ему претила его мужская сущность. Он нарочито медленно нагнулся за дубиной, и вот тут на его голову опустилась письменная конторка, стоявшая неподалёку. Гигант потерял равновесие и рухнул на пол. Шарлин удовлетворённо отряхнула руки и направилась за своей туфлей.
Эдгар понял, что пока ему ничего не угрожает, поднялся на ноги и бросился к банкиру. Тот был увлечён поединком одного из своих громил с Арнольдом, поэтому не увидел надвигавшейся опасности. Писатель схватил со стола пресс–папье – оружие, которым он владел в совершенстве, и обрушил его на голову барона Красного Щита. Тот осел на пол с застывшим на лице удивлением. Дело оставалось за малым: найти кнопку и вырубить магнит.
Но стоило литератору перешагнуть через бесчувственное тело Зигмунда, как его смело Арнольдом, вцепившимся в дубину великана. Эдгар отлетел к стене и распластался на полу невдалеке от Наисветлейшего.
– Как нехорошо получилось, – прокомментировал паук, – а освобождение было так близко.
Великан, остававшийся ещё на ногах, понял, что просто так он Арнольда не стряхнёт. Тогда он пожертвовал своим орудием и отшвырнул дубину вместе с мужчиной в стену, да с такой силой, что даже переживший многое электрострелок на несколько минут лишился сознания.
Видя, что ряды её друзей редеют, Шарлин сама ринулась на великана. Однако тот не обладал той же сентиментальностью, что его собрат. Походя, он махнул своей огромной ручищей, и вот уже женщина, одолевшая одного гиганта, заняла своё место на полу недалеко от него, ударившись о стену кабинета.
– Нас оставалось только двое, – не слишком музыкально пропел паук, – из восемнадцати ребят.
В это время великан поднял своего товарища и привёл в чувство. Тот обозревал поле боя и бесчувственные тела вокруг слегка осоловелыми глазами, но на ногах уже держался твёрдо.
– И что же вы, ребятки, намерены делать со всем этим? – поинтересовался у великанов робот.
На это один из гигантов подобрал дубину и замахнулся, вознамерившись превратить говорившего в груду металлолома.
– О, не спеши ты нас хоронить, – если бы хоть кто-то из людей находился сейчас в сознании, он точно услышал бы издёвку в голосе паука.
Словно по команде, двери в кабинет распахнулись, и на пороге появился мишка, на котором паук приехал к замку.
– А, Вы, как я вижу, не слишком торопились, мой добрый друг, – сказал паук, обращаясь к зверю.
Один из великанов попытался обрушить свою силу на вновь прибывшего. Однако вместо этого отлетел за дверь, из которой появился несколькими минутами ранее, словно в грудь ему попало стенобитное орудие. Тут же отключился магнит, и робот–паук, оказался на полу, приземлившись на все свои многочисленные лапы. В следующее мгновение на него с металлическим лязгом упала плазменная пушка.
– Чёрт, – сказал паук, – какие странные осадки в нынешнем году.
Второй великан исчез в дверях вслед за первым, но уже по собственному почину, ясно осознав, что силы в данном случае тоже не равны, но перевес явно не в их с собратом сторону.
Затем мишка рыкнул, и словно в ответ на его зов, люди начали приходить в себя. Первым очнулся Арнольд. Он резко поднялся на ноги, видно было даже, как его замутило от этого движения, но он устоял, и принялся озираться в поисках противника. Но того уже и след простыл. Тогда он подскочил к Шарлин и попытался помочь ей встать.
– Лапы свои убери, скотина, – прорычала она, едва придя в себя.
Арнольд отшатнулся, и решил помочь Эдгару. Писатель встретил его помощь с большей благодарностью, и даже сказал «спасибо».
Банкиру никто не помогал. Они просто обступили его стол, ощупывая себя на предмет повреждений, и наблюдали за тем, как стонет и корчится барон Красного Щита.
Тот уже ясно осознавал, что его война проиграна, но никак не хотел признавать это.
– Ну, хватит тянуть резину, Зигмунд, вставайте, – сказал паук.
Банкир поднял на него глаза.
– Да, чтоб тебя, грёбанная железяка, – сказал он, после чего охая и постанывая, придерживаясь за стену, поднялся на ноги. – Что вам ещё от меня нужно?
– Ничего, – паук перебирал лапками, – мы, собственно, уже всё выяснили, и собирались уходить, когда ты почему–то решил нам помешать.
– Вы не понимаете, – барон напоминал испуганного ребёнка, – они убьют меня, если узнают, что я всё разболтал.
– Мы же обещали никому не говорить.
– Я никому не верю, – сказал банкир, – и у меня не было поводов верить вам, когда вы так бесцеремонно ворвались ко мне.
– Всё это пустые разговоры, – вмешалась Шарлин, – кончить его, да и дело с концом.
– Он сам всё сделает, не переживайте, – сказал паук, – отдайте ему его зуб.
Эдгар пошарил у себя в карманах, вытащил неизвестно как уцелевший коренной зуб и бросил его барону.
– Носите на здоровье, – сказал он.
Зигмунд поймал зуб, и принялся вертеть в руках, будто никогда не видел до этого.
– Ну, что же, друзья, – проговорил паук, – нам пора.
Писатель, актриса и свободный рыцарь потянулись к выходу, за ними шёл паук, а мишка замыкал шествие. Барон не смотрел им вслед, а, словно в ступоре, продолжал крутить зуб мудрости.
Толпа на площадке перед замком до сих пор не расходилась. Все знали нрав своего хозяина, а это означало одно, что казнь всё равно состоится, но, скорее всего, казнить будут уже не одного, а сразу нескольких.
– Ну, что там? Будет казнь? – спросил кто–то из челяди у Шарлин, первой вышедшей из дверей.
– Не уверена. По–моему, ваш хозяин сменил гнев на милость.
– Как же так?! – взорвалось в толпе, слышавшей это. – Такого не может быть! Он не мог так с нами поступить!
– Им нужна кровь, – сказал Шарлин паук, – и чем больше, тем лучше.
– Это какое–то извращение.
