На самом деле мне постоянно приносили еду и, наверняка, все то, что перечислил Майкл. Просто, как бы я не старалась, много я съесть не могла.
– А ты тоже врач? – съязвила, замечая, что его руки подбираются к моему колену и пропускают его. Теперь он трогает меня выше колена, и я чувствую, как где-то внутри меня начинает колотить, как в лихорадке.
Я не понимаю, что происходит. Сердце вдруг застучало так, что бросило в дикий беспощадный жар.
– Я…хм, занимаюсь спортом. Тренировал иногда. Вообще-то я знаю все о мышцах, – до этого он смотрел только на мою ногу, а теперь поднял взгляд на меня. Стало только хуже. – Расслабься. Вот так, – его ладони разминали мою кожу выше колена. Намного выше.
Я вспомнила что ненавижу его еще и за то, что одним взглядом стальных глаз он будто может вывернуть все твое нутро на изнанку, да и глазом не моргнуть.
По спине прошелся холодок, пронизывающий до костей.
«Посмотрите на нее. Ее муж погиб чуть больше месяца назад. А она уже тут как тут —дрожит при виде своей первой любви» – с осуждением прозвучал в голове мой собственный голос.
Странно, что Майкл знал все о мышцах – ведь это значит, что он прочитал как минимум одну книгу – учебник по анатомии.
– Ммм, – просто выдавила из себя я, пока мы смотрели друг на друга. Его холодный взгляд обжигал меня.
Майкл не стал нарушать мое личное пространство – его пальцы остановились где-то на середине моего бедра, и мне стало немного легче. Затем он рывком поднял меня и поставил между поручнями – так быстро и легко, что я даже не поняла, как это произошло.
– Ну, что ж, а теперь иди, – он постучал по балке, снисходительно смерив меня взглядом. – Покажи на что способна, Мика.
Я сжала железные поручни, в мыслях представляя, как Майкл медленно варится в котле со специями. Черт, я ненавижу его! Этот подонок, который когда-то мне всю психику испортил, теперь думает мне советы раздавать и со взглядом «я король фитнеса» указывать мне, что делать.
– Не собираюсь я тебе ничего показывать, – еще больше вспылила я. – И мне больно!
– Тебе не будет так больно, я разогрел тебе мышцы. И знаешь, боль нужно терпеть, иначе пролежишь на койке до самой старости.
Собрав всю волю, я сделала очень медленный первый шаг и сморщилась от боли, тихо прошипев. Но Майкл, черт его дери, был прав. Было уже терпимо.
– Все, доволен?
Он посмотрел на меня так, будто я сморозила чушь и я – ничтожество. Он на все так смотрел.
– А еще один шаг? И еще один? А руки вверх поднимешь? – подразнил он, разминая шею.
– Почему я должна тебя слушать?
– А кому это надо? Мне или тебе? – он облокотился на поручни и вновь приблизился ко мне. Потом перешел на место, где заканчивались поручни и поманил меня одним пальцем.
– Ну, раз ты так распинаешься, может, и тебе.
– Мне просто скучно, – Майкл картинно зевнул. – А ты упрямая…хотя, нет, знаешь, что? Ты же просто слабачка!
Вот это уже задело. Особенно тон, которым он все это говорил. Не лучшая терапия для меня сейчас в таком состоянии…
– Ты просто не знаешь, каково мне сейчас…
– Конечно, куда мне до тебя, Мика-мученица. Ведь я в больницу тоже на курорт приехал, – он прямо-таки выплюнул эти слова, будто за ними стояло что-то ужасное. – Мне не понять!
– Ты не знаешь, что такое потерять любимого… – прошептала, чтобы он не слышал. – Я не слабая… – опускаю глаза в пол, чувствуя, как начинаю плакать прямо перед человеком, из-за которого сама когда-то проливала слезы.
– С-Л-А-Б-А-Я.
– Нет.
– А я говорю, что ты СЛАБАЯ, Мика, – громко говорит он и ударяет рукой по перекладине так, что она начинает трястись вместе со мной.
– Нет! Я не слабая! – начинаю выть я, хотя Майкл – последний человек на земле, перед которым я хочу так выглядеть и открывать свои чувства.
– Не вижу, как твои ноги идут! Слабая! Или какая ты, какая ты, Мика?
– Я не слабая, – начинаю медленно двигаться по направлению к нему, закаленная злостью и новым стрессом. Боль будто бы уходит на второй план, и у меня получается. Я почти не заметила, как отпустила поручни и продолжила двигаться к Майклу.
– Какая ты? Не слышу.
– Я не слабая!
– Неправильный ответ! – он снова ударил по балке, и это было так грубо и унизительно, что захотелось реветь еще сильнее, но слез уже просто не было. За эти шесть недель они закончились в моем организме, и сейчас я истратила свои последние «драгоценные» запасы.
– Сильная. Я сильная, – как мантру начала повторять себе я, на минуту даже забыв о Майкле. Он расшатывал поручни, и весь мир крутился в моих глазах, словно я выбиралась с морского дна через воронку, сквозь которую туда и попала.
Живая утопленница.
– Никто не будет тебя жалеть! ЕЩЕ ШАГ! БУДЬ НАСТОЙЧИВА! – доносился, словно сквозь шум, ненавистный мне голос, и я шла вперед.
Воронка скрутила мне внутренности – сначала ноги, живот, а потом самое важное – грудь вместе с дыханием, и перед тем, как меня выбросило на «воздух», она перекрыла его, сжав меня в своих смертоносных объятиях.
А потом я сделала последний шаг по направлению к Майклу. Он отступил назад, и я упала.
Снова.
Не глядя, он потянул меня за руку, и я присела на ближайший тренажер для тренировки внутренних мышц бедра.
– Если не хочешь вызывать у окружающих жалость – борись, – поставил диагноз он и сел на соседний тренажер, начиная качать руки.
Мне казалось, что я вся насквозь промокла, еще и плакала…я, наверное, выгляжу просто ужасно, и уже несколько минут не могу отдышаться. Но я шла. Я начала двигаться.
И как бы я ни ненавидела Майкла, он прав. Я все время жалею себя по жизни. Что в школе, когда я была неприметной овечкой, что с Домиником, который всегда готов был сдуть с меня пылинки. Пожалеть, помочь, поддержать. Только благодаря поддержке мужа я стала двигаться по направлению к своим мечтам, но это долго не приносило результатов.
Потому что я не целеустремленная. И я недостаточно боролась.
– Не хочешь сказать «спасибо»? – съязвил Майкл, потому что я просто молчала. Так сильно ушла в себя, что и забыла, что нахожусь здесь, а не в отчаянном одиночестве своей комнаты.
– Ты кричал на меня, – новая волна злости – не разрушительная, но ощутимая, одолела меня. Он качал мышцы, как ни в чем не бывало, и его лицо почти не напрягалось при движениях. Ему не больно? Или он настолько терпим к боли?
– Я кричал, потому что это был единственный путь расшевелить тебя, – без эмоций произнес он, продолжая заниматься.
Я немного оттаяла. Если бы не наше прошлое, я бы даже действительно была ему благодарна.
