В доме лжи

Гарткош славился своими зонами отдыха. В этих тихих, комфортабельных уголках разнообразные специалисты – специальные службы, судебная экспертиза и прокуратура – могли более или менее безмятежно обмениваться информацией за чашкой кофе. Обстановка наводила на мысли о режимном колледже повышения квалификации. Лайон не удалось добраться до места назначения без помех. К ней уже подскочил кто-то из отдела Управления по налогам и таможенным сборам, отдел этот занимался делами, связанными с мошенничеством. Лайон мрачно кивала, надеясь, что человек из Налогов поймет намек.

– Простите, что вмешиваюсь, – сказал Фокс. – Мэм, вы говорили, что дело срочное.

Лайон изобразила огорчение.

– Прошу прощения, Оуэн. Поговорим в другой раз?

Послав Фоксу неласковый взгляд, человек из Налогов ретировался.

– Я напишу вам по электронной почте, – ободряюще крикнула ему Лайон и понизила голос, чтобы слышать мог только Фокс: – Вы меня просто спасли. Давайте присядем.

Они сели и стали наблюдать, как мотаются туда-сюда коллеги. Кое-кто задерживал на них взгляд, спрашивая себя, кто это с Дженнифер Лайон. Та теребила бейджи на груди. Бейджей было два: удостоверение личности с фотографией и карта-ключ, позволявшая попасть в особенно строго охраняемые части здания.

– Дело касается служебной записки? – подтолкнул ее Фокс.

Лайон отрицательно покачала головой.

– Дело касается Стюарта Блума. – Она взглянула на Фокса, вид у того был озадаченный. – Разве вы в то время не работали в отделе контроля и жалоб?

– О каком времени мы говорим?

– Две тысячи шестой.

– Я пришел в отдел только в следующем году.

– Его семья тогда громко высказалась, да и потом еще годами высказывалась.

– Частный детектив, который пропал без вести? – Фокс кивнул. – И самую первую жалобу семьи оставили без удовлетворения?

– Как и все остальные. Но теперь труп Блума, похоже, обнаружен. И с нас спросят, почему мы прозевали его, когда прочесывали территорию. Судя по тому, что мне говорили, кое-кто из следовательской группы облажался. – Лайон помолчала и наконец-то взглянула Фоксу в глаза: – Я хочу, чтобы вы занялись этим вопросом. Вы работали в отделе контроля и жалоб – может быть, заметите, кто и какие нарушения допустил, лишь бы поскорее закрыть дело. Любые нарушения, от банальной небрежности до преступного сговора. Я хочу убедиться, что слухи, которые тогда ходили, беспочвенны.

– А если я зацеплю кого-то из новой группы?

– И что? У вас бессонница разыграется?

– Нет. – Ледяной тон начальницы заставил Фокса выпрямиться. – Значит, я изучу материалы первоначального дела…

– Малькольм, этого недостаточно. Семья утверждала и продолжает утверждать, что имела место круговая порука, что наша команда вступила в сговор с богатыми и могущественными, что мы сливали информацию прессе, чтобы общественность видела только одну сторону дела. – Лайон прервалась и огляделась по сторонам. Никто ее не подслушивал, но Лайон все равно понизила голос еще больше: – Мы пока об этом не заявляли, но на жертве были наручники.

– Полицейские?

Лайон еле заметно пожала плечами.

– По-вашему, в деле замешаны легавые?

– Это один из вопросов, над которыми я прошу вас подумать. Докладывать будете непосредственно мне. С руководителем группы я все улажу. Нам сейчас меньше всего надо, чтобы нас снова мешали с грязью. Журналисты и политики более или менее вычерпали эту выгребную яму.

Когда Лайон замолчала, Фокс вдруг увидел в ее взгляде и усталость от нескончаемых боев, и надежду, что кто-нибудь возьмет все на себя и избавит ее от проблем.

– Я этим займусь, – сказал он.

Ни кивка в знак признательности, ни благодарной улыбки. Дженнифер Лайон просто встала и размашисто зашагала в направлении своего относительно безопасного кабинета. Фокс еще посидел, потом достал телефон и проверил новости. Тело обнаружили в Портаун-Вудз, на юго-востоке Эдинбурга. Значит, штаб-квартира следовательской группы, вероятно, будет базироваться в Лите – подходящих для этого кабинетов в Шотландии не так уж много. Фокс пробежал историю глазами, обращая внимание на имена и подробности. Если отдел контроля и жалоб имел отношение к делу, значит, все происходило во времена его предшественника, Рэя Хангерфорда. Рэй пока еще в стане живых – Фокс видел его то на торжествах в честь чьего-нибудь выхода в отставку, то на похоронах. Он проверил список контактов, но номера Рэя там не оказалось.

Опуская телефон, Фокс обнаружил, что не отрываясь смотрит на дверь убойного отдела. Коллеги наверняка ждут его возвращения, готовые услышать, что сказала ему начальница. Фокс поднялся, сунул телефон в карман и двинулся во внешний мир.

Чтоб выйти на след Рэя Хангерфорда, хватило всего пары телефонных звонков. Рэй Хангерфорд теперь, похоже, водил такси, и Фокс велел таксопарку держать его в курсе насчет передвижений Хангерфорда по Лотиан-роуд. На пути в Эдинбург Фокса задержали дорожные работы на М-8 и авария на пересечении шоссе и объездной трассы. В машине Фокс слушал новости, однако журналистам пока нечего было сообщить. Мать Стюарта Блума дала интервью, призвав людей, владеющих хоть какой-то информацией, поделиться ею. Фокс не сомневался, что на ее призыв откликнутся многие, в основном жаждущие быть в центре внимания и всякие психи. Некоторые “поделятся информацией” из лучших побуждений, благодаря чему следовательская группа погрузится в трясину с головой, прежде чем нащупает твердую почву под ногами. Фокс считал, что от коллег из отдела тяжких преступлений стоит ждать лишь раздражения в его адрес.

– Как в старые добрые времена, когда я еще был контролером, – проворчал он себе под нос.

Затор впереди начал рассасываться. Эдинбург шагнул Фоксу навстречу, замок, видный издалека, высился на вулканической скале. Фокс почувствовал, как спадает напряжение. Этот город был ему понятнее, чем Гарткош. Фокс знал, что и как здесь устроено.

Перед отелем “Шератон” стояли три такси. У последней машины мигала “аварийка”, сигнальный знак такси не горел. Фокс остановил свою машину рядом. Окно в такси со стороны пассажира поехало вниз.

– Не любишь сидеть сложа руки, Рэй? – поинтересовался Фокс.

– А ты раздобрел, Малькольм.

– Ты не против поговорить?

– Смотря о чем.

– Не пересядешь ко мне?

Хангерфорд не стал глушить двигатель, чтобы не выключать печку. Он перебрался в машину Фокса, они пожали друг другу руки.

– Имей в виду, я уже упустил трех пассажиров, – пожаловался Хангерфорд.

– Приму к сведению. Пенсии на жизнь не хватает?

– Это машина моего сына. Он в отпуске, я вышел на линию за него. А ты наверняка уже не в Жалобах?

– Теперь в Гарткоше, в отделе тяжких.

– Новый Большой дом, а?

– Меня отправили покопаться в деле Стюарта Блума, – не стал тянуть Фокс.

– А-а, это. Значит, это и правда его нашли в той роще?

– Похоже, да. Первичное расследование проходило не совсем гладко.

Хангерфорд цепко глянул на него:

– Ты не дипломатом ли заделался? Сам-то я всегда предпочитал говорить напрямую.

– Ладно. В первом расследовании с самого начала был провал на провале.

– Руководил им толковый мужик, – возразил Хангерфорд. – Ни одного плохого слова не слышал о Билле Ролстоне.

– А что насчет его команды?..

Хангерфорд скривился:

– Сборище редкостных придурков, неумех и проходимцев.

– Не сомневаюсь, что ты указал это в своем отчете.

– Да какие отчеты, я тебе о слухах. Наверное, хватало гомофобов в полицейской форме. Господи, да тогда это нормой было. С приятелями Блума из гейских кругов на допросах не очень-то церемонились. И вот служит в Глазго один хороший коп, который хочет, чтобы к его сыну все это не имело отношения, даже если на сына смотрят как на подозреваемого. – Хангерфорд шумно выдохнул. – А двое этих воротил…

– Джеки Несс и Эдриен Брэнд?

Хангерфорд кивнул:

– Ну да. Эти двое вечно меряются, кто круче. А их адвокаты чуть что поднимают крик, прикормленные журналюги щедро наливают всякому, кто может выдать хоть что-то интересное…

– Включая полицейских из следовательской группы?

– Даже не сомневайся. Думаю, что и ты в этом смысле не без греха. Я так точно грешен. Вот поставил тебе парень пару стаканчиков, и если он тебе симпатичен, то и чего бы не оказать ему ответную любезность? Да некоторые копы просто подсаживались на такое – обожали, когда в газете появлялась статейка, к которой они имеют прямое отношение.

– А кто конкретно?..

Хангерфорд помолчал.

– Все эти раскопки из-за того, что в роще нашли труп?

– Шишки хотят гарантий, что среди скелетов в шкафу не окажется зомби.

– И заниматься этим отправили тебя, потому что ты работал в Жалобах?

– Примерно так.

Хангерфорд сочувственно кивнул.

– Если честно, мы только порылись в материалах дела да немного поспрошали. Было ясно, что кто-то всерьез облажался, что это наша группа схалтурила или спустила дело на тормозах. Да ведь не в первый же раз и уж точно не в последний.

– Так кого порекомендуешь?

– Была там парочка копов, которых можно было прижать к ногтю, приложи мы тогда усилия. Фамилия одного – Стил.

– Дай-ка угадаю. Фамилия второго – Эдвардс.

– Ты их знаешь?

– Оба работали в Антикоррупциях, в Гарткоше.

– А. Тогда-то они были патрульными, но занимались всем подряд.

– Чем, например?

– Подрабатывали на стороне, в основном охранниками. Даже телохранителями у Эдриена Брэнда служили.

– Ему были нужны телохранители?

– Ходили слухи, что он брал деньги у ирландских бандюков, связанных с боевиками. А потом рассорился с ними.

– Других последствий не было?

– Если и были, я о них не знаю. Но со Стилом и Эдвардсом точно было нечисто: первоклассные тачки, недешевый отпуск. Одеты всегда с иголочки, часы дизайнерские…

– И все это на полицейскую зарплату.

– Я же говорю – нам не удалось их пощупать.

– Их кто-то прикрывал?

Хангерфорд пожал плечами:

– Брэнд бронировал столики не на одном благотворительном обеде, кормил и поил многих шишек, даже членов парламента.

Фокс задумался.

– А когда вы закончили с материалами…

– Их отправили в ОБК, чтобы там ознакомились. Тоже никакого толку это не дало, и папки перекочевали в архив. Нынешнему боссу, кто бы он ни был, стоит их поднять, тебе так не кажется?

– Если этот человек понимает, о чем речь.

– А так бывает не всегда, верно? – Хангерфорд хохотнул.

– Помимо Стила и Эдвардса есть еще кто-нибудь, заслуживающий упоминания?

– Эх, Малк, память-то у меня уже не та. – Хангерфорд потер подбородок. – С Мэри Скилтон все было в порядке, красотка, и тем хороша. Даг Ньюсом? В общем и целом – лентяй, отчеты у него были те еще. – Он замолчал, улыбнулся и добавил: – Ну и конечно, Джон Ребус.

Фокс скривился.

– Почему “конечно”?

– Когда я работал в Жалобах, Ребуса постоянно то вызывали на ковер, то отстраняли от дела. Тебе не случалось с ним сцепиться?

– Ребус вышел в отставку в конце две тысячи шестого. Ну, вроде как.

– Похоже, все-таки случалось, а?

– У Ребуса привычка возникать из ниоткуда. Он не насажал клякс в свою тетрадку в связи с делом Блума?

– Ребус водил дружбу с отцом Блумова парня – копом из Глазго. Говорят, они до сих пор встречаются, чтобы пропустить по стаканчику.

– Что само по себе вряд ли что-то значит.

Какое-то время Фокс сидел в глубокой задумчивости, потом кивнул:

– Спасибо, что согласился поболтать, Рэй, я тебе весьма признателен. Рад был повидаться.

– Если еще понадоблюсь – ты знаешь, где меня искать.

Хангерфорд протянул руку, но не для пожатия, на которое Фокс уже готов был ответить, а вверх ладонью и кивнул на приборную доску своей машины, где все это время тикал счетчик.

– Двадцать пять пятьдесят, – сказал он и подмигнул: – Не бойся, я выдам тебе чек на тридцатку.

Коллеги под тем или иным предлогом откланялись после первой же порции, но Шивон Кларк и Сазерленд заказали по второй. Сазерленд принес Кларк заказанный ею тоник, а себе – полпорции индийского пейл-эля, который и долил в свою уже почти приконченную пинту. Паб был одним из самых дорогих в этой части Лита, и полицейские здесь чувствовали себя в относительной безопасности. И все равно их компания заняла столик в углу, откуда хорошо просматривалась дверь.

– Уверена, что не хочешь добавить джина? – спросил Сазерленд.

– Не хочу произвести плохое впечатление.

– Две порции джина после работы вряд ли потянут на дисциплинарный проступок. – Сазерленд звякнул бокалом о ее стакан. – Кстати, о дисциплинарных проступках…

– И много тебе известно?

– Известно только, что, по мнению ОБК, ты пересказывала всякие истории подруге-журналистке.

– Не пересказывала.

– А также пыталась передавать той же журналистке информацию с рабочего компьютера.

– С меня сняли эти обвинения.

– Да, разумеется. И они тебя возмутили.

– Меня заставили почувствовать себя плохим полицейским. А я – не плохой полицейский.

– Эти двое, из антикоррупционного…

– Стил и Эдвардс.

– Точно. Ты затаила на них обиду?

– Нет.

– Не кроется ли в этом слове ложь?

– Смотря что разуметь под “затаить обиду”. Стану ли я впредь помогать им? Нет. Хочу ли я, чтобы кто-нибудь напал на них в темном переулке? Нет.

– А если увидишь, как они, выпив, садятся за руль…

– Позвоню в дорожную полицию не задумываясь.

Оба улыбнулись, сосредоточились на своих стаканах. Шивон откинулась на спинку и покрутила головой, пытаясь размять занемевшую шею.

– Помню, – заговорил Сазерленд, – в Инвернессе был один лизоблюд, которого мы не особо любили. У него имелись проблемы с алкоголем, но мы его прикрывали, когда надо. Когда он уходил в отставку, в буфете по этому поводу устроили вечеринку, напитков более чем достаточно. Мы похлопали, вручили ему заготовленный подарок, а потом махали ему, пока он направлялся к машине, чтобы ехать домой. Дорожная полиция получила наводку. Его остановили, он лишился водительских прав.

– По-моему, не так уж несправедливо. – Кларк отпила из стаканчика. – Значит, ты из Инвернесса?

– Да. Акцент возвращается, только когда я навещаю родителей. А ты, я вижу, англичанка.

Шивон покачала головой.

– Родилась здесь, выросла там, из-за родителей. А где еще бывал, кроме Инвернесса?

– Абердин, Глазго, какое-то время даже жил в Скае.

– В Скае есть преступники?

– Мне нравится думать, что это я их оттуда изгнал. – Сазерленд сделал вид, что пьет за свои успехи. – А ты работала где-нибудь, кроме Эдинбурга?

– В Гленротсе, прикомандированной. Как раз когда исчез Стюарт Блум.

– Как удачно. Имей ты отношение к тому делу – не смогла бы сейчас присоединиться к моей команде. Конфликт интересов, все такое.

Кларк рассеянно кивнула и спросила:

– А ты где жил в то время?

– В Шеттлстоне, в Глазго.

– Оттуда видно Барлинни?[7]

– Более или менее. А ты где живешь?

– В пяти минутах отсюда. Недалеко от Бротон-стрит.

– Одна?

– Одна.

– Я тоже. Так было не всегда, но сама знаешь, как бывает. Решил жениться на своем гольф-клубе. Ты же не играешь, верно?

– Я что, похожа на игрока в гольф?

– Ну, не знаю. А как выглядят игроки в гольф?

– В моем представлении упражнения на свежем воздухе – это подъем чашки кофе в кафе и пробежка до газетного киоска.

У Кларк зажужжал телефон, лежавший на столе рядом с ее стаканчиком. Звонили снова из телефона-автомата.

– Не ответишь? – спросил Сазерленд.

– Так, ерунда.

Оба подождали, пока телефон смолкнет.

– Мне кажется, инспектор Кларк, что в вас есть что-то загадочное.

– Ничего подобного.

Сазерленд какое-то время размышлял, разглядывая ее поверх поднятого бокала, потом отхлебнул пива и поставил бокал на стол.

– Я знаю, что Тесс уже просмотрела материалы по делу Блума. Может, ты тоже хотела бы ознакомиться?

– Зачем?

– Возможно, там фигурируют наши друзья Стил и Эдвардс. Информация, которая пригодится тебе на будущее.

Шивон пристально смотрела на него.

– Это же тогда именно ты позвонил в дорожную полицию, да?

В ответ Сазерленд только приподнял левую бровь.

– Если признаешься, то тебя ждет приз.

– Ладно. Заинтриговала.

– Партия в гольф на небольшой площадке, в Брунтсфилд-линкс.

– Предложение, от которого трудно отказаться. Но на случай, если на тебе “жучок”… – Сазерленд, глядя Кларк в глаза, медленно кивнул, отвечая на ее вопрос.

– Но день должен быть теплый, – потребовала Кларк.

– И часто ли в Эдинбурге выдаются теплые дни?

– Пару лет назад был такой.

Оба рассмеялись.

Снова Медоус, освещенный уличными фонарями на Мелвилл-драйв.

Дождь перестал, но трава намокла, и холод проникал сквозь подошвы, пальцы ног мерзли. Ребус стоял, сунув руки в карманы и подняв воротник пальто; Шивон натянула на голову капюшон дождевика. Брилло сновал между ними, деловито вынюхивал чей-то след. Его передвижения наводили на мысль о ножницах, кромсающих лист бумаги по краям и подбирающихся к центру.

– Решительный пес, – заметила Кларк.

– И упорный. Никак не соображу, кого он мне напоминает.

– Я хотела спросить насчет Стила и Эдвардса. Как по-твоему, насколько они тогда запачкались?

– Знаешь пословицу “Садишься ужинать с чертом – готовь ложку подлиннее”?

– Я думала, она про жителей Файфа.

– Невелика разница. Я о том, что она их вполне характеризует. Оба сильно себе на уме. Вечно сидели отдельно от других, шушукались. Если у них и имелся мозг, то он на сто процентов был собственностью Брайана Стила. Грант Эдвардс же располагал разве что раздутыми мускулами.

– Он не слишком изменился.

– Ну, ты-то с ними столкнулась совсем недавно. Но в мое время никто не думал, что они задержатся на службе. Их либо продвинули бы дальше, либо они подыскали бы себе какое-нибудь теплое местечко.

– В каком смысле?

– Стил владел парой машин представительского класса, катал больших людей. Наверное, так он и свел знакомство с Эдриеном Брэндом. Он всегда говорил, что служить в полиции скучно.

– А Эдвардс?

– При случае крутил баранку, а когда не бывало ночных дежурств, обычно подрабатывал швейцаром в каком-нибудь клубе. Ходили слухи, что он вложил деньги в автомойку возле Форт-бридж.

– Они пытались как-то повлиять на расследование?

– В смысле – по распоряжению Брэнда? – Ребус ненадолго задумался. – Ну, может. Они запросто могли взять у него пригоршню фунтов – и за то, чтобы держать его в курсе, и за то, чтобы ход дела его не слишком огорчал.

– К нам сегодня приходил пиарщик Брэнда. С теми же самыми целями.

– Осмелюсь предположить, что уж он-то вряд ли демпингует свои услуги. – Ребус извлек из кармана зажигалку и пощелкал, высекая пламя. – Может, я зря бросил курить?

– Твои легкие с тобой вряд ли согласятся.

– Врач хочет, чтобы я купил себе велотренажер. Представляешь?

– Не очень.

– Сижу у себя в квартире и кручу педали, направляясь в никуда.

На Мелвилл-драйв остановилась машина. Услышав, как хлопнула дверца, оба обернулись; к ним направлялась какая-то темная фигура.

– Возвращение блудного сына, – объявил Ребус. – Или возвращение Хама? Я что-то подзабыл.

– И тебе, Джон, доброго дня. – Малькольм Фокс кивнул на зажигалку: – Я думал, ты бросил.

– Просто достал на всякий случай. Вдруг мне захочется уйти в сиянии славы.

Фокс наклонился и поцеловал Кларк в щеку.

– Спокойней! – одернул его Ребус. – Мы же не в какой-нибудь Франции.

– У тебя все нормально, Шивон?

Кларк кивнула.

– А у тебя, Малькольм?

Фокс тоже кивнул и повернулся к Ребусу:

– Сначала я зашел в бар “Оксфорд”, но мне сказали, что ты теперь редко заглядываешь. Меня уже мало что может удивить, но должен признать – тут чуть земля из-под ног не ушла.

– Да-а, им пришлось заявить о сокращении доходов. Биржа вздрогнула. Кстати, о командном духе: как обстоят дела в Гарткоше? Еще чьи-нибудь головы полетели?

– Командный дух реет с трудом.

– Недавние заявления – травля как она есть. Надеюсь, ты их услышал не на людях – всем известно, что ты чувствительная натура. Мы-то, в мое время, умели держать удар.

– Наверное, именно поэтому у тебя под конец было столько синяков.

– Где ты видишь хоть один? – Ребус вытянул руки.

Фокс постучал пальцем себе по лбу:

– Я имею в виду – вот здесь.

Ребус прикрыл веки и подвигал глазными яблоками.

– Ну посмотрим, не сказалось ли сотрясение мозга на моем умении читать мысли. – И сделал вид, что погрузился в размышления. – Вижу скелет в машине, ажиотаж прессы, вижу, как большие люди встревожились по поводу некоего старого дела и тех, кто это дело расследовал. – Ребус открыл глаза. – И вот ты здесь.

– Не сказалось, не сказалось. – Фокс изобразил аплодисменты.

– Ты работаешь в Большом доме – и ты когда-то служил в отделе контроля и жалоб. Кого еще начальство могло пустить по следу?

Ребус глянул вниз на Брилло, который теперь вертелся вокруг незнакомых ног. Фокс наклонился и погладил пса.

– Тебя вскользь упоминали, – признался он, выпрямляясь.

– А Брайана Стила и Гранта Эдвардса? – спросила Кларк.

– Их тоже. – Фокс пристально посмотрел на нее. – А почему тебя это интересует?

– Я в группе расследования.

– Руководишь?

Кларк отрицательно покачала головой.

– Руководит старший инспектор Сазерленд.

– У Шивон, – сказал Ребус, – была короткая стычка с антикоррупционерами.

– В смысле – со Стилом и Эдвардсом?

– Мы прозвали их Чаггабуги, – заметил Ребус.

Фокс все смотрел на Кларк:

– Ты запросила материалы две тысяча шестого?

– Да.

– Мне надо взглянуть на них.

– Их затребовал старший инспектор Сазерленд.

– Вообще-то их затребовала помощник старшего констебля Лайон. Ее письмо наверняка уже летит к твоему боссу.

– Вот красота, Шивон, – протянул Ребус. – Вы с Малькольмом снова работаете над одним делом.

– Вообще-то, – парировала Кларк, – мое дело – расследование убийства.

– И правда, Малькольм, – подтвердил Ребус с мудрым видом, – ты вернулся к своей прежней специальности и снова взбалтываешь дерьмо, прежде чем вылить его на коллег – и на тех, кто еще служит, и на тех, кто в отставке или вовсе в могиле. Тебе это душу греет, что ли? – Он помолчал. – Ты живешь в одноэтажном доме, верно?

От неожиданности Фокс нахмурился, но все же сказал:

– Да.

Ребус нарочито вздохнул:

– Вот почему я в таких домах жить не могу. – Ему вдруг пришла в голову какая-то мысль, и он перевел взгляд на Кларк: – Слушай, вот предположим, что Малькольму понадобится нарыть какую-нибудь грязь на Чаггабугов – и результат может оказаться неплохим.

– Кто-нибудь объяснит мне, что это за прозвище? – спросил Фокс.

– Это персонажи из мультфильма, – любезно ответила Шивон.

– Которые недавно предприняли атаку на Шивон, – добавил Ребус. – Отсюда и желание метнуть в них чуть-чуть говна.

– Запомни, Джон, – предупредил Фокс, – у говна есть свойство разлетаться во все стороны.

– Как и у мочи, – согласился Ребус, указывая на Брилло.

Пес как раз пристроился к ноге Малькольма Фокса и задрал лапу.

Свободное место нашлось как раз напротив дома. Удачно, подумала Шивон, но тут же спросила себя, а не освободилось ли место аккурат перед ее прибытием. Она запомнила машину, стоявшую вчера вечером на этом самом месте. Закрывая “астру”, Шивон оглядела улицу, но в машинах, кажется, никого не было. По тротуару вроде бы тоже никто не слонялся. Подходя к дому, она заметила, что на двери что-то намалевано, на темно-синем фоне серебрились жирные буквы. Достав телефон, она включила фонарик, хотя и так уже разобрала надпись. Ей только хотелось убедиться, что не ошиблась.

Здесь живет сволочь и паскуда!!!

Сволочь и паскуда, вон отсюда!!!

Кларк внимательно осмотрела дверь сверху донизу. Все остальное было как прежде, однако на домофоне ее имя было замазано тем же серебристым маркером. Она достала из кармана бумажную салфетку и мазнула по жирной черте. Маркер еще не просох. Снова оглядев улицу, она сунула ключ в замочную скважину. Оказавшись в подъезде, постояла спиной к двери и подождала, но никто не прятался за углом, никто не спускался по лестнице. С громко бьющимся сердцем Шивон поднялась на свой этаж и принялась изучать дверь квартиры. Сюда любитель граффити не добрался. Или…

Она открыла и, прежде чем войти, осмотрела прихожую. Заперла за собой дверь, подошла к окну в гостиной и оглядела окна в доме напротив, после чего задернула шторы и включила свет.