Тихое НЕсчастье
– Ещё немного, и моя девушка станет Карлсоном. Только тебя никакой пропеллер уже не поднимет.
– Отстань. – Облизывала я ложку. – Лучше спроси что-нибудь на английском?
– How much can I eat?
– Чё? – Я не ожидала того, что он знал язык.
Но в ответ он лишь рассмеялся и отобрав банку, убрал в неё ложку и подхватив меня на руки, понёс к старенькому дивану.
И мне уже не хотелось ни отвоёвывать варенье, ни учить английский. Только тонуть в этих глазах и прижиматься всем телом к нему, единственному.
Иногда, когда мы лежали в постели, он сам просил меня почитать стихи. Я читала по памяти, конечно, про любовь. Порой, даже сочиняла на ходу:
" Давай погасим свечи.
Нальем в бокал вина.
И в этот зимний вечер
Давай, сойдем с ума.
Забудем о разлуках,
Что всюду стерегут.
А вспомним о минутах,
Что бешено бегут.
Согрей меня губами
И расстели нам шаль.
Пусть свечи догорают,
Ведь их судить не нам.
Я – женщина земная.
И ночи мне не жаль.
Огонь в камине тише,
Чем шёпот наших тел.
И мы взлетаем выше!
Как сладок этот плен!
Опять завоет ветер,
Но нам не до него.
Ведь в этот зимний вечер
Мы допили вино."
Но чаще, конечно, классиков или современных авторов.
Мне очень тогда нравились стихотворения Рубальской, Ахматовой. Есенина цитировала наизусть.
Вовка смеялся. Я ему про любовь, серьёзно, а он смотрел на меня и смеялся. Говорил, что у меня такая смешная мимика и руками так активно показываю, когда рассказываю. Я обижалась. А он хватал меня в охапку, подминал под себя и не отпускал, пока я не переставала дуться. И я переставала. Когда тебя обнимает такой парень, смотрит на тебя глазами, в которых прыгают чёртики, забываешь обо всём на свете. Не могла я на него долго обижаться. И он знал это. Корчил рожицы, щекотал, целовал так, что по телу шли мурашки…
***
– Он сделал мне предложение! – Подпрыгивая на носочках, Светка вручила мне пригласительный, который сама же и рисовала. На сиреневом картоне были наклеены из белой бумаги два лебедя и маленькие сердечки. Последние были вырезаны из цветной бумаги красного цвета.
Светка светилась от счастья.
В принципе, в том, что они собрались жениться, не было ничего удивительного. Но мне казалось, всё слишком стремительно.
– Не рано надумали? – озвучила я свой скепсис, но приглашение взяла. – Вы меньше года живёте вместе. Мало ли что?
– А встречались мы сколько? И вообще, кто бы говорил? Мы-то хоть повстречались для приличия. А ты к своему Вовчику через сколько свалила?
Я хихикнула, прикрыв рот самодельным приглашением. Оно и правда. Сначала я просто почти каждую ночь проводила в его небольшом домике, больше похожем на дачу. Затем, переехали туда мои тапочки, зубная щётка.
За всё время отношений с Вовкой, я всего один раз ночевала в своей комнате. Мы тогда накануне поругались. Точнее, он считал, что я просто обиделась, на мелочь.
Вовка напился с друзьями и не пришёл ночевать. Я пришла к нему, пожарила картошки, приняла душ, полночи его прождала, не замыкала дверь. А он явился под утро, ещё и с приятелем, которого я даже имени не знала. В четыре часа утра! Гремели табуретками, хохотали, как два придурка. Я спросонья вообще испугалась, думала, что воры. А в доме всего одна комната. Кухня от зала (он же и спальня) отделялась дверным проёмом и повешенной на нём тёмно-коричневой шторкой, висящей на тонкой верёвочке и прибитой по краям на маленькие гвоздики. Совершенно деревенский вариант.
Тихо, как мышка, я напялила джинсы и толстовку, забыв даже про лифчик. Параллельно прислушивалась к голосам в кухне. В одном из них узнала Вовкин. Вот тут страх сменился на злость! Какого чёрта?!
Я отдёрнула штору и метая гневные молнии, вышла.
– Какого фига тут происходит?
– О, – радостно улыбался, еле выговаривал слова Вовка, – а вот и моя Малинка. Димон, знакомься.
Димон, абсолютно круглого телосложения мужик, приветственно кивнул и потянул ко мне руку. По возрасту этот дядька вполне мог годиться нам с Вовкой в отцы. Он оглядел меня с ног до головы своим масляным взглядом. Улыбка была при этом такая, словно я уже танцевала перед ним стриптиз.
– Малинка, не ругайся. – Полез целоваться Вова, но я сморщилась и отодвинулась. – Сообрази нам закусить, малыш.
– Ты ничего не путаешь?
– Ну давай-давай, шустренько. Потом поговорим. Видишь, друг ко мне пришёл.
На стол я тогда накрыла. Ну как сказать. С грохотом поставила на стол давно остывшую сковородку с картошкой и демонстративно стукая ножом по доске, нарезала хлеб.
– Я спать, меня не трогать. – И скрылась за шторой.
Разумеется, спать мне никто не дал. Один спорил, что Ельцин всё пропил, другой, что Горбачёв всех продал. Рассуждали про Афганистан и даже о том, кто круче – Высоцкий или Цой. Всё это сопровождалось стуком рюмок о стол, громкими выкриками и хохотом. Я еле сдерживалась. Пару раз крикнула, чтобы они тише разговаривали. Но действовало это ровно на минуту.
Туалет находился на улице. В какой-то момент я услышала, как хлопнула входная дверь и голос Вовки, сообщающий о том, что ему «надо». За ним и вышел и Димон.
Сначала я даже немного обрадовалась. Наконец, затишье. Правда, совсем скоро уже вставать. Закрыла глаза и кажется, даже задремала, так как не слышала, что дверь снова хлопнула. Лишь услышала тяжёлое сопение. Повернулась, а ко мне уже шёл этот мужик-колобок.
– Чего надо? – Я села и подвинулась к стене.
– Ты такая красивая, – сел он коленями на пол и просунул руку под одеялом, – глазищи просто бомба. Я тебя сразу приметил.
– Вали отсюда. – Я поджала колени и натянула одеяло.
– А как у тебя сисечки стояли, я глаз не мог оторвать от тебя, – он привстал и подвинулся ближе. Благо, пузо не давало уменьшить дистанцию. Я напряглась. А мужик засунул уже обе руки под одеяло и дотронулся до пальцев на моих ногах и дёрнул за них на себя. При этом звук его дыхания стал громче и больше походил на хрюканье. Я испуганно взвизгнула и закричала:
– Вова!
– Да спит он, – хмыкнул толстяк, – прямо на толчке.
Он сопел, надвигаясь на меня. А я не переставала вопить и лупить по нему кулаками, отбиваться ногами и звать:
– Вовка!
– Я бы такую красотку и на секунду не оставил. Зачем тебе он? Он ведь даже не знает, с какой стороны к тебе подойти.
Не знаю, как, но мне удалось выскользнуть, отпихнуть его ногами и выскочить в кухню. Там я схватила нож, достав его из верхнего ящика стола и к тому моменту, когда мужик вышел, держала его перед собой. А саму трусило так, что руки не слушались.
– Пошёл вон! Вон, я сказала! – Орала, не переставая.
– Тихо. Тихо, дурочка, – Димон попятился, всунул ноги в свои калоши и ушёл.
Я бросила нож, замкнула дверь и рухнула на табуретку. Ревела до тех пор, пока в дверь не постучали.
– Кто? – Сквозь всхлипы выкрикнула я.
– Чё за нах? – раздался недовольный голос Вовки.
Я облегчённо выдохнула, вытерла слёзы и впустила его.
Что-то рассказывать, жаловаться или скандалить в тот момент было бессмысленно. Вовка абсолютно пьян. Помогла ему дойти до дивана, толкнула, чтоб упал на него, поправила ноги, чтобы не свисали.
Глянула на часы и пошла умываться. Пора было идти в колледж. Разумеется, там я никому ни слова не сказала. Даже Светке. Она всё время трещала про своего Стасика. Зачем портить человеку настроение?
Вечером пришёл Вовка. К тому моменту я немного отошла от шока и решила ничего ему не говорить. Вспомнила, как когда-то пожаловалась бабушке, и та мне не просто не поверила, а ещё и рассказала маме, которая обернула всё против меня же. Нет. Мои проблемы – это мои проблемы. Но ночевать я тогда осталась в общаге. Тяжело было простить, что всё произошло из-за него. Если бы он не напился. Если бы он не притащил в дом непонятно кого. Если бы…
Вовка несколько раз вызывал меня через девчонок. Они приходили, стучали в комнату, передавали, что меня ждёт парень. Я лишь угукала.
Уже поздно вечером под окнами раздался крик:
– Ма-а-ли-ка! Я тебя люблю!
Райка подскочила к окну.
– Ой, там твой, – сложила она руки на груди. – С букетом большим.
– Плевать. Не хочу его видеть.
– Ма-а-лика! – не унимался Вовка.
И следом голос коменды:
– Сейчас я тебя за шкирку отсюда выкину! Иди отсюда.
– Я люблю её!
– Иди люби, но не под окнами.
В тот вечер я так и не вышла.
Всю ночь лили дождь. Довольно сильно. Он не давал нормально уснуть, да и я всё переваривала произошедшее. Было мерзко и обидно. А утром, едва спустилась, увидела его. Всё с тем же букетом красных роз.
– Чего тебе? – и попыталась обойти его. Но Вовка обхватил меня за талию и прижал к себе.
– Ну, прости, пожалуйста. Дурак, знаю. Прости.
– Мне некогда. Я опаздываю.
Он бросил взгляд на мои ноги.
– Ты в таких кедах тонких, а тут лужи.
– Разберусь.
Но в следующую секунду он подхватил меня на руки. Я только ойкнуть и успела.
– Держи букет, а то неудобно.
Мне пришлось одной рукой держать цветы, другой обхватить его за шею. Он перенёс меня через лужи и продолжал идти со мной на руках. За те пару минут, что провела на его руках, конечно, я уже всё ему простила, и сама поцеловала его. Затем прижалась и всю дорогу покрывала лёгкими поцелуями его шею.
Навстречу и обгоняли нас студенты и преподаватели. Почти возле входа в техникум встретился физрук. Он бросил на нас возмущённый взгляд.
– Дёмина, Карпович, что за поведение? Вы на территории учебного заведения.
И Вовка опустил меня. Я брезгливо фыркнула, бросив взгляд вслед физруку.
– Ты меня простила? – Парень притянул меня к себе.
– Только до следующего раза. Чтобы больше никаких левых. Никаких ночных пьянок непонятно где.
– Я тебя услышал.
– Смотри мне.
Чмокнула его в нос и развернулась. Потом вновь обернулась, вручила ему букет:
– Поставь дома в вазу.
– Слушаюсь, моя госпожа.
***
А в начале января комендантша заявила, чтобы я освобождала комнату, так как я всё равно в общежитии появляюсь раз в неделю, и то, чтобы что-то забрать. Вовка был совсем не против моего переезда, кажется, даже был рад. Да и в речи у нас всё чаще звучало «наше», «у нас».
И теперь, глядя на пригласительный, я не без удовольствия заметила, что мы оба там вписаны: «Дёмина Малика и Карпович Владимир».
– Как думаешь, – крутила я открытку, – мне пойдёт фамилия Карпович?
– О-о, – Светка обняла меня, – обязательно пойдёт. Вовка твой классный. Вы идеальная пара. Честное слово. Тебя тут половина баб Курелёво ненавидит. Он ни за одной так не бегал. Малика, хватай его.
– Я ещё не решила, – с гордым видом убрала приглашение в рюкзак.
А то, что до меня Вовка был местным ловеласом, я уже не раз слышала. И не раз ко мне подходили девицы, пялились на меня, как на нечто мега-неприятное, даже интересовались:
– Это с тобой, что ли, Карпович замутил?
– Допустим. И?
– М-да… – и больше не говоря ни слова, лишь одарив брезгливым взглядом, удалялись.
Но ничего. Мне это даже льстило. Ни с одной из вас он не задерживался. Ни с одной из вас он не захотел жить. А со мной хотел. Даже под окнами орал и на руках носил. И все их взгляды отбивались о моё безразличие к ним. Я была слишком счастлива.
– Ты мне поможешь с подготовкой к свадьбе? – Вернул к реальности голос подруги.
– Разумеется. Чем именно помочь?
Мы пошли по широкому длинному коридору в сторону нужной нам аудитории и Светка перечисляла:
– Сделать ещё пригласительных, выбрать платье, придумать, как украсить стол. Кстати, – резко остановилась она. – Ты в курсе, что ты дружка?
– Я? – хотя, на самом деле, было приятно. – Берут же тех, у кого нет пары.
– Этот вопрос мы решили, – махнула подруга и пошла дальше. – Твой Вовчик будет дружком. Стас не против. У него всё равно, друзей особо и нет.
– Даже не знаю, – усмехнулась я, – радоваться или огорчиться за твоего суженого.
– Главное, за меня порадуйся.
– Конечно, я рада.
Мы обнялись и вошли в кабинет, с неподдельно счастливыми улыбками на лицах.
Глава пятая
Прошло два года…
Позади не только свадьба лучшей подруги, но и моя собственная. Да-да! Мы с Вовой поженились!
Я безумно была счастлива. Всё было так неожиданно, так романтично. В новогоднюю ночь, когда мы с девчонками торопливо жгли бумажки, он просто достал кольцо и сделал предложение. Моё «да» растворилось в бое курантов и визге подруг. Я даже прослезилась. Это было очень трогательно.
К тому времени я уже точно знала, что если и выйду замуж, то только за такого: рассудительного, умного и сильного. Вовка скуп на эмоции, никогда не умел делать комплименты и немного грубоват в речи. Этакий мужик-мужик. Свою любовь он демонстрировал делами. Я видела, что всё ради меня. Он сам смастерил журнальный столик, пристроил к дому санузел. Всё лето провозился. Вместе со Стасом. В нём я увидела Мужчину – того самого ковбоя, которому всё по плечу.
Но в Курелёво ощущалась нехватка жизни, возможностей для роста.
Сельская тихая жизнь приторна. Местные женщины и даже молодые девчонки, целыми днями обсуждали рецепты закруток и календарь посевов. Мне всё это чуждо! Я не огородница и не такая прилежная хозяюшка. Я не знала десятка способов, как солить капусту и не могла предложить на обсуждение свой рецепт пирожков.
Фраза Вовки: «Вот все бабы…» меня бесила, я всегда парировала, что, во-первых, я не баба, а во-вторых, не все. Если хотел, такую как все, то надо было не на мне жениться, а на Марусе какой-нибудь местной.
В общем, мозг я ему знатно выела своим желанием переехать. Тем более, что кроме старенького дома и его матери, нас здесь ничего не держало. Кстати, от свекрови я была бы только счастлива съехать куда подальше. Была у неё одна особенность: желание всё контролировать.
И, разумеется, я всё делала не так. Не так часто меняла постельное, даже вешала его не так – нельзя рукавами вниз, голова болеть будет. Не знаю, у кого как, а меня она болела каждый раз, когда только видела её возле калитки. Но я терпела. Мама же.
И тут фортуна повернулась ко мне нужным боком. Светка со Стасом уехали жить в город. Купили в ипотеку квартиру, устроились оба на работу, и теперь Светка постоянно присылала в «Одноклассниках» фото городских пейзажей. А у Вовки случился кризис на работе. Он тогда был наёмным столяром в одной частной конторке. Делали в основном, двери, реже – табуретки. Зарплату задерживали регулярно. Последние два месяца её ни разу не было. Выживали благодаря хозяйству свекрови (ещё и поэтому я молчала), да моей зарплате в семь тысяч пятьсот рублей.
Однажды, пришёл он с работы и заносит в дом четыре табуретки. Две в одной руке и две в другой.
– Зачем они? – недоумевала я.
– Это наша картошка на зиму, – нервно кинул он на пол первые две, – а это шмотки на зиму.
И швырнул оставшиеся.
– Не поняла, – я немного испугалась его настроя. Быстро подняла мебель и отодвинула в сторону.
– Зарплата это моя, сука. Что не понятно? Мне вот этим дерьмом выплатили.
Он ходил по кухне. Я ошарашено переводила взгляд с него на лакированные коричневые табуретки. Конечно, я была в шоке, не меньше, чем он. Впереди отопительный сезон, квартплата вырастет в разы. А у нас вместо денег табуретки?!
– А зачем ты согласился? Требуй деньги.
– У кого? Этого козла закрыли. Всё, нет конторы. Он там, оказывается, химичил что-то с заказами. Как бы нас ещё не подгребли до кучи.
Вот тут я реально испугалась. Перспектива остаться не только без газа, но и без мужа, мне совсем не нравилась. Голова закружилась, и я села на одну из принесённых табуреток.
– Ничего, – пробормотала я, – мы справимся. Я на работе предложу, может, кто купит. Или на рынок вынесу в субботу. Только четыре тогда мало.
Мозг судорожно работал. Нужно было срочно что-то придумывать, некогда было жалеть себя.
Я видела, как у мужа сдавали нервы. Он бил кулаком о стену, метался по дому и матерился.
– Зай, ну пожалуйста, – я подошла к нему. – Не нервничай так. Ты же обязательно что-нибудь придумаешь, я знаю.
И он придумал. Начал таксовать. Сначала ездил в город каждый день и поздно возвращался домой. Успел заполнить резюме на нескольких предприятиях. И с одного ему перезвонили! Это была удача. Надёжная организация со стабильной, пусть и небольшой зарплатой. Но жильё они не предоставляли. Нужно было срочно что-то придумывать.
Выставили на продажу дом, его мама добавила. Я на свою насела, что в квартире, где она осталась одна, есть и моя доля. Она была в бешенстве. Но я пригрозила судебными разбирательствами и деньги быстро нашлись.
К слову, это окончательно нас отдалило. Мы просто перестали общаться, живя параллельными жизнями. Изредка присылая смс-сообщение с поздравлением, банально копируя чужой текст.
Табуретки мы так и не продали. Они переехали с нами в городскую квартиру. Сначала в съёмную, потому как дом продать оказалось не так просто. И пока мы жили в чужой однушке, где нашими соседями по квартире стали тараканы. Их даже включённый свет не особо отпугивал. Квартирка была небольшой, в ней даже лоджии не было, со старым ремонтом, местами из стен торчали гвозди. В зале на стене было большое выцветшее пятно, с грязным обрамлением. Видимо, там висела картина. Деревянные окна, сквозь рамы которых дуло, несмотря на то, что я их обклеила бумагой.
Слева от нас жила очень весёлая семейка, в которой каждый день находился повод, чтобы отметить. Справа квартиранты часто менялись, я даже не запоминала их лиц, имён. Лучше бы съехали те, что слева…
Вовка мой наладил с ними общение и время от времени зависал там. С одной стороны – я знала, где он, с другой – это совсем не успокаивало. Я скандалила, нервничала.
И в этой обстановке узнала, что беременна.
Я сидела в туалете и смотрела на тест, не веря глазам. Казалось, что такого не может быть. Мы столько времени вместе, не предохранялись с первого дня. Я не беременела. А тут, как только переехали в город – чудо. Я и радоваться боялась и не могла сдержать смеха. Вовка спал лицом к стене, когда я подсела к нему с тестом в руке.
– Вов, – растолкала его, – Вов, ну глянь.
Недовольно ворча, он всё же повернулся. Увидев тест и моё сияющее лицо тут же сел.
– В смысле? – голос звучал воодушевлённо, что обрадовало.
Я пожала плечами.
– Кажется, я беременна. Ты рад?
– С ума сошла? – он сгрёб меня в охапку и крепко прижал. Так, что даже стало немного больно, но я лишь рассмеялась. – Это лучшая новость. Я… блин, Малинка моя. Да я теперь в лепёшку расшибусь ради вас.
Он целовал меня, а я смеялась.
– Ты кого хочешь? – спросила я, когда мы уже пили чай на кухне. – Мальчика или девочку?
– Вообще без разницы. Это ж первый только, – подмигнул он.
– Хватит тебе, – возмутилась я, толкнув его в плечо.
– Не-а, хочу сына и дочь. Для начала. А потом ещё сына. И дочь.
– Тихо-тихо, – я хохотала в голос. – Я не инкубатор твоей мамы. Десяток за раз не высижу.
Мы искренне радовались и были счастливы. Мы любили друг друга. А теперь, пока ещё маленьким безликим зёрнышком, у меня в животе зарождался плод нашей любви. И точно знала, что Вовка будет лучшим отцом на свете. Он самый лучший муж и папой будет таким же. Вместе мы всё переживём. Всё сможем.
Наша жизнь налаживалась. У него работа, у меня тоже. Да, зарплаты небольшие. Но они были и стабильные. Всё остальное мелочи. Главное – мы вместе.
Единственное, я попросила пока никому не говорить. Даже Светке со Стасом. Мало ли. Хоть никогда и не была суеверной, но почему—то боялась сглазить первые месяцы беременности. Муж и в этом меня поддержал.
Первая половина беременности протекала легко, почти незаметно. Вова с работы заходил в магазин и обязательно покупал что-нибудь вкусненькое.
Уже ближе к концу первого триместра нас пригласили в гости новые, городские знакомые, на день рождения. Молодая семья с маленьким трёхлетним сыночком.
Мы сидели за столом, я пила яблочный сок. И в какой-то момент, малыш, пролезая очередной раз под столом, напугал меня, схватив за ногу. Я вздрогнула и пролила сок на блузку. Хозяйка квартиры, она же именинница, подсочила ко мне, её супруг вытащил из-под стола сына, который, по-моему, больше меня испугался. Особенно, когда увидел у меня слёзы на глазах. Сама не знаю почему, но вдруг так обидно стало. Нарядная блузка, почти новая, белая. И огромное жёлтое пятно.
– Не переживай, ну что ты, – успокаивала меня Ирина, девушка, у которой был день рождения. – Пойдём, я дам тебе переодеться, а это быстренько замочу.
Я и сама не могла объяснить, с чего вдруг так повела себя. Будто на меня не сок, а мазут вылили, который не отстирать.
Мы с ней зашли в ванную. Я сняла через голову блузку, затем лифчик.
– Ты что, беременна? – радостно спросила она, удивлённо глядя на меня.
Пришла моя очередь удивляться. Вроде, я ещё не настолько поправилась, совсем немного.
– А с чего ты взяла? – неуклюже попыталась сделать вид, что она ошиблась.
– Да у тебя грудь, как у беременной, – она бесцеремонно, снизу обхватила мою грудь, – налитая уже.
Я покраснела и поспешила надеть предложенную футболку.
– Вообще, мы пока никому не говорили.
– Ну и правильно. Только перед рожавшими пока не раздевайся тогда, – улыбнулась она. – Хотя, тут ещё пару недель и будет сложно скрыть. У тебя и бока округлые. Вроде, не полная, а талии-то нет. Пузико растёт потихоньку.
Она это говорила так ласково, по-доброму. А главное, зная, о чём говорила. И мне захотелось с ней посекретничать. Узнать, чего ждать, задать вопросы, которых у меня в голове был целый рой.
И мы болтали, вполголоса, будто сплетничали о неприличном. Не выходя из ванной. Пока к нам не постучал её муж.
– Девчонки! – Позвал он нас. – Нам плохо без женского внимания.
Ира отодвинула щеколду, и мы вышли. При этом обе загадочно улыбались.
– Не понял? – Вова приподнял бровь. – Вы чего такие довольные? Может, и нам туда сходить?
– Нас спалили, – сев рядом, поцеловала мужа. – Точнее, меня.
– В смысле?
– В этом, – я погладила живот, которого ещё не было видно.
Но муж Иры тоже понял мой жест.
– Да вы что? – Радостно потянулся он за графином с водкой. – И молчали? Во, красавцы! Поздравляю! Вован, это надо отметить.
Муж сжал мою ладонь и поцеловал.
– Честно говоря, сам до сих пор в шоке. Такое чувство неописуемое.
– О, да. Это он тебя ещё не толкает. Когда у моей Иришки через живот выступала ножка, вот такусенькая, – мужчина пальцами показал такой размер, в который даже не верилось, – тогда почувствуешь, что там не эмбрион непонятный, а твой ребёнок. Настоящий. Вот тогда ты офигеешь.
– Я вас люблю, – прошептал Вова, положив руку поверх моей, – И тебя, и его. Уже.
– Мы тоже тебя любим.
И положила голову ему на плечо. Широкое, надёжное, моё.
Немного позже к моему мужу подбежал тот самый малыш, который напугал меня. Он начал заигрывать с Вовкой, «стрелять» в него из деревянного пистолета, который вырезал ему как раз Вова. Мужу пришлось изображать смертельно раненого. Переигрывал он, конечно, знатно. Но малыш хохотал, убегал и прибегал снова. Я с наслаждением наблюдала за их их игрой. Вова так ладил с этим ребёнком, да и мальчик явно к нему тянулся.
Домой мы ехали на такси, оставив свою машину во дворе у друзей. Я уже засыпала от усталости и эмоционального всплеска. Хотелось поскорее добраться до кровати и закрыть глаза.
Вова постоянно прижимал меня к себе.
– Я даже не думал, что мне так понравится чувствовать себя отцом, – тихо произнёс он, целуя меня макушку.
– Так ты им ещё не стал. Вот когда будешь со своим в стрелялки играть или куклы, уж как повезёт – тогда будешь папочкой.
– А сейчас я кто по-твоему?
– Не по-моему. А так и есть. Сейчас мы с тобой родители. Но с приставкой «будущие». Так что, наберитесь терпения, сударь.
– Первого ребёнка ждёте? – Улыбнулся в зеркало заднего вида, водитель такси. – Простите, что вклинился.
– Ничего, – ответил за двоих муж. – Да, первого.
– А может, – вмешалась я, – и единственного. Я не хочу много.
– А придётся, – засмеялся Вова.
– У меня жена так же говорила, – вновь заговорил таксист, – ровно до четвёртой беременности.
– Ого! – Одновременно воскликнули мы. Только если моё "ого" было удивлённым, то у Вовы оно было с восхищением.
– Да ты красавчик! – Похлопал он водителя по плечу.