Огненный крест
Ты кровь от моей крови, плоть от плоти. Так было и будет, неважно, есть у нас дети или нет.
– Я не хочу другого ребенка, – прошептал он. – Я хочу тебя.
Джейми поднял руку, словно бы против воли, и кончиком пальца мазнул по соску, оставляя зеленый след. Я обняла его, увлекая за собой на кровать, едва сообразив при этом затушить свечу.
– Не волнуйся за Бри, – прошептала я, когда он навис надо мной черным силуэтом. – Роджер сам собирал для нее травы. Он знает, чего ей хочется.
Джейми негромко хмыкнул – и застонал от удовольствия, скользнув в меня.
– Я тоже знаю, чего хочу, – пробормотал он мне на ухо. – И завтра соберу тебе еще один букетик.
* * *Убаюканная усталостью, любовью и теплой мягкой кроватью, я спала как убитая.
Где-то к рассвету мне приснился туманный сон, одни лишь цвета и ощущения. Чьи-то маленькие руки перебирали мои волосы и гладили по лицу. Я перекатилась на бок, во сне мечтая покормить дитя. Крошечные пальцы защекотали грудь. Я прижала ребенка к себе – как вдруг меня укусили.
Я подпрыгнула и открыла глаза. По одеялу вихрем пронеслась серая тень. Увидев ее, я заорала во весь голос.
Джейми слетел с кровати и вскочил на ноги.
– Что случилось? – принялся он озираться в поисках нападавших. – Кто здесь?
– Крыса!
Дрожащим пальцем я ткнула в щель между стеной и ножкой кровати, куда ускользнула серая гадина.
– А… – Он расслабился, сонно потирая лицо и ероша волосы. – Крыса, значит?
– Крыса в нашей постели! – Я не собиралась спокойно это терпеть. – Она меня укусила!
Я осмотрела пострадавшую грудь. Крови не было, зато была парочка царапин, которые нещадно саднили. Все внутри заледенело при мысли о бешенстве.
– Успокойся, саксоночка. Я разберусь.
Джейми взял кочергу и решительно направился к изножью. Кровать была из цельных досок, между ней и стеной оставалось каких-то пару дюймов. Крыса попалась там в ловушку, если не успела сбежать, пока мы с Джейми выпутывались из одеял.
Я встала на колени, готовая удрать при малейшей опасности. Джейми перехватил кочергу поудобнее и поднял свисающий конец покрывала. Потом замахнулся хорошенько, но в самый последний момент отвел удар, громыхнув кочергой по стене.
– Что такое? – спросила я.
Не отвечая, он наклонился, щурясь в тусклом свете, и вдруг захохотал. Отбросил кочергу, присел на корточки и медленно просунул руку в щель, бормоча что-то сквозь зубы.
– Ты что, разговариваешь с крысой?
Я подползла поближе, но он покачал головой, останавливая меня, и, должно быть, что-то схватил, потому что довольно хмыкнул.
Джейми выпрямился, держа за шкирку серый пушистый комочек.
– Вот, саксоночка, твоя крыса.
Он осторожно уложил зверька на одеяло. На меня, не мигая, уставились огромные зеленые глаза.
– Господи… Ты откуда взялся?
Я медленно протянула к котенку руку и погладила крошечную головку. Тот зажмурился и принялся тереться о мои пальцы. Комнату наполнило удивительно громкое урчание.
– Вот подарок, который я хотел тебе преподнести, саксоночка, – заявил ужасно довольный собой Джейми. – Он разгонит грызунов в медицинском кабинете.
– Разве что самых мелких. – Я скептически разглядывала свое приобретение. – С ним ведь… это же мальчик да?.. с ним любой таракан справится, не говоря уж о мыши.
– Вырастет, – заверил Джейми. – Взгляни на лапы.
Котенок – это и впрямь был парень – перекатился на спину и, точно жук, задрыгал лапками. Каждая была размером с монетку, но по сравнению с крохотным тельцем казалась просто огромной. Я пощекотала розовые подушечки, проглядывающие из серой шерсти.
Кто-то сдержанно постучал, и я поспешно прикрылась простыней. В спальню заглянул лохматый и взъерошенный мистер Уэмисс.
– Э… Все хорошо, сэр? – поинтересовался он, близоруко моргая. – Дочка разбудила, сказала, крики какие-то, а потом мы услышали стук.
Он торопливо отвел от меня глаза, уставившись на выбоину в белой стене.
– Все хорошо, – успокоил его Джейми. – Просто ловили котенка.
– Правда? – Джозеф расплылся в улыбке, увидев на кровати серый комочек. – Cheetie[28], да? Что ж, на кухне ему будут рады.
– А то. Кстати, о кухне. Джозеф, отправьте девочку, пусть принесет киске немного сливок, хорошо?
Тот кивнул и исчез.
Джейми потянулся и зевнул, еще сильнее растрепывая руками волосы. Я окинула его придирчивым взглядом.
– Ты похож на мамонта.
– Да? А кто такой мамонт?
– Доисторический слон – ну, ты знаешь, животное с длинным хоботом.
Он покосился вниз и выразительно приподнял бровь.
– Что ж, спасибо за комплимент, саксоночка. Мамонт, значит, да?
Он снова вскинул руки и от души потянулся, прогибаясь в спине, тем самым невольно усиливая сходство между некоей частью мужской анатомии и слоновьим носом.
Я захохотала.
– Я не совсем это имела в виду. Хватит бахвалиться, сейчас Лиззи придет. Или надевай штаны, или возвращайся в кровать.
В коридоре раздались шаги, и Джейми нырнул в постель, спугнув котенка, который ринулся прочь, цепляясь коготками за простыню. Сливки принес сам мистер Уэмисс – решил избавить дочку от лицезрения обнаженного горца.
Погода была хорошей, ставни на ночь оставили открытыми. Теперь в них заглядывало небо цвета свежих устриц: влажное и жемчужно-серое. Мистер Уэмисс покосился в окно, моргнул, кивком ответил на благодарность Джейми и поплелся обратно в постель, намереваясь подремать еще полчасика до рассвета.
Я выпутала котенка из своих волос, где он укрылся, и поставила перед миской со сливками. Вряд ли он хоть раз их видел, но запах взял свое, и котенок сунул в миску усы.
– Вот это чавкает! – одобрительно заметил Джейми. – Я отсюда слышу.
– Чудесный котенок. Ты где его взял?
Я устроилась рядышком с Джейми, наслаждаясь его теплом. Огонь за ночь прогорел, в комнате было свежо и горько пахло золой.
– В лесу нашел. – Джейми широко зевнул и пристроил голову мне на плечо, наблюдая за котенком, предающимся греху чревоугодия. – Думал, что потерял, когда Гидеон понес. А он, наверное, залез в седельную сумку.
Мы сонно блаженствовали, обнимаясь в теплом коконе постели, а небо за окном понемногу светлело. Одна за другой пробуждались птицы, а вместе с ними и дом – снизу донесся детский плач, потом шаги и ропот голосов. Надо было вставать – предстояло немало дел, но мы не двигались с места, не желая покидать тихое убежище.
Джейми вздохнул, обдавая горячим дыханием мое плечо.
– Неделя осталась, – пробормотал он.
– До твоего отъезда?
– Угу. Как раз успею здесь все наладить и поговорить с мужчинами из Риджа. Потом еще неделя, чтобы проехать от границы до Дранкард-Крик и собрать людей. Если Трион объявит мобилизацию…
– Если объявит, я поеду с вами.
Джейми поцеловал меня в шею.
– Вряд ли. Ведь вы с Бри не слышали о боевых действиях в здешних местах.
– Значит, крупных стычек не было. Колонии огромны, Джейми. За двести лет мы могли просто забыть о мелких битвах, особенно если те происходили на другом конце страны. А в Бостоне сейчас…
Я вздохнула. Я и о Бостоне знала немного, однако Бри там выросла, и в школе им неплохо преподавали местную историю. Дочь рассказывала нам о Бостонской бойне – уличной стычке между горожанами и английскими солдатами, которая случилась в прошлом марте.
– Да, возможно, – согласился Джейми. – И все же не думаю, что нас ждет война. Скорее всего, Трион лишь хочет припугнуть регуляторов.
Возможно, так и будет. Однако я помнила старую поговорку: «Человек предполагает, а Бог располагает», и от кого бы ни зависели грядущие события – от Бога ли, от губернатора, – одним лишь небесам ведомо, что нас ждет.
– Ты правда так думаешь? Или просто надеешься?
– И то и другое. Хотя больше надеюсь. И молюсь. Но все равно верю, что обойдется.
Котенок тем временем опустошил блюдце, шумно шлепнулся на зад, слизал с мордочки последние капли и вразвалку, покачивая округлившимися боками, побрел к кровати. Запрыгнул, примостился у меня под боком и заснул.
Точнее, задремал – я даже сквозь одеяло чувствовала, как он мурлычет.
– И как мне его назвать? – задумалась я, поигрывая с кончиком пушистого хвоста. – Пятнышко? Пушок? Тучка?
– Что за дурацкие клички, – лениво отозвался Джейми, не страдая толерантностью. – Это ты в Бостоне так называла котят?
– Нет. У меня раньше не было кошек, – призналась я. – У Фрэнка была аллергия, он от них чихал. А как шотландцы называют кошек? Диармайд? Макгилливри?
Джейми фыркнул и расхохотался.
– Адсо, – уверенно сказал он. – Назови его Адсо.
– Это что за кличка такая? – поразилась я. – Впервые слышу это слово.
Джейми пристроил подбородок мне на плечо, глядя на спящего котенка.
– У моей мамы был кот по кличке Адсо. Серый чертенок, очень похожий на этого.
– Правда?
Джейми редко говорил о матери, та умерла, когда ему было восемь.
– Ага. Тот еще мышелов и мать обожал, а нас, детей, терпеть не мог. – Джейми улыбнулся. – Наверное, потому, что Дженни наряжала его в платьица и кормила сухарями, а я однажды кинул в мельничный пруд – хотел проверить, умеет ли он плавать. Умел, кстати, – добавил Джейми. – Только не любил.
– Кажется, я его понимаю. И все-таки, почему Адсо? В честь какого-то святого?
Кельтских святых порой звали очень странно: например, Онху или Дарлугдаха. Но о святом Адсо я слышала впервые. Какой-нибудь покровитель мышей?
– Не святого, – поправил Джейми. – Монаха. Мать, как ты знаешь, получила хорошее образование, она училась в Леохе с Колумом и Дугалом, умела читать на греческом и латыни, немного на иврите, а еще на французском и немецком. В Лаллиброхе, конечно, библиотека была маленькой, но отец старался выписывать для нее книги из Эдинбурга и Парижа.
Джейми почесал коту полупрозрачное ухо, и тот смешно дернул усами, прищурился, будто собираясь чихнуть, однако глаз так и не открыл. Мурлыканье притихло.
– Одну из ее любимых книг написал австриец, Адсо из Мелька. И она решила, что его имя отлично подходит для кота.
– Почему?
– Потому что Мельк… – Джейми выразительно кивнул на опустевшее блюдце, – …значит «молоко».
Котенок приоткрыл зеленый глаз, будто бы отзываясь на кличку, и замурлыкал с новой силой.
– Что ж, раз он не против, я – тем более. Пусть будет Адсо.
Глава 19
Меньшее зло
Неделю спустя мы – то есть женщины – гнули спины над стиркой, как вдруг Кларенс зычно объявил о чьем-то визите. Маленькая миссис Аберфельд подпрыгнула, будто ужаленная пчелой, и уронила мокрые рубашки на землю. Миссис Баг и миссис Чишолм дружно открыли рты, собираясь ее отчитать, а я воспользовалась моментом, чтобы улизнуть: вытерла руки о фартук и поспешила во двор встречать гостей.
Как раз вовремя: из кустов показался гнедой мул, вслед за ним – толстая кобыла на поводу. Мул встряхнул ушами и радостно поздоровался с Кларенсом. Я поспешно зажала уши и прищурилась, разглядывая в слепящем солнечном свете всадника.
– Мистер Хазбенд!
– Миссис Фрейзер, доброго вам дня!
Эрмон Хазбенд снял черную фетровую шляпу, коротко кивнул мне и спешился, с громким стоном разгибая спину. Под бородой беззвучно шевельнулись губы. Он был квакером и избегал крепких выражений, по крайней мере вслух.
– Ваш супруг дома, миссис Фрейзер?
– Только что видела, как он идет в конюшню. Сейчас найду его! – крикнула я, перекрывая рев мулов, взяла у гостя шляпу и махнула в сторону дома. – Идите, я позабочусь о ваших лошадях.
Он поблагодарил и, хромая, направился к кухонной двери. Со спины я видела, что Хазбенд почти не опирается на левую ногу. Шляпа у меня в руке была в пыли и грязи, а еще от него несло немытым телом и потной одеждой. Значит, в седле он провел не только сегодняшний день, но и как минимум всю неделю, а спал под открытым небом.
Я расседлала мула и сняла две седельные сумки, набитые скверно пропечатанными памфлетами с жуткими иллюстрациями. Одна из картинок показалась весьма любопытной: гравюра изображала горящих праведным гневом регуляторов, противостоящих кучке чиновников, среди которых заметно выделялся приземистый силуэт Дэвида Анструтера. Подписи не было, но художнику на удивление тонко удалось передать сходство шерифа с ядовитой жабой. Интересно, с какой стати Хазбенд развозит эти чертовы листовки?
Животных я загнала в загон, шляпу и сумки сложила на крыльце, а сама поднялась на холм к конюшне – небольшой пещере, огороженной частоколом. Бри называла ее родильным отделением: обычно мы там держали тельных коров или жеребых лошадей.
Что же привело в наши земли Эрмона Хазбенда… и нет ли за ним погони? До его фермы отсюда ехать дня два – не самый близкий путь для увеселительной прогулки.
Хазбенд был одним из лидеров регуляторов и неоднократно попадал в тюрьму за свои разоблачительные брошюры. Последний раз я о нем слышала, когда его изгнали из местной общины квакеров – те сочли, что он подстрекает людей к насилию. Судя по памфлетам, опасения были не напрасны…
Из приоткрытой двери конюшни доносились терпкие запахи соломы, скота и навоза вперемешку с крепкими ругательствами. Джейми квакером не был и сквернословить не стеснялся, хотя на гэльском эти выражения звучали весьма поэтично.
Нынешнюю реплику я перевела для себя примерно как «чтоб кишки перепутались змеями и брюхо лопнуло! Да падет на тебя, отродье навозных мух, проклятье ворон!» И так далее в том же духе.
– Ты с кем разговариваешь? – удивленно заглянула я внутрь. – И что за проклятье ворон?
Я прищурилась, вглядываясь в темноту, но увидела лишь силуэт Джейми возле белеющей в углу копны соломы. Он повернулся ко мне и вышел на свет, приглаживая руками выбившиеся из-под ремешка волосы.
– Tha nighean na galladh torrach! – хмуро объявил он, тыча пальцем себе за спину.
– Белая сукина дочь… – недоуменно перевела я. – О, чертова свинья опять сбежала?
Наша свиноматка – создание крайне коварное и свободолюбивое. Она уже дважды сбегала из загона: в первый раз кинулась на Лиззи (той, к счастью, хватило ума отпрыгнуть с ее пути и закричать), а во второй вырыла себе яму возле стены, легла в засаде, дождалась, когда ворота откроют, и сбила меня с ног. Сегодня она столь грандиозных планов не строила – просто выбила доску и прокопала под частоколом лаз… Прямо-таки побег из нацистского лагеря!
– А то. – Джейми, несколько успокоившись, вновь перешел на английский. – Что до проклятья ворон, то оно бывает разным. Например, ты желаешь кому-нибудь, чтобы птицы налетели на его посевы и сожрали зерно. Я вот хотел, чтобы они выклевали этой твари глаза.
– Да, тогда, наверное, было бы легче ее ловить, – вздохнула я. – Как скоро она должна опороситься?
– День, может, два или три. Если это произойдет в лесу и ее вместе с поросятами сожрут волки, так ей и надо. – Он пнул кучку земли возле лаза, бросая комок глины в темную дыру. – Кто-то приехал? Я слышал Кларенса.
– Эрмон Хазбенд.
Джейми резко повернулся, мигом позабыв о свинье.
– Хазбенд? – переспросил он тихо, словно про себя. – С чего бы?
– Не знаю. Но он не первый день в седле – наверное, памфлеты развозит.
Мне пришлось почти бежать, так стремительно Джейми спускался по склону, на ходу завязывая волосы. Догнав мужа, я стряхнула у него с плеч соломинки.
Небрежно кивнув миссис Чизхолм и миссис Маклауд, которые палками выуживали дымящееся белье из чана и развешивали на кустах, Джейми направился в дом. Под двумя осуждающими взглядами я последовала за ним, старательно делая вид, что у меня есть занятие поважнее стирки.
О Хазбенде уже позаботились – возле него лежал на тарелке хлеб с маслом и стояла полупустая кружка пахты. Сам Хазбенд, опустив голову на сложенные руки, крепко спал. Рядом крутился Адсо, приглядываясь к густым седым бакенбардам, дрожащим от храпа. Котенок зачарованно протянул к ним лапку, но Джейми за шкирку сгреб его со стола и сунул мне.
– Мистер Хазбенд, – тихо позвал Джейми, наклоняясь над столом. – Сэр…
Тот фыркнул, заморгал и резко сел, чудом не опрокинув кружку с пахтой. Уставился на меня, словно припоминая, где это он, затем опомнился и привстал, кивая Джейми.
– Друг Фрейзер! Прощу прощения, я…
Джейми отмахнулся и сел напротив, небрежно беря с тарелки второй кусок хлеба.
– Вы чего-то хотели, мистер Хазбенд?
Тот с силой потер лицо, что, конечно, красоты ему не добавило, зато позволило проснуться. Здесь, в полумраке кухни, он выглядел еще хуже: под красными глазами проступали мешки, седые волосы и борода сбились в колтуны. Хазбенду было немногим за пятьдесят, но казался он лет на десять старше.
– Благодарю за гостеприимство, миссис Фрейзер. И вас также, мистер Фрейзер. Я хотел бы попросить об одной услуге, если не затруднит.
– Чем могу помочь? – вежливо отозвался Джейми и, вопросительно приподняв брови, откусил от хлеба.
– Вы не могли бы купить мою лошадь?
Джейми продолжал задумчиво жевать.
– Зачем?
Разумный вопрос. Лошадь гораздо проще продать в Салеме или Хай-Пойнте, раз уж ему не хочется ехать в Кросс-Крик. Человек в здравом рассудке не потащится в такую глушь, как Ридж. Я спустила котенка на пол и села рядом с Джейми.
– Слышал, вас назначили полковником милиции.
– Виноват. – Джейми взмахнул кусочком хлеба и криво усмехнулся. – Вы же не думаете, что правительство дало мне денег на содержание полка?
Гость приподнял уголок рта в знак того, что оценил шутку. Полковник должен сам обеспечивать своих людей, надеясь в будущем получить компенсацию от Ассамблеи: именно поэтому должность не считалась почетной и ею «одаряли» лишь самых состоятельных граждан.
– Если б так, я был бы рад помочь.
Джейми приглашающе указал на тарелку, и Хазбенд взял другой кусок хлеба. Он долго жевал его, глядя на Джейми из-под седоватых бровей, и наконец покачал головой.
– Нет, друг Фрейзер. Я должен распродать свой скот, чтобы заплатить штраф. Иначе у меня отберут имущество. В таком случае мне с семьей придется покинуть колонии. В общем, надо продать все, что могу, и за любую цену.
Джейми нахмурился.
– Ясно… Я бы помог вам, Эрмон, надеюсь, вы понимаете. Но, боюсь, у меня наличных наберется не больше двух шиллингов, нет даже бумажных векселей, не говоря уж о серебре. Если я могу еще что сделать…
Хазбенд улыбнулся.
– Да, друг Джеймс. Ваш совет и поддержка будут бесценны. Что до остального…
Он поднялся и достал из наплечной сумки письмо со знакомой восковой печатью. В груди тревожно похолодело.
– В Пампкин-Тауне я встретил гонца, – пояснил Хазбенд, пока Джейми ломал печать. – И предложил сам передать вам письмо, раз уж собирался сюда.
Джейми кивнул, внимательно читая послание. Я подвинулась ближе, заглядывая ему через плечо.
22 ноября 1770 года.
Полковнику Джеймсу Фрейзеру.
По последним известиям, возле Солсбери собрались лица, именующие себя регуляторами. Я отправил распоряжение генералу Уодделу разогнать это незаконное сборище силами милиции. Приказываю вам собрать годных к службе мужчин и явиться в Солсбери, чтобы до 15 декабря вступить в войска генерала. С собой надлежит иметь запас провианта в достаточном количестве, чтобы обеспечить ваших людей на протяжении двух недель.
Ваш покорный слуга,
Уильям Трион.В комнате повисла тишина, только потрескивали угли в очаге. Снаружи доносились женские голоса, в окно залетал запах щелочного мыла, смешиваясь с ароматами тушеного мяса и дрожжевого теста.
Джейми перевел взгляд на Хазбенда.
– Знаете, о чем письмо?
Квакер устало кивнул.
– Гонец рассказал. Губернатор не пытается делать из этого тайну.
Джейми согласно хмыкнул и посмотрел на меня. Да уж, губернатор секретничать не станет. Чем больше людей знает, что Уоддел направляется в Солсбери с отрядом милиции, тем лучше. Особенно если известна конкретная дата. Мудрый полководец предпочитает запугивать противника, а не сражаться с ним, тем более что официального войска у Триона нет, а значит, главное его оружие – это осмотрительность.
– Так что думают регуляторы? – спросила я Хазбенда. – Что они намереваются делать?
Тот испуганно вздрогнул.
– Делать?
– Ваши люди ведь собрались там не просто так, – заметил Джейми.
Хазбенд не стал спорить.
– Конечно, – с достоинством выпрямил он спину. – Хотя вы ошибаетесь, это не мои люди, если не считать того, что все люди – братья. Что же до их цели, они хотят выразить протест против злоупотребления властью. Против введения незаконных налогов, изъятия земель…
Джейми нетерпеливо взмахнул рукой.
– Да, Эрмон, я все это слышал. И ваши памфлеты читал. Вы сами-то чего хотите?
Квакер безмолвно приподнял густые брови.
– Трион не скрывает своих планов. А вы – скрываете. И в конечном счете они разнятся с интересами регуляторов, так ведь?
Джейми смотрел на Хазбенда, потирая пальцем длинный нос. Тот почесал подбородок.
– Вы о том, что я привез письмо, хотя мог бы его придержать?
– Именно.
Хазбенд глубоко вздохнул и потянулся, громко хрустнув суставами.
– Даже если забыть о том, что я думаю о подобном поступке, друг Джеймс… Я ведь уже говорил, как много для меня значит ваша дружба?
– И для меня тоже, – улыбнулся Джейми краешками губ.
– Предположим, генерал Уоддел выступит против регуляторов. Как думаете, с кем им лучше столкнуться: с враждебно настроенными незнакомцами или своими приятелями-соседями?
– Из двух зол выбирают меньшее… И я, выходит, меньшее зло. Понятно.
– Именно так, друг Джеймс. Я последние десять дней провел в седле, ездил по всем западным колониям, пытаясь распродать имущество. Регуляторы не представляют угрозы, мы не желаем разрушений, мы хотим лишь, чтобы наши жалобы услышали. В Солсбери соберутся те, кто пострадал от властей, мы надеемся привлечь внимание к вопросам, которые важны для всех. Хотя симпатий тех, кто далек от наших проблем, мы не ждем.
Джейми перестал улыбаться.
– Мои симпатии на вашей стороне, Эрмон. Дело в том, что я… я полковник милиции. И выполню свой долг, по душе он мне или нет.
Хазбенд отмахнулся.
– Я не прошу забыть о долге. Хотя приехал с просьбой. У меня жена, дети… Если им придется спешно уезжать…
– Отправляйте их сюда. Здесь они будут в безопасности.
Хазбенд уронил плечи, зажмурился и вздохнул. Потом открыл глаза и положил руки на стол, собираясь подняться.
– Благодарю. Что до кобылы – оставьте пока себе. Если моей семье она понадобится, я за ней пришлю. Если нет… пусть лучше будет у вас, чем достанется какому-нибудь продажному шерифу.
Я почувствовала, что Джейми хочет возразить, и предупреждающе положила руку ему на колено. Эрмону Хазбенду сейчас больше нужна поддержка, нежели кобыла, которую он не в силах прокормить.
– Мы позаботимся о ней, – сказала я с улыбкой. – И о ваших близких, если придется. Как ее зовут, кстати?
– Кобылу? – Хермон встал на ноги и вдруг задорно усмехнулся. – Ее зовут Джеруша, хотя моя жена называет ее Миссис Свинка. Боюсь, аппетит у нее чрезмерный, – смущенно добавил он для Джейми, который при слове «свинка» ощутимо напрягся.
– Пустяки. – Джейми, видно, с большим трудом отогнал мысли о свинье и встал, глядя в окно: лучи послеполуденного солнца заливали золотом подоконник и пол. – Уже темнеет, Эрмон. Может, переночуете у нас?
Тот покачал головой и наклонился за сумкой.
– Нет, друг Джеймс, благодарю. Мне еще много куда надо успеть.
Я настояла, чтобы он подождал, пока ему соберут еды в дорогу. Джейми тем временем седлал мула. Я слышала, как они переговариваются во дворе, хотя голоса звучали так тихо, что я не разобрала ни слова, только самую последнюю фразу, когда вынесла сверток с сэндвичами и бутыль пива. Джейми как раз напористо спросил: «Эрмон, вы уверены, что это разумный поступок? И что иначе нельзя?»
Тот ответил не сразу. Забрал у меня сверток, благодарно кивнул. Потом, держа мула на поводу, все-таки повернулся к Джейми.
– Я частенько вспоминаю о Джеймсе Нейлере. Слышали о нем?
Мы с Джейми недоуменно переглянулись, и Эрмон улыбнулся в бороду.
– Он был членом Общества Друзей, одним из первых, кто присоединился к Джорджу Фоксу. Человек твердой веры, хотя и не без некоторой… экстравагантности. Однажды Джеймс Нейлер побежал голым по снегу, крича о падении города Бристоля. Джордж Фокс спросил его: «Уверен ли ты, что Господь желал подобного поступка?»
Эрмон нахлобучил шляпу, улыбаясь еще шире.
– А тот ответил: «Да, уверен». Вот и я уверен, друг Джеймс. Храни Господь тебя и твою семью.
Глава 20
Уроки стрельбы
Терзаемая чувством вины, Брианна оглянулась. Дом давно исчез в желтом море каштановых листьев, но плач ребенка до сих пор стоял в ушах.