– Пазл собираю – пробубнил я.
– А почему он у тебя перевёрнут?
Пазл действительно лежал лицом вниз и смотрел на меня унылым блёклым картоном. Я собирал его таким образом, чтобы ничто не отвлекало меня от печальных раздумий.
– Во-первых, я на это изображение смотреть уже не могу… – произнес я и это было чистой правдой. – А во-вторых, обычным способом мне стало собирать его слишком просто. А так, – хоть помучиться надо.
Это была совершенная ложь. Я ещё ни разу не смог собрать его таким образом.
– Когда придёшь? – поинтересовалась она.
– Как только разделаюсь с ним.
Что же делать? В больницу поехать нельзя. Не пускают. Поеду-ка к Марии домой. Буду сидеть там на лестничной клетке, но всё-таки будто бы ближе к ней. Жаль, что я так и не попросил у неё ключи от квартиры. Я оделся и негромко захлопнул дверь. Время тянулось медленно. Я давно не получал сообщений от любимой. Решил попробовать позвонить. Телефон не ответил. Через некоторое время тильнькнул мессенджер:
– «Она не может сейчас говорить».
– «Кто это?» – написал в ответ я.
– «Дежурный врач»
– «А что делает Маша?»
– «Борется»
Я сжал кулаки до хруста пальцев от бессилия помочь самому дорогому человеку. Ссутулился и прислонился головой к холодной решётке перил. Попробовал позвонить ещё. Но больше телефон не откликнулся. Почему я сегодня не сказал жене, что мы расстаёмся? Ах, да – разговор не для середины ночи. Завтра скажу. Но до завтра надо ещё дотянуть. Как же ей тяжело сейчас, моей девочке, бороться одной! Только не засыпай, прошу тебя. Это так трудно и ты так устала, но не засыпай, пожалуйста! Дыши! Дыши из последних сил. Не засыпай! Я выпрямил спину с намерением не заснуть. Согревал телефон в ладони, ожидая сообщения. Проходил час за часом, а он всё молчал.
В какой-то момент у меня перед глазами возник пазл. Картинка необычайной красоты из фигурок сложной и замысловатой формы. Что это? Джунгли? Блики тропического солнца на диковинных ярких цветах. Между деревьями стелется тропка, усыпанная упавшей листвой и сухими веточками. По ним бегут крупные блестящие муравьи. Я беру фигурку причудливых очертаний и она сама идеально вписывается в предназначенное для неё место. Мне не приходится прикладывать никаких усилий, чтобы находить нужные фрагменты. Потом ещё одну. И ещё. Всё собирается само. Какое же это удовольствие собирать такой пазл! А вот пролетела дивной красоты птица. Стоп! Так не должно быть. Ведь пазл – это статичное изображение. В нём не бывает движущихся элементов. Ну, да! Пернатая тут же замерла в полёте, как только я взял эту дольку картинки в руку и вложил на место. А вот и пение какой-то экзотической птицы. Ну, это уж точно невозможно. Если остановить движущуюся картинку, то мы получим фото, стоп-кадр. Но если во время звучания музыки нажать кнопку «стоп» или «пауза», то звуки просто умрут, перестанут существовать.
И тут я догадался, что я сплю. А пение птицы – это звонок Машенькиного телефона. Я попытался ответить движением пальца по экрану. Но рука предательски затекла и онемела. Я не мог ей пошевелить! Перехватил из бесчувственных пальцев правой руки трубку в левую. Но когда ответил, связь уже прервалась. Я набирал вызов много, очень много раз. Но ответа так и не дождался.
Длинный выходной
Андрей Иванович Кобыла – мужчина средних лет, учёный, преподаватель и приличный семьянин собирался провести длинные выходные в Карелии. Фамилией своей он не тяготился. Скорее наоборот – считал, что происходит она от первого известного в истории предка царского рода Романовых. Хотя установить это достоверно ему не представилось возможным. С детства кропал стишки. Поступил на филфак. Увлёкся палеолингвистикой. После университета стал заниматься ей всерьёз. Познакомился с трудами Льва Гумилёва. Новой областью его интересов стал этногенез. Языкознание продолжало оставаться для него основным инструментом научного поиска. Но в нём уже было тесно. Оно давало ответы на незначительную часть вопросов – в какой период и как одни языки трансформировались в другие. Но где именно это происходило как правило оставалось за кадром. Не оставляло ощущение, что ходишь по подземному лабиринту в кромешной мгле. У тебя есть только спички. Ты зажигаешь их одну за другой, пытаясь высветить путь к выходу, но они гаснут из-за влажного спёртого воздуха и нет никакой надежды выбраться оттуда. Он стал интересоваться археологией и на одной из конференций познакомился с девушкой – молодым специалистом в этой области. Их общение оказалось продуктивным. Вышло несколько совместных статей. Потом они незаметно для себя поженились и незаметно вырастили дочь.
Использование научного аппарата археологии не создало предпосылок для прорыва. Всё та же зашоренность. Но только в своём роде. Вот – стоянка фатьяновцев. Есть артефакты и их датировка. Есть привязка ко времени и к месту. Понимание связи с другими местами обитания носителей этой культуры. Но какой конкретно народ здесь жил и на каком языке он говорил – чаще всего убедительных ответов на эти вопросы найти не удаётся. Всё то же блуждание по тому же лабиринту. Только не со спичками, а с зажигалкой. Бродишь, ищешь выход пока горючее в зажигалке не закончится. Не хватает в инструментарии какого-то важного звена.
Пока дочь подрастала, появилась надежда на быстро развивающееся направление в науке – генетику. Андрея и его жену охватила эйфория – наконец-то пазл сложится. Теперь по-любым останкам в любой культуре можно будет провести типирование и определить принадлежность образца к одной из гаплогрупп. И тогда мы будем знать всё и про всех. Секретов не останется совершенно. Все загадки будут разгаданы разом. Не удивительно, что они оба мечтали, чтобы их ребёнок посвятил себя этой спасительной для всех смежных наук области исследований. Так и случилось. Дочка с отличием закончила биофак МГУ и стала ярким и перспективным молодым представителем этой отрасли знаний. Каково же было их разочарование когда, получив ответы лишь на небольшую часть вопросов, они столкнулись с ещё большим количеством новых проблем и загадок. Теперь это было похоже на блуждание по лабиринту с ярким прожектором, работающем на мощном аккумуляторе. Видно каждую капельку воды на сводах и мельчайшие трещинки на стенах но… лабиринт не перестал быть лабиринтом. А поиск выхода из него не стал проще.
Осень в Карелии – это больше, чем осень. Тишина, покой и умиротворение. Особенно вдали от больших городов. Сюда, в эту старинную усадьбу Андрей с семьёй приезжает довольно часто. Отреставрированный особняк дореволюционного царского вельможи приспособлен под мини-гостиницу на несколько номеров. Метровой толщины кирпичные стены на цоколе из гранитных глыб стоили при строительстве огромных денег. Но и простоит такой дом не одно столетие. Метров сто по лесной дорожке до чистейшего тёплого озера. Что может быть лучше чем, взяв вёсельную лодку, провести несколько часов с удочкой один на один с неподвижной картинкой природы и за всё время не услышать никаких звуков кроме свиста крыльев изредка пролетающей над тобой утки.
После долгой утомительной дороги так приятно было бы прогуляться вокруг озера перед ужином. Но погода внезапно стала портиться. МЧС застучал эсэмэсками. Откуда-то из Северной Атлантики циклон вдруг приблудился в это захолустье.
Полетели сорванные порывом ветра ещё зелёные свежие листья и чешуйки сосновой коры. Андрей закрыл массивную створку дубовой оконной рамы, которую только что отворил, чтобы проветрить номер.
– Ладно, завтра. Всё завтра. Пойдёмте ужинать – скомандовал он жене и дочери.
Они спустились по витой каменной лестнице в просторную гостиную-столовую с камином, отделанную с элементами замкового стиля. Других постояльцев не было. Странно. Обычно в это время года по выходным здесь не бывает свободных номеров. Начался ливень. Разыгралась настоящая буря. С громом и молниями. Мощь этих стен создавала ощущение безопасности и это усиливало романтическое настроение. Они сидят в старинном интерьере втроём – три родных и по-настоящему близких человека, три единомышленника и коллеги. Андрею хотелось, чтобы это длилось подольше. Официантка сообщила, что настоящая непогода вот-вот только начнётся. По этой причине все, кто забронировал номера, предпочли переждать её в городе.
И, действительно, вскоре буря переросла в настоящий ураган. Грохотало словно кто-то пригоршнями швыряет щебень в огромный барабан. А в следующую секунду он неумелой рукой смычком проводит сразу по всем струнам скрипки – с таким звуком падала сосна. И вот во время этого разгула в холле что-то зашебуршало и кто-то затопотал. Андрей выглянул и увидел, что ввалились два человека. Два мужчины в спортивных промокших костюмах. Один полный, низкого роста постарше. Второй – высокий, спортивного телосложения, лет сорока на вид. Они отправились в свой номер – отнести вещи и переодеться.
Когда они спустились в гостиную и расположились за соседним столиком, Андрею удалось рассмотреть их чуть детальней. Младший в джинсах и рубашке. С короткой аккуратной стрижкой, прямым длинным носом и карими глазами. Старший – в брюках и вязаном джемпере. На голове – еврейская кипа. Выражение их лиц, да и сами черты не оставляют сомнений – это отец и сын.
Едва Андрей успел разглядеть вновь прибывших как свет погас. Некоторое время все сидели в полной темноте, пытаясь сообразить, что бы это могло означать. Через минуту подошла девушка-официант и сообщила, что где-то в лесу, вероятно, упавшим деревом порвало провод линии электропередач и что такое бывает достаточно часто. Но, к сожалению, у них в настоящий момент электрогенератор находится в ремонте. И что совпадение двух этих событий происходит впервые. Но у них есть плиты, работающие на живом огне, так что голодным никто не останется. Она поставила на большой круглый стол массивный бронзовый канделябр с множеством свечей и предложила пересесть всем за него.
– Ну, что ж! Давайте знакомиться… – начал Андрей по праву первоприбывшего когда все расселись. – Меня зовут Андрей Иванович. Преподаю филологию в университете. Это моя жена Наталья. Археолог. А это наша дочь Вероника. Она только что с отличием закончила биофак МГУ и скоро покинет нас всерьёз и надолго. Собирается переехать в Америку. Там, видите ли, условия для работы намного лучше.
– Леонид Абрамович Капельмейстер. – представился в ответ человек в кипе. – Капельмейстер это моя фамилия, а не профессия. А по профессии я адвокат общей практики. Специализируюсь на бракоразводных и наследственных делах. Так что обращайтесь.
Все засмеялись. Стало понятно, что с юмором у него всё в порядке и скучно, вероятно, не будет.
– А это мой сын Григорий. – продолжал Леонид Абрамович – он военный моряк. Командир большого корабля. А какого – не скажу. Малознакомым людям у них не принято рассказывать такие важные вещи.
– Так в чём же дело? – подхватил Андрей. – предлагаю сейчас же познакомиться поближе. Мы выпьем с Григорием Леонидовичем на брудершафт и перейдём на «ты». Принимается?
– Принимается – улыбнулся в ответ Григорий. Андрей жестом подозвал официантку.
– Принесите нам граммов триста водки "Русский Стандарт". Похолоднее, пожалуйста, если холодильники ещё не потекли.
– А мне – сто пятьдесят водки "Кауффман" – добавил Капельмейстер-старший.
Андрей с удивлением посмотрел на него: "Русский Стандарт-то, мол, чем плох?" Потом, словно догадавшись о чём-то, произнёс почти про себя: – Ах, ну да.…
– Ну, да… Ну, да, Андрюшенька. Вот именно поэтому… – ответил Леонид Абрамович.
Графинчик с русской водкой опустел мгновенно. Но вскоре на столе уже стояла литровая бутылка "Русского Стандарта" с широким устойчивым дном. Андрей с Григорием выпили на брудершафт и сразу же перешли на "ты". Филолог намеренно вёл разговор в раскрепощенном до развязности стиле. Отчасти для того, чтобы подчеркнуть и на контрасте оттенить свою "рафинированную" интеллигентность. Но по большей части потому, что это позволяло спровоцировать собеседника и заставить его раскрыть самые потаённые места своей натуры. Для этого он старался казаться чуть более пьяным, чем был.
– Гриша, а поехали завтра со мной на рыбалку. Здесь такая шикарная рыбалка. Снасти для тебя у меня найдутся.
– Извини, но мне в субботу рыбачить нельзя. – ответил моряк.
– Ты что, хасид, чтобы соблюдать шаббат? – напирал Андрей.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
