Женить чудовище

Глава 3

Моих сопровождающих как ветром сдувает. Кузнецов делает еще один глоток из стакана, а потом вальяжно кивает на диван рядом с собой:

– Присаживайся, Таня.

– Зачем?

– Обсудим наше сотрудничество.

Я подхожу к нему ближе, но не сажусь, испепеляю Кузнецова взглядом.

– А почему вы со мной на «ты»? Мы с вами на брудершафт не пили.

Он смотрит удивленно:

– Чего?

– Того! – буркаю я. – Я бы хотела, чтобы вы обращались ко мне на «вы».

– Ты чего такая строгая, Танчик? – ехидно спрашивает он. – Расслабься, никто тебя не обидит.

– Знаете, мне не подходит такой формат работы: ночью, в незнакомом месте, – строгим тоном говорю я. – Я предпочитаю беседовать с клиентами где-нибудь в кафе, в заранее обговоренное время.

– Фу, – кривится он. – Ненавижу кафе. Людишки эти галдящие, невкусно…

Нет, вы поглядите, какой социофоб! Я украдкой вздыхаю, поправляю бретельку майки.

– Ладно, можем и у вас дома побеседовать. Но явно не посреди ночи. Велите, пожалуйста, вашим людям отвезти меня домой, а завтра созвонимся и договоримся, когда нам обоим удобней встретиться.

– Мне сейчас удобно, – возражает он. – У меня бессонница, так что сделай над собой усилие и приступай к рабочим обязанностям.

Да уж, этот тип совершенно непробиваемый.

Я внимательно его разглядываю. Кузнецов – довольно мускулистый мужчина, широкий в плечах. У него серо-голубые глаза и темные волосы. Пострижены они довольно коротко, а вот бритьем Кузнецов явно пренебрегает – его щетине дня три. Тем не менее этого товарища можно было бы назвать красивым, если бы не наглый взгляд и высокомерная ухмылка, которые портят все впечатление.

– Знаете, я, пожалуй, откажусь от сотрудничества с вами, – вкрадчиво говорю я. – Я не готова вот так, по щелчку, срываться в ночь и терпеть фамильярности.

– Что, даже за работу в «Формуле» не готова? – с издевкой уточняет он. – Сергей Борисович, по-моему, ясно выразился: он возьмет тебя к себе, только если ты угодишь мне.

Я чувствую раздражение. Работа в «Формуле» была бы так кстати! Но я ведь себя не на помойке нашла и пресмыкаться не собираюсь.

– Я, пожалуй, наберу Сергею Борисовичу утром и попрошу другое тестовое задание, – говорю я, вздернув нос.

– А зачем ждать утра? Прямо сейчас и спроси. Уверен, он тебе откажет.

Кузнецов отставляет стакан и смотрит на меня с каким-то мстительным удовольствием.

Я развожу руками.

– К сожалению, когда ваши люди ворвались ко мне в квартиру, они не дали мне нормально собраться. У меня с собой только ключи, а телефона нет.

Кузнецов встает и подходит ко мне.

– А телефон тебе и не нужен. Можешь переговорить с ним с глазу на глаз.

– В смысле?

Он приобнимает меня за плечи и подталкивает в сторону двери.

– Сергей Борисович сейчас у меня в гостях.

– Прекрасно! – восклицаю я, хотя на душе начинают скрести кошки.

Сто процентов, Борисович этот мне откажет. Я сейчас еще в таком виде – хоть стой, хоть падай.

Мы проходим с Кузнецовым через коридор и останавливаемся у лестницы, ведущей куда-то вниз. Господи, что у него там? Пыточная?

– Спускайся! – велит Кузнецов тоном, не терпящим возражений.

– Не хочу! – Я хватаюсь за перила, решая сражаться за жизнь. Я еще слишком молода для того, чтобы быть замученной в каком-нибудь подвале.

Кузнецов наклоняет голову на бок:

– Иди вниз, Танчик. Чего встала?

– Не пойду.

– Почему?

– Не надо, пожалуйста, – жалостливым голосом бормочу я. – Я сделаю все, что захотите.

– Так я же сказал: хочу, чтобы ты шла вниз.

Он пытается отцепить мои пальцы от перил, но я брыкаюсь, отпихиваю его ногами. Я могу быть сильной и упрямой, когда по-настоящему испугаюсь.

Получив коленом в довольно чувствительное место, Кузнецов отшатывается, смотрит с подозрением.

– Что-то я не понял, Таня: ты пьяная, что ли?

– Я вообще спиртное не употребляю.

– Понятно.

Он подозрительно ухмыляется, а потом резко дергает вниз мои шортики, стягивает их почти до колен.

Меня как электричеством ударяет.

– Да как вы смеете? – визжу я. И само собой, отцепляюсь от перил, чтобы вернуть шорты на попу.

Кузнецов пользуется моментом, сгребает меня в охапку и взваливает на плечо.

– Поставьте меня на место! – воплю я и несколько раз бью его по спине.

Ему мои хлопки как слону дробина. Он разворачивается и неторопливо спускается по лестнице.

– Не надо! Нет! – Я дрыгаю ногами и пытаюсь за что-нибудь ухватиться.

– Да успокойся ты! – беззлобно бурчит Кузнецов, перехватывая меня покрепче. – Иначе мы сейчас вдвоем шеи переломаем.

Он такой невозмутимый, будто ему вполне привычно затаскивать женщин в подвалы. Я набираю полную грудь воздуха и кричу изо всех сил:

– Спасите! Эй, кто-нибудь, пожалуйста!

На мои крики никто не отзывается. Кузнецов минует ступени, проходит через узкий коридор и несколько дверей и только потом ставит меня на ноги. Я озираюсь. Мы в маленькой комнатке, обшитой деревом. Кажется, это сауна. Здесь не жарко, но заметно теплей, чем было в гостиной.

Передо мной на деревянной полке похрапывает, уложив под голову березовый веник, мужик в желтых труселях. Он на редкость мохнатый товарищ, настоящий мишка. У него даже спина покрыта густыми черными волосами.

– Ну прямо засмотрелась, – ревниво тянет Кузнецов. – Общайся давай и пойдем.

– Это Сергей Борисович? – уточняю я.

– Он самый.

Из мужика в желтых труселях вырывается громовое: «Хррр!», и я вздрагиваю. Интересно, возможно ли его вообще разбудить? Помню, я как-то в поезде с похожим товарищем ехала – он не просыпался, даже когда падал с верхней полки.

– Доброе утро! – нерешительно говорю я, трогаю мужика в желтых труселях за руку. – Сергей Борисович? Ау?

– Да смелей ты! – подсказывает Кузнецов. Судя по его виду, он упивается всем происходящим.

Я набираюсь смелости и трясу мужика за плечо:

– Сергей Борисович!

Мужик в ответ только губами шлепает и храпит себе дальше.

Кузнецов оттесняет меня в сторону и хлопает Борисыча по щекам.

– Серег, проснись! Серега!

Спустя какое-то время тот перестает всхрапывать и приоткрывает один глаз.

– А?

– С тобой тут девушка хочет поговорить, – объясняет Кузнецов. – Прямо из штанов выпрыгивает.

Голос у него веселый и беспечный. Кузнецов явно верит, что мне не светит других тестовых заданий, кроме него самого.

Сергей Борисович скользит по мне осоловелым взглядом, а потом вяло машет клешней.

– Скажи ей, что я женат. Мне эти беспорядочные связи не нужны: меня Катька прибьет. Она у меня, сам знаешь, какая.

Он поправляет веник под головой и отворачивается к стене. Кузнецов смотрит на меня торжествующе.

Нет, ну до чего у него самодовольная физиономия! Интересно, он с такой родился? Мне невольно представляется младенец в коляске с небритым напыщенным лицом Кузнецова. Я давлюсь смехом.

Кузнецов смотрит на меня с подозрением.

– И что тебя так рассмешило?

– Ничего.

Он, кажется, не верит, но тему не развивает, спрашивает:

– И какие у тебя теперь планы, Танчик? Будешь ждать, пока Серега тебе еще что-то скажет, или вернемся к переговорам?

Я с сожалением кошусь на мохнатую спину Борисовича.

– Я думаю, надо подождать, пока он протрезвеет.

Кузнецов набычивается.

– Это ты на что сейчас намекаешь? Кому тут надо протрезветь? Сереге? Да он вообще не пьет, если только стопку пропустит по праздникам – и все. Он просто устал, пахал без выходных две недели подряд.

Я демонстративно потягиваю носом:

– Ага, воздух тут пропах усталостью.

Кузнецов тоже принюхивается, а потом расплывается в улыбке:

– Да это мы просто бутылку настойки от ревматизма случайно грохнули. Стекла я собрал и выкинул, а запах пока не выветрился.

Наконец-то передо мной вырисовывается картина происходящего. Два мужика перепили и почему-то вместо того, чтобы вызвать девочек, вызвали меня. Наверное, плотские радости им уже наскучили, хочется чего-то позабористей. А я что? Я ничего. Я могу и подыграть немного. В конце концов, даже интересно, что там в мозгу этих ушибленных богачей родилось.

– Ладно, – говорю я Кузнецову, – пойдемте обсуждать условия сотрудничества. Уговорили.

Он потирает руки.

– Ну наконец-то! А я уж думал для налаживания взаимопонимания тебе массаж предложить. Я хорошо массаж делаю. Особенно баночный.

– Пойдемте, господин Кузнецов.

– Для тебя просто Вася, – говорит он с щедрым видом.

Мы выбираемся из подвала. Я двигаю в сторону гостиной, но Кузнецов хватает меня под локоть.

– Не туда.

– Разве?

– На кухню пошли. Лучше всего обсуждать дела за чашкой чая.

При слове «кухня» мой живот издает протяжное урчание – предатель!

Кухня в усадьбе Кузнецова размером с мою однушку. Тут есть куча разной техники, сотня шкафчиков и длинный стол. Кузнецов усаживает меня за него, а потом шагает к двустворчатому холодильнику.

– Ты с чем чай предпочитаешь пить?

– С лимоном, – говорю я.

– Хорошо. У меня как раз есть лимон.

Он ставит передо мной огромное блюдо с мясной нарезкой. Среди кусочков разных колбас и карбонада виднеется несколько лимонных долек. До того, как я успеваю придумать остроту насчет этой тарелки, рядом с ней появляется чашка с булочками и несколько мисок с салатами. А следом Кузнецов притаскивает блюда с фруктами и овощами.

– А чай? – напоминаю я.

– Да ну его! У меня есть кое-что получше, – Кузнецов ставит передо мной графин с чем-то коричневым.

– Что это?

– Компот. Из сухофруктов, – Кузнецов подозрительно скалится. Он разливает коричневую жидкость по двум бокалам и один из них придвигает мне. – Попробуй, тебе понравится.

Я киваю, но решаю этот его компот не пить. Еще не хватало обнаружить себя через пару часов в обнимку с веником рядом с Борисовичем. Его воинственная Катька пугает меня до чертиков, да и за деловую репутацию тревожно.

– Выкладывайте, – говорю я Кузнецову, придвигая к себе блюдо с мясной нарезкой. – Что вы хотите от меня?

– Хочу, чтобы ты нашла мне жену. Хорошую.

– А подробней?

Он разваливается на стуле и мечтательно возводит глаза к потолку.

– О, я совсем не привередлив. Мне нужна здоровая, красивая девушка с кротким нравом. Главное, чтобы она любила детей. И была не старше двадцати одного года.

Я закашливаюсь, на глаза наворачиваются слезы. Кузнецов не остается в стороне – ответственно лупит меня по спине с обеспокоенным лицом. Рука у него тяжелая, так что я быстро прихожу в чувства.

Кузнецов подносит мне бокал со своим варевом. Потеряв бдительность, я делаю пару глотков. На вкус жидкость и правда обыкновенный компот из кураги – зря я надумала всякого. Хотя моя нервозность вполне объяснима: такой сумасшедшей ночки у меня отродясь не случалось.

Глава 4

Когда я вытираю губы салфеткой, Кузнецов продолжает свою речь:

– Я хочу, чтобы моя будущая жена никогда со мной не спорила, во всем меня слушалась и не устраивала сцен, когда я собираюсь…

– Подождите, – перебиваю я, – вы только что сказали, что хотите себе девушку младше двадцати одного года? Вы это серьезно?

– Да, а что?

– А вам самому-то сколько?

– Тридцать четыре, – говорит он, расправляя плечи и всем своим видом показывая, какой он орел.

Я чувствую раздражение. И нет, это не потому, что я одинока в свои двадцать девять. Это потому что… Потому что я ненавижу эйджизм, да.

– И зачем вам молоденькая? – спрашиваю я, придвигая к себе одну из мисок – с салатом, похожим на оливье.

Кузнецов фыркает:

– Танчик, ну ты же вроде взрослая женщина – почему задаешь глупые вопросы? Я хочу воспитать женушку под себя. И мне не нужна замордованная жизнью тетка, у которой из-за неудач в личной жизни испортился характер. Мне нужна свежая, нулевая, так сказать, модель. От девятнадцати до двадцати одного. Совсем соплячку мне не надо, нет.

– Наверное, вы хотите, чтобы она еще и девственницей была? – ехидно уточняю я. – Нецелованной?

Он задумывается, потом кивает с серьезным видом:

– Ну, было бы неплохо, конечно. Все-таки она станет матерью моих детей. Я говорил уже, что хочу четверых?

Я мотаю головой. А он еще больше расходится:

– Да, хочу четверых. И надо, чтобы девушка была готова беременеть сразу после свадьбы. Тянуть мне некогда. Я не готов на выпускной детей тащиться старикашкой с клюкой.

– Сомневаюсь, что двадцатилетняя девочка захочет беременеть сразу после свадьбы, – ядовито бурчу я с набитым ртом. – Ей вообще-то еще надо университет закончить, мир посмотреть.

– Какой еще университет? – В глазах Кузнецова проступает раздражение. – Не надо нам университета. Девица с высшим образованием мне дома на фиг не нужна: от таких одни проблемы и вынос мозга.

– Вы серьезно?

– Конечно! Сужу по своему горькому опыту. Имел, знаешь ли, возможность удостовериться.

Я поспешно засовываю в рот еще одну ложку оливье – ну, чтобы не ляпнуть чего-нибудь грубого.

Кузнецов придвигает ко мне блюдо с булками и завершает мысль:

– Мне нужна мягкая, домашняя девушка, без амбиций. Повар там или учительница начальных классов. Можно и вообще без образования. Зачем оно ей, если я хочу, чтобы она посвятила себя домашнему очагу?

Какой же он мерзкий! – мысленно констатирую я. – Махровый сексист какой-то. Даже мой бывший муж поблек на его фоне, а я-то думала, что уж его-то никому не затмить.

– Ну ты чего молчишь-то? – толкает меня плечом Кузнецов. – Спрашивай еще что-нибудь. О своей будущей жене я могу говорить часами.

Оно и видно, ага. Глаза его горят каким-то лихорадочным светом, а на губах опять придурковатая улыбка. Но лучше и правда что-нибудь спросить, не сидеть в тишине.

– А по внешности будут пожелания? – Я надкусываю первую попавшуюся булку и замираю: вкуснотища.

– Так-так, – Кузнецов ненадолго задумывается, потом с интересом смотрит на меня. – А ты можешь встать ненадолго?

– Могу, – я выбираюсь из-за стола с булкой в руке.

– Ну вот смотри, – тянет Кузнецов, оглядывая меня. – Мне нужна женщина совсем другой комплекции. Ты слишком худая и костлявая. На диетах, поди, сидишь?

– Василий, – хмурюсь я. – Ближе к делу.

Он обрисовывает руками мои бедра.

– Мне вот надо, чтобы здесь пошире. И здесь! – Его руки смещаются в сторону моей груди. Я их на всякий случай отпихиваю.

– Понятно, – говорю я и снова плюхаюсь за стол.

Кузнецов делает круг по кухне, возбужденно размахивая руками:

– Мне нужная крепкая, молодая девка. Такая, чтобы во время беременности на рыбалку со мной ездила, а не стонала в углу в обнимку с тазиком.

– Ага, запомню, – киваю я. Мне еще бабушка в детстве говорила: с сумасшедшими не спорят.

– И еще у меня одно пожелание есть, – Кузнецов подходит ближе и зачем-то ерошит мои волосы. – Хочу, чтобы у нее коса была. До пояса.

Я незаметно отодвигаюсь: не люблю, когда вот так беспардонно лапают.

– Вот зачем вы, женщины, стрижетесь так коротко? – говорит Кузнецов с осуждением косясь на мою прическу. – И краситесь еще в этот ужасный пошлый цвет?

– Ничего он не ужасный, – возражаю я, откладывая булку. – У меня от природы похожий. Я всего на пару тонов осветлилась.

– Вот моя краситься не должна, запомнила? – Кузнецов придвигается, нависает надо мной. – Я люблю, когда у женщины все натуральное. – Он опускает глаза вниз и получается, что заглядывает прямо в вырез моей майки.

Я от такой наглости впадаю в легкое оцепенение, но уже через пару секунд беру себя в руки и прикрываю вырез ладонью.

– М-да, грудь мне точно побольше надо, – хмуро констатирует Кузнецов. – На пару размеров. У тебя единичка?

Кажется, я краснею. Вот уж на редкость хамское создание мне досталось от Борисовича. Как такого женить вообще? Не удивительно, что он ко мне обратился: нормальные женщины явно разбегаются от него с визгом.

Но может, он не совсем неадекват, просто пьяный? Может, к вечеру он придет в сознание и умерит аппетиты?

Я снова поднимаюсь из-за стола:

– Хорошо, Василий, я все поняла. Дальнейшие детали обсудим завтра-послезавтра, сначала мне надо обдумать всю полученную информацию.

Он присаживается на стол, прямо между тарелками, и недовольно морщится.

– Нет, ты ничего не поняла, Таня. Я хочу, чтобы ты посвятила работе со мной все свое время. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне и сопровождала меня на работе. Мне надо закрыть вопрос с женой в ближайший месяц, но я человек занятой. Мы будем обсуждать мою личную жизнь каждый раз, когда у меня будут появляться свободные минутки.

Я чувствую, как во мне все закипает. Да что этот гусь о себе возомнил? Он правда верит, что я буду бродить за ним тенью с блокнотиком и с подобострастием внимать каждой его новой придури? Да ни за что!

– О переезде к вам не может быть и речи! – гневно заявляю я ухмыляющемуся Кузнецову. – И у меня есть другие проекты, которыми нужно заниматься параллельно с вашей женитьбой.

– Откажись от других проектов. Я хорошо заплачу.

– Нет. Я не могу их бросить без ущерба для репутации

Кузнецов подцепляет с блюда кусок сала и, отправив его в рот, задумчиво разжевывает.

– Кажется, у Сереги в фирме тебе ничего не светит, – припечатывает он чуть погодя. – Душная ты, Танчик. И нерасторопная.

Мне хочется надеть ему на голову миску с недоеденным оливье, но я сдерживаю себя.

– Значит, поищите себе другого специалиста, – с гордым видом говорю я. – И велите своим людям отвезти меня домой.

– С какого перепуга? – ухмыляется он. – Они не таксисты вообще-то. Не хочешь на меня работать – сама до дома добирайся.

У меня сдают нервы. Я беру со стола стакан с компотом и выплескиваю его в лицо Кузнецову. Он смотрит удивленно, темные капли красиво сбегают по его небритому лицу.

– Ты больная?

Я немножко жалею о содеянном.

– Извините, – бормочу я. – Я не специально. Я с детства неуклюжая.

Он находит салфетку, вытирает лицо, а я пулей выбегаю из кухни в холл.

И что мне теперь делать? Я не могу добираться домой в пижаме: на трассе меня примут за какую-нибудь ночную бабочку, и тогда проблем не избежать. А силы у меня на исходе – еще одного приключения моя нервная система просто не переживет.

Седьмое чувство, впрочем, подсказывает не раздумывать, а быстрей покинуть дом. Я его слушаюсь.

Выйдя на крыльцо, обнаруживаю там давешнего старичка. Выглядит он довольно дружелюбно, располагает к себе. Ой, а может, удастся его разжалобить?

– Дяденька, миленький, – блею я, сложив руки в молитвенном жесте, – вызовите мне такси. Пожалуйста!

Он смотрит на меня задумчиво, чешет в затылке.

– Мне надо в город, – объясняю я. – Домой.

Старичок разводит руками:

– У меня нет телефона. И вообще мне не велено с тобой разговаривать.

Мне хочется, как в детстве, затопать ногами. Вот же противный старый хрыч! Вообще, все они тут противные подобрались.

– А может, вы дадите мне какую-нибудь кофту? – Я снова заглядываю в глаза старичку с жалобным видом. – Я потом пришлю ее обратно с курьером. И брюки бы мне не помешали.

Его лицо чуть смягчается, взгляд светлеет.

– Ладно, подожди тут, – говорит он и уходит куда-то за дом.

Я приободряюсь. На улице, к счастью, уже рассвело, солнце вовсю пригревает. День явно будет погожий, и, возможно, я доберусь до дома без приключений. Мне бы только одеться.

Старичок возвращается обратно с оранжевой жилеткой в руках.

– Держи! От рабочих осталось.

Я сглатываю. Надеюсь, он не имеет в виду, что рабочих тут где-то и прикопали? Впрочем, лучше не уточнять. Мне и без того страшно.

– А больше ничего нет? – спрашиваю я с надеждой. Жилетка яркая, а мне совсем не хочется привлекать к себе внимание на трассе. – Может, и штаны какие-нибудь найдете?

Старик мрачнеет, почти рычит:

– Нет штанов. Иди уже, пока Рыжий тебя не увидел.

Господи, кто такой Рыжий? Собака, что ли, бойцовской породы? Если да, то мне и правда лучше сматываться, пока не поздно.

– Вам жилет возвращать потом? – спрашиваю я упавшим голосом.

– Не надо, – отвечает он и нервно озирается.

Выбирать не приходится. Я накидываю жилетку и буквально тону в ней. Надеюсь, вид у меня теперь менее развратный, но ручаться за это не могу.

– А город где? – спрашиваю я у старичка, запахнув жилет.

Он машет в сторону калитки:

– Там.

Калитка не заперта, так что уже через пару секунд я оказываюсь на улице. Свобода!

Мне даже не верится, что удалось вот так просто уйти. Я делаю глубокий вдох, а потом оглядываюсь. Улица совершенно безлюдна, но дома за узорчатыми заборами довольно респектабельные. Я быстро отбегаю от коттеджа Кузнецова метров на сто, а потом прислушиваюсь. Весело щебечут птицы, ветер шелестит листвой, но вокруг по-прежнему не души. Не у кого дорогу в город спросить.

Немного подумав, я выбираю направление самостоятельно и топаю по улочке. Моя цель – выйти к трассе, а уж там я разберусь, в какой стороне Краснодар.

Хорошо, что меня летом вот так похитили. Зимой вернуться домой было бы сложней.

Я иду, наверное, минут десять, как вдруг ровный асфальт сменяется старым и убитым, в ямах. А еще мне кажется, что впереди маячит лес – густой и мрачный. М-да, просчиталась с направлением, поддалась панике.

Вздохнув, я сворачиваю в какой-то проулок. Тут мне везет больше, я довольно быстро выхожу на широкую ровную дорогу, которая просто обязана привести меня к трассе.

Мимо меня пару раз проносятся машины, но тормозить попутку я не решаюсь. Лучше найду какую-нибудь остановку и попытаю счастье с рейсовым автобусом (авось и сжалится кто-нибудь из водителей да подвезет бесплатно).

Я прохожу несколько огромных особняков, какой-то сад, а потом замечаю вдалеке железную будку, похожую на старый остановочный комплекс. На душе у меня сразу светлеет. Я прибавляю шаг, мчу к остановке на всех парусах. Я уже вижу себя дома, в теплой ванне с бокалом валерьянки в руке – такой счастливой, расслабленной, позабывшей ужасы ночи.

И тут меня настигает знакомый черный джип, черт бы его побрал!

Джип проезжает чуть вперед. Тонированное стекло напротив пассажирского сиденья опускается, и в окне появляется счастливое лицо Кузнецова.

– Танчик, твоя предприимчивость впечатляет! – весело кричит он. – Теперь я точно уверен, что моей личной жизнью должна заняться именно ты.

– Оставьте меня в покое, – бурчу я и упрямо шагаю к остановке.

Джип снова трогается, неторопливо ползет рядом со мной. Свернуть, к сожалению, некуда, кругом одни заборы. Я пытаюсь просто делать вид, что никакого джипа поблизости нет.

– Ладно, твоя взяла! – чуть погодя орет Кузнецов. – Можешь, не переезжать ко мне, ничего страшного. И под твой график я тоже готов подстроиться, слышишь?

В шлепанец попадает какой-то камешек, мне приходится остановиться, чтобы его вытряхнуть.

– Ну, давай, Танчик, прыгай в машину, – вкрадчиво просит Кузнецов. – Я подкину тебя до дома, а по пути мы определимся с местом и временем нашей следующей встречи.

Интересно, он вообще понимает слово «нет»? Я демонстративно отворачиваюсь от машины, делаю вид, что разглядываю дома, торчащие из-за заборов.

– Танчик, ты хочешь, чтобы я на колени перед тобой встал, что ли? – начинает закипать он. – Садись в машину, не зли меня.

Я мысленно сбрасываю Кузнецова со скалы. Кем он себя возомнил – повелителем мира? Да я скорей умру, чем буду с ним работать. И дело даже не в том, как он ведет себя со мной. Он ведь и с невестами будет так же, он и их зашугает по полной программе. Разве я могу такое допустить? Нет! У меня, в конце концов, совесть есть, и она никогда не позволит мне подыскивать молоденьких дурочек зарвавшемуся тирану.

Но, елки-зеленые, как мне самой-то от него отделаться?

Глава 5

– Танчик, ну хватит дуться! – обиженно кричит Кузнецов. – К тому же ты уже взяла аванс. Не хорошо ведь получается, не по-людски.

– Я верну, – огрызаюсь я. – Но только часть. Половину оставлю себе в качестве компенсации за моральный ущерб от общения с вами.

– Так сейчас и поедем за авансом! – смеется он. – Садись в машину.

– Я потом курьером пришлю, – бурчу я и в этот момент как-то оступаюсь, взмахиваю руками.