– Знаете, – строго прошептала я. – Это для него болезненный вопрос… Кепка… Мы стараемся не затрагивать эту тему. Очень неадекватно реагирует.
– Так… горит же, – растерялся парень.
Я дала ему сдачу и спокойно посмотрела на Крыса. Кепка разгоралась все больше. Охранники растерянно стояли в стороне. Паренек с тельняшкой очень беспокоился по этому поводу. Он еще раз посмотрел на мою невозмутимость, потом крикнул в сторону Крыса.
– У Вас кепка горит! – сопереживательно так крикнул.
Крыс медленно повернулся в нашу сторону, на его лице изобразилась жуткая гримаса. В красной фирменной кепке, да еще горящей, да с этим выражением лица – ну прям дьявол, хоть бери сейчас картину рисуй.
– Я тебе сейчас покажу кепку! – кинулся на парня Крыс.
Мы с Анькой переглянулись. Крыс схватил парня за шкирку и прижал к стеллажу с магнитиками.
На шум вышел Игорь Николаевич. Несколько секунд он озадаченно рассматривал происходящее, потом бросился к месту конфликта. Охранники, увидев шефа, поспешили к парочке и начали оттаскивать Крыса от посетителя.
– Евгений Олегович! – строго обратился к тому шеф. – Что здесь происходит?
– Они здесь театр устраивают! – почти дыша дымом выкрикнул Крыс.
– А Вы что устраиваете? – почти заикаясь спросил шеф. – Почему в горящей кепке ходите?
Крыс принюхался. Дым уже разошелся по залу и, вероятно, начало припекать в голову. Он скинул кепку на пол и затопал по ней.
– Псих, – доверительно сообщил мне парень с тельняшкой.
– Я же говорила, лучше не трогать, – согласно кивнула я.
Игорь Николаевич извинился перед посетителем, дал ему «простительный» магнитик и увел Крыса к себе.
Думается, что опять мне влетит… Как в прошлый раз, когда я из магнитиков выложила на стеллаже недвусмысленное изображение члена. Но спасло мое невинное выражение лица. Я почти всех убедила, что пыталась изобразить Эйфелеву башню. Только Крыс не поверил. А Игорь Николаевич порекомендовал выкладывать изображения московских достопримечательностей. Я потом выложила жопу, а начальство убедила, что это храм Христа Спасителя. А что, чем не спаситель? Она же помогает жизнь разнообразить, находя приключения, то есть спасает от скуки.
– Почему Вы не сказали Евгению Олеговичу, что на нем горит кепка? – строго поинтересовался Игорь Николаевич.
Ну, чувствовала же, что этот Крыс не обойдется без упоминания обо мне. Теперь, вот, как провинившийся ребенок, стою перед начальством и ковыряю носком моего розового тапка бетонный пол.
– Я сказала, – робко посмотрев на Игоря Николаевича, пробурчала я. – Два раза сказала, – и я покосилась на Крыса.
– Евгений Олегович? – вопросительно посмотрел на того Игорь Николаевич. – Маргарита предупредила Вас о кепке?
– Ну, да. Причем первый раз, когда кепки еще не было, – безапелляционно заявил Крыс.
– Почему тогда говорите, что не говорила? – строго поинтересовался шеф.
– Я же говорю, что сначала не было кепки, – развел руками Крыс. – А потом я думал, что она опять издевается.
– Маргарита! Почему Вы ввели Евгения Олеговича в заблуждение? – посмотрел на меня Игорь Николаевич.
– Почему в заблуждение? Я просто предупредила, – спокойно заявила я.
– Как можно предупредить о горящей кепке, если кепки нет? – возмущался Крыс. – Надела розовые очки и думает, что ей все можно!
– Да! – внимательно осмотрел меня Игорь Николаевич. – Почему Вы в очках по магазину ходите?
Я развела руками и поправила очки. Начальство молчало и ждало от меня объяснений. Я покосилась на Игоря Николаевича – за его спиной бегала собачка.
– Собака… – задумчиво проговорила я.
– Кто? – синхронно вопросительно возмутилось начальство.
– Я не знаю, – пожала плечами я, и по очереди посмотрела на одного и другого.
– Вы сейчас назвали кого-то собакой и не знаете кого? – строго поинтересовался Игорь Николаевич. – Это почему?
– Так, не разбираюсь я в собаках, только знаю, что такса длинная, а бульдог противный, – оба шефа нездорово насупились на меня. – А эта мелкая какая-то, – я присмотрелась к собаке, которая забралась на шефский стул.
Оба проследили за моим взглядом, озадачились. Потом Игорь Николаевич мельком зыркнул на Крыса и поправил свой галстук.
– Вы мне зубы не заговаривайте, – почти ласково попросил меня Игорь Николаевич. – Мы сейчас с Вами о чем говорили? – он задумался. – О кепках…
– Об очках, – уточнил Крыс.
– Да! – расправил плечи Игорь Николаевич. – Почему Вы в очках на работе?
– Так… – замялась я. – Эксперимент провожу. Прочитала в интернете, что так покупательская способность выше.
– И какие результаты? – немного растерялся Игорь Николаевич.
– Пока никаких. Евгений Олегович мне статистику нарушил своей горящей кепкой, – невозмутимо заявила я.
– Давайте, Маргарита, без самовольностей, пожалуйста! – порекомендовал мне Игорь Николаевич. – У нас для этого есть маркетинговый отдел. Если они посчитают, что лучше в розовых очках на работе, тогда и будете проявлять инициативу.
– Тогда это уже не инициатива будет, – заметила я, собачка тем временем поставила передние лапы на стол шефа и начала жевать какие-то бумаги. – А там собака у Вас на столе бумагу жует…
– Не важно! – перебил меня Игорь Николаевич. – Евгений Олегович! – обратился он к Крысу. – Почему не сделали замечание Маргарите по поводу очков?
– Так, сделал же… – немного сконфузился Крыс.
– Маргарита? – вопросительно посмотрел на меня шеф. – Почему не сняли очки?
– Так, сняла же, но Евгений Олегович сказал, чтоб надела, – развела руками я, собачка принялась за следующую бумажку.
– Евгений Олегович? – Игорь Николаевич начинал нервничать, Крыс, задыхаясь в неопределившихся еще выражениях, только развел руками. – Маргарита! Снимите сейчас же очки! – потребовал шеф.
Я послушно сняла очки и посмотрела в потолок. Игорь Николаевич замолчал, поправил галстук и вопросительно посмотрел на Крыса. Я краем глаза посмотрела на стол с собачкой, этой псинки уже не было. Я сделала пару шагов влево и осмотрела пространство за шефами – собачки как след простыл.
– Наденьте очки и проводите свой эксперимент дальше! – наконец, порекомендовал мне Игорь Николаевич.
Я послушно надела очки. Собачка, взобравшись на стол полностью, продолжала грызть бумаги. Я немного озадачилась, приподняла очки. Собачки не было. Я снова опустила очки на нос – собачка грызла бумаги. Ну, а я что? Этот мир вообще странный…
