Олени скачут по-дельфиньи
Среди бескрайности полей
И чернобелости фонтанов,
Кап-кап из крана все звончей,
И переливчат свист фонарный.
И рук хрустящий перехлёст,
И поцелуев белый холод
Укроет иней лунных слез
В пустынях позабытых лодок.
На кухне режет перегар,
Балконы терпят выдох дымный,
И на газу ворчит отвар,
Как день, кипя неторопливо.
Прост эвридический закон:
Из двух не выбирают злее.
Я в математике силён!
А в элегичности слабее.
И в этих пляшущих стенах
Олени, кажется, безвредны…
А скрепы – скрепка в волосах
И невидимка в стоге сена.
Нечёток мой ночной пейзаж,
Плыву в плывун (вот наслажденье!)
Когда-нибудь взрастет купаж
Моих осенних насаждений.
А утром – в трудовые дни —
Помуравьиним пред снегами,
Срезая взлетные огни
Стрекозам с алыми хвостами.
И в небе опереньем рук
И белым фартуком в тумане
Мелькнёт преодоленных мук
Голубохолстое татами.
Ещё один простой закон:
Лишь утром храбрости в избытке,
И весел юный Фаэтон,
И кони в колеснице прытки.
Лишь полдень теньк – и теней тьмы!
Скреби скребком стены синоним,
А тени – это часть стены,
И в хроносе они синхронны.
Снеси все вертикали стен,
Оставь степи и моря просинь —
Мгновенье тикнет, тут же тень
Какой-нибудь валун отбросит.
Чудит над чашкой дымный спазм —
Бесплоден он, как сад без Евы.
Адам, проспав змеи сарказм
Инициировал замену.
На каждый тик есть свой ответ,
Лишь успевай разговориться,
И в сигарете тот же свет
Сквозь зыбкость дыма прослезится.
На выход просится закон
Всемирной силы и светила:
Чтоб в ствол отправился патрон,
Быть надо выше, чем могила.
Иль просто быть. Гипотез яд
В избытке словаря немого.
Не быть – изредить стройный ряд,
А значит подвести немного.
Мгновенье – выбираю быть,
Ещё мгновенье – весь сомненье.
А кран пора бы починить,
А вместе с краном вдохновенье.
Мой день – в бумажные листы —
Плывет по осени, играя,
То опускаясь с высоты,
То где-то в облаках летая.
И пьют за часом час часы —
За иктом такт стремит укрыться.
И стрелки скоростью осы
Кружатся, а должны светиться.
«Тусклый свет фонарей…»
Тусклый свет фонарей,
табака пьяный дым,
Я под утро туманом ступаю по ним
В голоса утомленных излаченных дней:
В робкий шепот домов,
вздорный смех площадей!
