Я знаю, что Даян говорит искренне, и он сделает всё, чтобы помочь вернуть Дарену свободу. Я должна довериться брату. Сейчас, кроме этого, я больше ничего не могу.
– Ты уйдёшь? – Мои глаза слипаются, но я судорожно цепляюсь за его руку, когда Даян пытается встать с кровати.
Не хочу оставаться одна. Всё ещё боюсь, что это не более чем сон.
– Я могу подождать, пока ты уснёшь, сидя в кресле. Или, если хочешь, я уй…
– Нет! – перебиваю я. – Останься. Ложись с другой стороны, поспи. И это ведь твоя комната, верно?
На мгновение в серых глазах проскальзывает удивление, он замирает, раздумывая над моим предложением. Нервно закусываю губу, возможно, я смущаю его. Мы не виделись больше шести лет, и я уже достаточно взрослая для подобного, однако прошу брата лечь со мной в одну кровать, как в детстве. Хочу извиниться, но внезапно Даян принимает предложение и ложится с другой стороны. Я внимательно наблюдаю, как брат укладывается на живот, взбивает подушку и обнимает её. Каждое движение кажется мне правильным, привычным и идеально ему подходящим. Он всегда так делал. Кровать настолько большая, что даже если он протянет руку, то не дотронется до меня. Я сама пододвигаюсь чуть ближе и протягиваю ему руку, а Даян без лишних возражений хватается за неё в ответ.
– Если Анис, Рушан, Самия или Айла найдут меня здесь утром, то наверняка устроят разнос, – бормочет Даян в подушку, но, в противовес своим словам, вновь поворачивает голову ко мне и демонстрирует довольную улыбку.
Брат ещё немного ёрзает, устраиваясь удобнее.
– Почему? Так… нельзя? – неуверенно спрашиваю я, не зная, что он имеет в виду.
– Нам всё можно, – тянет он. – Но ворчать они начнут, потому что я отправил их по комнатам, а сам пришёл сюда.
Я рада слышать, что с Назари всё хорошо. Сердцебиение ускоряется от мысли, что завтра я увижу их всех, встречу свою семью. И до дрожи в пальцах волнуюсь, предвкушая завтрашний день.
Глава 2
ОЙРО
В следующий раз я просыпаюсь от солнечных лучей, которые из-за распахнутых занавесок бьют прямо в глаза. Жмурюсь и перекатываюсь на широкой кровати, пытаясь скрыться от яркого света. Воздух в комнате стал в разы теплее, поэтому я дёргаю ногой, скидывая с себя часть одеяла. Птицы в клетке проснулись, наполняя помещение весёлым щебетом. Слепо шарю рукой по кровати, но Даяна уже нет рядом, когда именно он ушёл – я не знаю. Бегло окидываю взглядом балдахин, многоуровневый потолок и убранство комнаты. Расслабляюсь, осознавая, что при свете дня сразу бы узнала спальню брата. Здесь всё в золотых, серых и терракотовых оттенках. Так, как он любит.
Сажусь в кровати и понимаю, что в помещении я всё-таки не одна.
С одного из диванов сразу подскакивают Айла и Самия. Сестру хоть мимолётно, но я уже видела в Цере, однако Самию вижу впервые за все эти годы. Ещё ночью я не могла точно вспомнить лицо подруги, но сейчас, взглянув ей в глаза, сразу узнаю.
Её волосы, в отличие от всех Калануа, чуть светлее. Они отливают коричневым, а не чёрным. Сейчас они заплетены в свободную косу, а несколько коротких прядей обрамляют аккуратное лицо. Прямой, слегка вздёрнутый нос, пухлые губы и большие светло-синие глаза, но при свете дня они кажутся ещё светлее, почти голубыми. Её кожа, как и у Айлы, бледнее, чем у меня или Даяна. На девушке красивое платье песочно-золотистого цвета. Непрозрачная ткань приглушённо сверкает, создавая эффект жидкого золота, струящегося по её телу. Одна рука от плеча до кисти полностью открыта, вторую же скрывает свободно ниспадающая ткань. Улыбаюсь, замечая на запястьях девушки множество браслетов. Самия всегда их любила, хотя в детстве почти не носила из-за постоянных тренировок Назари. На её пальцах несколько колец с драгоценными камнями. Девушка на полголовы выше стоящей рядом Айлы, а это значит, и меня тоже, хотя помню, что в детстве мы были схожего роста.
Айла и Самия напряжённо молчат и, кажется, даже не дышат, а разноцветные глаза сестры широко распахнуты. Мне хочется попросить её хотя бы начать моргать, но я, как и они, не могу выдавить и звука.
Моя младшая сестра оставила волосы распущенными и выбрала платье, похожее по фасону на наряд Самии, но из воздушного материала бледно-персикового цвета. На её руках несколько браслетов и колец, лоб украшает диадема с розовыми топазами и серебряными звёздами. Совсем как в моём сне. Хотя я начинаю сомневаться, что мои кошмары были снами.
Я едва успеваю спустить ноги на пол, как Самия приходит в себя первая. Девушка подскакивает ко мне и стискивает в объятиях. Она не сказала ни слова, но теперь плачет, и это настолько неожиданно, что я начинаю гладить её по спине, успокаивая. Бросаю испуганный взгляд на Айлу, но та улыбается, качая головой.
– Самия, у тебя глаза опухнут, – сипло бормочу я, в горле пересохло после длительного сна.
Услышав своё имя из моих уст, девушка заливается слезами пуще прежнего, а я сдавленно смеюсь. Я прекрасно помню, что Самия, как одна из Назари, проходила жёсткие тренировки наравне с остальными. Ей было тяжело, но она никогда не плакала. В первый раз я становлюсь свидетелем её слёз и в глубине души надеюсь, что в последний.
Айла всё-таки помогает мне утешить подругу. Когда нам это удаётся, сестра сама обнимает меня, сжимая руки так крепко, что у меня начинают болеть рёбра и плечи, но я не возражаю. Потом Айла, пытаясь справиться с накатывающими слезами, отводит взгляд, а я же, наоборот, стараюсь её рассмотреть. Она скрывает смущение за серьёзным выражением лица, придирчиво оглядывает состояние сухой кожи на моих руках после работы на кухне, трогает мои волосы, у которых нет того здорового блеска, что есть у волос сестры.
– Мы всё поправим, – уверенно начинает она, будто это действительно так важно, – ты, наконец, дома… и всё будет хорошо.
Айла, как и Даян, гладит меня по волосам, словно маленькую, но я позволяю, чувствуя, что это нужно нам всем. Каждое её простое прикосновение выходит напряжённым, будто она пытается справиться со сдерживаемой злостью или неловкостью. Я сжимаю её пальцы в своих ладонях, ласково улыбаюсь, и только после этого она немного расслабляется. Неожиданно сестра тянет меня, заставляя подняться с кровати.
– Уже перевалило за полдень, мы обещали всем, что поможем тебе одеться и встретимся на дневном чаепитии, – она подталкивает меня в сторону ванной комнаты. – Мы всё приготовим, ты просто умойся. Или, если хочешь, мы поможем тебе. Могу я, например. Или позовём кого-нибудь… служанок… и попросим их? Я не давлю. Как тебе… захочется или удобнее.
Я недоумённо моргаю, когда секунду назад вполне собранная и сосредоточенная девушка вдруг начинает метаться, мысли её путаются, а слова будто накатывают друг на друга, стремясь как можно быстрее вырваться наружу наперекор её собственной воле.
– Но если нет, то Самия может помочь. Хотя, возможно, со мной тебе будет комфортнее. Или даже одной. Я всё…
– Айла, дыши.
Вспоминаю, что у моей сестры такое и раньше бывало. Если она сильно нервничала, то начинала бессмысленно тараторить, но такое она позволяла себе лишь с близкими. На официальных встречах, даже будучи ребёнком, Айла умела держать себя в руках лучше, чем кто-либо из нас.
Сестра подчиняется, замолкает, делает глубокий вдох и медленный выдох, а потом вновь повторяет упражнение. Я ободряюще ей киваю, вспоминая, что сама научила её так успокаиваться. В душе разливается тепло от того, что она всё ещё применяет тот же способ.
Ухожу умыться в одиночестве, чтобы дать нам всем время принять реальность и успокоиться. Они наполнили для меня ванну. Всё помещение выложено кафелем, а за счёт окна здесь поразительно светло. Я с благодарностью опускаюсь в уже успевшую остыть воду, которая тут же помогает мне взбодриться, и уже через пятнадцать минут возвращаюсь чистая, выжимая волосы мягким полотенцем. Благодаря добавленному в воду маслу моя кожа бархатная и пахнет розами. Но я стараюсь не вести себя глупо и не нюхать свою руку при сестре и Самии.
Айла приносит мне свои платья. Раздумываю, не попросить ли привычные для меня штаны и рубашку, но, прикоснувшись к изящным тканям, не могу подавить желание надеть что-то настолько прекрасное, как на сестре. Однако при воспоминании о Дарене моя улыбка вянет, шёлковая юбка выскальзывает из пальцев и падает обратно к остальным нарядам.
– Если тебе не нравится, то я принесу что-нибудь другое, – торопливо предлагает сестра, замечая мой застывший взгляд. Она всегда хорошо меня чувствовала. – Просто ты наследница, выглядеть соответственно – часть нашего долга, и я решила…
– Дело в том, что я не могу выбрать, – обрываю я и прячу тревогу за смущённой улыбкой. – Они все слишком красивые. Ты мне поможешь?
Облегчённый вздох сестры получается шумным. Она тут же принимается осматривать принесённые платья и выбирает наряд серебристо-белого цвета, говоря, что он подчеркнёт мою оливковую кожу. Топ, украшенный вышивкой и сверкающим бисером, оставляет руки полностью открытыми. Мягкая шифоновая юбка начинает струиться прямо под грудью и заканчивается почти у самого пола. Самии удаётся убедить меня надеть разве что только один сверкающий браслет на руку. От всех остальных украшений я твёрдо намерена отказаться, но тут Айла вытаскивает расписную серебряную шкатулку. Все мои протесты остаются невысказанными, потому что я узнаю её. Мама обещала отдать её мне вместе с содержимым, как только я вырасту.
– Я прекрасно помню твои слабости, – с гордостью заявляет сестра, поднимая крышку.
Мамина коллекция браслетов и украшений на лодыжки. Серебряные, золотые и даже бронзовые. Некоторые украшены драгоценными камнями и тонкой сеткой покрывают почти всю ступню, а другие, более простые и лёгкие, предназначены для повседневной носки. В детстве Айла больше любила гребни и заколки для волос, я же испытывала трепет от содержимого этой шкатулки, поэтому губы сестры растягиваются в довольной улыбке, когда она отдаёт мне мамины драгоценности.
Я принимаю их без возражений, надеваю на лодыжки простые серебряные браслеты и слышу приятный звон, когда маленькие бубенцы приходят в движение от каждого моего шага. Самия даёт мне лёгкие сандалии.
С интересом наблюдаю, как Айла и Самия поправляют свой макияж, чтобы скрыть все следы от слёз. На Островах я ничем не пользовалась, но теперь вспоминаю, что в Илосе девушки действительно подводят глаза чёрной сурьмой, делая взгляд более выразительным. Айла, заметив моё недоумение от большого количества баночек, которые они принесли, подзывает меня к себе. Вкратце напоминает, для чего нужны пудра, тени для глаз и румяна, какие есть оттенки краски для губ. Самия почти сгибается от смеха, наблюдая, как я с трудом убеждаю сестру не мазать мне всё это на лицо. После длительных препирательств соглашаюсь только на сурьму, чтобы подвести глаза, и на едва заметную краску для губ.
Пока Самия расчёсывает мои уже высохшие волосы и заплетает их в свободную косу, как у неё, я узнаю от Айлы последние сплетни. Мы специально игнорируем серьёзные темы и вопросы о прошлом, чтобы не портить это приятное утро. Будь всё по-другому, у нас было бы множество таких непринуждённых моментов вместе. Когда мы бы наряжались, выбирали украшения или сплетничали. Но все эти моменты были у нас отняты. И подобные мысли оставляют привкус горечи во рту, но я молчу, не стремясь их озвучивать.
Я внимательно вглядываюсь в лицо сестры, думая, сколько же её слёз я пропустила, сколько из них было из-за меня. Ругалась ли она с Даяном? Тяжело ли ей было видеть меня в зеркале каждый день? Влюблялась ли она? Может, кто-то уже разбил ей сердце, а меня не было рядом, чтобы оторвать мерзавцу голову. Едва заметная дрожь пробегает по позвоночнику, но я силой воли заглушаю чужой шёпот и концентрируюсь на словах сестры, успокаивая себя тем, что теперь я в любой момент смогу об этом спросить у неё самой.
Айла напоминает мне, как родители впервые узнали о силе перемещения у Даяна. Когда ему было шесть, такой же шестилетний Рушан выскочил из-за угла, чтобы напугать принца. Брат так удивился, что применил свою силу и прыгнул на этаж ниже. Он приземлился прямо на задницу в середине зала совещания, где у отца был в разгаре серьёзный спор с советниками. Они все аж забыли, из-за чего кричали друг на друга, когда наследный принц рухнул на пол. Я заливаюсь хохотом вместе с Самией, вспоминая эту историю. Она не может наскучить, особенно учитывая, каким могущественным стал тот шестилетний мальчик.
Сестра также рассказывает, что мою комнату они не трогали, и если я захочу, то могу вновь поселиться там или выбрать любую другую.
Затем она негодует, что Анис ухлёстывает за каждой красивой девушкой. А в последнее время опять пропадает в городе с новой подругой, может, даже и не одной. Она предупреждает меня не вестись на его сладкие речи, так как по-другому он уже просто не умеет. Айла становится всё более разговорчивой и открытой, поэтому я не перебиваю и жадно впитываю всё, что она и Самия мне рассказывают.
– Кстати, скоро наш день рождения! – внезапно воодушевляется Айла, но её улыбка тает из-за затягивающейся тишины. Я перебираю в голове уклончивые варианты ответа, чтобы не выдать себя. Однако сестра схватывает всё на лету. – Ты не помнишь.
Я коротко киваю, не зная, насколько сильно её расстроит признание, что я даже нашу дату рождения не в состоянии припомнить. Память хоть и вернулась ко мне, но частично, смазанными отрывками, которые я надеюсь полностью восстановить в будущем.
– Мы родились в самый первый день зимы, Ойро, – понимающе отвечает Айла. – Нужно будет устроить что-то особенное в этом году!
Внезапное предложение сестры вызывает у меня улыбку.
– У тебя что ни год, так что-то особенное, – поддевает Самия.
