Юлий отметил, что из пятнадцати пилотов «красной» группы он был единственным капитаном и его наверняка назначат ее командиром, отчего впал в еще большую тоску. Юлий не хотел отвечать за жизни других людей. Он и свою-то собственную жизнь не мог контролировать.
Юлий не любил ответственности, хотя прекрасно понимал, что за других людей в армии не отвечают только рядовые. Однако он старался свести свою личную ответственность к минимуму. Он вел себя так, что его редко назначали командиром группы, старался пилотировать только одноместные корабли, а когда был ведущим, то рекомендовал ведомому не лезть в самое пекло, предпочитая влезать туда первым.
Похоже, что завтра ему придется отвечать не только за себя, но еще за четырнадцать человек, в том числе за Карсона и Клозе. Ой, как погано, подумал Юлий.
– Это полный идиотизм, – говорил тем временем Карсон. – Чертов крейсер можно и отпустить, от одного корабля тетрадона Империя не обеднеет. И чертов космодром тоже может подождать. Для нас главное – избавиться от этих чертовых пулеметов, этим мы и должны были заниматься. Но чертово начальство решило, что мы, лихие леталы, способны накрыть три чертовы цели разом, и завтра нам порвут наши чертовы задницы.
– У тебя очень бедный словарный запас, – заметил Клозе. – Флот во все времена держал пальму первенства в области виртуозных ругательств, но из-за таких людей, как ты, Карсон, наше лидерство может попасть под сомнение. Неужели ты не можешь подобрать других эпитетов, кроме слова «чертов»?
– Это я волнуюсь, – объяснил Карсон. – А когда я волнуюсь, я не забочусь о выборе слов.
– Зря, – нравоучительно сказал Клозе. – Правильно подобранное словцо может облегчить душу.
– Ты совсем не нервничаешь? – спросил Карсон.
– Все там будем, – сказал Клозе, неопределенно махнув рукой то ли в сторону пола, то ли в сторону барной стойки.
– Я не хотел бы торопиться, – сказал Карсон.
– Это армия, – терпеливо объяснил Клозе. – А армия славится тем, что в ней никто не может выбрать дату своей собственной смерти.
– Зато может назначить дату смерти своих подчиненных, – заметил Юлий.
– Это называется «вертикалью командования», – сказал Клозе. – Полковники и майоры указывают, когда умирать капитанам и лейтенантам, генералы и адмиралы назначают рандеву с костлявой полковникам и майорам, а император волен отправить генералов и адмиралов в пасть дьяволу в любой момент по его собственному желанию.
– Твои бы слова да контрразведчику в уши, – сказал Юлий.
– Плевать я хотел на контрразведчика, – сказал Клозе. – Если завтра мы вернемся на базу, то мы будем героями, а если нет – покойниками. Ни тех, ни других мнение контрразведки не интересует.
– Всю жизнь мечтал стать героем, – сказал Дэрринджер.
– Это армия, – сказал Клозе. – Здесь каждый может стать героем, но у большинства это получается посмертно.
– Я смотрю, ты тоже не любишь армию, – сказал Юлий.
– Я никого не люблю, – объявил Клозе. – Я – эгоист и нарцисс. Я люблю только самого себя, а на окружающих я плевать хотел. Мир безумен, и ваша армия – лишь единичный случай кретинизма в ряду всеобщего помешательства.
– Точь-в-точь то, что я сам чувствую, – сказал Юлий.
– Значит, мы понимаем друг друга, – сказал Клозе, и они пожали друг другу руки.
– Но героями мы на этой войне не станем, – сказал Юлий.
– Это еще почему? – встрепенулся Дэрринджер. Видать, ему очень хотелось стать героем.
– Во-первых, потому что это не война, а антитеррористическая операция, – сказал Юлий. – А во-вторых, чтобы стать героем, надо как минимум знать, за что ты воюешь.
– В смысле? – спросил Дэрринджер.
– Вот за что ты здесь воюешь? – спросил Юлий.
– За территориальную целостность Империи, – сказал Дэрринджер.
Клозе фыркнул.
– Чушь, – сказал Юлий. – Пропаганда для новобранцев, обычная лапша для легковерных. Сам подумай, как эти гады всерьез собираются быть независимыми от Империи, если Империя окружает их долбанную планету со всех сторон? Это ж абсурд.
– А чего они тогда воюют?
– У тебя мозги есть? – спросил Юлий.
– Где-то были, – сказал Дэрринджер.
– Так вытащи их из того места, где они у тебя находятся, и вставь их туда, где они должны быть, – посоветовал Юлий. – Все просто, как навигация в трехмерном пространстве. Война тянется уже фиг знает сколько с лишним лет. Неужели ты всерьез полагаешь, что вся военная мощь Империи не смогла бы за это время подавить сопротивление какой-то вшивой кучки повстанцев?
– Теоретически могла бы, – сказал Дэрринджер. – Ну так на деле же не смогла.
– Потому что не хотела, – сказал Юлий.
– А почему не хотела? – спросил Дэрринджер.
– Потому, что эта война кому-то выгодна.
– Кому выгодна? – спросил Дэрринджер.
– Фамилий и должностей я, извини, не знаю, – сказал Юлий. – Но любой здравомыслящий человек поймет, что эта война – лучший способ искусственно поддерживать высокие цены на тетрадон.
– Да? – удивился Дэрринджер.
– Я, конечно, идиот, – признался Клозе. – Но по сравнению с тобой я выгляжу гением. Ты не мог бы после отставки время от времени составлять мне компанию, чтобы поднять мой авторитет в глазах гражданского народонаселения?
– По-моему, ты хочешь меня обидеть, – сказал Дэрринджер.
– Тебе просто показалось, – сказал Клозе.
– Сыграем в покер? – предложил Карсон. – Кто знает, представится ли нам еще такая возможность.
– Представится, – успокоил его Клозе. – В аду разрешены азартные игры.
– Так будем играть или нет?
– Это идти надо, – сказал Юлий. – А идти мне лень.
– Не надо никуда идти, – сказал Карсон. – У меня колода с собой.
– Крапленая? – поинтересовался Дэрринджер.
– Маньяк, – констатировал Клозе.
