Мне после процедуры стало значительно легче. Вот правду говорят, что отсутствие боли уже удовольствие.
Фугаса и Валеру застал в кафе на набережной. Не став дожидаться заказанного янтыка и буркнув «за здоровье», выпил полстакана чачи. Прямо как доктор прописал. Валера и Фугас вели оживленную беседу, обильно сыпля техническими терминами. Оказывается, Фугас ехал в Крым по сервису «блаблакар» и познакомился со своим коллегой инженером, который строит в Феодосии большую линию электропередач. Ему требовались опытные инженеры и мастера. Сам Фугас, выпускник престижного московского технического вуза, в работе не нуждался, а вот Валера, в настоящее время свободный, был не прочь поработать. Захмелевший Фугас самозабвенно заговорил о прокладке ЛЭП в далекой холодной Якутии, трезвый Валера слушал и кивал головой, сохраняя флегматично-спокойное выражение лица.
– Сидим в юрте, оленину едим, спирт пьём, строганиной закусываем, – вещал Фугас после очередного стакана, – и староста их приходит с девочками. Смотрю и не пойму, по скольку им лет. Лица круглые, глаза узкие. Вроде и взрослые, вроде как малолетки совсем. Нам переводчик говорит, мол, девочек мы должны покрыть, иначе обида кровная будет. Ну, надо так надо, говорим, и сделали, – он уставился вдаль и начал жевать чебурек.
– Ну и как?
– Чего как? – встрепенулся Фугас.
– Говорю, как, покрыли?
– Да никак, покрыли и всё. Гостеприимный, короче, этот народ – якуты.
Я понял, что от Фугаса большего не добьёшься, еда и трапеза подходили к концу.
– В магазин пошли, – предложил Фугас, когда вышли из кафе, – раз на себе не тащить, можем нормально закупиться.
– Разумно.
Пока дошли до магазина, я основательно подмёрз. Это был маленький универсамчик на первом этаже двухэтажного здания, внутри кроме администратора и кассира сновало человек семь покупателей. Почти все женщины предпенсионного возраста.
Мой взгляд сразу упал на полку с текстилем, на которой увидел упаковку с нательным теплым бельём, подбежал к нему, распечатал и стал прикидывать размер. Ценник в пятьсот рублей нисколько не озаботил.
– Беру, – бросил я администратору, – и одену сейчас.
Та спокойно пожала плечами. Отложив упаковку с ценником, начал раздеваться прямо возле полки, чтобы натянуть рейтузы и кофту. С учётом того, что я был без нижнего белья, на мне сфокусировались взгляды покупателей и персонала.
– Лисья бухта, – пролетел тихий шёпот по магазину, и народ успокоился, продолжив заниматься своими делами. Я, одевшись, почувствовал себя значительно комфортнее и приступил к покупкам.
У кассы собралась большая гора упаковок пива, минералки, алкогольных коктейлей, консервов и колбасы. Рассчитавшись, мы втроём поволокли всё это к машине. Потом я сбегал на уже знакомый рынок и у того же знакомого продавца фруктов затарился чачей, получив в подарок большую кисть винограда и несколько инжирин.
Гаденыш
На стоянке потекла размеренная жизнь пьяных дикарей. Сразу скажу: кроме постоянных обитателей появлялась у нас масса пришлых и проходящих. Кто-то заглядывал поздороваться и поболтать, кто-то, постояв день или два, отправлялся в дальнейшее путешествие.
К пришлым я относился настороженно, следуя советам опытного Фугаса:
– Саня, здесь воровство пышным цветом процветает. Если уходишь куда-то, всё ценное с собой забирай. За мелочёвкой они не полезут, а телефон и деньги уволокут за милую душу. Даже те, кто с тобой пьёт и в любви и верности клянётся. Панки, что с них взять, – тихим заговорщицким голосом рассказывал он мне во время одной из пьянок.
В принципе, чтобы об этом догадаться, не надо было быть семи пядей во лбу. Все мои ценности легко умещались в наплечную сумку. Телефон, паспорт, наличность и пару банковских карт всегда брал с собой. А остальное, хранившееся в порванной во время шторма палатке, особой ценности не представляло. Конечно, панки могли позариться на запасы еды и спиртного, но проводимые мной регулярные ревизии хищений не выявляли.
В тот вечер к нашей компании присоединился какой-то мутный пассажир. Долговязый худой паренёк неопределённого возраста. По внешности и повадкам – типичный алкаш и маргинал. Местные его хорошо знали и просто игнорировали.
Омар сварил ужин, Ваня нарезал салат. Уже темнело, я зажёг возле своего импровизированного тотема свечку, взял чачи, пива и вернулся на поляну. Потекла тихая неспешная пьянка с байками и песнями у костра. Новому пассажиру я для приличия плеснул чачи, потом его просьбы налить игнорировал, буркнув, «мол, самим мало». Пассажир нервничал, суетился, но особой настойчивости не проявлял. То и дело он удалялся и, как мне показалось, в сторону моей палатки. Потом я приметил, что данный тип начинает хмелеть. Во время его очередной отлучки я толкнул локтем Ваню:
– Пошли!
Ваня оценил серьёзность моего тона, и мы, не поднимая ажиотажа, тихо пошли за парнем. Из-за кустов в отблеске свечи увидели его сгорбленную фигуру, наполовину торчащую в моей палатке. Пьяная кровь застучала у меня в висках, накатила волна агрессии и праведного гнева. Подскочив к палатке, со всего размаха ударил ногой под ребра гнусного вора. Тщедушное тело отлетело в сторону, причём умудрилось увеличить имеющиеся на палатке разрывы. Открытая пластиковая бутылка с чачей вылетела на улицу из его рук.
– Ваня, – заорал я во всё горло, – зови народ, сейчас алтарь кровью крысы поливать будем.
Ваня молча припустился в сторону поляны, я, повинуясь нахлынувшей ярости, ещё несколько раз приложил с ноги тихо скулящее тело, потом схватил его за волосы и подволок к пню, к которому был примотан топор. Пассажир вяло сопротивлялся, громко хрипел, пытаясь выдавить из себя слова оправдания. Я кинул его грудью на камень, служивший мне столом, вытащил примотанный арафаткой топор и пару раз слегка ударил воришку по спине плоской стороной. Паренёк истошно заорал и попытался вырваться, пришлось добавить.
За спиной у меня собрались обитатели поляны и смотрели на происходящее абсолютно равнодушно, как на привычную картину. Взвинченный злобной волной, я решил провести полную экзекуцию с элементами оккультного ритуала:
– Этот гадёныш прикоснулся своей поганой рукой к чужому имуществу и будет её лишён, – орал я во все горло и размахивал топором. – Руку на алтарь, быстро! Она будет принесена в жертву моему тотему, – заорал в ухо пассажиру.
Он продолжал орать и подтянул руки под себя. Пришлось разок с оттяжкой приложить его по спине топором. Паренёк завыл и начал рыдать. Но моя злость кипела и требовала выхода, поэтому экзекуцию решил довести до конца. Заломил его правую руку и вывернул ему за спину, потом положил на камень и прижал ногой.
– Да прольётся кровь крысиная на алтарь правды! – снова заорал я, высоко размахнувшись топором.
Даже в тусклом свете свечи было видно, как побледнело лицо вора. Чуть ли не со свистом я рубанул топором немного выше его запястья. Естественно, отрубать руку этому гадёнышу я не собирался. Да и опыт обращения с топором у меня имелся. Ударил так, что его кончик высек из камня искры, лезвие лишь слегка рассекло кожу на руке халявщика, вызвав небольшое кровотечение. После длинного и пронзительного крика он умолк и тяжело задышал. Я увидел мокрое пятно, расплывающееся у него на штанах.
– Ты всё понял, гаденыш!?
– Да, да, да, простите, – залепетал он.
Я поднял его за волосы и громко крикнул: «Беги!».
Долго его упрашивать не пришлось, он рванул как профессиональный кенийский спринтер. Чтобы эффектней завершить представление, я метнул ему вслед топор, естественно, целясь в дерево. Однако тут сноровки не хватило. Вместо того, чтобы красиво воткнуться, топор совсем неэстетично ударился о дерево и упал.
– Санечка, я заберу эту бутылку чачи? – услышал за спиной хрипато-писклявый голос Вани.
Обернувшись, увидел всё те же пьяно-спокойные лица собравшихся. Поняв, что представление закончилось, они дружно отправились на поляну продолжать возлияние.
– Да, Ваня, бери. Пойдём отметим победу над преступностью, – хлопнул товарища по плечу.
Черный юмор
Потекла спокойная размеренная пьянка, ничем не примечательная. Однако в её ходе узнал, что по средам в Щебетовке на центральной площади проходит ярмарка. На ней из секонд-хэнда привозят неплохие туристические вещи, за недорого. Об этом поведал Игорь по кличке Принцесса.
Это ещё один отшельник, постоянный обитатель «Зелёнки». Игорь также очень мало про себя рассказывал и совсем не пил спиртного. На вид ему было чуть больше тридцати, высокий и поджарый, с длинными волосами и бородой. Такой типаж, про которых говорят: «мечта любой девочки». Он ясно и чётко изъяснялся, говорил красивыми витиеватыми фразами. Как потом выяснилось, Игорь окончил юридический факультет одного очень престижного Московского вуза, но из-за проблем с алкоголем, закончившихся сильнейшими семейными неурядицами, ушёл в бродяги. Проехал половину или чуть больше страны и её окрестностей автостопом и в конце концов осел в Лисьей бухте. В укромном месте, окружённом со всех сторон зарослями ежевики, построил домик из гибкого каркаса, обтянутого брезентом, и жил в нём, почитывая отечественную и зарубежную классику.
Идея побывать на ярмарке мне очень понравилась, к тому же вечером поднялся ветер, и я радовался, что купил теплое бельё. Однако хорошая куртка и штаны мне бы не помешали. Да и теплое одеяло лишним не будет. Всё это пометил в своем пьяном уме и пошёл спать крепким сном грешного праведника, совершившего добрый поступок.
С утра ветер не унимался, а значит – это очередной шторм. Для местных обитателей он нечто вроде манны небесной. Во-первых, волны прибивают на берег кроме массы полезных ништяков ещё и древесину, сразу идущую на дрова. Во-вторых, набегающие волны приносят множество полудрагоценных камней типа сердолика, что служит неплохим источником дохода, поскольку камни на вес принимают ювелиры. Правда, местные обитатели держат это в строжайшем секрете, чтобы не плодить конкурентов. Лишь по пьянке Ваня проболтался, о чём потом сильно сожалел.
Я провёл стандартную утреннюю процедуру. Умылся, почистил зубы, выпил полстакана чачи, закусив ежевикой, гроздья которой висели прямо возле палатки.
На поляне сидела скучно-похмельная компания. Омар суетился у костра, Валера попивал чай, Фугас и Ваня страдали похмельем в безделье.
– Ну что, мальчишки, пойдём берег мародёрить после шторма?
Настроение у меня, на удивление, было просто преотличное, я испытывал острую жажду действий. Поиски на пляже были для меня чем-то вроде детской забавы.
– Что там делать… – скрипуче-пискляво протянул Ваня.
– Да, никуда не хочется, – поддержал его болезненный Фугас. – Совсем плохо, и мутит меня и трясёт.
