Гиперсеть (сборник)
– Моделирования?
– Это и есть контроль.
– Кому? Это ведь… – Савва сделал жест, как бы выпуская воздушный шар, – всего лишь мысленный эксперимент.
– А если нет? Если кто-то и в самом деле контролирует наш континуум, всю нашу науку, физику, жизнь?
Савва с сомнением посмотрел на спутницу.
– Неужели подобные фантазии напрягают Совет безопасности?
Виктория рассмеялась.
– Эти фантазии напрягают меня. Но ваш скептицизм забавен. Вы свободно рассуждаете о космологических моделях Вселенной и напрочь отметаете конспирологические. Почему? Не верите в пастухов-инопланетян?
– Не верю, – подтвердил он серьёзно. – Нет ни одного документального подтверждения, что они существуют.
– А НЛО?
– НЛО по большей части объясняются законными физическими явлениями либо шизоидным состоянием очевидцев их появления. По всем каналам ТВ одна говорильня, словно кто-то специально раздувает эту тему, чтобы люди не поверили в настоящий контакт, если он вдруг случится.
– Может, так оно и есть? А вся ТВ-истерия – всего лишь подтверждение начавшейся подготовки к скорому контакту?
Савва наморщил лоб.
– Вы меня… тестируете?
Виктория снова рассмеялась.
– Проверяю на креативность мышления. У вас хорошая реакция, но мыслите вы узко, надо раздвигать рамки обыденного и мыслить масштабней. Человечество упёрлось в тупик деградации, грядёт эпоха перемен, важно не затеряться.
– Для этого не надо верить всему, что говорят СМИ, скрывая истинное положение вещей.
– Тут я с вами соглашусь. Как сказал один светлый человек, писатель: «Чтобы понимать друг друга, много слов не надо. Много надо – чтобы не понимать»[7].
– А говорите, что не читаете книг.
– Я такого не говорила, хотя времени на чтение и в самом деле нет. Пожалуй, посплю, лететь долго, да и вам советую. В Сингапуре отдыхать не придётся. Кстати, вы там бывали?
– Нет.
– Я тоже. Вообще за границей не бывали?
– Почему? Неоднократно.
– Где?
– В Таиланде, в Индонезии, на Крите.
– Один или с компанией?
– С женой, – сказал Савва, внутренне пожалев, что признался в наличии жены. Хотя тут же пришла мысль, что Шахова скорее всё знает. Добавил: – И с компанией тоже. Правда, в последние два года я за границу не летал.
– Почему?
– Так получилось.
– Работа, подписка, – догадалась Виктория. – Я тоже была в Таиланде, с делегацией. Любовалась дворцом Ват Арун. Не видели?
– Видел, великолепный замок, кажется, периода Аютхаи, если не ошибаюсь. Олицетворяет гору Меру, обиталище кхмерских богов. Он весь покрыт разноцветными плитками фарфора, такие строения там называют прангами.
– Да, мы весь день потратили на экскурсию. А ещё я была в храме Ват Ронг Кхун, он весь ослепительно-белый, с зеркальными вставками и мозаикой из стекла. Изумительно необычный по архитектуре, ажурный и колючий.
Савва промолчал. Храм Ват Ронг Кхун он не посещал.
– В Индонезии тоже полно храмов, индуистских и буддийских. Мне запомнился Прамбанан на Яве.
– Великолепный комплекс, – согласилась Виктория. – Раннее Средневековье, реставрирован в середине прошлого века. Между прочим, и у нас много интересных сооружений и мест, в Центральной России и на Дальнем Востоке, в Крыму. Девочкой меня возили на Украину, ещё до гражданской войны, в Клевань, показывали редкое по красоте место – «тоннель любви». Летом, в солнечную погоду, он так прекрасен, что можно часами бродить по рельсам – да, там рельсы проложены, – между зелёными стенами, увитыми плющом и лозой, и любоваться. Не слышали?
Савва покачал головой.
– Не слышал, теперь туда не съездишь.
– Ну почему? Было бы желание, всегда найдётся вариант.
Подошла бортпроводница.
– Что будете заказывать? – спросил Савва.
– Ничего, только сок. – Виктория некоторое время смотрела на облака под самолётом, закрыла глаза.
Разговор прекратился.
Савва заказал отварную курятину, чай, пообедал и, видя, что спутница уснула, тоже закрыл глаза, подумав, что и ему не мешало бы выспаться.
Снился ему тоннель, пробитый в толще зелёного леса, и гладкие рельсы, почему-то вызывающие отторжение и беспокойство…
* * *Самолёт сел в сингапурском аэропорту Чэнги в семь часов утра по местному времени.
Ни Савва, ни Виктория не брали с собой больших баулов, довольствуясь дорожными сумками. Причём оба выбрали формат пиквадро, только Савва – чёрного цвета, а Виктория – красного. Когда он увидел в руках женщины сумку, то даже не стал шутить, хотя такое совпадение вкусов его слегка озадачило.
Однако мужчины-спутники запаслись фирменными чемоданами на колёсиках, словно собирались поселиться в Сингапуре надолго, пришлось ждать их в зале на выходе из третьего терминала аэропорта, представлявшего собой ультрасовременное сооружение, открытое в две тысячи восьмом году и отреставрированное с использованием нанотехнологий в две тысячи семнадцатом. К зелёным в полном смысле этого слова «живым» стенам добавили великолепные сады, а к первому в мире «Саду бабочек», в котором проживало более тысячи ярких красавиц, достроили «Сад роботов», населённый множеством смешных и необычных механических созданий. Этот сад Савва не видел, зато полюбовался на крышу главного зала, которая пропускала солнечный свет выборочно и дозированно, что сдерживало обычную для острова тропическую жару.
Чёрников и Скарабеев наконец выбрались из зоны прилёта, присоединились к ожидавшей их паре. Виктория связалась с кем-то по телефону, и вскоре они уселись в подъехавший к центральному пилону прибытия белый минивэн с затемнёнными стёклами. Это был автомобиль российского консульства.
Ехали минут сорок. От аэропорта до гостиницы Fragranse Hotel-Ruby, где остановилась делегация из России, было чуть больше двадцати километров.
Сингапур вблизи поражал воображение. Во-первых, шириной и качеством дорог и улиц, во-вторых, отсутствием пробок при полностью загруженных магистралях, в-третьих, соседством старых «колониальных» кварталов с суперсовременными зданиями, одно из которых – Icon Plaza, построенное в две тысячи шестнадцатом году, считалось самым высоким в мире[8].
Виктория, с интересом разглядывающая архитектурные шедевры Сингапура, задержала взгляд на знакомом стрельчатом силуэте в окружении красивых «стекляшек», и встретивший делегацию сотрудник консульства, одетый, несмотря на жару, в строгий белый костюм, пояснил, заметив движение Шаховой:
– Армянская церковь Грегора-Святителя, самая старая церковь Сингапура. Есть и православная русская, но севернее. Если захотите, можем предложить экскурсию.
– После всех деловых процедур, – коротко ответил Чёрников. Он был старшим в делегации и вёл себя соответственно. Савве он не понравился сразу, хотя чем именно, сказать было трудно. Скорее всего, оценку сделала экстрасенсорика организма, редко объявлявшая причину того или иного результата.
Двухзвёздочный отель Fragranse располагался на улице Changi Road, в десяти минутах езды от отеля Raffles, в свою очередь расположенного в пяти минутах езды от центральной магистрали Сингапура – Orchard Road, почти в центре исторического и делового района города. Именно в Raffles и произошло таинственное убийство китайского бизнесмена, вложившего миллиардные инвестиции в добычу нефти по всему миру.
Несмотря на то что Fragranse считался одним из самых дешёвых отелей Сингапура, его две звезды не уступали по качеству обслуживания дорогим четырёхзвёздочным гостиницам Москвы. В этом Савва убедился тотчас же, заселившись в один из двухместных номеров (одноместных в отеле не было вовсе) на четвёртом этаже, рядом с таким же номером Виктории. Неизвестно почему (спросить он не рискнул), но она предпочла экономкласс, в отличие от Чёрникова и Скарабеева, расположившихся в люксовых апартаментах, словно они состязались друг с другом в важности персон.
На приведение себя в порядок потратили полчаса. Позавтракали все вместе в гостиничном ресторане: обычный шведский стол, но с большим разнообразием блюд. Спустились к парковке, и тот же водитель с тем же сопровождающим отвезли делегацию к отелю Raffles, известному тем, что в нём останавливались многие звёзды кино и мирового шоу-бизнеса.
Отель выглядел великолепно: эдакий многоэтажный морской лайнер с вычурными колоннами центрального входа и обилием лепных украшений по фасаду.
Ещё в самолёте Савва почитал предложенный Викторией справочник и знал, что Raffles имеет три ресторана, семь баров, три кафе, кондитерскую, бизнес-центр, семь конференц-залов, бассейн, сауну, Spa-центр и множество других уголков для досуга, развлечений и спортивных занятий.
Убийство Ли Сяоши произошло сутки назад, но его тело всё ещё оставалось в отеле, который продолжал работать, как обычно, несмотря на масштаб происшествия. Правда, охрана отеля была усилена, и у всех посетителей требовали предъявить документы на входе.
Русскую делегацию пропустили без проволочек.
Чёрников и Скарабеев сразу подошли к группе гостей из Китая в центре холла.
Виктория огляделась, сделала знак Савве; она так и осталась в своём красивом брючном костюме, взяв с собой лишь сумочку.
– Посидите здесь на диванчике. Я выясню кое-какие подробности и подойду.
Савва сел на диван справа от стойки администратора, принялся разглядывать холл и гулявших по нему людей. И почти сразу уловил на себе чей-то внимательный взгляд. Насторожился, однако не подал виду. Взгляд был острым, оценивающим, быстрым и нёс холод недоброжелательства, хотя Савву в принципе здесь никто не знал и ждать не мог. Его пригласили в команду неожиданно и скорее всего спонтанно.
Он расслабился, прислушиваясь к многоязычному говору вокруг, настроил экстрасенсорику, принимая со всех сторон волны чужих настроений, переживаний и эмоций. Заметил протянувшийся к нему лучик внимания, боковым зрением ощупал соседние диванчики и кресла, уловил за колоннадой группу мужчин в чёрных костюмах; судя по лицам, это были немцы или англичане. И один из них смотрел на диван, где сидел Савва.
Вернулась Виктория.
– У нас через десять минут встреча с представителями Китая и Сингапура.
– За нами следят, – бесстрастно сказал Савва.
Виктория прикусила губу, но не оглянулась, как сделала бы на её месте любая женщина.
– Верю вашему профессионализму. Для этого я и пригласила вас с собой. Сможете определить, кто проявляет к нам интерес?
– Слева за колонной тусуется четвёрка клерков из похоронной команды.
Виктория бросила на мужчин косой взгляд.
– Канадцы, прилетели раньше нас. Тут вообще собралось около двух десятков силовиков из разных стран. Всех интересует очередное убийство нефтебарона. Проблема вышла за пределы одной страны.
И у всех свои версии развития событий.
– Фофанов утверждал…
– Я знаю, чем занимался Фофанов и что говорил.
– Не понимаю, зачем мы сюда прилетели, – признался Савва. – Криминальными разборками на таком уровне должен заниматься Следственный комитет плюс внешняя разведка.
– Они работают по другим каналам. Мы с вами не ради расследования убийства, нужна стратегическая оценка серии убийств, доклад пойдёт Карташову и президенту. Вы уверены, что нами интересуются именно канадцы?
Савва попытался выловить лучик внимания, но не смог, канадцы в строгих чёрных костюмах, и в самом деле превращавших их в похоронную команду, направились к главной мраморной лестнице холла.
– За мной наблюдали, я в таких вещах не ошибаюсь. Если из любопытства – больше никто не обратит на нас внимания, если не случайно…
– Надеюсь, что случайно, – улыбнулась Виктория. – Если вы рассчитывали спокойно отдохнуть в Мекке азиатского комфорта, то напрасно. Покой нам только снится. Идёмте, нас ждут местные службисты.
Подошли Скарабеев с Чёрниковым, обмениваясь репликами, и четвёрка представителей российских официальных властей направилась к лестнице вслед за канадцами.
Кто-то снова посмотрел Савве в спину. Оборачиваться он не стал, но подумал с весёлой злостью, что обязательно вычислит интересанта, кем бы он ни был.
Глава 10. Золотое правило: молчи!
Кеша не любил быструю езду, поэтому на работу выезжал рано, в половине восьмого, и в Сколково приезжал на своей «Рено Боксер» шоколадного цвета за двадцать минут до начала рабочего дня. Входя в лабораторию, он не включал кофе-автомат, как делали молодые сотрудницы и аспиранты, начинавшие рабочий день с кофепития, а сразу подсаживался к своему персональному монитору и уходил в миры, которые были недоступны большинству специалистов в областях IT и космологических теорий.
Однако в нынешний четверг обычную процедуру прервал звонок директора центра Валерия Аркадьевича Лосьева.
– Иннокентий, будьте добры зайти ко мне, – сказал он непривычно сухим тоном.
– Зачем? – заикнулся было Кеша, но Лосьев уже выключил интерком.
Кеша с сожалением окинул взглядом объёмный куб монитора с мигающими внутри звёздами, повесил на экран на всякий случай заставку с морским пейзажем, закодированную, чтобы никто не влез в базу данных завлаба, и направился из общего зала с рядами столов и компьютерных модулей в кабинет директора, размышляя, зачем он понадобился начальству.
Валерий Аркадьевич Лосьев был доктором физико-математических наук, окончил в тысяча девятьсот семьдесят девятом году Ленинградский электротехнический институт по специальности «инженер-электрофизик», начал работать в техцентре «Синтез» НИИЭФА, в две тысячи втором году защитил докторскую диссертацию и уже много лет работал в Национальной дирекции ITER, стал заместителем директора «Синтеза», профессором кафедры теории систем управления ядерными реакторами и в конце концов возглавил инновационный кластер «Прорыв» в Сколково, в который входила и лаборатория развития новейших средств связи, возглавляемая Кешей.
По натуре шестидесятипятилетний профессор был человеком исключительно вежливым, выдержанным и внимательным. Никто никогда не слышал от него грубого слова. На что он мог отважиться при встрече с нерадивым сотрудником, допустившим ошибку, так это лишь укоризненно пожурить. С Кешей он всегда был дружелюбен и уважителен, ценя в молодом завлабе мощный творческий ум и увлечённость идеями, которые генерировал радиофизик. Причину его недовольства объяснить было трудно.
Кеша добрался до кабинета директора на втором этаже комплекса, поприветствовал рыжеволосую секретаршу Антонину и, подчиняясь её жесту, открыл дверь в просторный «музей», как называли кабинет сотрудники центра, заставленный стеклянными шкафами с моделями всевозможных устройств, реакторов и машин, разработанных в Сколково.
– Слушаю вас, Валерий Аркадьевич.
Массивный, с мощными покатыми плечами и толстой шеей (в молодости Лосьев увлекался тяжёлой атлетикой), с голым бритым черепом, директор глянул на вошедшего из-под густых чёрных бровей, повёл рукой, приглашая к столу.
Кеша присел на краешек стула, являя собой пример кроткого студента, которого могли отчислить из института за неуспеваемость.
Лосьев выслушал торопливую скороговорку абонента, – он разговаривал с кем-то по скайпу, – брякнул массивной ладонью по клавиатуре, вперил немигающий взгляд в лицо завлаба.
– Иннокентий Леонтьевич, сколько вам лет?
– Тридцать… один, – растерялся Кеша, не ожидавший такого вопроса. – Скоро тридцать два будет.
– А ведёте вы себя как мальчишка.
– Извините, Валерий Аркадьевич, не понял…
– Мне доложили, что большую часть рабочего времени вы тратите на электронные игры.
– Неправда, Валерий Аркадьевич! – возмущённо выпрямился Кеша. – Я не играю на работе!
– Ну, занимаетесь теоретическими экзерсисами, не входящими в тематику работ лаборатории.
Кеша покраснел. В последнее время он действительно часто выводил на экран свой монументальный труд и мог часами зависать в пространстве личной концепции, которую назвал «теорией глобального моделирования вселенных». Очевидно, кому-то из сотрудников лаборатории такое увлечение начальника категорически не нравилось.
– Я… работаю… успеваю… план выполняется. Завтра я сдам отчёт о предварительных испытаниях умсорика… э-э, УМС.
– Разве испытания УМС запланированы?
– Я сделал это дома, в нерабочее время. Эффект поразительный, вы не представляете…
– Очень хорошо представляю. Вы человек умный, креативный, способный, увлекаетесь разными сложными идеями, но если будете и дальше разбрасываться, искать решения задач, не связанных с нашей тематикой…
– Вы меня уволите.
– Нет, просто вы не достигнете того положения, которого заслуживаете. Бросьте заниматься этой вашей парадигмой глобального моделирования, она мешает вам прогрессировать. Кстати, в двух словах, что это такое?
Кеша оживился.
– Вы знакомы с последними физическими теориями?
Лосьев пошевелил бровями, что выглядело довольно устрашающе.
– Какими именно?
– Петлевая квантовая теория гравитации, теория радужной гравитации, теория струн, М-бран… и так далее.
– Я не физик-теоретик, но многое изучал.
– Извините, я задал дурацкий вопрос. По стандартной космологической модели наша Вселенная родилась в результате Большого взрыва почти четырнадцать миллиардов лет назад, но это не так. Вернее, – поправился Кеша, – я думаю иначе.
– Голографический мираж?
– Что?
– Из последних новостей по этой теме мне близка идея Маркуса Чауна[9] о том, что мы живём в голограмме.
– Хорошая идея, – согласился Кеша снисходительно, – но я занимаюсь другой теорией, озвученной Ником Бостромом[10] ещё в две тысячи третьем году и дополненную Силасом Бином.
– Божественный компьютер? – не менее снисходительно улыбнулся Валерий Аркадьевич.
– Так его назвали журналисты, – хихикнул Кеша, воодушевлённый благожелательной реакцией шефа. – Ещё Станислав Лем в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году предположил, что человечество сможет построить в компе модель Вселенной, потом де Ситтер, Фридман и Бин, а за ними Давоуди и Сэвидж[11] заявили о возможном искусственном происхождении нашей Вселенной. А я доказал, что это истина!
– Так уж и истина. Докажите мне.
Кеша унял восторг, пригладил вихор на виске.
– В двух словах не получится.
– Вы постарайтесь.
– Началось всё с того, что в спектре космических лучей обнаружился обрыв… то есть высокоэнергетические частицы, взаимодействуя с фотонами фонового микроволнового излучения, на определённом этапе теряют энергии, будто исчезают за краем… чего-то.
– Не начинайте с азов.
– Прошу прощения, я не специально. Главным аргументом того же Бострома было расширение Вселенной, которое на всех уровнях измерений считалось равномерным, несмотря на то что галактики «разбегаются» с возрастающими скоростями.
– Ещё короче, суть вашей идеи, без экскурсов в прошлое.
– По моей теории «квантовая пена» пространства с размерами квантов, равными планковской длине, и есть размерная сетка, по которой кто-то создавал нашу Вселенную. Доказательств предостаточно. Все «стрелы времени» подтверждают этот тезис: космологическая, термодинамическая, биологическая, электромагнитная и гравитационная, а также с безумной точностью оптимизированная скорость расширения домена, точность подгонки масс элементарных частиц и так далее, и так далее. Все эти факты говорят в пользу глобальной программы, по которой мы и живём.
– Где? – с любопытством спросил Лосьев.
– В компьютере, конечно.
– В каком?
– Вы же сами сказали, – расплылся в улыбке Кеша, – в божественном. Хотя есть мнение, что Создатель смоделировал наше Мироздание в своём сознании. Я лично придерживаюсь другого мнения: Творец и наша Вселенная находятся вне друг друга, то есть наш мир – иллюзия, виртуальная реальность в компьютере. Ведь мы тоже делаем попытки моделировать вселенные в компьютерах, когда играем в игры. Почему бы и богу не заняться тем же?
– Зачем?
– Да ради удовольствия хотя бы.
Лосьев покачал головой.
– Компьютерные игры и в самом деле иллюзорны.
– Потому что наше мышление есть всего лишь отражение процессов иного уровня, мы ещё не достигли того совершенства, чтобы строить сверхсложные метавселенные. Но когда-нибудь дойдём и до этого, если не уткнёмся в информационный предел.
– Какой предел?
– Предел Шеннона, диктующий скорость обработки информации. Хотя попытки изменить ситуацию делаются. Уже сейчас видно, что Интернет становится вчерашним днём, облачные технологии, которые только и смогут обойти Шеннона, убьют его. За ними будущее.
Директор снова покачал головой. Горячность Иннокентия его не только забавляла, но и, судя по мине на лице, огорчала.
– Давайте договоримся, Иннокентий Леонтьевич, теории теориями, а план и график работы прежде всего. Не возбуждайте сотрудников лаборатории своими головоломными играми, люди завистливы и ревнивы, а у вас под началом почти три десятка человек.
– Я же успеваю сдавать…
– Тем более будут завидовать. К тому же ваша теория глобального моделирования небезопасна, у неё могут быть противники, которые отреагируют на ваши занятия негативно. Понимаете, о чём я говорю?
– Нет.
– Версия об искусственности нашей Вселенной давно муссируется в околонаучной литературе, так что вы не первый. Никто ещё не доказал, что наш мир – всего лишь модель в «господнем компьютере».
– Я доказал! Я даже вычислил тактовую частоту этого компа – два на десять в сорок пятой степени! Именно такая требуется для расчёта каждого шага модели. Если его выключить – для нас наступит самый настоящий конец света!
– Вот именно, молодой человек. Ваши расчёты могут повлиять не только на оппонентов теории, но и на самого создателя Мироздания, а как он отреагирует – одному богу известно. – Лосьев пожевал губами, оценивая собственный тавтологический неологизм, усмехнулся. – Да, таким вот образом. Вдруг вас заревнуют как слишком умную и самостоятельную подпрограмму в игровой программе?
Кеша недоверчиво посмотрел на тяжёлое лицо директора, протёр очки, водрузил на нос.
– Вы… меня разыгрываете? Или верите в истинность моей теории?
– В нашем информационном континууме ничто нельзя отвергать. Но сделайте так, как я прошу, удалите все ненужные файлы с рабочего стола.
– Хорошо.
– Агентство «Р-ТЕХНО» предложило нам поработать с ликвидацией компьютерных вирусов. Речь идёт о червяке Stuxnet-M. Вы в курсе, о чём идёт речь?
– Конечно, его прототип создали ещё десять лет назад, он сильно погулял по иранским компам, управляющим ультрацентрифугами по обогащению урана. Да и потом проявлялся в Бушере на атомной электростанции, а также в России и в Китае.
– Значит, понимаете сложность проблемы. Этот червь добрался до наших газопроводных систем и подбирается к самолётам, по сути, началась кибервойна.
– Я знаю.
– Вот и займётесь в ближайшее время, вместе с лабораторией Касперского. Времени на вашу теорию у вас не будет. Кстати, интересно, с вашей точки зрения, если наша цивилизация является программой в «господнем компьютере», как в ней возникают вирусы? И что они собой представляют?
Кеша встрепенулся, собираясь поделиться с директором центра своими соображениями на этот счёт, но уловил в глазах Лосьева скептический огонёк и прикусил язык.
– Не думал.
– Идите, Иннокентий Леонтьевич, и будьте повнимательней к сотрудникам.
– Обязательно, Валерий Аркадьевич. – Кеша встал, поклонился и вышел из кабинета, унося застрявший в спине взгляд шефа, ставший рассеянно-задумчивым. Уже в коридоре он додумал мысль, которую собирался озвучить в ответ на вопрос Лосьева о носителях вирусов: вирусы в нашем мире вполне могут быть людьми.
До обеда он занимался чисткой компьютера от «лишних» файлов и переноской записей на диски и флэшки. Пообедал в компании с замом Игорем Семёновичем, вернулся в лабораторию и обнаружил, что все диски и флэшки, оставленные им в столе, исчезли.
Кеша застыл над открытым ящиком, не вполне осознавая, что произошло, начал судорожно рыться в остальных ящиках, на столе, на диванчике, где тоже лежали диски, однако записи отыскать не смог. Лишь одно обстоятельство уберегло его от сердечного приступа – наличие материалов в домашнем компьютере. Но и без того настроение упало до плинтуса, так как ни один из сотрудников на видел того, кто забрал диски. Впервые Кеша пожалел, что он не имеет отдельного кабинета, поскольку по модным нынче веяниям открытости контроля трудового коллектива все рабочие места помещений центра отделялись только невысокими стеночками и прозрачными панелями, да и то далеко не всегда. Лаборатория Кеши в этом смысле не представляла исключения, он видел всех, кто занимался делами, и сотрудники также видели своего начальника. И при этом никто из них не признался в содеянном и не следил за его столом.
О краже он всё-таки заявил секретарше директора, хотя понимал, что найти и вернуть диски не удастся. Тот, кто сделал это, подготовился хорошо, а главное – знал, что берёт. Другие материалы в Кешином столе оказались нетронутыми.