Сердечный выстрел
Погода неважная, холодно, но так пьяному море по колено. Вдруг машину на самом деле угнал Гуляев. Дернул черт за руку, и понеслась душа.
– Да не угонял я машину!.. Спал я!..
– Свидетель нужен, – сказала Скорокова, неутешительно глянув на парня.
– Да когда же это все закончится? – простонал Гуляев.
– Подставляют тебя? – без насмешки спросил Фомин.
– И я знаю, почему! Землю отец не продает!.. Посадить меня хотите?
– В том-то и дело, что нет. – Родион снова посмотрел на Скорокову.
Он, конечно, мог сделать ход конем. Заявления пока еще нет, дело не открыто, машину можно просто вернуть на терминал. Поставить где-нибудь поблизости, позвонить, сказать, где забрать. Но не зря же Павлик поднимал волну, а Скорокова работала на него. И еще Маша совсем не прочь занять место Родиона. Он попытается увести Гуляева от ответственности, а его за это возьмут и уволят. Даже дело заводить не станут, просто уволят. А Гуляева отправят за решетку. И некому будет помочь ему. Ну, если только Майя Варшавину позвонит. Но так она не хочет. И его номера телефона у нее нет.
– Может, вернуть машину, пока не поздно? – не зная, что делать, спросила Скорокова.
– А еще не поздно? – спросил Фомин.
– Так я никому не говорила, только вам.
Родион мягко взял девушку под локоток и, велев Гуляеву оставаться на крыльце, вывел ее со двора – к машине.
– А как же Павлик?
– На самом деле Павлик говорил мне про Гуляевых. – Скорокова отвела взгляд.
– Что говорил?
– Сказал, что не собирается никого подставлять – ни отца, ни сына.
– А как же земля?
– Цену хорошую предложил. Необязательно же подставлять.
– То есть Гуляев на самом деле угнал машину? И поставил ее там, где ее сразу же найдут?
– Так поступать даже на пьяную голову глупо, – пожала плечами Скорокова. И, глянув на Гуляева, добавила: – Да и не такой уж он и пьяный.
– Значит, все-таки подстава?
– Если да, то я не хочу в этом деле участвовать.
– А машину кто отгонит?
– Я отгоню. Я начала, я и закончу.
– А ключи?
– А ключей нет! – обомлев, протянула Скорокова.
При этом она виновато смотрела на Родиона. И она понимала, и он, что без ключей машину тихо-мирно не вернуть. Тут или замок взламывать нужно, или водителя к месту везти, а договариваться с ним – все равно что соучаствовать в преступлении. А в ловушку Родион попадать не желал, тем более что не верил он Скороковой. Нетрудно изображать лояльность к Гуляеву, когда нет возможности ему помочь. Она ведь могла знать, что ни у него, ни у Фомина ключа нет.
Они вернулись во двор. На вопрос о ключах Гуляев резко мотнул головой. Нет у него ключей и не было.
– Тогда явка с повинной, – развел руками Фомин.
– Это как?
– Проспался, понял, что натворил, вызвал меня… Или позвонил товарищу лейтенанту, – глянув на Скорокову, сказал Родион.
– Мне позвонил. И сказал, где машина, – согласилась Маша.
– Э-э нет, так не пойдет! – мотнул головой Гуляев.
– Собирайся давай и в машину.
– И все-таки, где ключи? – спросила Скорокова, когда Гуляев скрылся за дверью.
– У Павлика. – Родион прямо посмотрел ей в глаза. – Или у Пыжова.
Скорокова отвела взгляд, но отмалчиваться не стала.
– У Пыжова, если на то пошло.
– А Павлик не мог? – едко усмехнулся Фомин.
– Мог! – резко глянула на него Скорокова.
– Как же теперь быть?
– А так! Я ему не присягала!
– Ну, смотри.
– А я смотрю! Со всех сторон!.. С одной стороны, Павлик мог, – смягчилась девушка. – А с другой, вряд ли… Он обещал не трогать Гуляева.
– После того как нашлись доски?
– Да, глупо получилось.
– Это преступная глупость.
Скорокова кивнула, соглашаясь, но ничего не сказала. А там и Гуляев появился.
Всю дорогу парень пытался успокоить себя, отказываясь верить в то, что во дворе дома стоит угнанная фура. Но, увидев машину, в истерике биться не стал.
– Это что, тюрьма? – спросил он.
– Проверим, что ты делал ночью и утром, – качнул головой Фомин. – Опросим свидетелей, проведем обыск в твоем доме… Все зависит от того, найдем ли мы доказательства твоей вины.
– А это что, не доказательство? – Гуляев кивком указал на машину.
Руки он держал сплетенными на животе, как будто на него уже надели стальные браслеты.
– Возможно, в кабине мы обнаружим отпечатки настоящих преступников, – сказала Скорокова. – И соседи могли видеть, как они загоняли машину во двор.
– А я не настоящий преступник?
– Будем устанавливать.
К дому подъехала машина, Фомин выразительно глянул на Скорокову. Неужели Павлик пожаловал? Но во двор быстрым, энергичным шагом вошел отец Гуляева, жилистый мужчина с темным еще от летнего загара лицом.
– Я все знаю! – глядя на Родиона, зло сказал он.
– Гражданин, давайте без эмоций, дело серьезное. – Скорокова мягко взяла Игната Семеновича за руку, но тот дернулся, вырвался и гневно зыркнул на нее.
– Папа, не надо! – мотнул головой Семен.
– Что не надо?! Им земля моя нужна!
И снова Родион промолчал. Не видел он смысла оправдываться, все равно ведь не поверят. А утверждать, что настоящие виновники произошедшего будут найдены и наказаны, он не мог. Преступники подъезжали к дому в темноте, быстро открыли ворота, заехали во двор, вряд ли кто-то видел их, а уж тем более рассмотрел. Уйти они могли по реке, опять же в темноте. И у Гуляева алиби нет, злоумышленники это знали, иначе бы они не решились на подлог. Возможно, они следили за ним.
Фомин догадывался, кто мог подставить Гуляева, но что с того? Да хоть пистолет к голове Пыжова приставить, он все равно ничего не скажет. И Скорокова будет молчать, если что-то знает. Будет изображать солидарность с Гуляевым, хлопотать за парня, но ключ к его свободе не достанет. Потому что перед ней стоит совсем другая задача. И Гуляев-старший знает, какая. Для него что Скорокова, что Павлик, что Фомин. И лучше не пытаться его переубедить.
– Вы можете говорить все что угодно, но факт остается фактом, – сказала Скорокова. – Угнанная машина стоит во дворе вашего дома…
– Это Семена дом, – не согласился Игнат Семенович.
– Какая разница?..
– Ну да, разницы нет… Это я угнал машину! – отец шагнул вперед, закрывая собой сына.
– Папа! – Семен схватил отца за плечо, пытаясь вернуть на место.
– А пусть делают со мной что хотят!
За воротами остановилась машина. В этот раз Фомин на Скорокову смотреть не стал. А к дому подъехал Павлик. Во двор он вошел в сопровождении Мысака. Среднего роста парень, вроде бы и не богатырская в нем стать, размах плеч самый обыкновенный, но выглядел он тяжеловесно. Плотно сбитые мышцы, крепкая кость. Черты лица грубые, нос широкий, челюсть массивная. Надбровья мощные, широкие, к его бы внешности взгляд волка, но глаза у него какие-то крысиные, взгляд быстрый, бегающий. То ли опасность выискивает, глядя по сторонам, то ли запасной выход с корабля, который может утонуть.
Павлик изобразил удивление, глядя на фургон, а его спутник даже бровью не повел.
– А я еду и думаю, ну не мог Гуляев! – глядя на Игната Семеновича, сказал Павлик. – Ан нет, смог!
– Давай без комедии! – Фомин поморщился с таким видом, как будто собирался сплюнуть ему под ноги.
– Это не комедия! Это машина с ценным оборудованием!
– Нашлась машина.
– Ну да, сначала доски, затем машина…
– И доски вернулись, и машина вернется, – сказала Скорокова, недовольно, исподлобья глядя на Павлика.
– А завтра целый склад исчезнет, – хмуро, неприветливо отозвался тот. – И мне за него отвечать.
– Чего ты хочешь? – резко спросил Гуляев-старший.
– Я хочу справедливости. Вор должен сидеть в тюрьме. Товарищ майор подтвердит, что так и должно быть, – одной половиной рта усмехнулся Павлик.
– Это же ты все устроил! – пронзительно глянул на него Родион, но пронять не смог.
– Какие ваши доказательства?
– Всему свое время.
– Забирайте задержанного, товарищ майор. Или я сам вызову наряд.
– Павел! – Скорокова попыталась охладить пыл своего друга, но тот на нее даже не глянул.
– Я ведь все равно до правды докопаюсь. И кто-то пожалеет, если вдруг выяснится, что машину угнал он сам, – пригрозил Фомин.
– Кто-то другой угнал, кто-то другой, – натянуто улыбнулся Павлик.
– Все, хватит! – сжав кулаки, Игнат Семенович вытянул руки по швам.
– Что такое? – Павлик с надеждой глянул на него.
– Забирай машину и уезжай, – сказал Гуляев-старший. – А потом подъезжай, с договором. Я все подпишу.
– Папа, ты чего? – Семен схватил отца за руку.
– А ничего! Они же не оставят нас в покое!
– Ну что вы такое говорите, Игнат Семенович! – осклабился Павлик. – Никто не собирается вас беспокоить!.. Но если вы настаиваете!..
– Я все сказал. – Гуляев-отец опустил голову.
На этот раз сжал только один кулак, давая понять, что врежет Павлику, если он сейчас же не уберется и не оставит сына в покое.
– Ну, хорошо, договорились!
– Со мной ты не договорился, – качнул головой Родион, угрожающе глянув на Павлика. – Машину можешь забирать, но знай, я это дело так не оставлю.
– Все нормально, майор. Все нормально!.. Я пришлю водителя, он заберет машину.
Павлик хоть и хорохорился, но чувствовал он себя не в своей тарелке, поэтому поторопился уйти. Скорокова потянулась за ним, но сама же себя и удержала, осталась на месте.
– Может, вы погорячились, Игнат Семенович? – спросил Фомин.
– Да не успокоятся они! Это же нелюди. Это акулы. Они всех тут сожрали. А-а! – Гуляев махнул рукой и, взглянув на сына, спросил у майора: – Семен свободен?
– Ну, если потерпевший снял претензии…
– А куда он денется?.. – вздохнул Игнат Семенович и, немного подумав, добавил: – И я никуда не денусь.
– И все-таки вы погорячились, – качнул головой Фомин.
– Мы на вашей стороне, – кивнула Скорокова и твердо посмотрела на Родиона. Он мог думать о ней все что угодно, но на поводу у Павлика она больше не пойдет.
Родион кивнул, глядя на нее. Так уж и быть, он поверит ей, но ухо будет держать востро.
Глава 4
До станицы рукой подать, дорожный указатель еще ближе. Пшеничная. Возле этого знака Майя впервые увидела Фомина. Он только-только приехал в станицу и с ходу взялся за дело. Он укреплял знак, она подъехала, остановилась, помогла ему. И влюбилась. Или сначала влюбилась, а потом помогла.
И Варшавин здесь когда-то стоял. Деловой, нахальный, весь из себя. Лето, жара, пыль, он стоит и хищно усмехается. Он тогда брал Майю на прицел, и ведь выстрелил. Почти попал. И как только она тогда удержалась от соблазна не уехать с ним?
И сейчас у знака кто-то стоял. Высокий, статный, в добротном пальто. На Варшавина очень похож. Очень-очень похож. Неужели видение? Подумала о нем, а он взял и появился.
На дороге стоял именно Варшавин. И поднимал руку, останавливая машину. Майя кивнула, глядя на него. Он же не просто так здесь, если она сейчас не остановится, ей все равно от него не убежать. Пришлось останавливаться.
– Не помешаю? – спросил Варшавин, открыв переднюю дверь справа.
Видный мужчина, представительный, даже красивый, а в любви не везет. Так и хочется сказать, не любят его бабы. И Майю он не смог увлечь, и Лера от него сбежала. Глянцевый он, как наливное яблочко, натертое воском, кожура гладкая, но под ней гнильца, червоточинка, и это чувствуется. И еще Майе не нравилась его назойливая напористость, ну не звал его никто, зачем приперся? И так всегда.
– Помешаешь.
– Ты все такая же, – закрывая за собой дверь, усмехнулся Варшавин.
В голосе прозвучала обида, и Майе даже стало его немного жаль.
– А ты как будто из лета вышел.
– Из Сибири.
– Полыньей пахнуло.
– Это парфюм.
– Я думала, абсент, – разгоняя машину, улыбнулась девушка.
– Можно и абсент.
– А ты правда в Сибири служишь?
– Высоко сижу, далеко гляжу… Почему не позвонила мне? – строго спросил Варшавин.
– Насчет чего?
– Гуляева землю заставили продать.
– Далеко глядишь, – кивнула Майя. – А ты оставил мне свой телефон?
– Ты могла бы просто позвать меня. Мысленно. И я бы приехал.
– Ух ты!
Майя остановила машину возле опорного пункта. «БМВ» Фомина не видно, только «Сузуки» Скороковой стоит.
– Приехали!
– Это шутка такая? – Варшавин глянул на Майю, как старший брат на вздорную сестру, не зло, но сурово.
И еще она увидела в его глазах угрозу. Если он выйдет, то никогда уже не появится. А ведь он действительно мог исчезнуть навсегда. С одной стороны, в этом есть своя прелесть, но, с другой, с ним как-то веселей. И не сволочь он. Верней, не совсем сволочь. Их ведь в одном подвале однажды держали, и он связан был, и она. И вел он себя вполне достойно, о пощаде не молил, отцом не угрожал. Говорил только, что отец договорится, так оно, в общем-то, и вышло.
– А куда тебе?
– Комнату мне в своем доме сдашь, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал он.
– Ты меня развеселил!
– Не бойся, приставать не буду.
– Да за себя-то я не боюсь, – в раздумье качнула головой Майя.
За себя она боялась только в присутствии Фомина, с ним она готова была на любое безрассудство. А с Варшавиным просто интересно, тепло, но не горячо.
– И замуж звать не буду.
– Да я и не пойду! – Майя усмехнулась, глянув на него. Пусть не дразнит ее, не раззадоривает, дохлый номер.
А на постой к себе она Варшавина, так уж и быть, возьмет. До вечера. Напоит чаем, позвонит в гостиницу, закажет номер, надо будет, и машину одолжит.
А пока что Майя повезет Варшавина к себе домой. Назло Фомину. Если он сейчас не выйдет из своего участка, не остановит и ее, и Варшавина.
А Фомин не появлялся. Майя решительно тронула машину с места и быстро набрала ход. Нет никого на улице, и во дворах не видно людей, уезжать надо, пока ее вместе с Варшавиным не застукали.
Лера зажглась, как спичка, воспламенилась, распалилась. Родион, казалось, выгорел вместе с ней дотла. Секс, конечно, не самое главное в семейной жизни, но в этих ярких мгновениях особенный смысл. И маленькая смерть, воскресать из которой одно удовольствие.
– Ты должен это знать, – тихо сказала Лера, прижимаясь к Родиону.
Ночь за окном, завтра утром на службу, спать осталось всего пять-шесть часов, но его это нисколько не печалило. Тем более что завтра воскресенье, можно немного опоздать. А можно всего лишь съездить в Пшеничную, появиться там и назад. Погода для декабря хорошая, ни ветра, ни снега, температура плюсовая, с Лерой можно у реки прогуляться.
– Что знать?
– Варшавин сегодня в больнице был.
Родион сначала успокоил дыхание, затем сказал:
– Не знал.
– В приемный покой заходил. Я спряталась… Он понял.
– Что понял?
– Что я не хочу его видеть.
– Завтра я его убью.
– И ты должен это понять.
– Что его нужно убить?
– Что я не хочу его видеть.
Родион кивнул, делая вывод. Хотела Лера видеть Варшавина или нет, главное, дать понять, что ей не интересен флирт с ним.
– И я не хочу его видеть.
– Майя хочет его видеть. – В голосе Леры звякнула саркастическая нотка. – Он, говорят, ночь с ней провел.
– Кто говорит? – нахмурился Родион.
– А чего ты так разволновался?
– Я разволновался?
– За меня так не волновался.
– Началось!
– Уже закончилось. – Лера повернулась к мужу спиной.
– Что закончилось?
– В постели… Или ты уже забыл? – спросила она и тут же сказала: – Давай спать!
Фомин кивнул. Спать так спать… Только вот уснуть долго не получалось. А когда сон все же пришел, в голове тускло высветилась картинка: Варшавин стоял и держал Майю за левую руку, а Леру за правую. И улыбался, протягивая ему обе руки. Выбирай, или Леру, или Майю?..
Снега немного, но след на нем остается – самое время охотиться на зайца. Только вот настроение у Игната Семеновича какое-то небоевое, как будто кто-то гнал его на охоту. Он и не хотел, а надо. Не в настроении, невеселый, задумчивый и без собаки. Прошлой зимой и по весне с Эстонкой своей приезжал, а в этот раз только с ружьем. Хорошая у него эстонская гончая, но уже старая, толку от нее никакого, дома пусть остается.
О собаке Игнат Семенович говорил, будто оправдывался. А Майя думала о Варшавине. Не смогла она его выгнать позавчера, на ночь оставила. Но вчера, к счастью, убрался, а то вышел был сейчас навстречу Гуляеву. Игнат Семенович хоть и бывший тесть, но ведь он же не только ради охоты к Майе приехал. Машину поставить – это, возможно, всего лишь повод, а причина – о Семене поговорить. Или хотя бы узнать настроение Майи. Вдруг она не против снова сойтись с его сыном. А тут Варшавин собственной персоной. Сколько вопросов тогда возникнет. И чем они с Майей ночью занимались, и почему она не замолвила за Игната Семеновича словечко, когда «Быстрый Дон» отбирал у него землю? В прошлый раз-то помогла…
Но Гуляев не стал говорить о Семене и про Варшавина не спросил. Оставил машину, попил водички, взял ружье и отправился к реке. И торопливо пошел, как будто с ходу зайца почуял.
Зато сам Семен появился. Появился, и часу не прошло, как его отец ушел. А утро еще раннее, девяти нет, только-только рассвело. Подъехал, вышел из машины, позвонил в калитку.
– Отец где? – спросил он запыхавшимся голосом. Говорил так, будто педальная у него машина и он всю дорогу крутил, не жалея сил, педали.
– В Караганде!.. Там, где люди сначала здороваются, а потом спрашивают.
Семен заглянул за ее плечо и увидел стоящую во дворе отцовскую машину.
– А Варшавин?
– Что Варшавин?
– Говорят, он у тебя!
– И что? – Майя уперла руки в бока.
И Стенькин у нее бывал, и Варшавин вчера вот ночевал, ему-то какое дело? С кем хочет, с тем и гуляет, с кем хочет, с тем и спит.
– Да ничего… Отец не знает, что он у тебя… Или уже знает?
– Варшавин? У меня?!
Майя схватила Семена за ворот, потащила в дом. Он дернулся, вырвался, но за ней пошел. Она провела его по всем комнатам. Не было нигде Варшавина, ложная тревога.
– А теперь проваливай!
– А отец туда пошел? – Семен махнул рукой в сторону железнодорожного моста.
– Туда.
– Терминал там, – с тревогой в голосе сказал Гуляев.
– И что?
– Отец даже собаку не взял.
– Так Эстонка у вас дохлая.
– Да нет, нормальная… И ружье…
– Что ружье?
– Отец жаканы взял.
– На зайца?
– Думаю, на более крупного зверя… Он этих гадов убить грозился!
Майя кивнула. Не зайца Игнат Семенович почуял, а уродов, которые сыном его шантажировали. Из-за которых ее отец чуть не погиб. Павлик у них там какой-то главный. На зверя Гуляев пошел, на очень опасного зверя.
– Ну, и чего стоишь, бери ружье и давай за отцом!
– Ружье, – кивнул Семен.
– Мое возьми, если своего нет.
Отец сделал все как надо, обратился в полицию, протащил Майю через медкомиссию, оформил разрешение на ружье. Не мог он ее одну здесь без оружия оставить.
– Да нет, я взял, в машине оно.
– Тогда пошел!
Майя пожала плечами, открывая входную дверь. Сегодня воскресенье, никуда ехать не надо. И на подъем она легкая. В принципе, от нечего делать можно составить Семену компанию.
Но с неба сыпала снежная крупа, брызгало дождем, и сразу расхотелось куда-то идти.
– Может, в полицию позвонить? – у калитки спросил Семен.
– Позвони.
– Так Фомина пришлют… Или эту…
– А чем тебе эта не нравится? – Девушка поняла, о ком речь.
– Ну почему же не нравится. Очень даже, – назло Майе сказал Семен.
Майя нисколько не ревновала своего бывшего, но с удовольствием толкнула его в плечо, выставляя за калитку.
– Вот и звони ей!.. Пошел!..
– Может, отцу позвонить? – качнул головой Семен.
Он достал телефон, набрал номер. Майя закрыла калитку, направилась к дому. Проходя мимо машины Игната Семеновича, услышала трель, похожую на звонок будильника. В автомобиле звонил телефон бывшего тестя. Оказывается, смартфон находился в машине, прикрепленный к лобовому стеклу. Игнат Семенович, видимо, забыл его. Или просто не захотел брать с собой.
Майя повернула назад, сказала Семену, что телефон отца в машине, и только тогда зашла в дом. Поднялась на второй этаж, посмотрела в окно, увидела, как Семен отходит от своей машины – с зачехленным карабином на плече. А снег перестал, пошел дождь, и он усилился.
Семен вернулся часа через два, мокрый, грязный, даже на лице глина.
– Где тебя черти носили?
– Да к реке вышел, там обрыв, мокро, земля из-под ног бум! Я с обрыва, а там и вода, и глина… Не повезло, – буркнул он.
– Отца нашел?
– Где, в реке?
– Назад пошел?
– Ну, я-то назад. А он, возможно, на терминал отправился.
– А ты до терминала не дотопал.
– На машине быстрей.
– Может, переоденешься? – спросила Майя.
– Хотелось бы, – кивнул Семен.
– Тогда чувствуй себя как дома, – открывая входную дверь, сказала девушка и не забыла напомнить: – Но не забывай, что ты в гостях.
Ничего у них не выйдет с Семеном, не хочет она с ним. Если он желает дважды войти в одну реку, то пожалуйста, но без нее. Тем более что это неплохо у него получается. С головы до ног мокрый. И холодный. Ему бы сейчас в баньку. Но без нее.
Для кого-то воскресенье выходной, для Родиона – всего лишь короткий день. Но работы сегодня нет, документация относительно в порядке, можно ехать домой. И Скорокова собирается уезжать, стоит у окна. Похолодало, дождь снова сменился снегом, погода, что называется, нелетная. Но Родион все равно поедет. И даже не спросит у Маши, кого она ждет. Павлик, может, и сволочь, но сердцу не прикажешь. Любит его Скорокова и ничего не может с собой поделать.
Он уже открывал дверь, когда зазвонил телефон, и не сотовый, а проводной. Фомин нахмурился, не нравились ему эти звонки стационарного телефона.
Звонил оперативный дежурный.
– Фомин, это очень хорошо, что ты на месте. Машина под рукой?.. Давай на терминал, убийство там заявили. Я наряд высылать не стану, съездишь, глянешь, доложишь.
– Понял.
– Группу готовлю, хорошо, если ложная тревога… Давай! – Оперативный положил трубку.
– Что там? – обеспокоенно, даже встревоженно спросила Скорокова.
– Убийство на терминале.
– Кого?.. Кто?..
– Для этого и едем… Давай!
В машине Скорокова первым делом набрала чей-то номер телефона, но абонент не отвечал. От переживаний у Маши началась нервная дрожь.
– Павлику звонишь? – спросил Фомин.
– Почему Павлику?
– А за кого ты переживаешь?
– Ну да, Павлику звоню.
– А телефон молчит?
– Гудки нормальные, не отвечает…
– Ты его с терминала ждала?
– Да. Сказал, что дела у него там, на обратном пути заедет, заберет.
– А что за дела?
– Да причал решили добавить, место смотрели…
Маша немного подумала и снова набрала номер телефона. На этот раз ей ответили.
– Илья, ты?.. – спросила она.
Фомин косо глянул на нее. Павлик ему, может, и не враг, но уж точно не друг. Родион по разную сторону баррикад и с ним, и с Ильей Пыжовым, а, как ни крути, а Скорокова их человек. Не самое это приятное дело служить с засланным казачком.
– Что у Павлика с телефоном?.. Нормально?.. С Павликом не нормально?! Что с ним?.. Как убили?!.
Скорокова и хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Жевательные мышцы хватил спазм, челюсть застыла в нижнем положении. Она потрясенно и невидяще смотрела на Родиона, пальцы правой руки слабели, еще немного, и телефон вывалится из них.
– Дай-ка!
Родион потянулся к ней, отобрал телефон и приложил его к уху.
– Маша, а ты где? – болезненным голосом спросил Пыжов, если это был он.
Фомин знал, кто он такой, его фамилию, имя, отчество, даже пару раз видел, а голос никогда еще не слышал.
– Майор Фомин, участковый уполномоченный.
– Вы случайно не к нам едете, участковый уполномоченный?
– С кем имею дело?
– Да Пыжов я…
– Что случилось, Пыжов?
– Да два трупа у нас, а так ничего, нормально все, – усмехнулся Илья.
– Где у вас?
– У терминала, с северной стороны. Мы там стояли смотрели, а тут охотник… Вы сейчас где, майор Фомин?
– Подъезжаем.
– Я сейчас к будке охранника подхожу, встречу вас там.
Пыжов говорит тяжело, чувствовалось, что разговаривал на ходу.
– Откуда подходишь?
– Ну, откуда… Я же говорю, труп тут у нас.
– Где именно?
– Я же говорю, с северной стороны терминала.
– Смотрели, где причал ставить?
– Да, причал… Павлик причалил.
– Охотник?
– Да.
– Там от причала до сторожки минут пять идти, – предположил Родион.
– Да нет, все десять.
– Ну, хорошо, десять… Вы в полицию звонили?