Реильма капризничала: «Проблема в том, что уже обед, и я проголодалась. Ни шагу больше не сделаю!»
«Все проголодались, – сказал Хаскен, – не ты одна».
«А вот и одна! – накинулась на него Реильма. – Никто не становится таким голодным, как я, потому что я ничего не могу делать, пока не поем!»
«А, чтоб тебя! – сплюнул Творн. – Джантифф, дай ей откусить всячины, а то из-за нее мы тут застрянем».
«Я тоже хочу есть», – обиделась Эрналия.
«Не надо делать трагедию, – холодно обронила Реильма, – с тобой поделятся».
Джантифф вынул четыре брикета всячины, положил их на пень: «Все, что у меня есть. Делите сами».
Реильма и Эрналия взяли по брикету. Юзер и Творн разделили третий, Кедида и Суновера – четвертый.
Гаррас вернулся после купания. «Ну что, так легче?» – весело спросила его Реильма.
«В какой-то степени, хотя я предпочел бы штаны на размер больше. Все лучше, однако, чем эти вонючие тряпки, – Гаррас с преувеличенным отвращением поднял старую одежду двумя пальцами вытянутой руки. – С собой я их не понесу, придется оставить».
«Не выбрасывай, выстираешь – пригодятся, – посоветовал Творн. – У Джантиффа освободилось место в рюкзаке, брось туда».
«И то правда! – посветлел Гаррас и повернулся к Джантиффу. – Ты не возражаешь?»
«Какие могут быть возражения?» – мрачно отозвался Джантифф.
Творн поднялся на ноги: «Все готовы? Пошли!»
Теперь фуражиры шагали по левой тропе – Творн по-прежнему во главе процессии. Через некоторое время он торжествующе поднял кулак и обернулся: «Правильно идем – я узнал этот камень, в прошлый раз тоже сначала подумал, что это гриб. Чую – впереди жранина! Пошли!»
«Ну сколько еще идти? – хныкала Реильма. – Честное слово, ноги болят!»
«Терпение, терпение! Еще немного – осталось холм перевалить, видите? Всего несколько километров. Никто, кроме меня, про это место не знает, так что держите язык за зубами, договорились?»
«Как хочешь. Была бы жранина».
«Пошли тогда, пошли. Не волочите ноги».
Заметно приободрившийся отряд маршировал вверх по склону. Они даже принялись петь задорные частушки, полные неприличных намеков на обжорство, легендарные фуражи и блюдолизов.
Лес мало-помалу редел, и на гребне холма перед ними открылся обширный, далекий вид на юг – темные леса, зеленоватая полоска реки и трагическое небо: свинцово-фиолетовое над горизонтом, слепяще-белое и отливающее пурпуром в зените, усеянное стайками белых, светло-серых, темных облаков. Джантифф остановился, пораженный. Рука его потянулась за спину, чтобы достать блокнот из рюкзака, но наткнулась на сырую грязную одежду Гарраса и с сожалением опустилась.
Отважные фуражиры спешили – Джантиффу пришлось их догонять. У подножия холма тропу снова обступил густой лес.
Творн приказал спутникам остановиться: «Отсюда – тихо, осторожно! Чтобы не было никаких неприятностей».
Вглядываясь вперед, Суновера заметила: «Ничего не вижу. Ты, наверное, опять напутал?»
«Ничего не напутал! Мы на дальнем краю долины Паматры, здесь самые сочные клубни-лимонки. А речная плоскорыбица, жареная на костре? Пальчики оближешь! Правда, плоскорыбица водится южнее, но ближайшие фермы в двух шагах, так что будьте осторожны… Джантифф, что ты в землю уставился?»
«Ничего. Лишайник на старом бревне – смотри, как оранжевые тона горят на черно-буром фоне!»
«Очень замечательно, но у нас нет времени на поэтические восторги. Все вперед – потихоньку, внимательно!»
Фуражиры продолжали путь в молчании. Через полчаса Реильма снова принялась ныть, но Творн, яростно жестикулируя, заставил ее закрыть рот. В ту же минуту он поднял руку и громко прошептал: «Стоп! Вот она, ферма – смотрите, но только так, чтобы нас не заметили».
«Держите ухо востро! – предупредил Юзер. – Здесь могут быть сигнальные провода, ямы-западни, электрические разрядники, всякая мерзость».
Слева, за частоколом древесных стволов, Джантифф заметил ферму, не слишком отличавшуюся от той, где их постигло первое фиаско.
Собравшись вокруг Творна, Гарраса и Юзера, фуражиры посовещались, указывая то в одну, то в другую сторону. Потом они вооружились палками покрепче – на тот случай, если снова придется иметь дело с дельпами.
Творн инструктировал товарищей: «Тихонько проберемся вдоль ограды – по-моему, не должно быть никаких ловушек. Потом – бегом к птичнику, он за избой. Пригнитесь, не показывайтесь! Удачи и вкусной жранины!»
Сложившись пополам, Творн засеменил вперед, деловито переваливаясь на полусогнутых ногах. Другие потянулись за ним. Как и раньше, самым смелым оказался Гаррас. Забравшись в огород, он принялся выдергивать корнеплоды, поспешно рассовывая их то в рот, то по карманам. Уобл, Вищ и Суновера облепили решетку с квашницей, но сезон прошел – им досталась опустевшая шелуха. Творн крался под окнами избы к птичнику.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
