Медиаторы. Книга 1. Право на власть

Зоя резко выдохнула и закатила глаза. Она понимала, что Ник прав.

– Ладно, – процедила она сквозь зубы. – Колдуй, – Поймала насмешливый взгляд друга и добавила, смотря в потолок: – Пожалуйста.

Ник усмехнулся и мягко провёл ладонью по волосам Зои, едва коснувшись её затылка. Она ощутила знакомую щекотку, холодок – и запах мяты. Магия Ника всегда пахла мятой.

– Спасибо.

Они молча сидели в машине ещё минуту.

– Готова идти?

– Нет, – честно ответила Зоя. – Хорошо, что ты будешь рядом.

Ник взял подругу за руку и крепко сжал. Зоя сжала в ответ, впитывая кожей тепло Ника.

– Ладно, идём. А то я окончательно расклеюсь, – слегка сиплым голосом сказала Зоя, отпуская руку Ника. – В конце концов, это просто завтрак. Что может пойти не так?

Из родительского дома Зоя съехала много лет назад, но её мать, степенная колдунья из старинного рода, по-прежнему считала нужным опекать её. Зое порой казалось, что в глазах матери любой её жизненный выбор был неправильным и опрометчивым, кроме единственного – дружбы с Владой.

Зоя помнила, как изменилось лицо матери три года назад, когда она рассказала последние новости. Восстание захлебнулось. Его лидеры повержены.

Зоя помнила, как мать на неё тогда посмотрела – невидяще и так горько, словно оплакивала родную дочь. Но читалось в её взгляде ещё кое-что, помимо горя и тоски, – разочарование. Казалось, она сожалела о том, что Зоя так и не примкнула к Легиону и на неё, в отличие от Влады, охоты не было.

Они никогда это не обсуждали: мать ничего не говорила, а Зоя боялась спрашивать. Может, потому что сама дико, неистово жалела о том же.

Мать встретила их на пороге.

– Николя, дорогой мой! – Она расцеловала Ника в обе щеки. – Проходи в гостиную, чувствуй себя как дома! Андреа сегодня приготовила изумительные круассаны! Сейчас будем пить чай!

– Аделия Владимировна, прошу прощения за мой внешний вид. Сегодня я совсем не одет к завтраку, – виновато сказал Ник, пытаясь спрятать за Зоей голые лодыжки.

– О, перестань, что ты! Ты всегда прекрасно выглядишь! Просто сегодня твой стиль – нарочитая небрежность! – Она засмеялась. – И сколько раз тебя просить, милый? – В голосе матери звучала укоризна, а ещё сталь. – Адель! – Она ненавидела любые намёки на возраст и тратила львиную долю магического резерва на заботу о внешности.

Сколько лет матери на самом деле, не знала даже Зоя. Она сомневалась, что и отец знал, в каком возрасте сто пятнадцать лет назад взял в жёны юную красавицу Аделию. Но и сейчас мать оставалась очень красивой. Ей с трудом можно было дать больше тридцати пяти. Чёрные волнистые волосы были гладкими и блестящими в любое время дня и ночи, словно мать ежечасно обновляла укладку в салоне. Она никогда не собирала их в причёску, и её локоны смоляной лавиной ниспадали до поясницы. Несмотря на кулинарные изыски горничной, мать имела тонкий изящный стан. Когда она устраивала приёмы и суаре в своих гостиных, то надевала струящиеся шёлковые платья, которые подчёркивали её идеальную, по мнению глянцевых журналов, фигуру. Как водится, глаза выдавали возраст, но не морщинки, как это бывает у людей, а взгляд. Когда мать радовалась и смеялась, глаза продолжали смотреть на мир холодно и безучастно, словно всё давно знали, словно всё уже видели. А может, так оно и было на самом деле.

– Зоя, милая, иди в ванную и приведи себя в порядок! Выглядишь так, будто… В общем, неважно. Поторапливайся, у нас сегодня важный гость, не нужно заставлять себя ждать, – бросила через плечо мать, уводя Ника в гостиную.

Гостиная была гордостью матери, она начала обставлять её ещё до первой революции. С потолка свешивались две хрустальные люстры. Когда мать того желала, лампочки сменялись на настоящие свечи и потолок мерцал десятками огней. На стенах гордо изгибали бронзовые шеи парные подсвечники. Отполированный до блеска паркет покрывали бордовые шёлковые ковры ручной работы. На нём стояли диван с изумрудно-зелёной обивкой и коралловыми подушками, бордовая софа и два кресла, украшенные этническими узорами, а между ними – низкие деревянные столики с резными ножками и окантовкой из яшмы. Мать рассказывала, как перекупила их то ли у какого‐то графа, то ли у князя в начале прошлого века. У стены стоял салонный двухметровый рояль, выполненный в стиле ар-деко из белого дерева. Окно было распахнуто, и лёгкий тюль цвета слоновой кости трепетал, дотягиваясь кисточками до высоких вазонов с фикусами.

Гостиная всегда казалась Зое совершенно виртуозной и гармоничной, но при этом она не могла высидеть здесь и пары часов. Эта комната с самого детства Зои чётко ассоциировалась с мамиными бесконечными друзьями – или просто высокопоставленными колдунами, с которыми мать намеревалась подружиться. В гостиной всегда пахло чужими духами, звучала медленная музыка и гремели споры о политике и жизни. В основном о той, что была до революции.

Когда Зоя вошла, в гостиной протекал тихий неспешный разговор, перемежающийся хрустальным смехом матери. Завтрак проходил неформально – гости сидели в креслах, мать расположилась на софе. Столик был уставлен белым фарфором: заварник, чашки, вазочки с джемом и вареньем, молочник, тарелочки с маслом и блюдо с круассанами. Горничная аккуратно разливала чай.

– И представьте только, любезный Эрто, я говорю Корнелии: «Дорогая, прошлая презентация твоей книги привлекла недостаточно внимания, что ты в этот раз собираешься устроить – ледовый каток на крыше небоскрёба в Сити?» А она отвечает, что до неё так уже делали, причём не колдуны. Корнелия рассказывала, что гости того мероприятия были в восторге. Называли виновника веселья кудесником, мол, устроил не просто шоу, а настоящее волшебство! Забавно, правда? Люди думают: чтобы творить волшбу, достаточно иметь много денег и связей… О, Зоя, ну наконец‐то! Мы тебя уже заждались.

Мать говорила ласково и мило улыбалась, похлопала по софе, приглашая сесть рядом с ней.

Эрто поднялся с кресла и поцеловал руку Зои, которую она протянула.

– Великое человеческое заблуждение! Ведь деньги – это далеко не всё, правда, милая Адель? Магия – это привилегия, магия – это нечто за гранью человеческого понимания. Когда чародейство будет низвергнуто до столь простых материй, мир окончательно рухнет в тартарары. Зоя, а вы как считаете?

Эрто цепко посмотрел на неё, словно готовясь запечатлеть и сохранить в памяти каждое сказанное слово.

Предводитель дворянства мастер Эрто тоже выглядел весьма молодо для своих лет – а их, насколько догадывалась Зоя, сосчитать было сложно. Одет, как и всегда, в отглаженный дорогой костюм, по случаю раннего завтрака – светло-серый, под пиджаком – белая рубашка в серую клетку. Эрто весь был каким‐то пепельным: седые коротко стриженные волосы, серебро едва заметной щетины на маленьком подбородке, угольные глаза под нависшими бровями. Лоб и виски испещрены морщинами, нос прямой, чуть нависающий над тонкими бескровными губами. Когда Зоя бродила по городским улицам и кидала взгляды на плакаты и билборды, где красовались лица политиков всех мастей, она каждый раз удивлялась их поразительному сходству с Эрто. Нет, не внешностью, а чем‐то более глубинным, подсознательным, что проглядывалось в мимике. Когда Эрто улыбался, на щеках и подбородке образовывались лукавые ямочки, а вокруг глаз собирались морщинки, словно со всего лица ручейками стекая к вискам. Если глаза матери, тоже будучи старыми, говорили о том, как много она знает, то взгляд Эрто показывал, как много он может рассказать и как многому может научить. Мастеру Эрто хотелось верить, хотелось довериться.

Правда, Зоя уже знала, к чему это могло привести.

– Мастер, в такую рань я ни о чём думать не в состоянии, – мрачно отшутилась Зоя, под неодобрительным взглядом матери забираясь с ногами на диван и отхлёбывая кофе.

– Тогда позвольте мне развить мысль. Даже самая длинная шея у пуделя не сделает из него жирафа. Даже если пловец научится задерживать дыхание на три минуты, он не сравнится с дельфином. Если человеку взбредёт в голову, что он может приблизиться к богу, он вознесётся под самое солнце и сгорит, подобно печально известному Икару. Даже самые большие деньги не дадут людям прикоснуться к чародейству – лишь к его жалкому ограниченному подобию.

Зоя мысленно закатила глаза. Она отсчитывала минуты до момента, когда будет достаточно вежливо сослаться на неотложное дело и уйти. Зоя покосилась на Ника. Тот умудрялся так удачно кивать в нужных местах, что складывалось ощущение активного участия в беседе, хотя он не проронил ни слова.

– Согласна с вами абсолютно, любезный! – с придыханием ответила мать. – Ещё чаю, может быть? – Она повернулась было к Андреа, чтобы дать указание, но Эрто лёгким взмахом руки остановил её.

– Спасибо, дорогая Адель, но я пока воздержусь. Круассаны бесподобные, благодарю за прекрасно проведённое утро! Что может быть чудеснее, чем начинать день в такой компании? – Он поднялся и поцеловал руку гостеприимной хозяйки.

– Ой, ну что вы, что вы! Вы же знаете, что двери нашего дома всегда открыты для вас! – Мать всплеснула свободной рукой.

– За что я, ваш покорный слуга, бесконечно благодарен. А теперь я бы очень хотел поговорить с Зоей. Наедине, если можно. Вы не против?

Зоя насторожилась и краем глаза заметила, как с Ника вмиг слетела его умиротворённость.

– Конечно, она не против! – воскликнула мать. – Зоя, дорогая, проводи нашего гостя в кабинет.

Зоя кивнула, назло матери допила остывший кофе и только после этого прошла в бывший кабинет отца, совмещённый с библиотекой. Пока тот был жив, Зоя часто проводила здесь время, играя в прятки и дурачась среди высоких массивных книжных шкафов с – как ей тогда казалось – миллионами толстенных книг, половина из которых была такой древней, что могла развалиться от одного неосторожного прикосновения.

Зоя прошла в центр комнаты, развернулась к Эрто и сложила руки на груди, выжидающе глядя на мастера. Тот аккуратно закрыл за собой дверь.

– Может, присядем? – мягко предложил он. – Я бы не хотел, чтобы наш разговор проходил в напряжённой обстановке.

Зоя равнодушно пожала плечами и села в кожаное кресло, Эрто разместился напротив.

– Зоя, для нашего содружества наступили печальные времена. Мы терпим поражение за поражением. Мы слабеем, когда противник…

– Мастер Эрто, я вас прошу. – Зоя поморщилась. – Пожалуйста, давайте ближе к делу. У меня совершенно нет времени выслушивать эту чушь.

– Позволю себе напомнить, – Эрто вонзил в неё острый взгляд угольных глаз, – то, что ты зовёшь чушью, есть причина тому, что Влада…

Зоя вскипела моментально, словно кто‐то поставил на огонь чайник с водой на самом донышке.

– К делу, мастер, – сухо обронила она.

– Легиону повстанцев нужны новые колдуны и ведьмы – свежая кровь. Сильные, молодые, из благородных семей. Те, которые осознают свой долг перед содружеством. И те, которые…

– Я всё ещё не совсем понимаю, куда вы клоните, мастер.

– Я думаю, вы лукавите. Легион нуждается в вас, милая Зоя. В вас столько энергии. Буйной, разрушительной, поистине ведьмовской – я лишь предлагаю направить её в верное русло. Я наслышан о ваших, – он усмехнулся, – подвигах на улицах города. Вас многие называют уже чуть ли не городским мстителем.

«Кто называет?» – хотела спросить Зоя, но не стала. Как будто ей не было плевать на светские сплетни!

– Этой ночью произошла трагическая гибель одного из наших людей. Прекрасный молодой колдун, очень перспективный. Августин Чернышёв – может быть, вы встречались где‐то.

Определённо встречались – Зоя припоминала его вечно насмешливый взгляд свысока, – но близко не общались. Всё равно ей было жаль парня.

Эрто продолжал рассказывать, казалось, его не тревожило молчание Зои:

– Он был исследователем. Копался в старинных книгах – примерно как ваш отец, изучал теорию магии. Он не был воином, не был солдатом. Он не хотел сражаться, хотел заниматься наукой.

Зоя вопросительно выгнула бровь.

– Этой ночью выродки из Министерства нашли его. Простите, что говорю это вам, памятуя вашу… потерю, но я должен это упомянуть. Августин был растерзан каменными псами.

На миг стены в кабинете сомкнулись и разъехались обратно. Зоя глотнула воздух и порадовалась, что сидит.

– Мне должно быть это интересно?

– Августин мёртв, но наше дело ещё живо. У содружества есть свои козыри в рукаве. И как только вы дадите понять, что мы с вами смотрим в одном направлении…

– Если я не ошибаюсь, у нас уже был подобный разговор, и я сказала…

– Я помню, что вы мне тогда сказали, уважаемая Зоя. – Эрто улыбнулся. – Вы были в трауре.

«Была?»

– Зоя, если не ради себя, если не ради содружества и всего магического народа, то хотя бы ради неё! Хотя бы ради Владиславы…

Зоя вскочила с кресла и сжала кулаки.

– Хватит! Довольно!

– Влада отдала жизнь ради содружества и своего народа! – Эрто повысил голос.

– Довольно, – сипло прошептала Зоя. – Вы не можете…

– Я знаю, что вы были очень близки, – мягко и доверительно произнёс Эрто.

– Близки? – Зоя вскинула голову и со злобой уставилась на невозмутимого Эрто. – Она была мне ближе чем сестра!

– Да, конечно, – согласился он. – И именно поэтому я считаю, что вам нужно подумать над моим предложением. Влада бы этого хотела…

– О, сегодня вы уже второй, кто говорит мне, чего хотела бы Влада, – яростно засмеялась Зоя. – А давайте я вам расскажу, чего она хотела. Она хотела жить в мире и спокойствии. Она не хотела этой дурацкой войны. Она не хотела уходить так, словно…

– Как вы думаете, – внезапно совершенно спокойно спросил Эрто, – какую роль играла Влада в Легионе?

Зоя осеклась.

– Она была одним из лидеров Пятого восстания. Но вам это и так известно. Это же вы её не защитили и…

– Ошибаетесь, милая Зозо. Владислава стояла у истоков Легиона, более того, это она его организовала.

– Бред! – безапелляционно отрезала Зоя, мотнув головой.

– Да ну? – Эрто лукаво блеснул серебром глаз. – Уверены?

– Уверена, – твёрдо ответила Зоя, стараясь не обращать внимания на холод, который ртутной змеёй пробирался по её позвоночнику.

– Как скажете. В любом случае помните, что моё предложение в силе. Так что, если решите его принять, – просто позвоните. Мой номер у вас есть. – Эрто поднялся, степенно дошёл до двери и обернулся напоследок. – Не у каждого, Зоя, есть шанс продолжить дело близкого человека. Не у каждого есть шанс отомстить. По-настоящему, а не устраивая беспорядочные дебоши на улицах. У вас этот шанс есть. Не упустите его.

Когда Эрто закрыл за собой дверь, Зоя рухнула обратно в кресло, закрыла лицо руками и заплакала.