Медиаторы. Книга 1. Право на власть

Алиса поднялась и перемахнула через ограждение. Как только кеды коснулись песка, разговоры разом притихли. Все замолкли, и казалось, что анималы смотрели ей вслед, словно каждый размышлял, как именно он смог бы вонзить когти или вгрызться клыками в её спину. «Глупости! – Алиса заставила себя не оборачиваться. – Я одна из них».

Сергей постарался скрыть изумление, но его выдавали взметнувшиеся брови, которые стремились переселиться со лба на макушку.

Алиса решительно подошла к Руслану. Тот, казалось, вовсе не удивился новоприбывшей, лишь хмыкнул в седую бороду.

– У нас сегодня гости? Вот так сюрприз! Как зовут тебя, милое дитя?

– Я Алиса из Серого рода, – громко, чтобы слышали все, сказала она.

– Опа-на! – Руслан развеселился и хлопнул в ладоши. – Неужто сама внучка Лидии к нам пожаловала?

Алиса кивнула.

– Ну и что ты тут забыла, дорогая серая волчица Алиса? Заглянула на чай?

Алиса опять кивнула

– Бабка‐то твоя жива ещё? – проскрипел Руслан. – Сколько лет прошло? Пятнадцать, что ли…

В третий раз подряд кивать Алисе показалось глупостью, и она с силой заставила себя разжать напряжённые челюсти.

– Шестнадцать.

Руслан хмыкнул, оценивающе её оглядывая.

– Итак, серая волчица Алиса решила поучаствовать в нашем милом междусобойчике? – участливо спросил он. – Проходи, не стесняйся. Чего как не родная?

Тишина стала ещё отчётливее, взгляды – пронзительными и колючими. Алиса набрала в грудь больше воздуха. В голове было так мало мыслей, что они носились от одной стороны черепушки до другой, умудряясь врезаться друг в друга, как частицы в адронном коллайдере.

Наконец Алиса вспомнила, что должна сказать.

– Я хочу испытать себя в битве вожаков. По праву наследницы Серого рода, которое мне завещала моя бабушка, а ей передала Серая волчица. Я хочу баллотироваться в лидеры клана.

Тишина сузилась до тончайшего острия иглы, которое несколько долгих мгновений приближалось к воздушному шарику, и вдруг резина лопнула, выпуская на волю скопившееся напряжение: все присутствующие в цирке внезапно заговорили, зашептали, забормотали.

Чтобы избежать вызывающих, пронзающих, сканирующих, оценивающих глаз всех анималов, Алиса поймала взгляд Лёши. Она ожидала, что тот отвернётся, но он подбадривающе улыбнулся и отсалютовал банкой пива. Алиса неожиданно для себя тоже улыбнулась. Шум и гам перестали давить на неё сплошным потоком, она словно увидела брешь, через которую хлынул свежий воздух.

Алиса заставила себя сделать глубокий вдох и медленный выдох – размеренно, чтобы никто из анималов не заметил, как судорожно поднимаются и опускаются её плечи.

– Ну что, зверята-жеребята, выборы вот-вот начнутся. У вас есть последний шанс убежать под крыло мамочки.

Руслан усмехнулся в бороду и тут же посерьёзнел. Он вскинул руки ввысь, обращаясь к небесным силам, и громогласно произнёс:

– Да будет свидетелем этого дня Зверь, который однажды ответил на наши молитвы и даровал нам духов-защитников. Сегодня определится, кто поведёт нас дальше. Волею Зверя сегодня решится, кто выберет нам следующее пастбище, укажет на врага, остережёт от беды, защитит от напастей, кто разделит с нами радости и беды, за кем пойдём мы беспрекословно, потому что его глаза станут нашими глазами. Да будем мы видеть так, как видит наш вожак, и да будем мы смотреть с нашим правителем в одном направлении, и да накормит он нас в минуту голода, если леса опустеют, и да согреет нас подо льдами суровыми, если солнце замёрзнет, и да напоит нас кровью своей, если реки высохнут.

Алиса слушала торжественную речь старика, и каждое ритуальное слово наполняло её силой, словно волшебным таинственным теплом согревая изнутри. Она развела плечи, выпрямила спину и подняла голову.

– И когда Первый станет Первым, Второй станет Вторым. Тот, кого одолеет длань вожака, да пребудет с ним на земле и в вечности, да приумножит величие клана, да посвятит свою душу и свою жизнь служению клану милостью вожака.

На миг заброшенный цирк погрузился в молчание. Алиса слышала биение не только своего сердца, ей казалось, что она слышит возбуждённый, неистовый, но всё же такой гармоничный и уверенный в своём единении стук сердец каждого из присутствующих здесь. Они были едины, потому что были рождены едиными. Они вместе не только потому, что по-другому рискуют не выжить, а ещё и потому, что иной вариант просто невозможен. Их судьбы были переплетены столетия назад, и более великой силы, что связала их, нельзя и представить.

От этой одуряющей мысли у Алисы закружилась голова. Именно это ей рассказывала бабушка, когда выпивала пару рюмок коньяка, с фырканьем закусывала шоколадными конфетами и закрывала глаза, погружаясь в воспоминания. Даже уйдя из клана, бабушка навсегда осталась здесь. Теперь Алиса это понимала. Теперь она это чувствовала на каком‐то глубинном уровне, на том, где она знала, как передвигаться на двух ногах или четырёх лапах или как держать ложку правой рукой.

Впервые с тех пор, как приехала в Москву, Алиса почувствовала радость от возвращения в клан. Сейчас она была дома. И готовилась стать хозяйкой в нём.

Алиса несколько раз сжала кулаки и встряхнула руками, избавляясь от дрожи, охватившей мышцы. Сначала нужно победить. Все остальное – потом.

– Да будет это исполнено, да будет так во веки веков. Первый – правит и повелевает, Второй – ведает и защищает, остальные – служат и повинуются. Во имя Зверя!

Старик молча обводил пристальным взором каждого анимала в зале, словно грозный экзаменатор, спрашивая: «Ты всё слышал? Ты всё понял?»

Судя по благоговейной тишине, поняли все. Даже шумная компания молодых анималов, у которых Лёша брал пиво, сидела тихо, прикрыв ладонями алюминиевые зелёные банки, чтобы они не отсвечивали в тусклом свете прожекторов.

– Обнажите свои тела и мысли перед Зверем. Пустите Зверя в свои сердца, откройте ему свои помыслы.

Алиса начала раздеваться. Бабушка рассказывала: в клане анималы слишком часто обращаются на глазах друг у друга, чтобы придавать голому телу какое‐то сакральное значение. Алиса соглашалась, что это совершенно логично и закономерно, но всё равно ей было неуютно под прицелом минимум двухсот пар глаз стаскивать с себя водолазку, снимать джинсы, неловкими экономными движениями складывать одежду в стопку. Она хотела было остаться в белье, но, мельком подняв голову на противника, обнаружила, что Сергей уже снял боксеры с логотипом Бэтмена – под дружеское улюлюканье и смех трибун. Сперва Алиса подумала, будто смеются над обнажённым анималом, а потом сообразила: она ошиблась, нагота никого не смущала. Видимо, всех так насмешил символ супергероя на трусах. Алиса порадовалась, что надела ничем не выделяющийся чёрный комплект, на котором ещё утром болталась бирка. Разумом она понимала, что последнее, о чём ей сейчас стоит волноваться, – узор на трусиках, но всё равно испытывала постыдное облегчение.

Алиса положила стопку одежды на свободное место первого ряда. Провела пальцами по волосам, расчёсывая их и успокаивая сердцебиение. Не удержалась и перебросила каштановые пряди на грудь. Те были не настолько длинными, чтобы скрыть наготу, но создавали эфемерное ощущение защищённости.

«Ну вот и всё. Тот самый день. Тот самый час, – подумала Алиса. – Мой ход».

Удивительно, но в это мгновение, стоящая абсолютно обнажённой перед всем кланом, за секунду до начала самой главной битвы в её жизни, Алиса почувствовала уверенность. Она победит, потому что иначе просто невозможно. Победит, потому что шестнадцать лет бабушка готовила её к этому дню. Победит, потому что нет выбора, нет альтернативы, есть только один вариант будущего. И она сделает всё, чтобы он наступил. Ведь Алиса в ответе не только за себя, но и за весь клан. Она не имеет права проиграть. Это даже не обсуждается.

– Да будут Зверь и его дети свидетелями сей битвы. Да будут её итоги непреклонны и неизменны. Да будет проигравший готов склонить голову перед победителем, как наши предки склонились перед духами Зверя и этим обрели великую защиту. Властью Чредимого я объявляю: да начнётся бой!

Зал взревел, как единый зверь, и этот рык нёс в себе всеобъемлющую веру в истину. Анималы понимали, что решается судьба их клана, и не хотели знать другого варианта развития событий, кроме того, что был предопределён судьбой и волей Зверя.

Сергей с лёгкой усмешкой обернулся на зрителей и помахал рукой. Трибуны отозвались подбадривающими воплями. Компания на первом ряду скандировала его имя.

Сергей перекинулся первым. Его обращение заняло пять ударов сердца Алисы. Первый – анимал раскрыл широко руки, словно стремился объять весь мир, запрокинул голову и резко повернул вбок. Алисе послышался хруст. Второй – тело Сергея задрожало, мышцы от напряжения порвали бронзовую кожу. Он рухнул на одно колено, вытянув обе руки, опустился на сжатые кулаки. Третий – по позвоночнику Сергея прошла мощная волна, и вслед за ней тело выгибалось и покрывалось бурой шерстью. Четвёртый – там, где кожа уступала под натиском медвежьей шерсти, кости, мышцы, связки и сухожилия бурлили, ломались, плавились и мощными толчками крепли и росли в объёмах. На пятый удар сердца одним рывком Сергей встал на задние лапы. Он взревел и оскалился, лицо вытянулось, и чернота затопила глаза, превращая их в два бездонных омута. Медведь опустился на четыре могучие лапы, продолжая реветь. Первые его шаги были осторожными и будто бы неуверенными. Пыль вихрилась и оседала на лоснящейся бурой шерсти.

Медведь принялся наворачивать круги по арене, призывно рыча. Алиса почувствовала, что теперь все взгляды обращены на неё. Возникло жгучее желание обратиться сию же секунду, не делать ни шагу в человеческом облике, чтобы никто не заметил, как дрожат колени. Она облизала сухие губы, досчитала до трёх и вышла в центр арены.

«Я не могу проиграть, просто потому что не могу. Это не моя история, – повторяла Алиса слова бабушки. – Моя история – это победа. Мой путь – путь вожака».

Алиса вытянула шею и выгнулась, позволяя привычной волне обращения захватить тело, полностью покоряясь духу волчицы и позволяя той завладеть разумом. Волчица благодарно завыла устами Алисы, и дикое блаженство охватило каждую клеточку её тела и её сущности. Плотная жемчужно-серая шуба укрыла Алису от всех опасностей, волнений и холода, словно щит. Не в силах устоять на меняющихся ногах, Алиса опустилась на четвереньки, вонзив ногти в песок. Сильные мышцы перекатывались под серой шерстью, и Алиса почти заурчала от переполняющей её энергии. Звуки и запахи обострились, Алиса чуяла врага так чётко, что могла с закрытыми глазами отслеживать его перемещения. Сладко зажмурившись, она завыла и ринулась к Сергею.

Нельзя было оставаться на месте. Медведь – особенно та- кой крупный, как Сергей, – весил почти полтонны, а то и больше. Один его точный удар способен разрешить исход поединка. Волчица же весила пятьдесят килограмов от силы. Единственный шанс победить – быть быстрее, манёвреннее и изворотливее, чем неповоротливый медведь.

Сергей всё ещё тяжело и степенно перешагивал, поднимая морду и издавая длинный протяжный рык. Его когти размером с человеческие пальцы Алисы скребли пол. Рассчитывая на то, что медведь на четырёх лапах не успеет отреагировать на молниеносный натиск, Алиса прыгнула и приземлилась прямиком ему на спину, намереваясь вгрызться в шею. Однако медлительность медведя оказалась обманчивой. Сергей кувыркнулся вперёд, подминая под себя Алису.

Когда Алисе удалось выбраться из-под тяжёлой медвежьей туши, Сергей встал на задние лапы, вытянувшись во весь свой трёхметровый рост, и гортанно заревел, размахивая передними лапами. Отойдя на безопасное расстояние и выждав несколько секунд, Алиса снова ринулась. Теперь она не атаковала в лоб, а хотела запутать Сергея, вымотать его, заставив следить за своими резкими и гибкими перемещениями и соревноваться в скорости, одновременно пытаясь достать его клыками и когтями.

Трибуны в благоговении молчали. Или, быть может, они ревели в унисон с медведем, но Алиса слышала лишь удары своего сердца.

Медведь был готов к атаке. Он вновь поднялся на задние лапы и замахнулся передней, собираясь одним ударом оттолкнуть Алису и прибить к земле. Но она проскользнула под лапой, резко поменяла направление и вцепилась Сергею в бок, прокусив его до кости. Медведь взвыл от боли, повалился на землю и перекатился, снова подминая под себя Алису. У неё потемнело в глазах и зашумело в голове, но она твёрдо решила не размыкать челюсти во что бы то ни стало. Острые резцы и длинные клыки глубоко вошли в плоть Сергея, не позволяя вырваться. Алиса, захлёбываясь кровью, терзала медведя, вынуждая того прекратить сопротивление.

Вдруг Сергей перестал пытаться вдавить её в землю. Он поднялся, развернулся и упал на спину, потянув за собой Алису. Она, и не думая размыкать пасть, упала прямиком в медвежьи объятья. Она растопырила лапы, врезаясь когтями в живот Сергею, но они были слишком тупыми, чтобы причинить ему ощутимый вред. Острая боль пронзила тело – Сергей крепко обнял волчицу, словно переполняясь братской любовью. Он всадил острые длинные когти Алисе под рёбра. Не в силах сдержать вой, она разжала челюсти. С клыков капала горячая кровь. Медведь неуклюже развернулся, теперь уже без проблем давя Алису своим весом. Страх неотвратимого поражения был так силён, что заполнил всё её естество, вытеснив на время боль. Алиса резко дёрнулась, пытаясь вывернуться из медвежьего хвата. Сергей недовольно заревел и зажал челюстями её шею. Не прокусывая кожу, но достаточно жёстко контролируя, чтобы Алиса не посмела сдвинуться с места.

Алиса посмела. Вопреки здравому смыслу, она забилась в медвежьих тисках. Сергей, пытаясь обуздать взбесившуюся волчицу, усилил нажим. Его челюсти сжались сильнее, лишая Алису доступа к кислороду. Последнее, что Алиса запомнила, – свой собственный постыдно поджатый хвост.

Она потеряла сознание, а когда через секунду – или несколько секунд? – пришла в себя, обнаружила, что снова может свободно дышать. Нет больше медвежьей туши, давящей ей на грудь и сжимающей глотку… Во рту был вкус горькой крови и пыли. Алиса облизнулась и попыталась встать. С третьей попытки лапы согласились принять нужную позицию. Под рёбрами горело. Но не это сейчас было важно. Важно было то, что она готова продолжать бой и бороться за своё право…

Запах медвежатины был стойким, но самого Сергея Алиса больше не видела. Где же он? Куда он делся? Бой ещё не окончен! Она готова продолжать!

Алиса в волнении вновь забыла про боль и нарезала круги по арене в одиночестве. Алиса не хотела верить в очевидное.

«Где медведь? Где этот чёртов медведь? Я готова биться дальше! Нет, я не проиграла!»

Сергей обнаружился на первом ряду. Он успел натянуть джинсы и теперь сидел в кресле, откинув голову на спинку, а какая‐то девушка ловкими стежками зашивала глубокую кровоточащую рану на его боку.

Алиса остановилась и села, наконец позволив осознанию навалиться каменной плитой. Простой вывод уничтожал все краски мира, делая голоса вокруг бессмысленно оглушающими. Он лишал возможности встать. Он не давал дышать даже сильнее, чем медвежьи клыки на глотке.

«Первый – правит и повелевает, второй – ведает и защищает», – прозвучал в мыслях Алисы голос Руслана. Или не в мыслях, а наяву?

Руслан подошёл к Алисе и произнёс заветные слова, затем мягко коснулся макушки волчицы. Она знала, чего он просит: перекинуться в человека. Но тогда слова, которые насильно проникали ей в голову, обретут смысл и щит из серебристой шерсти больше не будет её защищать от реальности.

Руслан опустился на одно колено и пристально всмотрелся в волчьи глаза. Алиса легла на пол, уткнула морду в лапы и перекинулась, позволив духу волчицы покинуть её. Через минуту кто‐то принёс то ли полотенце, то ли плед и кинул его Алисе на голую спину. Помог встать, убедился, что Алиса не собирается снова падать и валяться в пыли, и ушёл. Она так и не поняла, кто это был.

Ещё через некоторое время подошёл Сергей и встал слева от неё. Трибуны бесновались и выкрикивали его имя. Скандирование оборвалось, когда Руслан взял левую руку Алисы, висевшую безвольной плетью, и уверенно протянутую правую руку Сергея, образовав круг.

– Сергей из Бурого рода, ты одержал славную победу в честном поединке! Отныне ты будешь зваться вожаком московского клана анималов. И да станем мы послушною паствою твоей, вожак, да станет воля твоя нашей волей, да превратится кровь твоя в нашу кровь, да услышим мы твой голос везде и всегда: и на самой высокой горе меж облаков, и в самой глубокой океанской впадине меж гадов морских. Да будет твой голос всегда громче нашего, да будет он мощнее ветра дикого, мощнее пламени красного, ярче молнии синей. Пусть твоё слово станет законом для нас. Пусть ты станешь отцом и матерью, братом и сестрой, возлюбленным учителем и наставником. Пусть не посмеем мы перечить воле твоей, иначе не сможем жить ни минуты без благословения твоего. Пусть не посмеем мы идти против слова твоего, ибо не жить нам тогда на земле-матушке. Мы станем плоть от плоти твоей, твоя воля загорится в наших сердцах, как комета на небе ночном, и да исполним мы её тут же и без промедления. И да будет так отныне, пока смерть не разлучит нас. Когда же ты ляжешь в сыру землю и укроешься зеленью, и оплачет тебя дождь, и вознесётся твоя душа и твой дух-защитник в горний мир, найдём мы нового вожака, и поведёт уже он нас вперёд.

Алиса слышала и, что гораздо хуже, понимала каждое слово. Ни боль, ни скорбь, ни отчаяние не отвлекали от торжественной речи Чредимого. В такой момент все должны были слушать, и все слушали.

– Серая волчица Алиса, ты проиграла в битве, но проиграла с честью. Ты не Первая, но Вторая. Да станешь ты не правителем, но его правой рукой, его тенью, да станешь ты Зрячей. Будешь защищать вожака, как дух-защитник оберегает нас от напастей. Положишь ты живот свой на алтарь служения вожаку, и да бу- дет твоё сердце биться в унисон с сердцем вожака, и да разделишь ты боль вожака, и да услышишь ты его немой зов, и да увидишь ты его взор и на самой высокой горе меж облаков, и в самой глубокой океанской впадине меж гадов морских. Да будет служение Второй искренним и честным, и тогда Зверь возрадуется и наградит Зрячую высокими дарами. Будет даровано тебе зрение Зверя, сможешь ты взирать на мир сквозь человечью оболочку и видеть сердце Зверя. Да станешь ты Видящей. Будет дарован тебе нюх Зверя, сможешь ты чуять сквозь человечью оболочку и слышать запах Зверя. Да станешь ты Слышащей. Будет тебе даровано чутьё Зверя, и будешь знать ты, в какую из восьми сторон света смотреть, чтобы отыскать Зверя внутри человека. Да станешь ты Ищущей. Да будет дарована тебе стремительность Зверя, и ни один человек с сердцем Зверя не пройдёт мимо Зрячей. Да приумножит Зрячая величие клана, да посвятит кровь, плоть и дух свой поиску наших новых братьев и сестёр. И да будет воля Зверя непреложна и вечна!

Трибуны ревели, вопили и захлёбывались в восторженных криках.

Алиса тоже кричала. Только этого никто не слышал.

Глава 4

Павильон «Космос»

Город революций.

Все всего добьются, без яблок на блюдце.

Революций!

Как мне не свихнуться?

Как мне не прогнуться?

Как мне отвернуться?

Как мне улыбнуться?

Ежовы рукавицы. Город революций

Грудь колдуна была вспорота клыками, на ней розовым снегом лежали хлопья рубашки. Шея – разорвана надвое. Голова – неестественно закинута за спину. Тело боролось со смертью – глупое тело всегда борется до последнего, даже если разум уже этого не желает. Кулаки колдуна были конвульсивно сжаты, ногти впились в кожу до мяса, зубы крошились в сумасшедшем оскале. Но в глазах не было отпечатка борьбы.

Яна спокойно смотрела на обезображенную плоть, но её мутило от ужаса, когда она вглядывалась в лицо колдуна.

Яне без труда удалось идентифицировать колдуна, убившего сперва Марину Коломийцеву, а потом и себя. Дом принадлежал Августину Чернышёву, документы, найденные в ящике стола, были оформлены на это же имя. Яна сразу же отправила запрос в архив, желая узнать о колдуне всё, что смогли накопать в Министерстве за последнее столетие. Она отчего‐то не сомневалась, что Августин наверняка старше Магнада, и попросила поднять записи едва ли не с революции.

Ко времени, когда криминалисты и судмедэксперты закончили с телом, Яна была на ногах больше суток. Техника «каменные псы» не прошла даром, и под утро Яна едва чувствовала собственное тело. Она машинально, действуя то по протоколу, то интуитивно, обыскивала дом Августина. Обожжённая кожа рук болела, но как‐то неуверенно, словно ей было неловко отвлекать Яну от более насущных мыслей. Медиаторка не стала обращаться к бригаде медиков, которые приехали за ранеными «шмелями». Она решила довольствоваться своими скромными силами и активировала лазурит в браслете.

Яна на мгновение – как ей показалось – присела на корточки, чтобы перевести дух, и именно тогда судмедэксперт накрывал Августина чёрным брезентом. Яна бросила прощальный взгляд на колдуна и снова вздрогнула от его победной и будто бы торжествующей улыбки. Даже умирая, он не чувствовал себя проигравшим. Он сам выбрал свою смерть, и этого у него уже никто не отнимет. Так, наверное, выглядели святые, умирая за веру в муках. Святые, умирая, считали, что смерть – лишь переход в другой мир. Знали, что на самом деле выиграли они, а не мучители. Что знал Августин? Эти мысли не давали Яне покоя. С таким лицом не блефуют – стучало в голове. С таким лицом не умирают зря. Так выглядят победители.

Или психи.

Яна безжалостно разворошила полки и шкафы в кабинете Августина в поисках улик. Воспламенившийся блокнот забрали криминалисты. Яна, закусив губу, отчаянно надеялась, что раненные огнём бумаги удастся восстановить. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться: в этом блокноте скрывалось немало ответов.

Но вспыхнувшее пламя не было обыкновенным. Криминалист Евгений Петрович подул на раскалённый аметист в браслете, завершая осмотр, с кряхтением разогнулся и рассудительно сказал:

– Удивительный день, точнее, уже ночь! И удивительный был колдун, надо полагать. – Он протёр лысину белым платком с монограммой. – За всю службу я сталкивался с этим заклинанием трижды. «Двуглавая смерть». Было особенно популярно в начале прошлого века на заре Министерства, когда велись активные партизанские войны. Для колдуна фраза «Унести тайну с собой в могилу» – не пустые слова. Они придумали заклинание, которое соединяет ценный предмет – всё, что угодно! – с собственным энергетическим центром. Как только внутренний источник иссякает, а энергия – пуф-ф! – гаснет, предмет тоже погибает. Августин очень не хотел, чтобы сей блокнот оказался в чужих руках. Удивительно, что вы вообще успели спасти хоть что‐то.

Яна скривилась. Что толку‐то, если блокнот не удастся восстановить? Сейчас почерневшие и съёжившиеся будто от холода страницы норовили рассыпаться от одного прикосновения и точно не выглядели желающими раскрыть незнакомцам свои тайны. Евгений Петрович, наградив зевающего Антона отчётной работой, пообещал Яне сделать всё возможное и степенно удалился из колдовского особняка.

В комнату заглянула Алина и радостно сообщила, что нашли телефон и ноутбук Августина. Зашифрованные не только биометрией, но и магией – техника сразу отправилась к компьютерщикам.

– Всем спасибо, ребят. – Яна попрощалась с медиками и криминалистами. – Всё, домой.

– А ты… – начала Алина.

– И я тоже. Ты слышала, что сказал Петрович. Ждём.

Алина нехотя кивнула. Яна знала, что подруга легко может работать неделями напролёт практически без сна, а выходные предпочитает брать уже после закрытия дела. Чего-чего, но упрямства и упорства Алине было не занимать.

– Давай я пока всё организую для оперштаба, а ты иди спать. – Алина достала телефон и пробормотала: – Сан Палыч точно не оставит нас без присмотра. Надеюсь, найдётся свободная аудитория с балконом. Ну хотя бы с нормальной вентиляцией. Его мерзкие сигареты сводят меня с ума. Кого берём в команду? Чур, не Рогачёва!

– Кто свободен, того и возьмём. Ладно, завтра с этим разберёмся. – Яна зевнула.

Алина не ответила – она уже строчила кому‐то сообщение.

Будильник завибрировал в десять утра. Пара минут ушла на борьбу с соблазном снова коснуться подушки. Зарычав, Яна резко скинула ноги с кровати и собрала волосы в пучок. Выспаться за лишние тридцать минут не удастся, а вот заскочить в кофейню – вполне себе.

Экран телефона снова мигнул – пришло сообщение от Алины. Сан Палыч дал их делу высокий приоритет и разрешил занять Большую космическую аудиторию. «Однако!» – Яна вскинула брови. В последний раз в Большой космической медиаторы из Национальной безопасности руководили подавлением Пятого восстания. Яна тоже была в их числе – людей не хватало, и в оперштаб привлекали специалистов из других отделов. Что же такого откопали криминалисты в вещах Августина, раз этому делу присвоен высокий приоритет?