ИНГА. А что ты делал на Борнео?
МАКС. Служил там во время войны.
ИНГА. Ты врешь. Я всегда могу сказать, когда ты врешь.
МАКС. Ты никогда не можешь сказать, вру я или нет. Ладно. Это произошло не на Борнео. Хотя на Борнео ложь – это правда, а правда – ложь. Это одна из истин, которые я усвоил на войне.
ИНГА. И что это была за война?
МАКС. Пелопонесская война.
ИНГА. Ты пердишь, когда занимаешься со мной любовью.
МАКС. Я никогда не занимаюсь с тобой любовью.
ИНГА. Это моя вина?
МАКС. По большей части, да.
ИНГА. Кому охота заниматься любовью с мужчиной, который во время совокупления пердит, как оперный хор?
МАКС. Не знаю. Любителю оперы?
(Пауза).
ИНГА. Ладно. Тогда я закажу кальмара. (Смотрит через сцену). Это Лайонел Барримор?
МАКС. Лайонел Барримор умер.
ИНГА. Что ж, может, это Этель Барримор. Пойду спрошу у нее, умер ли Лайонел. (Встает и идет в сторону письменного стола).
МАКС. Будь у меня машина времени, я бы вернулся в прошлое, за считанные минуты до свадьбы, и прострелил бы себе голову.
(Свет, падающий на МАКСА, остающегося за столом, меркнет).
Картина 4
Неотправленные письма
(ПОЛЬ пишет. ИНГА подходит, заглядывает над плечом. МАКС, оставшийся за столом в кафе, просматривает меню, что-то записывает в маленький блокнот).
ИНГА. Я так счастлива с тобой, а потом, внезапно, мне становится не по себе. Я чувствую, что ты где-то еще. Твое обнаженное тело лежит рядом со мной, но твоя душа ушла. Такая пустота. Часто ты совершенно спокоен, а потом что-то выплескивается из тебя, какая-то злость, откуда-то из глубины. Изменение происходит внезапно. Все любовники неверны, потому что у всех любовников есть секрет. Ты пишешь письмо мне?
ПОЛЬ. Нет.
ИНГА. Ты никогда не пишешь мне писем. Почему ты не пишешь мне писем?
ПОЛЬ. Потому что ты здесь.
ИНГА. А когда я не здесь? Почему ты не пишешь мне писем, когда я не здесь? Если на то пошло, я очень редко здесь. И даже когда я здесь, я зачастую где-то еще.
ПОЛЬ. Я пишу тебе письма.
ИНГА. Не так часто, как я пишу тебе.
ПОЛЬ. Я пишу тебе много писем. Просто не отправляю их.
ИНГА. Я тоже пишу тебе письма, которые не отправляю. Некоторые из моих самых лучших писем, написанных тебе, остались неотправленными. Но самые лучшие письма те, которые я и не написала. Я всегда пишу тебе прекрасные письма в своей голове. Но когда появляется шанс перенести их на бумагу, я никогда не могу вспомнить мои письма тебе. Ад появился, когда люди научились все записывать. Память сохраняет иллюзию, что мы не меняемся со временем, но записанное всегда говорит об обратном, и мы это знаем, и чувствуем вину, которая давит на душу, вот мы всегда пишем письма, которые не отправляем. Должно быть, мы очень сильно любим друг дружку, раз такие глупые. (Пауза). Я сказала, должно быть, мы очень сильно любим друг дружку.
ПОЛЬ. Извини. Что?
ИНГА. Ты меня любишь?
ПОЛЬ. Почему ты всегда задаешь такие идиотские вопросы?
ИНГА. Потому что я хочу знать ответ.
ПОЛЬ. Ты уверена?
ИНГА. Нет.
ПОЛЬ. Тогда ты, вероятно, знаешь ответ.
ИНГА. Значит, ты меня не любишь? Слава Богу. Какое облегчение. Я боялась, что мне придется бросить тебя.
ПОЛЬ. Идиотка. Ты это знаешь?
ИНГА. Нет. Я – гений. Это гораздо хуже.
ПОЛЬ. Одно, увы, не исключает второго.
ИНГА. Мы тоже.
ПОЛЬ. Я не следую за тобой.
ИНГА. Не следуешь? Потому что у меня часто возникает ощущение, что кто-то следует за мной. Печально, если на самом деле никто за мной не следует. (ПОЛЬ пишет). Мы взаимно исключающие? Ты спишь с другими женщинами, когда я здесь?
ПОЛЬ. Более важный вопрос другой: почему ты продолжаешь уходить?
ИНГА. Потому что люблю тебя. И я замужем.
ПОЛЬ. Если ты не любишь Макса, почему вышла за него?
ИНГА. Потому что мне было одиноко, и он хотел меня, а ты – нет.
ПОЛЬ. Это неправда.
ИНГА. Именно так я предпочитаю все помнить.
