Последние войны

Лагерь сильно пострадал от бури. Все было перевернуто, пластиковые стулья занесло на крыши, палатки были сорваны.

– Да. Дела, – протянул Игорь, глядя на картину разрушений, – готовый сюжет, – продолжил он, ткнув пальцем в сторону бедолаг, которые бродили по лагерю и искали потерянные вещи.

Лагерь напоминал поле битвы, с которого убрали трупы.

– Думаешь надо? – лениво спросил Сергей.

До их отъезда осталось два дня. В запаснике у них еще был материал на один сюжет, так что оставшееся время Сергей решил посвятить экскурсиям и безделью.

Камера во время бури не пострадала. Игорь всегда аккуратно обматывал ее скотчем, чтобы внутрь не попало ни пылинки. Он пеленал ее, точно мумию бинтами, а вечером проводил сложную операцию по вскрытию, как врач, снимающий с раненного, прилипшую к телу, повязку. Игорь вытаскивал, отснятую за день кассету, вместо нее вставлял новую, и вновь заклеивал все щели в камере. В течении дня он мог снять лишь одну кассету. То есть 36 минут. Если снимать пришлось бы больше, то смена кассеты грозила тем, что пыль испортит камеру. Рисковать не стоило. И так ребята из EBU, через которых они перегоняли в Москву свои материалы, на них смотрели косо и раза три говорили, что они песок принесли.

– Вот сломается аппаратура, тогда перегонять ничего не сможем, – ныли они.

К вечеру выяснилось, что у группы коллег, состоявшей из нескольких поляков и украинцев, вся аппаратура во время пыльной бури вышла из строя. Выяснив, что камера русских простаивает без дела, они взмолились – одолжить ее. У Игоря язык не повернулся упрекать поляков и украинцев за то, что они за своей аппаратурой плохо следили. Ведь русские жили в глиняном доме, а поляки с украинцами – в палатке, которую во время бури снесло. Всю ночь им пришлось за палаткой бегать, а спать под открытым воздухом, чуть ли не полузасыпанными песком и пылью. Один из поляков простудился, температура у него поднялась до сорока. Товарищи пытались его выходить, давая такие порции антибиотиков, которые поставили бы на ноги и слона.

– Дайте нам камеру – в аренду, – просили поляки.

Это предполагало, что за камеру они чего-то дадут взамен. Но Сергею и Игорю, было совестно чего-то просить у сильно пострадавших во время бури поляков и украинцев.

– Да так берите, – сказал Игорь, – только поаккуратнее с ней. Ладно?

– Вернем в лучшем виде, – заулыбались коллеги.

Спустя несколько минут они притащили три бутылки водки и ящик пива. Сергей вытащил одну из бутылок, на которой красовалась этикетка «Ярпиво», повертел ее в руках.

– Вы откуда их взяли то? Из Москвы, что ли тащили весь ящик?

– В Душанбе достали.

– Спасибо, приходите вечером после работы, вместе и выпьем.

– Постараемся.

К тому времени, стратегические запасы у Сергея с Игорем закончились, и эта водка с пивом были очень кстати. Было теперь чем угощать гостей, которые придут к ним на проводы.

Вечерами они во дворе своего дома разводили костры, собирая по округе сухие сучья и кизяки, и жарили мясо, которое покупали днем на базаре. Еще пару недель назад, скажи кто, что будет Сергей готовить мясо на ослиных и бараньих какашках, не поверил бы, а теперь ел его с удовольствием и других угощал. Еще приходилось доедать консервы. Не везти же их обратно в Москву. Пару банок тушенки подарили американцам. Те были очень довольны и сказали, что будут хранить их как стратегический запас.

Время пролетело быстро. Шурику они оставили свою палатку, спальные мешки, сказали, что сообщили о нем той группе, что едет им на смену. В Хаджи Багаутдине они будут через день и готовы сотрудничать с Шуриком, а тот должен им передать все оставленные вещи.

Водитель отвезти их до границы не смог. Пришлось нанимать пикап «Дог сан» и на нем отправляться к работающей на переправе через Пяндж машине времени. Им вообще катастрофически в этой поездки не везло с водителями. Нет, все они были не плохими ребятами, но постоянно у них находились какие-то дела, помимо работы на журналистов. Вот и не смогли они дозвониться до того водителя, что вез их к Пянджу из Душанбе. Узнав об этих проблемах, украинцы с поляками предложили поехать до Душанбе вместе, благо они вызывали к границе две машины. Парочка лишних мест для русских в них нашлась бы.

Проснулись они ни свет ни заря. Еще восьми не было. Договорились ведь, что в районе девяти все отправятся к границе. Если кто проспит – подождут, но коллеги обложат виновника задержки трехступенчатыми выражениями и впредь будут ему это припоминать. Пожалуй, перспектива потерять лицо в глазах коллег – была самым сильным стимулом не проспать. Все пришли вовремя. К переправе отправилось десять машин.

Взбаламученный во время урагана песок все никак не мог успокоиться. В воздухе летала мельчайшая и легкая взвесь, которая забиралась в любую щели и из-за которой видимость была такой же плохой, как в густом тумане. Машины держали между собой расстояние метра в четыре. Впереди них ехало как минимум три машины и еще шесть – позади. Но Сергей мог различить лишь габаритные огни у той, что шла прямо перед ними, да еще слабо, сквозь взвесь пробивались фары той, что ехала сзади. Он даже не видел стекол этой машины, а ее фары так слабо светили, что казалось у нее совсем сел аккумулятор.

Через несколько минут у Сергея между зубами вновь стал скрипеть песок, он щекотал ноздри, и слезил глаза. Перед отъездом Сергей спросил – все ли взяли и Игорь с Шуриком утвердительно закивали ему в ответ. Они отъехали уже километров пять от лагеря, когда Сергей, бросив взгляд на заднее сидение, где сидели Игорь и Шурик, вдруг понял, что там нет камеры. Игорь вряд ли стал бы грузить ее в багажник.

– А где камера? – спросил он у Игоря.

– Камера? – переспросил тот, и посмотрел на Шурика.

–Камера? – спросил Шурик и посмотрел на Игоря.

Оказалось, что Игорь понадеялся на Шурика и подумал, что тот положит камеру в багажник. Шурик, может и обещал ему это сделать, но забыл, понадеялся, что камеру положит оператор, а Сергею дела никакого до камеры не было, ведь это не он должен за ней следить и не у него голова должна болеть за ее сохранность, а у оператора.

– Игорь, ты что префигел совсем? – начал кричать на него Сергей, – у тебя что последние мозги из головы вытекли?

Игорь и сам пребывал в некой прострации, начиная строить в голове планы того, как ему придется отчитываться за потерянную камеру. Он все еще наделся, что они ее отыщут, но все-таки готовил себя к худшему.

– Давай вспоминай – где ты ее мог оставить, – спросил Сергей у Игоря.

– Я ее из дома точно вытащил, до машины дотащил, а внутрь – не положил.

– Ясно, – кивнул Сергей, – давай сигналь, чтобы нас все услышали, – сказал он водителю, – съезжай на обочину и останавливайся. Сейчас разворачиваться будем и обратно поедем.

– Обратно? – переспросил Шурик.

– А ты как думал? Нам без камеры – хоть не возвращайся.

– Нам тогда одним придется к границе ехать. Опасно, – сказал Шурик, – мы то остальные машины теперь и не догоним.

– Главное сейчас камеру найти, – сказал Сергей, – потом посмотрим, что дальше делать будем. А тебя, – он посмотрел на притихшего Игоря, – я когда-нибудь убью за такие дела. Придется опрос устраивать – кто камеру взял. Не будет же она на улице стоять. Ты представляешь – сколько на это времени уйдет?

Коллеги их не бросили. Вся колонна развернулась и поехала обратно черепашьим шагом, а когда они добрались до лагеря, оказалось, что камера стоит посреди двора, никому она не нужна и никто на нее не покусился.

– Какие люди у нас честные, – радовался Игорь.

Он выскочил из машины, подбежал к камере, готов был станцевать возле нее победный танец, но ему бы никто это не дал сделать, потому что все хотели побыстрее добраться до переправы.

– Проставляться будешь, – крикнул ему кто-то.

– Да не вопрос, – сказал в ответ Игорь.

До переправы Фархоль Кокуль они добрались спустя два часа, еще и полудня не было. Настроение у всех было приподнятым, все ведь предвкушали то, что к вечеру они окажутся в Душанбе, что они заселятся в номера одноименной гостинцы, где переждут одну ночь, а там есть и горячая вода и привычная еда. Но беда пришла оттуда, откуда ее меньше всего ждали.

Возле берега их ждала машина времени на всех парах – в любой момент загружайся. Афганские пограничники быстро проставили штампы с датой выезда из страны, но потом они стали объяснять, что российская сторона никого не принимает.

– Как не принимает? – в один голос удивились все приехавшие на границу.

Выяснилось, что в субботу российские пограничники, охраняющие таджико-афганскую границу, решили устроить себе выходной, будто все они были евреями, а у тех по субботам ведь шабат – день, в который грех работать, а надо отдыхать. Выходит, что граница осталась совершенно не защищенной и кто угодно может протащить через нее хоть тонну наркотиков, хоть мешок оружия.

Афганцы сочувственно наблюдали за тем, как матерятся приехавшие. Но пограничники совершили грубую ошибку, вот ведь могли бы журналистов пропустить и дальше отдыхать, а они ни в какую их не хотели принимать.

– Ща это дело решим, так что на той стороне Пянджа народ забегает, точно им жопы скипидаром смазали, – мстительно сказал корреспондент из первого канала, – у меня есть связь с начальником Федеральной погранслужбы. Ща я ему в приемную позвоню, а если с ним не соединят, то на мобильный позвоню. Эй, Серега, дай-ка телефон свой спутниковый. Извини, конечно, что прошу, но мой окончательно умер. Думаю – сочтемся.

– Для такого дела – не жалко, – сказал Сергей, протягивай корреспонденту телефон, – тебе его настроить помочь?

– Сам справлюсь.

Он разложил телефон, нашел спутник, набрал нужный номер, представился, когда ему ответили, попросил соединить его с генерал-полковником, что возглавлял ФПС. Сергей усмехнулся комичности всей этой ситуации и продолжал улыбаться, когда слушал переговоры и представлял, что отвечает корреспонденту генерал-полковник и как он гневается. Наверняка, он сейчас был не на работе, а уехал на дачу – поесть шашлычку, попить чего-нибудь крепкого и отдохнуть от трудов праведных. Но субботу подчиненные ему испортили.

«Какой, к чертям, выходной? Что значит выходной на границе? Всех в отставку отправлю».

Такие перспективы могли ожидать и самого начальника ФСП, получи этот скандал огласку.

– Здесь пять российских компаний и пять иностранных, – тем временем рассказывал корреспондент, – в общем, вы представляете, что может случиться.

«Я сейчас все улажу».

Но механизм был неповоротливым, ржавым, пока приказ спустится с самого верха и дойдет до самого низа – пройдет очень много времени. Нужно чтобы на переправу приехал офицер. Видимо он то и решил устроить себе отдых в субботу. Теперь его повсюду искали или искали – кто бы смог его заменить. Проходил час за часом, а с другого берега Пянджа все так и не поступал сигнал о том, что можно пересекать границу. Журналисты, не рассчитывая на такую задержку, нервно выкурили все запасы сигарет, усеяв побережье множеством окурков. Солнце по-прежнему закрывала взвесь. Начинало холодать. Так же плохо пришлось динозаврам, когда пыль, поднятая упавшим на землю метеоритом, заслонила небеса. Пришлось вытащить из сумок теплые вещи, напялить их на себя, но и они вскоре перестали спасать от холода. Спасти от него могло лишь народное средство. Но вот где его взять на границе, когда вокруг тебя лишь пограничники-мусульмане, которым Коран запрещает пить спиртное?

– Шурик – хочется выпить, – сказал Сергей переводчику.

– За 50 баксов будете контрабандную водку брать? – тут же спросил переводчик.

Он видимо уже все выяснил у пограничников или те сами рассказали ему о конфискованном контрабандном грузе, который они, конечно, не стали отмечать в своих журналах, зная, что его можно выгодно сбыть тем, кто переходит границу легально.

– Давай, – сказал Сергей, потом посмотрел на Игоря, – кто-то обещал проставиться.

– Что прям сейчас? – спросил Игорь.

– А чего тянуть то? Гони пятьдесят баксов Шурику.

Сергей приготовился к тому, что Шурик принесет жуткий суррогат, но водка оказалась чистой и даже вполне приличной на вкус, так что ее все пили с удовольствием – прямо на глазах у афганских пограничников, которые делали вид, что ничего не замечают. Наконец, спустя пять часов после их появления на переправе Фархоль Кокуль, от российских пограничников наконец-то поступило разрешение на переправу.

Пограничники встречали журналистов с недовольными минами на лицах, совсем как таможенники в Шереметьево-2, будто все им чего-то должны и они прямо на слова собственной песни наступают, если кого-то они обязаны пропустить без мзды. Пограничники общались с журналистами сухо, сквозь зубы и ставили штампы о пересечении границы с таким раздраженным видом, точно от них требовали чего-то несусветного, а не выполнения той работы, для которой их сюда и поставили.

Но не могли они испортить приятного ощущения, когда из прошлого возвращаешься в привычное настоящее.

На берегу журналистов, помимо пограничников, ждало с десятка полтора человек. Прямо какой-то митинг получился. Не хватало только транспарантов и хлеба с солью. Все они были водителями и предлагали подвезти до Душанбе, совсем как бывает это на вокзале или в аэропорту, разве что за сумки не хватали и не тянули к своим машинам. Они выяснили, что из Афганистана возвращается большая группа разноплеменных журналистов, и вот решили рискнуть – вдруг удастся заполучить клиента. Правда для этого пришлось проехать почти 150 километров в одну сторону и еще столько же обратно придется ехать, а перспективы заполучить пассажиров были очень туманными, потому что большинство журналистов вызвали тех же водителей, что везли их к Пянджу.

Сергей с Игорем могли облагодетельствовать кого-то из этих рисковых парней, но украинцы с поляками настаивали, чтобы они ехали с ними и даже денег за это не просили, считая, что все еще чего-то должны русским за арендованную камеру.

Они плелись по грунтовой дороге со скоростью не более 30 километров в час, а это значило, что в Душанбе они окажутся часа через четыре, а то и через пять. На дорогу опустился туман. Он был еще плотнее, чем та взвесь, что провожала журналистов из Афганистана. Видимость была не более метра, не было видно ни краев дороги, ни разметки, если ехать по своей полосе. Из-за этого машины ехали посредине дороги, так чтобы разметка была точно между колес. Так, по крайней мере, не свалишься в кювет, а если какая-машина впереди появится, то оставалось полагаться на реакцию водителей. Самолеты в таких случаях включают сигнальные огни, а на кораблях – сирены. На машинах горели все фары и периодически водители нажимали на клаксоны.

В бардачке машины Сергей увидел тертый диск группы «Дискотека Авария». Он уже соскучился без музыки и прямо таки затрясся от радости от этой находки, да и ехать без песен всю дорогу было очень скучно. Сергей запихнул диск в магнитофон, раздалась песня «Яйца» и вдруг все, кто находился в машине, подхватили ее глупые слова и стали орать о том, какие бывают яйца.

К Нурекскому перевалу они подъехали в потемках, и на этот раз Сергей не увидел плотины. Начинались глухие безлюдные места. Водитель чуть притормозил, увидев впереди мигающие фары другого автомобиля. Оказалось, что это таджикская полиция, но машина полицейских не стала останавливаться, а проехала мимо. Огни ее фар скрылись за поворотом или их вовсе выключили и тогда все услышали выстрел. Он был чуть ли не в спину им направлен. Сергей показалось, что он различил, как просвистела пуля рядом с машиной.

– Ого, – сказал водитель.

У него был бледное лицо, да и у Сергея в эти мгновения цвет лица был таким же. Он думал, что все уже закончилось, а оказалось, что все совсем не так. Водитель сейчас мог нажать на газ и помчаться сломя голову, чтобы побыстрее оказаться подальше от этого опасного места, либо напротив – остановится и выяснит, что от них хотят.

Было непонятно – кто по ним стрелял: то ли полицейские, из-за того, что они не остановились, но тогда они должны были включить мигалку и гнаться за ними следом, а не стрелять сразу же, как делают это американские полицейские, то ли бандиты какие-то, которые поджидали машину в темноте за придорожными кустами. В любом случае происшествие было очень странным. Они все-таки остановили машину, чуть посидели внутри, потом вышли. Не хотелось удирать. Было тихо. Полицейские не возвращались. Покурив, все решили ехать дальше. Напряжение оставалось, но до Душанбе добрались без приключений.

Билеты на самолет им заказали из Москвы по безналичному расчету. Но когда Сергей с Игорем приехали в аэропорт, пришли в кассу за билетами и показали свои паспорта, то им сказали, что они должны заплатить за них 100 долларов. Сумма не бог весть какая. Были у них эти деньги. Но что-то подсказывало Сергею, что их хотят просто обмануть, а девушка, сидевшая в кассе, хочет эти деньги прикарманить.

– Позвольте, тут какая то ошибка, – начал он, посматривая на девушку, – сейчас я выясню.

– Что за ерунда, – подключился к диалогу Игорь и гневно посмотрел на девушку, – у нас и денег таких нет.

Он поставил камеру между ног и стал заглядывать в окошко кассы, пытаясь девушке объяснить – кто они такие.

Сергей позвонил на работу в отдел протокола и объяснил ситуацию.

« Пошли их всех к чертям, – услышал он в трубку властный голос начальницы отдела, – вам должны дать билеты. Сейчас я им опять позвоню».

Близилось время рейса. Команда сверху девушке так и не поступала, и она наотрез отказывалась выписать билеты бесплатно. Сергею не хотелось пропустить самолет и ждать еще несколько часов в аэропорту, к тому же какой-никакой чек или квитанцию девушка все-таки должна была ему выписать и те 100 долларов, что она просила, бухгалтерия – оплатит.

– Черт с ней, – сказал наконец Сергей, кивнув на девушку.

– Да не дал бы я за нее сто долларов. Даже за всю ночь. Не стоит она этих денег, – пошло пошутил Игорь, – сама должна доплачивать.

– Мне не хочется здесь куковать.

– Думаешь – мне хочется?

Они купили билеты. Таможенники, осматривая груз и наткнувшись на паранджу, спросили – что это такое.

– Паранджа, – сказал Игорь, удивляясь тупости таможенников.

– Зачем? – спросили у него.

– Значит нужна, – сказал Игорь, не вдаваясь в подробности, потом могло последовать еще множество вопросов, например: «для чего нужна?». На них Игорь отвечал бы так же односложно. Таможенники дальше расспрашивать его не стали и пропустили на самолет. Самое забавное, что таможенники не спросили у журналистов – не везут ли они наркотики.

Оказалось, что билеты им выдали в бизнес-класс, где кроме них никого не было, так что на каждого из них приходилось по стюардессе. Сергей забросил сумку на багажную полку, развалился с удовольствием в кресле, подозвал стюардессу.

– Девушка, нам бы выпить, – сказал он.

Эта ситуация напомнила ему ту, что была в фильме «Брат-2». Но стюардесса не стала говорить Сергею, что не может ему принести спиртного, пока самолет не взлетел и не набрал высоту. Она даже не стала переспрашивать, что Сергей хочет попить: сок или минеральную воду.

– Водка? – только переспросила она.

– Да, – кивнул Сергей, радуясь понятливости стюардессы, – и что вы будите постоянно бегать? Давайте уж сразу бутылку и что-нибудь, чем закусить можно.

– Сейчас принесу, – сказала стюардесса.

А тем временем, на борт прибежала девушка, которая продала им билеты. Когда Сергей увидел ее, то в голове его родилось несколько мыслей, что она, заработав 100 долларов, тоже решила отправиться в Москву или, что она решила содрать с Сергея с Игорем дополнительный бонус, но он ошибся. Девушка подошла к Сергею.

– Дорогие русские друзья, – начала она свою речь, улыбаясь, – вот вам ваши деньги, – с этими словами она протянула Сергею 100 долларов.

Девушка спешила, чтобы успеть на самолет. Вероятно, пришло какое-то распоряжение сверху и она боялась потерять работу, из-за своей жадности. Голос ее дрожал.

– Спасибо, – сказал Сергей, убирая деньги в карман, – ну что, – посмотрел он на Игоря, когда девушка, улыбнувшись, отправилась обратно в здание аэропорта, – квитанцию то нам она выписала, так что эти деньги можем забрать себе.

– Это нам компенсация за все наши мучения в этой командировке, – сказал Игорь.

Стюардесса принесла холодную бутылку водки, мясную и сырную нарезки.

– Горячее будет чуть позже, – сказал она, точно извиняясь, что не может выполнить все капризы пассажиров бизнес класса.

– Пока и этого достаточно, – успокоил ее Сергей.

Четыре часа до Москвы прошли незаметно.

Незаметно пошло и три недели до следующей поездки в Афганистан. Сергей полагал, что ему еще не раз сюда придется приехать. Даже если американцы возьмут под свой контроль всю страну, то все равно их жизнь спокойной никогда не станет, они ведь смогут контролировать только крупные города, а за их границами власть будет принадлежать местным авторитетам. К Афганистану еще долго будет приковано внимание информационных агентств, а это значит, что – либо Сергею, либо его коллегам придется делать сюжеты из этой страны.

Сергей сидел на диване, ожидая когда же наконец Игорь соберет всю необходимую аппаратуру и выберется из комплектовочной комнаты, нагруженный вещами, как китайский кули, который готов за одну монетку тащить на себе килограммов сто разнообразных грузов.

На Сергее была камуфляжный комбинезон, черные армейские ботинки на шнуровке, клетчатый бело-черный платок, который могли бы спутать с египетским, но знающие люди сразу бы определили, что куплен он не на курорте, а в Афганистане, наряд его дополняла шапка – пуштунка.

То, что вид у него очень эпатажный для Москвы, Сергей понял, когда в таком виде зашел в ближайший к своему дому супермаркет покупать продукты. Народ косился на него, когда он мимо проходил, старались побыстрее выбрать продукты и убраться прочь, если он останавливался рядышком с ними, рассматривая стеллажи. Но его не интересовали ни колбасы, ни вкусные творожки, свежие овощи. Он забил свою корзинку сублимированными продуктами; пакетиками с лапшой, супом и прочей ерундой, из-за которой легко можно заработать язву желудка.

Эта пуштунка, этот шарф, а еще четырехдневная небритость делала его похожим на тех людей, которых часто показывали сейчас в выпусках новостей по всему миру, да их и с восьмидесятых годов еще не забыли и кто такие моджахеды – все знали.

У кассирши, когда она оторвала взгляд от предыдущего покупателя и перевела его на Сергея, на миг застыла улыбка на лице, потом то она справилась со своими эмоциями, улыбнулась еще шире, спрашивая – нет ли у Сергея карточки на скидку.

– Нет, – сказал Сергей.

Он стал рассовывать покупки по пластиковым пакетам, дома он набил ими огромный альпинистский рюкзак, забросил его на плечи, чуть просел под его тяжестью, но потом таки сумел поднять этот вес. Придется тащить этот рюкзак за тридевять земель. Воду они, как обычно, купят в Душанбе – десяток пятилитровых пластиковых бутылок, загрузят все это в грузовик и двинутся к границе. Не везти же воду из Москвы? Она станет золотой, когда придется доплачивать за перегруз.

Помимо еды в рюкзаке у него были медикаменты, таблетки от желудка, пластыри, жгуты, бинты. От бензинового примуса, маленькой бутылки с бензином, тарелок и ложек, рюкзак вовсе стал неподъемным. Лямки врезались в плечи, трещало и то и другое, вот только оставалось вопросом, что первым отвалится – руки или все-таки не выдержат нитки и порвутся лямки. Но на этот случай он взял с собой иголку и мотки ниток, причем шелковые тоже – на тот случай, если не дай бог, придется штопать не рюкзак или одежду, а собственную кожу. Когда это делают другие, да еще специальной загнутой иглой, чтобы лучше цеплять кожу на краях раны, это даже не очень больно. Но самому такую операцию крайне сложно проводить, хотя вон Рембо, упав с дерева в первом фильме сериала, штопал же свою руку.

Будь мышцы Сергея сделаны из стали, как у Терминатора, или хотя бы они были такими же крепкими, как у китайских кули или шерпов, что тащат весь груз альпинистов, решивших покорить одну из горных вершин Тибета, его рюкзак был бы еще больше. Но ведь невозможно взять с собой в командировку все, что так необходимо в повседневной жизни. Пожитки итак пришлось раскладывать перед собой на ковре дома, и выбирать без чего он действительно обойтись не сможет, а потом, когда выбранные вещи все-таки не влезли в рюкзак, пришлось их вновь просеивать.

Сотрудники, что уже шли домой, подходили к раздевалке, забирали свои вещи, с интересом посматривали на Сергея, его ведь все знали, даже те, кого не знал он, потому что в каждой комнате на работе телевизоры были настроены исключительно на родной канал, а Сергей ведь часто появлялся на экране.