Нарциссизм. Пси-операция

Дизайнер обложки m1ruka1

Иллюстратор Василий Чибисов

Редактор Юлия Миронова

© Василий Чибисов, 2023

© m1ruka1, дизайн обложки, 2023

© Василий Чибисов, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0056-8200-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается мне

И видит в каждом ближнем он нарцисса,

Поскольку сам – завистливая крыса.

Почти Шекспир

Не приписывайте нарциссу нездоровых тенденций: ему позволено всё.

Почти Уайльд.

Введение войск в тему

Всё имеет предел. В том числе усердие жрецов племени майя, которые утомились астрономическими вычислениями и оборвали календарь. Признайтесь, вы тоже ждали обещанного конца света. Увы, массовый театр абсурда продолжается. Человечество живет. Но сектанты, ушедшие встречать армагеддон в пещеру, так и не выбрались на поверхность. Если кто-то из них решится посмотреть на внешний мир, то лишь убедится в пришествии антихриста и быстро вернется в катакомбы, надежно замуровав вход. Степень абстрактности пещеры не важна: это может быть и физическое подземелье, и социальная изоляция с отказом от QR-кодов и медицинских услуг.

Я завидую тоталитарным сектам, ушедшим в полный скит. Они не слышат новых апокалиптических пророчеств за авторством более урбанизированных конкурентов. Единственная секта, от которой нет спасения – это общество свидетелей Нарцисса. Они настигнут вас и в дремучей чаще, и в катакомбах. Настигнут, чтобы истолковать ваш уход от мира как очевидное проявление нарциссизма.

– Здравствуйте. Можно поговорить с вами о Нарциссе?

С этим вопросом свидетели Нарцисса настойчиво стучатся в двери психологического дискурса, предлагая книжки и брошюрки. Нарцисс всегда рядом. Как говорить с ребенком о нарциссизме? Дотерпевший до конца спасется от нарциссизма. Церковь последних нарциссов. Журнал «Сторожевой Нарцисс», который члены секты обязаны покупать на последние деньги, а потом продавать доверчивым гражданам. Простите. Не продавать, а дарить в обмен на добровольное пожертвование.

Интерес к нарциссизму в психологии возникает волнами. То пишут о нарциссах все, кому не лень, то тишина, то опять пишут. И каждый раз в психологической литературе объявляется о наступлении эпохи нарциссизма. Вот сейчас опять такой период. Пошла мода подозревать в нарциссизме ближнего своего. Оказывается, у каждого третьего в кровати рядышком храпит нарцисс, а то и двое с каждой стороны – чтобы спать не страшно было. И еще один под кроватью. Запаска.

В коллективном сознании – чем дальше, тем толще – проступают контуры новой урбанистической мифологии, светской религии. Каждый второй блогер, психолог, активист вещает о страшных токсичных личностях, абьюзерах и манипуляторах. Тем же занимается каждая первая блогерка, психологиня, активистка-феминистка. Осмелились пошутить или выпустить компьютерную игру с фигуристой главной героиней? Вас моментально записывают в угнетатели. Не хотите жертвовать деньги на нужды инвалидов, чернокожих, безработных, бездомных собак, голодающих детей Германии? Вас стыдят и клеймят позором. Посмели предположить, что не все люди по определению равны? Батенька, да вы фашист, шовинист, расист, тенор-гитарист.

Вас начинают канселить, то есть объявляют бойкот вашему творчеству, товарам, услугам. За вами бегает стая крайне агрессивных феминисток, зоозащитников, борцов за чьи-то права. Стая безнаказанно поливает вас грязью (иногда в буквальном смысле), портит имущество, всячески отравляет жизнь. Кто их остановит? Вопрос риторический. Но вот что удивительно. Чем более разнузданно действует эта современная инквизиция, чем больше реальной власти получает, тем громче кричит о своем угнетенном положении. Мне бы очень хотелось хоть раз увидеть тех самых белых гетеросексуальных просвещенных угнетателя, которые по утрам совершают пробежку в кованых сапогах по идеалам гуманизма, а вечерами любуются на рабов, трудящихся на плантациях. Где, укажите мне, Отечества отцы? Нет, я ни в коем случае не хочу их взять за образцы. Я категорически осуждаю сегрегацию, карательную психиатрию и стерилизацию антисоциальных элементов! Не планирую вступать в стройные шеренги угнетателей. Просто друг в зеркале интересуется.

В общем, выясняется, что никто никого особо не угнетает. Законы у нас в стране (да и в странах условного Запада) довольно либеральные, с горьким привкусом социализма. Не верите? Полистайте на досуге трудовой кодекс. У трудящихся столько прав, а у работодателей столько обязанностей, что совершенно непонятно: кто кого нанимает, кто кого берёт на работу. Женские права, особенно в вопросах семейных, защищены по самую репку, а то и по Жучку.

Но нет! Активистки и блогерки каждый день находят какого-нибудь бедолагу мужского пола и устраивают коллективную травлю. Видите ли, он неосторожным высказыванием оскорбил их чувства, ущемил права. Секта ущемленных разрастается, крепнет, вербует новых адептов, проникает в учебные заведения, уродует культуру и язык. Если они чем-то и ущемлены, то только щипцами акушера.

Надо с этим что-то делать. Однако разводить бурную деятельность без предварительного всестороннего анализа нельзя. Врага нужно знать в лицо, а лучше – в мозг. Если же враг многолик и имя ему Легион, то необходимо составить четкий фоторобот каждого бесовского рыла. И здесь пусть каждый внесет свою лепту, посмотрит на Культ Дегенерации и его представителей через призму своей компетенции: кто-то с экономической, кто-то с политической, кто-то с силовой (в рамках закона – например, в контексте борьбы с экстремизмом и иностранными агентами1).

Я, в свою очередь, могу предложить не просто анализ, а карательный психоанализ2 дегенеративной братии, своеобразную прелюдию к фуге психиатрической власти. И здесь мы видим развилку вроде той, какими странствующих философ вёл молодого Теэтета Афинского3.

Современный миф об угнетенных и угнетателях содержит два полярных архетипа, артикулированных явным образом в самой мифологии и эту мифологию конституирующих.

Во-первых, архетип угнетенного, ущемленного, униженного и оскорбленного. Мифотворцы полностью идентифицируются с этим архетипом, смакуя подробности угнетенного положения. У феминисток сюжетным ядром мифа служат эротические фантазии эксгибиционистского и мазохистского толка о сексуальных домогательствах, изнасилованиях, насилии как таковом, сексуальной эксплуатации, объективации. У этнических меньшинств и малых народов мифология напоминает эпос о военных походах и победах, однако эти победы атрибутируются не самому народу, а некоему внешнему завоевателю, колонизатору, агрессору. Мифы новых левых и российских младореставраторов являются богохульной пародией на Евангелие, где вместо Христа на Голгофу восходят худшие представители социальных низов, страдая под ударами капиталистического кнута и стараясь не слышать насмешек более удачливых членов общества потребления. Мифы внесистемной оппозиции на этом фоне смотрятся и вовсе бледно, ибо сводятся к нестройному многоголосому стону о репрессиях и отсутствии свободы слова.

Во-вторых, архетип угнетателя. Концентрированное зло, но зло крайне противоречивое. С одной стороны, угнетатель буквально всемогущ: он сплел незримую паутину, проник во все сферы жизни. Он умеет вызывать неизбывное чувство вины одним резким словом. Он может изнасиловать взглядом. С другой стороны, угнетатель ничтожен, не уверен в себе и боится угнетаемых. И вообще, он глубоко несчастен. Только угнетаемые могут подарить ему исцеление посредством свержения или оскопления.

Поскольку миф владеет умами именно угнетаемых, то уместно было бы рассматривать исключительно представителей первого архетипа. Но тем самым мы согласимся с мифотворцами, встанем на их позиции и попадем в ловушку. Разделение общества на угнетаемых и угнетателей существует только в умах весьма специфических людей. Как вы могли наблюдать неоднократно, профессиональные жертвы сами при первой возможности ведут себя как прирожденные угнетатели. Эта закономерность, не знающая исключений: идет ли речь о нацистах, о феминистах или отдельно взятом человеке в рамках семейной пары.

Если имеет место реально притеснение или насилие, недавно освободившаяся реальная жертва стремится как можно сильнее дистанцироваться от травматического опыта. Жертва бросает все силы на восстановление. Она фактически воссоздает жизнь (и саму себя) с нуля. Травмирующие воспоминания временно изымаются из памяти. И неизвестно, когда психика окрепнет в достаточной мере, чтобы в принципе задуматься о вендетте.

Следовательно, имеет смысл рассматривать архетипическую дуаль мифа «угнетатель – угнетенные» как нечто целое и сугубо психогенное. И, коль скоро мифология уже распространилась на все уровни социума, мы начнем со среза как можно меньшего масштаба. А именно, возьмем миф о токсичных личностях, газлайтерах, манипуляторах и абьюзерах. Эти слова-паразиты стали популярными сравнительно недавно, поэтому не составит труда вспомнить их семантических предшественников. Как несколько лет назад называли человека самовлюбленного, лживого, владеющего тайными техниками манипулирования, идущего по головам?..

Новое – хорошо забытое старое. Новый миф об угнетателях оказался неумелой калькой относительного старого мифа о Нарциссе, нарциссах, нарциссизме. Мифа, ставящего крест на всём наследии дедушки Фройда. Нарциссический миф многогранен, запутан, украшен терминологическим кружевом – и опасен. Кого ни спроси, всех окружают злобные нарциссы.

Нарцисс стал современным колдуном.

Вместо лохмотьев и черной сутаны он наряжается то в костюм доктора Лектера, то в нацистский мундир, то в зеркальные доспехи. Вместо заклятий использует врожденную способность манипулировать первым встречным. Вместо любовных приворотов позволяет любить себя, не предлагая ничего взамен. Вместо общения с посланниками бездны о тайнах мироздания бесконечно разглагольствует о себе. Вместо терзаний Фауста – сплошное самолюбование.

Конечно, в психологическом фольклоре нарцисса уже успели потеснить «токсики» и «абьюзеры». Люди, интересующиеся или занимающиеся психологией (думающие, что они таковой интересуются или занимаются), активно выявляют нарциссические черты у окружающих. И находят. Говорит ли это в пользу наступления эпохи нарциссизма? Отнюдь. Скорее, наступила эпоха дилетантизма. Тяжелой профессиональной болезни, от которой нет иного лекарства, кроме упорного умственного труда и перекраивания всей скромной (а иной раз и отрицательной) суммы знаний. Вместо того, чтобы следить за мыслью классиков психоанализа и патопсихологии, эти господа решили следовать за словами классиков невроза и психоза. Они поверили не целителям, но нуждающимся в исцелении. Мифы пациентов овладели их разумом.

Человек быстро взбежал по головам на вершину карьерной лестницы. Он колдун, продал душу сатане? Нет, что вы, мы в двадцать первом веке живем. Всему есть научное объяснение. Он… он… он нарцисс. Точно! Так и запишем.

Без колебаний разрывает надоевшие отношения? Нарцисс. Не желает подстраиваться под мнение большинства? Нарцисс. Не интересуется проблемами угнетаемых меньшинств? Нарцисс. Получает желаемое даже от самого взыскательного собеседника? Нарцисс. Считает себя интереснее и умнее окружающих? Нарцисс. Говорит о своих достижениях, пусть и реальных? Нарцисс. То с неба лучших звёзд желает он, то на земле – всех высших наслаждений? Und alle Näh und alle Ferne befriedigt nicht die tiefbewegte Brust?4

Нарцисс, к Мефистофелю не ходи.

Стоит только копнуть, из-под унавоженного грунта современной мифологии лезут неупокоенные кости классического психоанализа. Статуя командора тянет каменные руки, чтобы задушить современных мифотворцев. Низведенная до мифа и оболганная, настоящая теория нарциссизма требует реванша. Воинство мертвых желает обрести прощение в битве за Пеларгир5. Кстати, не является ли насквозь нарциссическим образ безликих Назгул, ставших призраками в обмен на силу девяти колец… Видите? Нарциссизм, в его современной профанной трактовке, можно привязать к чему угодно, даже к насквозь эдипальному метасюжету добрых космогонических сказок Толкиена.

Подставьте вместо «нарцисса» любое из фирменных ругательств, извергаемых из уст вечно угнетенных. Расист, нацист, фашист, гомофоб, ксенофоб, токсик, абьюзер, домогатель, эксплуататор, живодер, людоед, авторитарист, враг народа, враг открытого общества, враг свободы, масон. О, имена! Нам скажут, что всё это маски врага прогрессивного человечества. Но разве это нарцисс самовольно меняет облик? Не сами ли господа угнетенные придумали все эти ярлыки?

Меняется форма, мимикрируя под общественный вкус. Выхолащивается содержание, прячась от праздного взора любопытной публики. Лишь структура мифа остается прежней.

Почему же я особо выделяю именно миф о нарциссах? Почему не рассматривать мифологию угнетенных ретроспективно или, наоборот, в сугубо прикладном контексте современной борьбы с дегенеративными идеями?

Во-первых, любой миф базируется на некоторых реальных явлениях или событиях, пусть и сильно приукрашенных. Именно потому, что нарциссизм как таковой действительно существует, мне важно отделить психоаналитический термин от мифологизаторских наслоений.

Во-вторых, инвариантность структуры мифа позволяет изучить и развенчать его, лишь единожды подставив в структуру любой набор подходящих элементов. Иными словами, развенчав миф о нарциссах, мы автоматически развенчаем и другие его версии, включая феминистическую и национал-меньшивистскую.

В-третьих, психоанализ позволит нам побывать по обе стороны баррикад. Иные парадигмы оставляют большой простор для дуалистического подхода, концентрируются на противоречиях между угнетателями и угнетенными. Пожалуй, только психоанализ может показать со всей ясностью глубинное родство и единосущность обеих сторон мнимого конфликта. Ибо конфликт этот не происходит в реальности, но развертывается внутри психики одного субъекта.

В-четвертых, мною движет профессиональный гнев. Я не могу и не хочу допустить, чтобы какая-то клика дилетантов и профанов безнаказанно жонглировала результатами колоссального научного труда целой плеяды блестящих умов прошлого столетия. Что ценит психоаналитик выше всего, если не слова? Свободной речью клиента пишется история развития психоанализа. Но теоретическое изучение этой свободной речи и её влияния на психику клиента предельно не свободно. Здесь необходима абсолютная строгость в вопросе терминологии. Нельзя допускать, чтобы вполне конкретный термин выполнял функцию народной стигмы.

Итак, мифологическая цель книги – последовательный демонтаж современного мифа о нарциссизме с прицелом на развенчание дегенеративной мифологии об угнетаемых и угнетенных. Мы предлагаем рассматривать миф как триединство следующих компонент: 1) сакральная часть, или же ядро, 2) профанная часть, или же текст, 3) аффектный фон. Первая компонента описывает реальное знание или событие, вокруг которого выстроена вторая компонента. Аффектная компонента характеризует эмоциональное напряжение между первыми двумя.

Замечание. Сказанное не относится к нулевым мифам (мифам, порожденным пустотой), каковые не имеют представимого ядра и отличаются вырожденным аффектным фоном6.

Тексты нарцистских (или, если угодно, антинарцистских) мифов изобилуют преувеличениями касательно количества нарциссов и их особых качеств. Ядро же дегенеративной мифологии сводится к чудовищно простому посылу: тот, кто объявил себя угнетенным, и только он, определяет допустимую меру нарциссизма в себе, в других и в обществе. Например, феминистки тайно или явно претендуют на монопольное право определять, какое высказывание или действие является патриархальным угнетением.

На примерах и контрпримерах мы показали (Глава 1) типичные ошибки в гипердиагностике нарциссизма, а также логическую несостоятельность попыток приписать нарциссам особые качества. Речь идет, в частности, о способности нарциссов строить блестящую карьеру, вызывать чувство вины у партнера, бесконечно долго удерживать партнера в разрушительных (абьюзивных) отношениях или, напротив, бесконечно быстро менять партнеров.

Что касается ядра дегенеративной мифологии, то от него нельзя просто так отмахнуться. В самом деле, ядро – по определению! – содержит некие реальные знания о реальных событиях. Вечно угнетенные бросают все силы, чтобы получить право стигматизировать определенных субъектов. Важно понять: чем именно эти субъекты опасны для адептов дегенерации? Какие реальные (а не артикулированные в тексте мифа) качества превращают вас во врага дегенерации, в красную тряпку для охотников на нарциссов, в потенциальный объект стигматизации? Здесь наш дискурс автоматически переходит в пространство власти и социальных отношений, так как право стигматизировать есть один из архаичных властных функторов7.

Публичной стигматизации подвергаются в основном белые, гетеросексуальные, социально и психически полноценные мужчины и женщины умеренных взглядов. Однако показательно, что популярная психология ищет нарциссов в основном среди мужчин. Между тем, именно с желания женщины срочно завести ребенка берет начало теория Фройда о нарциссической зависти к фаллосу.

В позапрошлом веке имела место зеркальная стигматизация. Роль стигмы играл новомодный диагноз «истерия», который, по сути, обозначал способность к богатой символической симуляции неясного генеза. Истерия считалась уделом исключительно неудовлетворенных женщин. Фройд сам признавался, что женская психология долгое время оставалась несправедливо обделенной психоаналитическим вниманием. И это при том, что только психоанализ позволил обнаружить за истерией созревший социальный запрос женщин на свободное выражение сексуальности. Близорукость Фройда была уравновешена дальнозоркими трудами Шандора Ференци, который первым сформулировал право женщины на оргазм и увидел причину женских неврозов в низком уровне мужской сексуальной культуры.

Здесь мы соглашаемся с существованием реальных нарциссов, то есть неких субъектов, обладающих реальными специфическими качествами. На этом этапе рассуждений мы еще не знаем и не можем знать, каковы эти качества. Мы лишь констатируем, что часть общества адаптировалось и выработало (не могло не выработать) психическое противоядие от социального патогена. Адепты дегенерации (против которых психика и искала вакцину) интуитивно догадались о существовании носителей иммунитета и теперь всячески пытаются уничтожить иммунных. Соответственно, задача настоящих нарциссов – осознать социальную функцию своих качеств (как и сами эти качества), чтобы не бороться с ними, а использовать по назначению в борьбе за власть и свободу.

Таким образом, социально-политическая цель книги – определить, на какие болезни общества субъект может ответить только с помощью некоторых особенных симптомов. Особенность их в том, что они не сводятся ни к невротической, ни к психотической структуре, ни к топическим расстройствам вроде психопатии8.

С этого момента мы переходим в область психоаналитических абстракций и обобщаем понятие травмы. Травма есть попытка преодолеть опыт беспомощности. Невозможность воскресить умершего любимого человека или созерцание горящего семейного поместья – частные, наиболее очевидные примеры таковой беспомощности. Предпошлем, в самом первом приближении, что нарцисс – реальный, а не мифологизированный – трепещет от ощущения беспомощности перед современным миром. Но что именно повергает его в ступор или трепет? Какой именно аспект жизни ставит перед субъектом вопрос столь неразрешимый, что на него возможно дать лишь нарциссический ответ? Да, интуитивно читатель понимает, что современный человек – существо парадоксально беспомощное на фоне своей техногенной власти над природой.

Обратимся к актуальному дискурсу. Три проблемы беспокоят общество больше всего: 1) расширяющиеся паноптические и репрессивные возможности государства и силовых структур, 2) ускоряющийся ход социального и психического времени, 3) нарастающее социальное расслоение и поляризация общества.

Может, нарцисс ощущает беспомощность перед государственной машиной? Но вот незадача: чем слабее государство, чем больше ответственность политиков перед народом, тем страшнее гражданину в этом слишком гражданском обществе. Сильное государство или наличие сильных подавляющих авторитетных фигур вызовет к жизни Эдипальные структуры и выльется в симптомы невротического регистра. Эта область слишком хорошо исследована, чтобы искать ответы там.

Может, человек мучается от невозможности остановить или хотя бы замедлить ход времени? Действительно, ритм жизни значительно ускорился и продолжает ускоряться. День перепутался с ночью. Пространственные преграды и скоростные рубежи падают один за другим. В суете жизни человек забывает о смерти. Но бессознательное помнит. Как результат: бессонница, прокрастинация, выгорание, жажда начать жизнь с чистого листа. Нарциссизм? Никак нет. Чистый комплекс Хроноса9 Автор, опираясь на теоретические и практические исследования в этой области, может с хорошей точностью заявить: здесь еще много белых пятен, но за нарциссизм хронотические структуры ответственности не несут.

Итак, беспомощность перед сильными мира сего и равно беспомощность перед ходом времени вызывают в психике процессы, не имеющие отношения к нарциссизму. Кого еще вынужден бояться современный человек? Вернитесь к началу текста. Активисты, феминистки, борцы за социальную справедливость, зоозащитники – вечно угнетаемые и жаждущие угнетать. Адепты дегенерации. Нет, не государственной машины боится гражданин, вынужденный оглядываться после неосторожно брошенной сексистской или расистской шутки. Не гнева природы боится промышленник или охотник, но безумной агрессии самозваных защитников окружающей среды.

Мы стали беспомощны перед слабейшими, перед якобы равными. Пожалуй, это и есть ключевое отличие, главная болезнь современного общества – культ слабых, культ равенства, культ дегенерации. Не является ли нарциссизм закономерным ответом на разрушение естественной иерархии, на слом сословной структуры, на невозможность защитить (и даже обозначить) границы своего жизненного пространства? Я полагаю, что социальная функция нарциссических симптомов и переживаний именно такова. Нарциссизм есть последняя попытка психики в одиночку восстановить полноценное неравенство, отсутствующую в современном обществе. Но, так как человек есть существо социальное, то и подобные попытки психики обречены на провал. В лучшем случае психика породит кадавра, крайне примитивные эрзацы иерархии и инаковости (6.4, 7.5).

Сторонники социальной справедливости будут возмущены этой гипотезой. Как же так, ведь имеется колоссальной социальное расслоение! Здесь мы вынуждены их поправить: экономическое неравенство действительно имеет место, но, к великому сожалению, оно не перерастает в неравенство собственно социальное и, тем более, в неравенство политическое. Между тем, запрос именно на социальную иерархию является фундаментальным для психики. Описанию иерархических потребностей посвящена (Глава 2Глава 2), где мы подробно остановились на бесправии успешного человека, беспомощности гражданина перед адептами культа дегенерации и подстрекаемой ими толпой.

Логика психоанализа обязывает нас двигаться от субъекта как целого к инстанциям его психики, к взаимодействию единичных психических объектов – представлений. Какая именно «часть» психики испытывает чувство беспомощности? Что меняется в её нормальной динамике? Как это сказывается на других психических топосах? И далее: как построенная модель способствует совершенствованию психоаналитической техники при непосредственной работе с нарциссами?

Коль скоро всё равно рассуждение сведется к взаимодействию психических инстанций, не лучше ли сразу рассматривать динамику единичных объектов психики и усмотреть там некий предельный переход от обычной динамики к динамике аномальной?

Фройд, будучи первопроходцем и создателем психоанализа, не мог позволить себе подобной роскоши. Он накапливал, описывал, систематизировал данные наблюдений, затем выдвигал первые обобщающие гипотезы, опираясь на исследования Шарко и Брёйера. На основе гипотез и описательных моделей Фройд выстраивал экспериментальные методики, одерживал блистательные победы, терпел сокрушительные поражения, учитывал ошибки, пересматривал свои же концепции, выдвигал новые гипотезы… Наиболее ценные теоретические статьи были написаны нашим великим дедушкой уже в сумерках жизни, после Первой Мировой (и во многом под влиянием эха от взрыва артиллерийских снарядов, сотрясающего исторические струны anima mundi).