– Эфир? – предположил Терёхин.
– Нет, не такой резкий… Знаете, латекс… ну, резина, из которой медицинские перчатки делают.
– Ясно, значит, он был в перчатках. И на отпечатки нам опять надеяться не стоит, – сделал вывод Исаев. – А во внешности ничего не заметили?
– Он был сзади, и я не могла ничего увидеть. Маша, бедная моя Машенька, она видела его. Но только она уже ничего не сможет рассказать, – Надя горько заплакала.
Когда она немного успокоилась, Лев спросил:
– А как она отреагировала на появление убийцы? Узнала его или видела в первый раз?
– Она его испугалась, это точно, – тихо произнесла Надя. – Не думаю, что они были знакомы. Да и вообще, я знаю всех Машиных друзей, его голос не принадлежит ни одному из них. А родственников у неё не было.
– Не было или вы не знаете о них? – уточнил Лев.
– Хм… – Надежда задумалась. – Родители удочерили Машу, когда я только в школу пошла. Потом они говорили, что вроде им в детдоме сказали, что отца у неё не было, а мать умерла.
– А ваши родители где сейчас?
– В Туркмении, у себя дома. Знаете, жили мы небогато, отец был водителем, а мама – домохозяйкой. Выручало своё небольшое хозяйство. Но родители всегда стремились дать нам с Машей всё самое лучшее, что только могли. А вы знаете, меня назвали в честь песни…
– Как это? – удивился Лев.
– Родители были, как это сейчас говорится, родом из СССР. Очень любили песню Пахмутовой «Надежда». В честь неё меня и назвали – в смысле, в честь песни. А потом отец попал в аварию, и после этого они больше не могли иметь своих детей, но очень хотели ещё хоть кого-то согреть своим теплом и южным солнцем. Вот так и появилась у нас Маша – как говорила мама, девочка с самым русским именем.
– Она уже тогда не могла ходить?
– Да, кажется, упала с качелей в детдоме, когда была ещё малышкой, и получила травму позвоночника.
– А как вы с Машей оказались здесь, в Краснолесске?
– Сама не знаю. – Надя пожала плечами. – Маше почему-то приглянулось название этого городка. А когда мы сюда приехали, она говорила, что ей кажется, будто это и есть её родина, тут вокруг природа очень красивая. Да и от Москвы тут совсем недалеко. Мы учились в Москве: я на бухгалтера, а Маша – в художественной школе. Она очень талантливая… была… А-а-а! Если бы я стала сопротивляться и закричала, то Маша была бы жива-а-а! – Похоже, у девушки начиналась истерика.
Лев взял её за плечи, встряхнул и, смотря ей прямо в глаза, жёстко и громко произнёс:
– Если бы ты сопротивлялась, то он бы зарезал тебя. Потом открыл бы дверь твоим ключом и убил Марию. Затащил бы твоё тело в квартиру. А потом спокойно ушёл. И ты лежала бы сейчас рядом с сестрой. Ты ни в чём не виновата. Поняла?
Девушка умолкла, глотая слёзы, и кивнула головой.
– Слушай, Лев, я пока соседей опрошу, – сказал Михаил, понимая, что Надежде требуется отдых, и добавил, обращаясь к ней: – Вам есть куда сейчас пойти?
– Да, тут недалеко живут наши друзья, в соседнем доме.
Терёхин проводил Надежду и отправился по этажам, а Исаев тем временем осматривал место происшествия.
Глядя на дверь, он вдруг вспомнил, как входил в эту квартиру после «зачистки», проведённой ОМОНом, надеясь схватить Санникову. Увидев тогда Марию, сидевшую перед телевизором, он был уверен, что преступница в его руках. Это навело Исаева на мысль, что убийца ошибся точно так же, как и он сам. «Негодяй убил Марию, – рассуждал Лев, – думая, что это Маргарита Санникова, воровка и убийца. А у такой особы враги наверняка имеются».
Лев удручённо вздохнул и, толкнув дверь, вошёл внутрь. Обстановка в квартире не изменилась: тот же телевизор на стене, диван, инвалидное кресло-коляска и рисунки на журнальном столике. Поверх кресла была накинута белая простыня, скрывающая тело убитой девушки. Красные пятна на белом полотне и лужа крови на полу свидетельствовали об ужасном событии, произошедшем в этих стенах совсем недавно.
Старший криминалист, мужчина с огромной лысиной на голове, стоял возле столика и с неподдельным интересом что-то рассматривал. Криминалист-стажёр, совсем ещё юная особа, была полностью погружена в поиски отпечатков пальцев. Её бледное, почти бескровное лицо говорило о том, что этот выезд на место преступления – один из первых в её карьере. Фотограф, молодой парнишка в потёртых джинсах и майке с радостным смайликом, опустил фотоаппарат и, сказав, что закончил, пулей вылетел на улицу.
– Вот молодёжь! – вздохнул ему вслед Исаев. – Нашёл куда со смайликом явиться.
Затем он подошёл к лысому криминалисту:
– Так, ну что тут у нас, Юрий Михайлович?
– Хм, даже не знаю, что ответить. Давай лучше покажу.
Опытный криминалист кивнул в сторону журнального столика. На нём лежало несколько листков бумаги, на которых были нарисованы какие-то непонятные каракули. Понятно было только то, что «художник» рисовал кровью, рядом на полу валялась импровизированная «кисть» – скрученные резинкой светлые волосы.
– Ох ты ж, ничего себе! – выдавил из себя Лев. – Я так понимаю, что кровь и волосы принадлежат жертве?
– Да, по-видимому, убийца понял, что девушка любила рисовать, и решил напоследок показать, что он тоже ценитель искусства, – пояснил криминалист.
– Засунуть бы его на зону лет на тридцать, там бы на его морде и заднице ценители такое искусство каждый день рисовали – просто загляденье! – злобно процедил Исаев.
– Так в чём же дело, Лёва? Лови его и сажай. Он тебе тут вон сколько тайных знаков оставил, разгадывай не хочу!
– Думаете, это какие-то знаки?
– Всяко может быть, – пожал плечами криминалист. – Но, может, это просто бред сумасшедшего.
Разглядывая «рисунки», они не заметили, как в комнату зашёл Терёхин.
– А мне кажется, этому уроду просто захотелось повыделываться. Ему было мало того, что он сделал с бедной девушкой. И он измазал листок кровью, чтобы заморочить нам головы и сбить с толку, – сказал Михаил.
– Такую версию тоже отметать нельзя, – согласился Исаев.
– Одно могу сказать, – снова заговорил криминалист, – преступник сначала убил девушку острым предметом в сердце и только потом перерезал ей горло, чтобы крови было побольше. Ну, чтобы свои художества производить.
– А что соседи, Миш? – спросил Исаев.
– Да почти никого нет дома, – сообщил Терёхин. – А те, кто дома, ничего не видели и не слышали. Видеонаблюдение за домом не ведётся, камер нигде поблизости нет.
– Негусто…
– А вот смотри-ка, Лёва. – Криминалист протянул Исаеву очередной листок, измазанный кровью. – Кажется, это цифра, нет?
– Так-так-так… – Лев присмотрелся к изображению. – Михалыч, точно! Это цифра! Ты гений! Я уже видел похожую!
Он помчался к выходу, растерянный Терёхин только и успел, что проворчать ему вслед:
– Мог бы и с нами своими догадками поделиться!
Но Исаев его уже не услышал.
8. Лето 2020 года
