Цепи Фатума. Часть 2
Грофф помолчал еще немного, видимо, призадумался. Ричард уж решил, что старик прямо отвечать не станет, но тот не увильнул, а от сказанного им парень чуть не свалился со стула.
– Я любил ее больше жизни. Королеву Гуар Данна. Одну из… Странно это, да? Две королевы-матери… Мне это тоже казалось безумием. Ну, тогда она еще не вступила в законные права… Она еще не являлась королевой.
– Джархи улыбнется во весь рот! – ахнул Ричард. – Неужели… Неужели! Ого!
Юноша потерял дар речи. Поэтому-то Грофф и согласился сопроводить Ливию домой. Чтобы увидеться с королевой. А еще… Такое возможно только в любовных романах Ильды, но вдруг?!
– Выходит, Ливия… А вдруг… У них странные правила… Она сказала, что не знает… кто ее отец…
– Что тут еще добавить? – вымолвил не сразу Грофф (уже не так спокойно, как ранее). – В любом случае, моя она дочь или нет, я должен доставить ее домой.
– Понимаю, – согласился Ричард. – Этого и мы хотим, я и Вейа. И Магнус. Ливия, само собой… И…
– Да, и я. У меня не просто романтический интерес, чтобы ты знал, Ричард. Ты, конечно же, считаешь – для меня это повод повидаться с бывшей возлюбленной…
– Ничего такого, Грофф! Я все осознаю: это слишком далеко и опасно, чтобы мы с Вейей справились со всем этим… Помогли вам в пути. Это просто мечты. Начитаешься всякой чуши и рвешься геройствовать, вот что.
– Ты будто прозрел, мальчик. Или тебя подменили?
– Ага, эльфы подменили.
– Воспользуюсь этим моментом. Только хочу попросить пока что не распространяться о нашей беседе.
– Я сохраню твой… секрет.
– Не назвал бы это большим секретом, Магнус меня слишком хорошо знает, например… Но не будем об этом! Лишние думы и переживания нам всем могут помешать.
– Спасибо за доверие.
– Вечер откровений сегодня, ничего не попишешь.
– И я поговорил со всеми… Кроме Магнуса.
– На это еще будет время, а у моего стародавнего приятеля – рассказ для тебя. Так уж вышло, у каждого из нас есть скелет в шкафу, может даже ни один.
– Даже у нас с Вейей… Я имею в виду Ливию.
– Я понял. Да, даже у вас с кузиной есть тайна, которую вам придется бережно хранить.
– Мы даже лгали родителям, Грофф…
– И вам придется делать это всю жизнь.
– Прямо как тебе?
А вот тут Грофф не ответил. Зашуршали одежды, кажется, старик встал:
– За сим предлагаю отправиться спать.
– Не возражаю, – выдохнул Ричард, борясь с внезапно подкравшейся к нему зевотой.
Парень последовал за Гроффом наверх, зная – уснуть ему будет слишком сложно. Все эти внезапные откровения и их осмысление выматывали не хуже, чем погоня и побег.
– Доброй ночи. – Грофф впервые хлопнул его по плечу, отчего Ричард чуть не подпрыгнул.
– И тебе! – Он улыбнулся ему, но тот вряд ли заметил это в полумраке, разве что, понял по интонации.
– Утром у нас много дел, постарайся выспаться.
– Непременно. Будет сделано!
Ричард еще немного постоял в коридоре, покуда не стихли шаркающие шаги и тихонько не затворилась дверь.
Снова он оказался в отведенной ему спальне. Долго ворочался, глядя в потолок. Книгосожжение помогло лишь частично. Этакий импульсивный ритуал под воздействием хорградской атмосферы. А еще и откровенный разговор со стариком… Но затем он задумался – в соседних спальнях с ним сестра, Ливия и Грофф, новый знакомец Магнус, который их выручил. Все они живы и здоровы. А его роль заключается в небольшой помощи предстоящему большому делу. И он сделает все для близких и друзей. Если любовь и невозможна между ним и Ливией, то дружба – его вполне устроит. Приняв этот компромисс, Ричард наконец уснул.
***
– Ричард…
Так начиналось каждое его утро.
– Вейа, дай поспать! – сквозь сон пробормотал парень. Ох уж эта Вейа! Вечно просыпается раньше всех. И откуда у нее столько жизненной активности?
Полоска солнечного света проникла в комнату, поделив ее пространство пополам. Он не сразу осознал, где именно находится. Это вовсе не его привычная спальня – от пола до потолка сплошь деревянная, заставленная вещами и книгами. Сонно юноша осмотрел потолок с лепниной, которую будто увидал в первый раз, стены, украшенные переплетением замысловатых растений, и пузатую резную мебель.
– Ричард? – Снова его имя прозвучало за дверью, а парень сразу подскочил. Не может быть! Он принадлежал вовсе не кузине, а Ливии! – Доброе утро!
– Да? – отозвался он, пытаясь подавить нотки паники, которые отчетливо звенели даже в этом столь коротеньком слове – “да”. – Ливия, это ты? – Глупо прозвучало, но сказанного уже не воротишь.
– Можно войти?
– Э… Конечно… – промямлил он, сначала смахивая покрывала, а затем укутываясь в них с ног до головы. Пожалуй, второй вариант предпочтительнее. Она, разумеется, уже видела его в спальной одежде, но сейчас он ощущал себя полностью нагим и обезоруженным перед ее внезапным появлением. Наверняка и принцесса испытывала нечто подобное тогда, в Бертлебене, ведь не только Ильда, но и он сам много дней ухаживал за ней.
– Я принесла тебе одежду.
– С-спасибо, Ливия, это очень любезно… И доброго тебе утра.
Дверь отворилась, а Ричард полностью проснулся. В комнате появилась она – подобно утреннему свету, снизошедшему на мрачный Хорград. Парень даже потер глаза. Но нет, это не видение. Ливия стояла прямо перед ним, держа в руках его вещи. Она облачилась в прежнее одеяние (привычное и для Ричарда); он вновь осмотрел крой ее одежд, замысловатые узоры, легкие следы дальних странствий, страданий и утрат никуда, которые никуда не делись, хоть Вейа все отстирала и аккуратно подлатала.
– Малость, которую я могла бы для тебя сделать. – Он подметил, что у нее несколько виноватый вид. – Куда положить?
– С-сюда… – Он указал подбородком на край кровати. Его руки все еще скрывались под толщей покрывал.
– Ты не заболел? – поинтересовалась она, изучая парня, который завернулся в тканевой кокон.
Это невероятно странно! Сама принцесса эльвинов пришла к нему в спальню будто горничная. Он понимал – так она хочет отплатить за его хлопоты, но краснота уже расползалась по лицу – ужасно стыдно!
– Нет. Не заболел. Я здоров! Ночью просто немного прохладно… – отвечал тот, кутаясь все сильнее. Под покровом постельного белья уже стало совсем жарко. И, разумеется, это из-за ее прихода. – Как ты?
– Хорошо, – пропела она. – К слову, все уже проснулись. Грофф попросил тебя поторопиться. Вы с Вейей нужны ему сегодня… – Далее ее голос немного погрустнел. Оно и ясно! Ведь самой Ливии все это время придется провести в заточении. Пусть дом Магнуса прекрасен, Ричард уверен – в нем есть что изучить и посмотреть, но от этого факта не отмахнуться: все нахождение девушки в Мэриеле, в их Мэриеле, сплошная ссылка каторжника.
– Конечно. Я мигом!
– Тогда я пойду, – подытожила Ливия.
– Спасибо еще раз… За… Спасибо!
– До скорой встречи, Ричард. – Девушка собиралась покинуть его комнату.
– Касательно нашей вечерней беседы… – внезапно выпалил тот, сразу же об этом жалея. Ливия опустила руки, секунду стоя к нему спиной. И сам Ричард замер. Но затем она обернулась. Казалось, лицо ее не омрачилось, но в глазах нечто сверкнуло – странная смесь недовольства и понимания.
– Я немного подумал об этом… Ну, может и много, – продолжал тот. Говорить стало тяжело, аж во рту пересохло. – Все в порядке. Я понимаю. И хочу сказать – ты можешь на меня положиться.
– Я рада это слышать, Ричард, – отозвалась она. – Порой сложно понять даже собственные чувства…
“Погодите! Так ей тоже… – Внезапное озарение снизошло на него. – Вот в чем дело! Хм, вся эта история с избранницей и двумя королевами… Получается… Ох! Не только я один запутался во всем, но и Ливия тоже. – Сейчас парень будто прозрел. – Она и сама разрывается меж двух сторон. У нее есть долг перед эльвинами, а еще…” – От объятий одеял стало совсем душно!
– Но вместе мы со всем справимся, – закончил он.
– Непременно, – ответила девушка, а затем вышла.
Он какое-то время слышал ее шаги. За окном пели птицы – вовсе не тот пронзительный гвалт грачей, громыхали коляски, народ желал друг другу доброго утра.
Доброе. Оно определенно такое. Тени сомнений, как и воображаемый голос Варлага в его голове, отступали перед светом этого восхитительного дня.
– Так вы уже поцеловались или как? – Ричарда отвлекло внезапное появление Вейи. Дверь приоткрыта; ее любопытное тонкое лицо возникло в щели. Прежде чем в нее полетела подушка, та исчезла.
Снова быстрые шаги по лестнице и веселый смех кузины.
Глава 2. Два разных утра
Если бы на окнах в каморках “Червивого Яблока” имелись не то чтобы занавески, а хотя бы полуистлевшие тряпки (куда уж там до добротных ставен!), тогда нападение утра (а иначе никак это не назвать) показалось бы Сансаре не столь внезапным. Яркое и жизнерадостное – оно ворвалось сюда, вытесняя влажный полумрак, после загнало его под изъеденные короедами и мышами плинтуса и половицы. Даже растянутую по углам рыболовными сетями с богатым уловом тараканов и прочих насекомых паутину свет превратил в нечто сверкающее и не столь омерзительное. Особо преобразить сию убогую опочивальню подобное вмешательство не могло, но тепло и свет любому самому злачному месту не повредят. А уж как это живительно действует на того, кто столь долго находился во тьме и зловонии!
Девушка улыбнулась, наслаждаясь мимолетной негой, зашевелилась, потянулась, а ее колени во что-то уперлись, точнее, в кого-то. Сознание и осознание близнецами ворочались во чреве ее разума, но пока все еще не изъявили желания брыкаться столь сильно, чтобы появиться на свет, который их, кстати, вот-вот к этому побудит.
“Так… Что вчера вообще происходило? Лескро. Мы с Форти встретили в Хорграде королевского амбассадора – Викто́ра Лескро”.
Все еще дремлющий мозг никак не мог связать, отчего же встреча с Лескро связана с тем, что сейчас в ее постели кто-то есть. И кто-то – вовсе не ее братец Фортиан. Подобная близость с другим мужчиной ей показалась неожиданной, даже невозможной, – но нет, рядом с ней наслаждался сном и покоем… мужчина. И почему-то этот тип – не кто иной как королевский приблуда.
“Вот же! Угораздило! Хотя… Осталось же что-то приятное… Что-то светлое, похожее на нынешнее утро… После долгих дней пути, призрения Фидес, ворчания редринов, гроз и ливней. А Форти сейчас, верно, уже должен закончить походы по кабакам и борделям… Интересно, кто за это заплатит? Мы ведь совсем на мели…”
Мысли снова превращались в студень. Думать совсем не хотелось. Просто никакого желания. Сансара крепко сомкнула веки и уткнулась в соломенную подушку лицом – ее наполнение воняло затхлостью и пылью.
Все нарастающий снаружи шум вновь отчетливо обретал форму Колеса, которое она часто воображала в минуты откровений, снисходивших на нее. Вот и сейчас. Ее собственная нить, нить Лескро, Форти, принцессы Ливии, Царицы Фидес, наставника и даже Короля-обладателя свивались в одну веревку; а уж затем эта пуповина (белесая, опалесцирующая, но местами кроваво-красная, как и подобает канатику жизни) с противным треском и хрустом наматывалась на колесо, вместе с другими такими же отростками, тянущимися со всего треклятого Хорграда.
Виски будто зажали в тиски. Вот уже низкопробная поэтика! А под тяжелыми веками плясали красные, белые и черные в бело-красной кайме пятна.
Тогда она снова перевернулась, затылок не столь требователен к материям, с которыми соприкасается, как и к запахам. В последний раз он прекрасно чувствовал себя на плоском камне с подвернутым плащом под шеей.
Все происходящее (или не происходящее – ведь она просто бессильно валялась в грязной постели) наконец перестало казаться таким звонким, раздражающим, чрезмерно живым.
Теперь ее лица коснулся солнечный луч, он скользил по коже девушки с излишней теплотой, не говоря уже про царапающую веки яркость. Она вздохнула и моргнула пару раз, просыпаясь – не окончательно, но все же. Еще ее пробуждению способствовали кукареканье, блеяние, ржание, цокот различных копыт, обитых железом башмаков и колес, шлепанье влажного белья и всплески помойных ведер, крики “Пирожки с требухой!” и “Прощение любых мелких грехов за всего лишь один серебряный арг!” – все это закружилось, поднимаясь к одному единственному оконцу размерами локоть на локоть, взбираясь до самого третьего этажа трактира, в котором они остановились. Когда разум пробудился, вся эта какофония перестала казаться чем-то цельным, тем самым Колесом, все вновь развалилось на фальшивые партии, неблагозвучные ноты. И она такая же – надломленный писк, визг, испорченное благозвучие, нечто отдельное, самостоятельное, уродливое и вызывающее. Узрите! Услышьте! Вот же я – во всей красе, во всем безобразии!
Девушка поморщилась, но вовсе не из-за столь бурного утра в Морабатуре, видений или соседства мужчины рядом с ней в койке. Наверное, так правильно, точнее – это правило, она всегда пробуждалась подобно, ее выдергивали из уютного гнездышка снов и мыслей, покоя и счастья, а затем, безусловно, швыряли в балаганный, безобразный и большой мир.
“С утром…” – Добрым его как-то и не назвать.
Особо одеваться ей не пришлось, ведь намедни не особо кто-то из них раздевался (она так точно). Но отсутствие на лице маски, скрывающей обычно ее изъян, вызывало легкую панику. Одно дело, что Лескро не отвернулся и не убоялся ее лика при оплывшем масленном свете вчера, иное – если он – довольный, как и любой прочий мужчина, проведший ночь с женщиной, увидит всю “красу” Сансары этим чудным погожим утром. Да, такое может его перепугать!
Но парень все еще спал, а Сансара успела найти свою маску и выудить клинки из плена жестких подушек, набитых измолотой трухой. Королевский посланник зашевелился, волосы его разметались по вовсе не белоснежному, а какому-то серо-бурому постельному белью, а обнаженные ключицы, грудь и плечи выглядывали из-под дырявого покрывала. Сансаре Лескро показался не таким уж скользким и квелым, как обычно, даже каким-то мужественным и привлекательным. Сказочным. Вы только посмотрите – само солнце влюбилось в махагон его волос!
“И вообще…” – задумалась она.
Дело в том, что расслабленное лицо Зубастика лишалось хищного оскала и крысиного азарта, которые почти не покидали его во время бодрствования, когда он смаковал очередную сплетню или в очередной раз придумывал план мести всему Мэриелу за какую-то мелкую обиду в свой адрес.
И вот в такой сонный утренний миг Сансара его застала совершенно иным. Собственным лицом в отражениях она отнюдь не любовалась, наоборот, старалась не задерживать на нем взгляд. Образы иных людей или нелюдей (ведь довольно времени она проводила в компании редринов или таких прохиндеев, кого гуммом, человеком, сложно именовать) ее внимания тоже особо не удостаивались, но тут с ней случилось что-то неожиданное – ей хотелось наблюдать за Лескро.
Все это продолжалось довольно долго, насколько ей удалось различить ускользающий зря поток времени. Но тут Сансара поняла одну простую истину – она не знала, как вести себя в подобном случае.
Будь она обыкновенной девицей, то поцеловала бы его, разбудила объятиями нежными, переходящими в страсть, но на деле девушка едва сдержалась, чтобы не спихнуть Викто́ра на пол. Его блаженство и безмятежность лишь на какое-то время вызвали в ней нечто вроде умиления, а отсутствие привычки к подобному пробуждению провоцировало ее вести себя знакомым и самым ординарным для нее образом. Но покуситься на покой Лескро девушка не успела.
Тум! Тудум! Тум!
Деревянная защелка на двери задрожала в такт ударам.
Дум! Дум! Тудум!
– Эй, Санс, эт я! – Басок Форти, как и непрекращающееся давление на дверь, теперь пробудили и Лескро, а еще кажется любовников в соседней комнате – они снова буквально взревели свою оду любви. – Зубастик, того самого, с тобой?
– А? Что? – Лескро окончательно пробудился, когда Сансара ответила братцу и двинулась к дверям. Форти уже втиснулся меж косяков, к одному из которых прислонилась девушка. Единственный глаз громилы вцепился в заспанного Зубастика.
– И тебя с добрым утром! – Наемник окинул взглядом свою сестру и посланца, натягивающего покрывало до самых ушей.
– Что-то важное? Есть новости? – Сансара решила избежать разговоров или расспросов о том, кто и как провел прошлую ночь; она прошла и точка. Неловкость лишь вызывали соседи, но перемещаться куда-то еще для разговора она не планировала, ведь их беседу никто попросту не расслышит из-за этой ненасытной парочки.
– Герцога не видать, как и всяких эльфов, – начал докладывать Форти. – Наши редрины приказов твоих не нарушили, окопались в роще за стенами. Охотники скучают, чернь – тоже. Капитул, свора Кардинала, считает золото из Флорина и Гинеи. Даже еретиков сегодня не “выгуливают”. Короче, ничего интересного не происходит… Разве что, распогодилось, но это вы и сами заметили. У трактирщика новое пиво, вчера поил нас редкостным дерьмом, бочоночными остатками. Вот, пожалуй и все.
– Про пиво – это важно… – вякнул Лескро, пыхтя под покрывалами – это он там пытался одеться, все еще стесняясь наготы аки девственница. Но на его замечание никто внимания не обратил, выйти, дабы дать тому совершить дворцовый утренний туалет, тоже никто не собирался.
– Спасибо, Форти. – Сансара похлопала того по плечу. – Вижу, ты занимался делом, а не только развлекался.
– Что-то типа того.
Соседи за стенкой неистово завизжали и зарычали, что вогнало Зубастика в краску. Да, наблюдать за этим оказалось потешней некуда. Сансара скривила губы в ухмылке, разумеется, никто этого не заметил из-за ее маски.
– У тебя есть писчие принадлежности, Викто́р? – внезапно поинтересовалась она.
– Е-есть… – отозвался тот, замерев и оставив неудачные попытки, вестимо, натянуть штаны и зашнуровать их. Сложная, почти непосильная задача, если одной рукой ты держишь покрывало, а другой пытаешься сделать все остальное. – А что?
– Рисовать умеешь? Насколько хорошо?
– Не писал портреты и пейзажи, натюрморты и…
Три глаза засверлили его столь сильно, что он замолк.
– Мы пойдем и подсуетимся насчет завтрака. А ты, будь добр, изобрази за это время портрет Корделла.
– И зачем он тебе сдался?
Она вздохнула, нет, право, этот парень ее раздражал. И почему он корчит из себя дурачка? Ей хотелось съязвить что-то вроде: “Повешу на стену!”, но она решила не тратить на препирательство драгоценное время, ведь они точно зацепятся друг за друга языками… И лучше бы это произошло не столь фигурально, а буквально, но от этого мимолетного желания она отмахнулась.
Итак, у нее родился план, как насолить Корделлу и отлучить его от поимки эльвинки Ливии. Если все получится, тогда герцог вылетит из этой игры, а на его охотничье место заявятся они. Раз уж есть основания полагать, что девчонка заявится в Хорград (если уже не оказалась тут), всем им надлежит совершить некоторые приготовления. Для Зубастика во всем этом роль тоже найдется. В конце концов, если она поймает беглянку принцессу, ей придется тащить ту обратно в Эвелир, а вот доставку послания Фидес к червяку Аргольду можно поручить Лескро, который спит и видит, как бы ему уже вернуться к жизни в дворцовом великолепии интриг и сплетен. Но не только из-за этого королевский посланник ей нужен.
Не только…
Сансара вздохнула. Из-за маски степень ее раздражения несколько скрадывалась.
– Я хочу отнести его в гильдию наемников, разве не понятно? – процедила она, правда, не столь ядовито и язвительно, как делала это обычно. – Немножко разнообразить визит Корделла в Хорград.
– Объявить охоту на самого герцога?! – Глаза Лескро округлились, он лихорадочно облизнул губы. – Я в деле!
– Правда, мне нужен залог. Поэтому я заберу твой помандер. Такая плата с тебя за еду и ночлег.
– Ох! Только не это! Только не мою драгоценность!
– А что еще мне предложить в награду за поимку? Тебя?
Форти молча осклабился.
– Не переживай, скоро он тебе не понадобится, ведь тебя ожидает дело в Игнисе, – кратко посвятила его в свои замыслы девушка. – А предстать перед Кардиналом в столь неприглядном виде тебе попросту не позволят…
– Кого-то ждет головомойка с храмовыми мальчиками! – Форти хохотнул.
– Чей бы бык яйцами размахивал! – Лескро смахнул покрывало, разозлившись, его уже не смущало нахождение в одних лишь подштанниках в их обществе. Он натянул наконец лосины и зашнуровался, с вызовом глядя на громилу. Полуобнаженным, он промаршировал по комнате, порылся в пожитках и с видом армейского генерала вручил Сансаре золотую побрякушку, цель которой при помощи нюхательных солей и ярких травяных ароматов в сердцевине спасать утонченные носы знати от вони трущоб и прочих скверных мест, например, во время всеми любимой благотворительности и прочих благопристойных дел под прищуром отвращения и брезгливости.
– Он нужен нам. Не приставай, братец.
– Ладно. Ладно. Я вовсе не против Зубастика.
– Эй, я пока еще здесь! Хватит меня так звать!
– Увидимся, Викто́р. – Девушка не стала возиться с корсетом, лишь набросила накидку, покрыла голову с короткими волосами капюшоном и двинулась к братцу.
Форти пожал плечами и последовал за сестрой.
– Он не так уж и плох в постели, – бросила брату Сансара, выходя вон и напоследок оглядываясь.
– Ишь какой! – брызнул Форти, скривившись в ухмылке; исполосованные шрамами (до или после нанесения рисунков?) татуировки на его лице зашевелились вместе с мышцами, поползли в разные стороны, а затем вернулись на место.
Радостный Лескро кивнул им вслед, уперев руки в бока, мол, то-то же.
***
Когда Ричард вошел в гостиную, все уже расположились за огромным, нет, просто гигантским столом и принимали завтрак. Этот предмет мебели и вчера, в полумраке, при маслянистом свете ламп и приглушенных сполохах камина казался парню невероятно большим, но теперь, когда тени не жались по углам, он предстал до одури нелепым, зато всем хватило места, а подле каждого бы еще уместилась парочка гостей, которые бы даже с вытянутыми в разные стороны руками не смогли бы коснуться друг друга кончиками пальцев.
Разглядывая присутствующих товарищей в дальнем конце помещения, юноша несколько прищурился. Сейчас, между прочим, комната оставалась довольно темной. Хоть окна и выходили в сад за домом, а тот от остальных соседей отделяла высокая стена (Ричард вчера обратил на это внимание), портьеры на всех окнах раздвигать не стали, конечно же, из-за Ливии – ведь следовало сохранять ее присутствие здесь в строжайшей тайне. Только одно из полукруглых высоких окон возле двери избавили от штор. В этом-то пятне света и оказался Ричард.
– Хм-м-м… – многозначительно хмыкнул Грофф, заметив юношу. Он оторвался от чтения какой-то брошюры (вроде бы с объявлениями), которую сложил точно походную карту и убрал за пазуху, отодвинув подальше зажженную лампу. Старик, разумеется, восседал во главе стола, заняв место, можно полагать, Магнуса (тот, судя по виду, явно не возражал против такой наглости приятеля), все остальные расположились от него по левую руку, спиной к окнам.
– Обычное дело! – протянула Вейа, мешая ложечкой чай.
– Доброе утро, – поздоровался Ричард, пропустив слова кузины мимо ушей. – Я немного задержался…
Дело в том, что сперва он заглянул на кухню, в которой они вчера стряпали ужин, стирали одежду и все такое прочее. Только вот там никого не оказалось. Он, предположив, что все уже в гостиной, двинулся туда (собственно, только путь в эту комнату (кроме кухни и прихожей) на первом этаже в доме Магнуса он и знал), одновременно заглянув за пару двустворчатых дверей и бегло разглядывая здешнее убранство. В этом крылась основная причина, отчего он все никак не мог дойти до столовой комнаты. Только вот делиться тем, что у него челюсть отвисла от обнаруженных им диковин (кстати, он ничего не трогал руками!) парень не собирался, дабы не злить Гроффа, который (вроде бы) наконец проявил (лишь этой ночью) к нему расположение (а ведь старик еще не знает про сожжение “Молота Варлага”, ну, как говорится, еще не вечер!). Отчего-то Ричарду казалось, что сам хозяин дома не стал бы на него серчать, если бы он провел пальцем по какой-нибудь статуе, вазе или скрещенным алебардам на стене.
Ну так вот, вскоре он услышал разговоры и звяканье посуды, подтвердив догадки, что все уже собрались за столом, пока он копался: сперва у себя в спальне, – радуясь визиту Ливии – все никак не мог собраться, затем гуляя по дому Магнуса – таращась на все с неподдельным изумлением. Но до этого ему даже чудилось, что внутри – никого, ведь стояла настолько прекрасная утренняя тишина, если только не считать щебет птиц, ржание лошадей (надо бы их почистить!) и отдаленный городской гул (такой же царил в Бертлебене). Но они ведь не могли уйти куда-то без него? Или могли? А что насчет Ливии? Вдруг он подыскал для нее некое иное место, где принцессу не будет тревожить постоянное соседство с ним – наивным влюбленным болваном! Ну, так поступил бы любой отец (или даже предполагаемый отец), взять хотя бы папашу Норы Беретт, который к нему сызмальства приставал с расспросами насчет серьезных намерений по отношению к его маленькому сокровищу. “Да, я – серьезных намерений, господин!” – лепетал маленький Ричард, а Нора, заливаясь краской и теребя подолы юбок, противно хихикала. Облик подружки Вейи в его разуме сменился иным: каштановые букли обратились песочными прямыми прядями, капризные пухлые губы сделались трогательной улыбкой, миг, а лицо Норы уже стерлось, перед ним только она – Ливия. Споткнувшись о край ковра, он почти кинулся по нескончаемым галереям, надеясь, что его опасения не сбудутся.