Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо

Девушка из хорошей семьи

С Лейденом покончено – провинция есть провинция, поддержки и заказов не дождёшься. После смерти отца и брата Геррита, после отъезда Ливенса Рембрандт чувствует тоску и одиночество. Возможно, он ещё и просто перерос этот город: теперь ему по плечу Амстердам. В письмах – восторженные отзывы: «В каком другом месте в целом свете все удобства жизни и все диковины, о которых только можно мечтать, так же легко сыскать, как здесь? В какой другой стране можно наслаждаться столь полной свободой, спать с большей безмятежностью, где ещё армия постоянно стоит под ружьём нарочно для вашей охраны, почти неведомы тюрьмы, измены, клеветы и больше всего сохранилось от невинности пращуров наших?»

20 июня 1631 года в Амстердаме 25-летний Рембрандт подписал контракт с торговцем искусством Хендриком ван Эйленбюрхом – художник платил маршану кругленькую сумму за то, что тот будет представлять его работы. Таков был порядок. Эйленбюрх родом из Данцига (нынешний польский Гданьск), в Амстердаме он держал специализированный магазин на улице Святого Антония, здесь продавались картины, эстампы, здесь же можно было заказать свой портрет у художника, и за качество хозяин отвечал головой. В продаже то и дело появлялись работы Рубенса, Ван Дейка, Йорданса и вот теперь выставили первых «рембрандтов». Сам же автор картин, как оговорено в контракте, поселился в доме Хендрика ван

Эйленбюрха. Он стал больше следить за собой: время нечёсаных волос осталось в прошлом, Рембрандт носит костюм от хорошего портного и воротник по моде. В Лейдене мать надеется, что он найдёт себе невесту – девушку из хорошей семьи. На холстах Рембрандта в ту пору много девушек, в основном из мифологии: Диана, Европа, Прозерпина, Андромеда… Но куда чаще он пишет заказные портреты – групповые, индивидуальные, семейные, мужские, женские… Те, кто заказывает ему портреты, знают, что позируют Рембрандту – но, конечно же, не понимают, что позируют тому самому Рембрандту! Чтобы стать «тем самым», всегда нужно время. А пока – нужны деньги, всегда нужны деньги…

Два портрета того времени стоят особняком – их заказали Рембрандту Якоб де Гейн-третий, родом из Лейдена, и Мориц Хёйгенс, брат того самого всемогущего Константина. Молодые люди – близкие друзья, вероятно, обладавшие весёлым нравом, так блестяще переданным художником. Но идея, с которой они пришли к портретисту, вполне серьёзна: Якоб и Мориц договорились, что тот, кто из них умрёт первым (а до смерти ещё долго, они ведь так молоды!), оставит другу свой портрет по завещанию. Чтобы не расставаться даже после смерти. Рембрандт изобразит Якоба и Морица словно бы за дружеской беседой – на портретах они обращены друг к другу, и кажется, что с губ их готовы слететь какие-то важные слова… Когда скончался Якоб, Мориц получил его портрет, но века разъединили работы Рембрандта, давным-давно ставшего «тем самым». Портрет Якоба оказался в Лондоне, в картинной галерее Далвич; портрет Морица можно увидеть в гамбургском Кунстхалле. И это ещё не всё! Портрет Якоба де Гейна вошёл в Книгу рекордов Гиннеса как самое похищаемое полотно в мире – четырежды её пытались украсть, и всякий раз картина возвращалась, а воры не были наказаны. Где только ни находили украденный портрет Якоба – и на кладбищенской скамье в английском Стрэтхеме, и в такси, и на велосипедном багажнике, и в камере хранения одного из немецких вокзалов (как будто Якоб спешил на встречу с Морицем в Гамбург!)… Портрет даже получил шутливое прозвище «Рембрандт навынос» – ведь никакую другую картину не пытались похищать столько раз. Наверное, Якоб, Мориц, да и сам Рембрандт от души посмеялись бы над этой историей! Рембрандт, если судить по его работам, обладал прекрасным чувством юмора, а в самоиронии ему вообще нет равных – чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на его автопортреты.

Впрочем, некоторые темы требовали крайне серьёзного подхода. В 1632 году Рембрандт получает заказ от известного в Амстердаме доктора Николаса Тульпа – присутствовать на вскрытии тела преступника Адрианса по прозвищу Арис Малыш, казнённого накануне, и запечатлеть в групповом портрете всех участников этого действа. Сюжет не оригинален, до Рембрандтова «Урока анатомии» (Маурицхёйс, Гаага) были и другие. Ново здесь исполнение: семеро участников, имена которых сохранены историей, окружают тело мертвеца в совершенном увлечении процессом вскрытия. Позы их естественны, динамичны, композиция продумана до мельчайших деталей, а свет и тени вновь ведут оживлённый диалог. Заказчик остался доволен. Весьма доволен успехами своего протеже и Хендрик фон Эйленбюрх. Однажды он представляет Рембрандту своих племянниц из Фрисландии, пожелавших увидеть картины художника. Алтье – замужняя, взрослая дама, выступает опекуншей юной Саскии. Отец девушек был богат и уважаем в своем родном Лейвардене, несколько раз его избирали бургомистром. Семья тех, фрисландских Эйленбюрхов была многодетной, и после смерти родителей присматривать за младшей Саскией взялись уже замужние старшие сёстры. Вот так Саския, которой едва исполнился 21 год, попала в Амстердам, где столько всего интересного! Пригожая девушка из хорошей семьи произвела на Рембрандта не меньшее впечатление, чем его картины – на саму Саскию. Симпатия была мгновенной. Алтье, старшая сестра, и её муж – пожилой, весьма уважаемый пастор Ян Корнелис Сильвиус, отнеслись к этому чувству с пониманием и даже с тайной радостью. Саскию нужно было пристраивать, а этот Рембрандт вроде бы ничего так, успешный… Мнение матери художника по поводу Саскии долго оставалось неизвестным, Нельтье была уже очень стара, и даже сам Рембрандт сказал во время поездки в Лейден: «Она меня больше не видит». В итоге благословение матери пришло в Амстердам с опозданием – уже после помолвки Рембрандта и Саскии. Суеверные люди посчитали это плохим знаком.

Девять лет Саскии

Девять лет отведёт судьба Рембрандту для жизни с любимой Саскией, всего девять лет. Они вместят многое: радость, испытания, страдания и, конечно, картины, где художник будет раз за разом запечатлевать незабвенное лицо. В образе Флоры, Магдалины, Сивиллы, Минервы, в образе самой Саскии.

«Это портрет моей жены в возрасте двадцати одного года, сделанный на третий день после нашего обручения. 8 июня 1633 года», – слова Рембрандта сопровождают рисунок, сделанный серебряным карандашом. Первое изображение Саскии в череде бессмертных портретов. Она принесла Рембрандту новое вдохновение, она добавила свет в его живопись, навсегда изменив женские образы. Теперь в них будет отражаться хотя бы одна черта его любимой жены: покорность, доверие, спокойствие, лёгкость, смешливость. Саския принесла Рембрандту ещё и большое приданое, и молодожёны со временем купили дом на всё той же улице Святого Антония.

Они по-настоящему счастливы. Счастлива Саския – тем, что вышла замуж за любимого. Счастлив Рембрандт – в этой миниатюрной девушке он нашёл не только возлюбленную и друга, но и превосходно терпеливую натурщицу, с пониманием отзывающуюся на все причуды мужа. Нужно позировать в старомодных одеяниях? Она готова. Следует повернуться в профиль? Пожалуйста. В 1635 году она примерит сомнительную роль падшей женщины, сидящей на коленях блудного сына, а блудным сыном Рембрандт изобразит самого себя – довольного, как сытый кот, в берете, который стал к тому времени его «особой приметой» (не с него ли пошла традиция художников всего мира носить именно этот головной убор?).

Рембрандт-художник не столь доволен своей судьбой, как Рембрандт-мужчина. Заказные портреты ему изрядно наскучили. Здесь, как ни старайся, всё равно приходится держаться близко к жанру и угождать заказчику. Поэтому он с таким воодушевлением принимает предложение принца Фридриха-Генриха написать для него целую серию картин «Жизнь Христа» – евангельские сюжеты никогда не оставляли Рембрандта равнодушным. Он пишет «Воздвижение креста» (1633, Мюнхен), где вновь помещает себя среди участников событий – вот он, всё в том же берете, помогает устанавливать крест. Увы, жёстких сроков, обозначенных принцем, Рембрандт не выдерживает и отправляет заказчику письма, где просит отсрочки (и оплаты). Работа на заказ и работа по собственному желанию – как велика между ними разница! Утомившись быть должным, приятным, угодливым, он с наслаждением работает над полотнами, представляющими истории Самсона и Авраама. За них не заплачено, их никто не ожидает в галерее перед пустующими стенами, но охота пуще неволи. Только в 1638 году Рембрандт закончит работу над «Положением во гроб» и «Воскресением», всего семь картин для принца будут созданы им за тринадцать лет. За эти годы Саския успеет покинуть его, потому что любовь и счастье всегда уходят, а остаётся только работа – любимая, проклятая, единственная и ненаглядная живопись.

В те девять лет, что Рембрандт провёл с Саскией, они практически не разлучались. Маленькая хозяйка большого дома, Саския целыми днями занята домашними хлопотами – всех дел, как известно, никогда не переделаешь. Но при первой же просьбе мужа дела откладывались в сторону, Саския наряжалась, примеряла шляпы и драгоценности, держала на лице улыбку, пусть и считала сама про себя, что рот её несколько великоват и не такая уж она красавица. Мужу, впрочем, виднее, он ведь художник! Он наряжает её в роскошные платья, изображает богиней плодородия, когда она носит их первенца, Ромберта. Долгожданный сын прожил лишь несколько месяцев, две дочери – две Корнелии, названные в честь матери Рембрандта, – тоже будут похоронены во младенческом возрасте. После смерти третьего ребёнка из Лейдена пришла скорбная весть о кончине матери Рембрандта – Корнелии, Нельтье.

За что бог так наказывает Саскию и её мужа? Может, не следовало писать её в образе беременной Софонисбы, что предпочла выпить яд, нежели стать наложницей Сципиона?.. Но ведь это живопись, Саския, она не имеет никакого отношения к настоящей жизни в уютном доме на улице Святого Антония, доме, где ждали детского смеха, а дождались звона погребальных колоколов… Саския позирует для новых и новых полотен, летопись любви продолжается, тогда как летопись её жизни подходит к концу. В 1641 году Саския, больная чахоткой, в четвёртый раз становится матерью – на свет появляется Титус, единственный сын несчастливой четы. Силы Саскии подорваны, смех её слышен всё реже.

Жена Рембрандта чувствует, что жить ей осталось недолго, и составляет завещание в пользу Титуса. Муж сможет получать проценты с её состояния, но в случае повторной женитьбы деньги перейдут к её старшей сестре. Саския не догадывается о том, какую печальную роль сыграет это завещание в жизни Рембрандта, ведь сейчас, когда она угасает, её муж богат и знаменит. Она хочет быть уверена в том, что у Титуса будут средства к существованию, и только… Рембрандт уже довольно давно тратит деньги на произведения искусства: покупает все приглянувшиеся картины, эстампы и рисунки на аукционах. Рафаэль, Лука Лейденский, Броувер, Рубенс… Невозможно пройти мимо этаких сокровищ! Он по-прежнему приобретает разные диковины, ту странную и прекрасную мишуру жизни, которая нужна каждому художнику.

Саския составляет завещание, а Рембрандт не в силах смириться с очевидным. Он вновь пишет её портреты, больная уставшая женщина видится ему по-прежнему прекрасной. «Саския с красным цветком в руке» (1641, Дрезден) – один из лучших портретов – написан в 1641 году по давнему рисунку времён помолвки. Саския в постели, умирающая, уходящая, не имеющая сил даже радоваться тому, что Титус жив и здоров (о нём заботится няня).

Спасение от горя одно – работа. Рембрандт начал работать сразу над несколькими картинами, в числе которых «Даная» (1636–1647, Эрмитаж) и «Ночной дозор» (1642, Рейксмюсеум, Амстердам), даже не задумываясь о том, что они навсегда изменят историю живописи, а они – изменят. И каждый день рисовал жену, покорную, доверчивую, любящую.

14 июня 1642 года Саския ван Эйленбюрх, жена Рембрандта ван Рейна, скончалась. Чудесный свет погас, дом захватили тени. Рембрандт ещё не раз будет рисовать Саскию по памяти, но мёртвые остаются с мёртвыми, а живые – с живыми.

Те девять лет пролетели как день.

Женщина без лица

«Данаю» Рембрандт начал писать ещё при жизни жены, но эта работа займёт у него долгих одиннадцать лет. Заключенная в подземелье красавица принимает Зевса в облике золотого дождя – совсем скоро пророчество сбудется, и на свет появится великий герой Персей. Этот сюжет соблазнял многих художников, но нет и не было в целом свете Данаи прекраснее, чем у Рембрандта. Ранее считалось, что он изобразил здесь обнажённую Саскию, но нет, у его Данаи другое лицо… Исследования показали, что Рембрандт много раз переписывал фигуру женщины, запечатлённой в ожидании любовной встречи, и вначале это действительно была Саския. Почему Рембрандт решил убрать с холста дорогие ему черты? Кем стала незнакомка, позировавшая для Данаи, и такая ли уж она незнакомка?

Оставшись вдовцом, Рембрандт руководил мастерской и нанимал учеников. Среди них окажется Карл Фабрициус (будущий автор того самого «Щегла»). Для Титуса взяли няню Гертье Дикс. Эта молодая женщина искренне привязалась не только к малышу, но и к его отцу. Рембрандт был ещё молод, завещание Саскии поставило крест на возможности новой женитьбы, а Гертье охотно заполняла пустоту, зияющую в доме чёрной тенью. Он не рисовал Гертье или же рисовал, но все её портреты были уничтожены – за исключением небольшой работы, где няня Титуса изображена со спины. И, конечно, «Данаи»: считается, что в облике этой нежной красавицы запечатлена именно она, Гертье Дикс. Рентген картины показал также, что ангелочек у изголовья кровати прежде смеялся, а после смерти Саскии заплакал. И что сначала Рембрандт всё-таки изобразил здесь золотой дождь, отсутствие которого так удивляло зрителей, незнакомых с методами Рембрандта – он искал не правдоподобия, а правды жизни. Поэтому вначале написал дождь, а потом закрасил, решив, что будет достаточно яркого света, льющегося из ниоткуда и щедро озаряющего тело женщины. «Даная» Рембрандта – интимное, эротическое переживание того, что совершенно точно произойдёт, потому что уже было начато. От этой работы исходит томление, которое даже спустя многие столетия зритель буквально ощущает кожей. Неудивительно, что в 1985 году литовский шизофреник Бронюс Майгис выбрал именно эту картину из всех сокровищ Государственного Эрмитажа для того, чтобы облить её серной кислотой и дважды порезать ножом… Преступление сопровождалось криком «Свободу Литве!», благодаря чему Майгиса сочли патриотом и народным героем, который выбрал «Данаю» не потому, что она возбудила в нём сильные чувства, а потому что эта работа считалась самым ценным экспонатом советского музея… Но и версия с томлением выглядит правдоподобной. И томление это пробудила в Рембрандте именно она, Гертье Дикс. Тогда почему же он методично удалял из своей жизни все упоминания о ней? Чем так провинилась перед Рембрандтом отзывчивая и заботливая няня Титуса?

Она была не девица, вдова. Муж её, музыкант, скончался, вот и пришлось зарабатывать на жизнь. Вначале Гертье занималась только Титусом, потом список обязанностей становился всё больше – и вот она уже экономка большого дома и любовница хозяина… Разве можно судить её за желание примерить на себя роль супруги известного живописца? Ведь она ещё и позировала ему, между прочим. 24 января 1648 года Гертье обращается к нотариусу, чтобы составить завещание, 100 флоринов она собирается оставить Титусу. Всего через год рабочие и прочие отношения Рембрандта и Гертье заканчиваются, вроде бы по обоюдному согласию, которое задокументировано в нотариальном акте. Рембрандт обещал платить ей пенсию – 160 флоринов в год, но Гертье почему-то не стала подписывать этот акт. А уже в сентябре 1649 года художник получил повестку в Палату по делам супружества и жалобам. Гертье была недовольна суммой пенсии, более того, она жаловалась на бывшего хозяина, что тот, дескать, обещал на ней жениться, так вот пускай женится или платит более внушительную сумму!

Жениться Рембрандт не может – и не хочет. Он призывает свидетелей, чтобы те подтвердили факт обсуждения другого договора с Гертье Дикс. Одну из свидетельниц, выступавшую в пользу хозяина, звали Хендрикье Стоффельс. Вторая служанка в доме, кроткая девица двадцати трёх лет, она принесёт в жизнь Рембрандта тот свет, который с недавних пор существовал только в его картинах. В жизни, увы, побеждали тени. Тенью в конце концов станет так ничего и не добившаяся Гертье Дикс. Бывшую няню Титуса отправят в исправительный дом на пять лет, потом она уедет куда-то в деревню и навсегда исчезнет из жизни Рембрандта. Её портреты исчезнут ещё раньше, и если бы на одном из сохранившихся рисунков кто-то не написал «Кормилица Титуса», мы не знали бы даже того, как она выглядела со спины…

Неравнодушные зрители

При жизни Рембрандта творчество его понимал, мягко говоря, не всякий. В портретах тогда ценилось сходство, картины, как считалось, должны украшать жилище, а не озадачивать и не пугать зрителей. Рембрандт был вынужден лавировать между работами заказными и теми, коих требовала душа. «Для себя» сделаны «Жертвоприношение Авраама» (1635, Эрмитаж) и «Похищение Ганимеда» (1635, Дрезден). Ганимед волей художника превратился из красивого юноши в трогательного мальчика, опйсавшегося от страха. Рембрандт советует зрителям непременно отойти на расстояние от картины, чтобы можно было в лучшей мере оценить все её достоинства. Он пренебрегает контурами и экспериментирует со светотенью. Делает собственные автопортреты, безжалостно фиксируя, как меняется его лицо от прожитых лет и перенесённых страданий. Тот смеющийся юноша, весёлый и лохматый, давно остался в прошлом, но и до старости ещё далеко.

В 1642 году, в разгар романа с Гертье Дикс, Рембрандт начинает работать над картиной под названием «Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга». В историю искусства она войдёт под кратким прозвищем – «Ночной дозор».

Мода на групповые портреты ещё не прошла, голландцы по-прежнему неравнодушны к этому жанру, вот и Рембрандту в числе других художников поручили написать картину по заказу Стрелкового общества Амстердама. Сумму гонорара поделили между всеми запечатленными на картине 18-ю стрелками, и каждый, разумеется, рассчитывал увидеть себя нарисованным во всей красе. У этой задачи простое решение, но только в том случае, если за неё берётся рядовой художник. Рембрандт делает всё на свой лад – у кого-то из заказчиков видно пол-лица, у кого-то на свету лишь глаза и нос, а стрелок слева скрыт в тени так, что его не сразу и заметишь! Зачем-то добавлены гражданские лица, какая-то девочка с курицей… Стрелки – честные протестанты, оплатившие звонким флорином групповой портрет, искренне не понимают, почему на картине всё словно бы движется, и почему нельзя было просто изобразить их в ряд, как это делают нормальные художники? Тем не менее работа Рембрандта принята, и пусть капитан Кок и лейтенант ван Рёйтенбюрг со товарищи не догадывались о том, что с помощью этой картины они обретут бессмертие, холст занял своё место в Клубе стрелкового дома. Приключения «Ночного дозора» продолжатся в новых столетиях: картину варварски обрежут с двух сторон, потому что она, видите ли, не влезала в отведённое ей место. Затем холст будет висеть напротив камина и пропитается копотью до такой степени, что разглядеть некоторые фигуры станет попросту невозможно. Годы Великой Отечественной войны «Ночной дозор» проведёт в хранилище нацистов, в 1947 году картину отреставрируют и передадут в Рейксмюсеум Амстердама, где на неё будут нападать вандалы всех мастей. В 1975 году некий школьный учитель нанесёт «Дозору» несколько ножевых ранений такой силы, что клочья холста будут свисать до пола. Этот учитель считал себя сразу и Христом, и сыном Рембрандта, впоследствии он покончит с собой в психиатрической больнице. В 1990-м «Ночной дозор» обольёт серной кислотой немецкий шизофреник Ханс Больман.