Игроментариум
Виктор сидел тихо и боялся повернуться к гостям.
Он даже закрыл глаза.
***
– Ну, Витя, ты даёшь! – послышалось за спиной.
– Не ожидал от тебя…
– У меня начальница эту передачу смотрит!
– Витя, ты понимаешь, какая это подстава?
Виктор нашёл в себе силы подняться с дивана. Он медленно развернулся и развёл руками:
– Ребята, вы же понимаете, что я этого не говорил. Я там совсем о другом… Я не думал, что всё так получится.
– Разумеется, не думал! – раздражённо ответил за всех породистый эльф. – Судя по всему, ты вообще не думал, когда соглашался на этот балаган.
– Ошибся слегка, – выдохнул Виктор.
– Вить, ты извини, – продолжил эльф, – но лично мне придётся какое-то время держаться от тебя подальше. Если кто-то у меня в конторе смотрел этот… Это… Вот это вот… Ох, блин, я даже думать об этом не хочу. Всем доброго вечера! Тамара, я поехал.
Породистый эльф вышел, хлопнув дверью. За ним засобирались остальные.
Когда ушёл последний гость, Виктор осмелился выйти из комнаты и застал на кухне плачущую жену. Вид её слез, как обычно, заставил его запаниковать.
– Тамарочка, прости, – залепетал он, – там всё неправда. Это не я! Это всё журналистка! Это она! Она всё подстроила! Честно! Тамарочка, поверь мне! Она дура и стерва!
Тамара подняла на него красные опухшие глаза и тихо сказала:
– Витя, иди спать.
– Но я хочу всё тебе объяснить, – запротестовал Виктор, – ты должна понять…
– Пошёл вон, – тихо, но твёрдо проговорила Тамара.
И Витя пошёл.
Глава 4. Тестовое задание
Алиса пришла в себя в полной темноте.
Сначала она решила, что проснулась посреди ночи, и попыталась перевернуться на другой бок, чтобы продолжить спать. Однако отсутствие подушки и одеяла, а также твёрдый пол под боком дали ей понять, что это не совсем обычное пробуждение.
Алиса вспомнила прозрачного мужичка из телевизора, блестящий металлический шар и взрыв.
Всё это случилось на самом деле! Она была не дома! Алиса села.
Здесь темно или она ослепла? Алиса потрогала руками лицо и не обнаружила повязки. Хорошая новость – глаза были на месте.
Алиса встала на четвереньки и принялась ощупывать пол вокруг себя. Помещение, судя по всему, было обшито кафелем – пальцы скользили по крохотным гладким плиткам с едва заметными швами между ними. Алиса проползла несколько метров и больно стукнулась макушкой о стену. Она ругнулась, потёрла место ушиба, развернулась и поползла вдоль стены.
Через несколько минут Алиса выяснила, что находится в совершенно пустой прямоугольной комнате, метров пять в длину и три метра в ширину. Окон и дверей в помещении не было.
– Как будто на дне бассейна, – пробормотала она, и её голос прозвучал на удивление глухо. Стены комнаты совсем не отражали звук.
Алиса осторожно встала на ноги и ещё раз обошла помещение. Потом она подняла руки и подпрыгнула – её пальцы коснулись плитки. Потолок был очень низким, и после череды прыжков Алисе удалось выяснить, что в нём нет ничего, что хотя бы отдалённо напоминало люк.
Она была замурована.
Её похитили и замуровали.
– Закатали в асфальт, – прошептала Алиса, – вот как это бывает.
Её коллеги часто пользовались идиомами, и фраза про асфальт была одной из самых популярных. Она и сама её частенько произносила:
«Если я сдам текст в таком виде, меня закатают в асфальт».
«Если в кадре снова проскочит рекламный логотип, я тебя лично закатаю в асфальт».
«Они не успели вырезать маты, сюжет пошёл в эфир прямо в таком виде, и их закатали в асфальт».
Раньше это звучало весело, но не теперь, когда перестало быть идиомой. Хотя гладкая поверхность стен совсем не походила на шершавый асфальт, Алиса совершенно точно и самым серьёзным образом была в него закатана.
– Чо теперь делать-то? – тупо спросила она у темноты и едва подавила истеричный смех.
Этот смех рвался из неё, и сдержать его было трудно, но смеяться было нельзя. Алиса боялась, что стоит ей засмеяться, как она тут же сойдёт с ума и когда её найдут, она будет сидеть, обхватив руками колени, смотреть в пустоту и безумно ржать.
Когда её найдут…
А если не найдут?
Алиса бросилась заново ощупывать стены. Она стучала по ним костяшками пальцев, скребла ногтями и даже пинала их босыми ногами, кряхтя от боли и усердия. Это ни к чему не привело, кроме новой вспышки паники. В итоге Алиса всё-таки засмеялась и смеялась так долго, что горло начало саднить, а глаза и щёки зачесались от слёз.
Пережив истерику, она уселась в центре комнаты и постаралась унять дыхание. До неё дошло, что в помещении без окон, дверей и сквозняков рано или поздно должен кончиться кислород – так что его надо экономить. По крайней мере, до тех пор, пока в голову не придёт план спасения.
Вдох-выдох, вдох-выдох.
Ровно и не слишком глубоко.
Вдох-выдох.
Прошёл час или, может быть, день, она не знала, а план спасения так и не придумался. В голову лезли только самые мрачные мысли. Особенно напрягала перспектива удушья, которое страшило Алису больше, чем сама смерть. В карманах её джинсов не нашлось ничего, чем можно было проковырять путь к свободе или хотя бы смертельно навредить самой себе.
В тот момент, когда Алиса начала подумывать о том, что рано или поздно ей придётся разбежаться и убить себя об стену, в комнате включился свет.
***
Помещение выглядело ровно так, как она и представляла.
Пол, стены и потолок покрывали ровные прямоугольники плитки. Их материал был Алисе незнаком – что-то вроде пластмассы, стекла или однородного мрамора, а может, и всего вместе. Поверхность была светло-серой и совершенно матовой, не холодной и не тёплой – просто никакой. Как будто кто-то создал идеальный материал для самого нейтрального в мире интерьера.
Алиса повертела головой в поисках источника света, но не увидела ничего похожего на лампы. Можно было подумать, что светятся сами стены, но они были серыми, скучными, без единого блика. Свет настолько ровно заполнял пространство, что Алиса не смогла найти даже собственную тень. Освещение придало ей оптимизма – раз его включили, значит, она была зачем-то нужна, значит, о ней не забыли. Хотя в помещении не было видеокамер, у неё возникло ощущение, что за ней наблюдают.
Она поднялась на ноги и, хотя этого совсем не требовалось, ленивым жестом отряхнула джинсы. Потом она огляделась по сторонам и заорала самым наглым тоном, на какой была способна:
– Ну чо?! Есть здесь кто-нибудь?!
Молчание.
– Будем разговаривать, нет?!
Тишина.
– Или будем тут время терять?!
Внезапно у Алисы закружилась голова, в животе стало пусто, колени подогнулись, и она едва удержалась на ногах. Сначала она решила, что это начало обморока, что у неё резко упало давление, но дело было не в ней, а в окружающем пространстве. Стены стремительно раздвинулись, потолок улетел куда-то вверх, комната стала заметно больше, и вскоре Алиса оказалась посреди большого павильона или даже ангара.
Или внутри гигантского пенала.
Или, скорее даже, на дне огромного бассейна, накрытого сверху другим таким же бассейном.
Алиса не могла понять, какой механизм мог заставить комнату измениться настолько быстро и радикально. Ей показалось, что стены просто вырастали сами из себя, а плитки делились как клетки растения.
Алиса взяла себя в руки и снова огляделась – разумеется, с самым скучающим видом.
Нельзя показывать своё удивление.
Нельзя показывать страх.
Не дождутся.
Преображения меж тем продолжались.
Плитки на стене позади Алисы срастались, избавляясь от зазоров. Сливаясь вместе, они образовывали крупные геометрические фигуры и меняли цвет. Красный квадрат, синяя буква «Г», зелёный прямоугольник с поперечным выступом…
Фигуры множились, и вскоре на стене уже красовалось панно из множества разноцветных элементов. Это явно напоминало…
– Тетрис? – изумлённо прошептала Алиса и болезненно поморщилась.
***
Каждый раз при упоминании тетриса её посещало неприятное видение:
она ещё совсем девочка, ей шесть лет, она вернулась из школы, это был её первый учебный день, и он прошёл неудачно. Какой-то мальчик кинул в неё ком земли из цветочного горшка и испачкал платье. Девочки смеялись над ней и называли замарашкой. Мальчики тыкали в неё пальцем и зажимали носы, намекая на то, что она испачкалась какашками.
Она не хочет возвращаться в школу, ей страшно.
Маленькая Алиса заходит в дом, бросает портфель в прихожей и бежит к папе. Она видит его огромную сутулую фигуру, сидящую за компьютером. Алиса подходит ближе и, задрав голову, заглядывает в папино лицо, озарённое светом монитора. Она хочет с ним поговорить, хочет пожаловаться, может быть даже заплакать, но только успевает открыть рот, как папа говорит:
– Алиса, не сейчас!
Он говорит это резко, с раздражением и даже со злостью и тут же забывает про неё. Алиса стоит опустив руки, хлопает глазами и не может понять, что происходит. Папины губы напряжены, на лбу выступил пот, а его глаза прикованы к экрану, на котором падают в стакан цветные фигурки.
Судя по всему, папа занят чем-то очень серьезным и намного более важным, чем её детские проблемы. Ей ничего не остаётся, как отправиться в свою комнату, чтобы там, в полном одиночестве, воевать с собственными страхами.
***
От тяжких воспоминаний Алису отвлёк ещё более неприятный звук – сигнал, напоминающий школьный звонок. На полу, неподалёку от тетрисной стены, возникло круглое светящееся пятно. Внутри него проявились отпечатки ступней и надпись:
«Встань сюда».
Алиса пожала плечами и встала на пятно, спиной к тетрисной стене.
На секунду она испугалась, что сейчас ей на голову упадёт огромный контейнер, наковальня или рояль, но она быстро подавила свои опасения – наковальни обычно падают на головы только в мультиках, а, кроме того, её вряд ли похитили только для того, чтобы расплющить таким нелепым образом.
Алиса вытерла вспотевшие ладони о джинсы и выкрикнула:
– Ну, я встала, хорошо! Что дальше?!
Раздался гул. Из дальнего конца помещения к ней приближался блестящий металлический шар – точно такой же, как был у неё в квартире, над телевизором. Шар бесшумно плыл по воздуху, и Алиса решила, что это какой-нибудь суперсовременный дрон.
«Интересно, – подумала она, – где у него пропеллер?».
Дрон завис в нескольких метрах от Алисы на уровне её лица и уставился на неё своим чёрным глазом. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом она показала дрону средний палец.
Ничего не произошло.
– Может быть, вы, наконец, объясните, что вообще творится? – раздражённо спросила она у шара. – Что это за место такое? Чего вы от меня хотите? Мне обещали, что сообщат подробности – так вот, сообщайте! Я жду.
Между дроном и Алисой вспыхнуло и заискрилось облако светящейся пыли – будто кто-то рассыпал в невесомости несколько вёдер алюминиевой стружки. Крохотные частицы переливались на свету, и Алису заворожило их сияние. Некоторое время частички хаотично плавали в воздухе, а потом ловко сложились в текст:
Объект 42АМ
Тестовое задание
Дубль 1 из 3
Это выглядело как волшебство, но Алиса не успела удивиться. Едва она прочитала текст, как буквы перемешались и сложились в грубый приказ:
ЧИТАЙ ВСЛУХ!
Под этой надписью замерцали цифры обратного отсчёта: 10, 9, 8…
Происходящее начало обретать для Алисы какой-то смысл.
Точнее, общие очертания смысла. Довольно корявые очертания, надо сказать, но тем не менее.
Судя по всему, решила Алиса, она находится в какой-то телестудии. В суперсовременной, почти фантастической студии. Позади неё – декорация, фон для съёмки. Перед ней – камера. Между Алисой и камерой – электронный суфлёр. Она никогда в жизни не видела настолько продвинутой электроники и даже не слышала ни о чём подобном, но принципы в целом те же.
Значит, её похитили и запугивают, чтобы заставить читать какой-то текст.
Наверное, это будет требование о выкупе или какое-нибудь террористическое заявление.
Что ж, их ждёт сюрприз.
– Нет, ребята, извините, но я не буду ничего читать! – сказала Алиса. – Сначала мы с вами познакомимся и подробно обсудим условия. А потом уже, может быть, – я подчеркиваю, может быть, – перейдём к делу.
Никакой реакции на её слова не последовало, обратный отсчёт не остановился. Только призыв читать приобрёл угрожающий, кроваво-красный оттенок.
…3, 2, 1 —
Надпись «ЧИТАЙ ВСЛУХ!» исчезла, и в воздухе поплыл текст:
Доброго времени суток, уважаемые зрители!
Меня зовут Алиса Мишина, и я рада приветствовать вас в…
– Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп! – замахала руками Алиса. – Я же сказала, что не буду читать! Тем более эту фигню! Что это за дебильное «доброе время суток»? Какой идиот писал этот текст? Я не знаю, как вы привыкли работать, но я не собираюсь…
Электронный суфлёр моргнул, и надпись сменилась:
Тестовое задание
Дубль 2 из 3
10, 9, 8…
– Вы меня не поняли, что ли?! Я не собираюсь с вами тут в бирюльки играть!
6, 5, 4…
– Сколько можно вам повторять?! Выйдите сначала сюда! Объясните условия!
…3, 2, 1.
Доброго времени суток, уважаемые зрители!
Меня зовут Алиса Мишина, и я рада….
– Да пошли вы в жопу! – заявила Алиса и сложила руки на груди. – Что за издевательство? С чего это я вдруг должна быть рада?
Она покачала головой:
– Не, нафиг всё это. Я пошла отсюда…
Алиса решительно шагнула за границу святящегося пятна, и в этот момент произошло сразу несколько вещей: дрон, до этого спокойно дрейфовавший в воздухе, с неуловимой для глаз скоростью унёсся куда-то вдаль. Буквы снова превратились в пыль, которая в мгновение ока развеялась. И, наконец, самое главное – помещение, только что бывшее размером с небольшой спортзал, резко скукожилось.
И не просто скукожилось, а сжалось до габаритов самой Алисы!
Теперь она находилась не в комнате, а в тесном саркофаге, чётко повторяющем контуры её тела. Между её лицом и бывшей стеной оказалось всего лишь два или три сантиметра пустого пространства. Алиса чуть не задохнулась от стремительно накатившего чувства клаустрофобии, в глазах потемнело, а сердце гулко застучало в груди.
– Вот же, блин, – проворчала Алиса и попробовала пошевелиться, но не смогла даже двинуть рукой – локти тут же упёрлись в твёрдую поверхность.
Это вызвало у неё новую волну паники, которая продолжалась, как ей показалось, бесконечно долго. Когда Алиса, чтобы не травмировать себя, перестала дёргаться, всё её внимание сосредоточилось на том, чтобы унять страх. Она снова вспомнила свои детские приключения, на этот раз ещё более ранние, детсадовского периода.
***
Как-то раз, играя в прятки с другими девочками, маленькая Алиса залезла в сточную трубу. Внутри было мокро, грязно и пахло гнилью, но азарт заставил её протиснуться как можно дальше и замереть, затаив дыхание. Она слышала топот ног, разочарованные возгласы выбывающих участниц, радостный смех ведущей и продолжала мужественно мокнуть в трубе.
Только когда голоса подруг начали звать её по имени и стало очевидно, что она победила, Алиса решила выбраться наружу. Она попыталась двинуть рукой, дёрнулась всем телом и поняла, что безнадёжно застряла. Алиса попробовала позвать на помощь, но дышать было так тяжело, а грудь так сильно сдавили прижатые к ней локти, что все её крики превращались в тонкий писк.
Алиса провела в трубе почти четыре часа.
Её нашла служебная собака – после того, как на уши был поставлен весь район и воспитатели детсада вызвали полицию и МЧС. Грязную, бледную и описавшуюся, её вытащил за ноги из трубы огромный дядька-пожарный. Воспоминания об этом позорном моменте даже спустя много лет заставляли Алису содрогаться от стыда, а ещё она стала безнадёжным клаустрофобом. Она поняла это, когда смотрела «Чужих» Джеймса Камерона. Ей нравился фильм, она была в восторге от Рипли, но как только андроид Бишоп полез в тесный трубопровод, её накрыла такая безнадёжная паника, что кино она так и не досмотрела.
Теперь Алиса не лежала в трубе, а стояла по стойке смирно. Её окружали не комья грязи и ржавчина, а стерильно чистая поверхность из гладкого материала. Но ощущения в целом были те же, что и в детстве. Даже хуже – вокруг не было слышно детского топота и ей не приходилось рассчитывать на помощь доброй овчарки. Всё, что оставалось делать, это ровно дышать и стараться не думать о том, где она находится и что происходит.
Прошло несколько минут, а может и часов, и прямо перед носом Алисы зажёгся крохотный полупрозрачный экран. Она сфокусировала взгляд и разглядела на нём примерно такой же павильон, в каком ещё недавно была сама. Вместо фигурок из тетриса задник студии украшали изображения овощей – жёлтых перцев, зелёных огурцов и красных помидоров. Посреди павильона располагался массивный длинный стол, заваленный кастрюлями и сковородками, а за столом стоял пухленький молодой человек в хипстерских очках. У него были выбритые виски и тоненькие усики, а воротник его рубашки украшал съехавший на бок галстук-бабочка. Молодой человек чем-то напоминал Шалтая-Болтая, который смог спуститься со стены, но теперь не совсем понимал, что делать дальше.
Алиса поняла, что съёмка ведётся парящей в воздухе шарообразной камерой.
Полминуты Шалтай-Болтай помешивал деревянной ложкой содержимое небольшой кастрюльки и хмуро смотрел в экран, а потом попробовал своё варево на вкус.
– Вот дерьмо! – заорал он и бросил ложку на пол. – Да ни хрена из этого не получится! Я же вам сказал, что не умею готовить! Не-у-ме-ю! Чо тут неясного?!
Алиса с удивлением узнала в кулинарном хипстере своего бывшего одногруппника по журфаку Колю Костюшкина.
Она ненавидела Костюшкина.
Однажды, уже после университета, судьба свела их в конкурентной борьбе за место продюсера документального фильма о жителях Крайнего Севера. Для Алисы это была работа мечты, которая сулила ей несколько оплаченных месяцев приключений, участие в фестивалях, награды и престиж. В ожидании приглашения в подобный проект она поддерживала себя в хорошей физической форме, читала книги о путешественниках и была готова немедленно отправиться в путь по звонку среди ночи.
Но Коля её обошёл – спонсоры выбрали его. Как они потом тонко намекнули Алисе, женщинам на Севере приходится сложнее, так что мужчина справится лучше.
Коля в итоге тоже никуда не поехал – деньги, выданные ему на билеты, проживание и гонорары сотрудников, он почему-то потратил на покупку дорогущего джипа и грандиозный многодневный загул. В тот день, когда съёмочная группа должна была вылететь в Норильск, пьяный Костюшкин въехал на своём «Ровере» в чей-то кабриолет, стоящий на парковке телецентра. Все ожидали, что Колю посадят, но он как-то умудрился выйти сухим из воды и даже, по слухам, стал креативным продюсером на каком-то спутниковом канале.
Теперь он скакал по кухне с покрасневшим от злости лицом и изрыгал потоки ругательств. Глядя на его бессилие, Алиса почувствовала укол злорадства, но тут же осадила себя. Солидарность с коллегой, попавшим в непростую ситуацию, была сильнее зависти.
Через некоторое время Коля устал орать и его гнев сошёл на нет. Он тяжело опустился широким задом на край стола и начал жалобно скулить:
– Я же сто раз объяснял, что я не специалист по кухне. Я делаю документальные фильмы, сочиняю сценарии. Экстрасенсы, теории заговоров, шпионские истории… Вы же наверняка их смотрели? Я про социалку могу, про криминал какой-нибудь… Я журналист, понимаете?! Я журналист, а не повар. Зачем вы меня на кухню засунули, а? Ну, поймите же… Кулинария – это совсем не моё! Понимаете?
Коля посмотрел в экран с какой-то совершенно бесконечной тоской в глазах:
– Понимаете?
На несколько секунд он замер, а потом его глаза наполнились злобой.
– А знаете что? – Коля выпрямился во весь рост и выпятил грудь. – Идите в пень! Идите в пень вы и ваш «Кулинариум»!
Одним резким движением руки он смёл со стола половину утвари и опрокинул кастрюлю с кипящим варевом себе на ногу.
– Ааа! – страшно заорал Коля. – Горите в аду, твари! Можете засунуть себе в задницу эту мою последнюю попытку!
Коля сгрёб со стола чудом уцелевшие помидоры и с матерным криком швырнул их прямо в камеру:
– Идите на х…!
В этот момент камера рванула назад, а стены павильона сомкнулись, смяв и расплющив всё его содержимое. В экран брызнуло что-то красное – может быть, это была мякоть раздавленных в полёте помидоров, а может быть, и остатки Коли. Алиса дёрнулась назад и попыталась поднять руки, чтобы прикрыть лицо от летевших в неё ошмётков, но только ушибла запястья и больно ударилась затылком о твёрдые стены саркофага.
На экранчике перед её глазами возникла жирная красная надпись:
«ОБЪЕКТ 24КК УВОЛЕН ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ».
Экран погас. Намёк был предельно понятен: или подчиняйся, или тебя «уволят».
Когда шок от увиденного и шум от удара головой прошли, Алиса сделала глубокий вдох и процедила сквозь зубы:
– Ладно, хорошо, я согласна. Прочитаю ваш текст.
Стены саркофага стремительно и бесшумно раздвинулись. Перед ней снова возник огромный павильон с весёлыми фигурками на стене и висящим в воздухе шарообразным дроном.
Замерцала уже знакомая надпись:
Объект 42АМ.
Тестовое задание.
Дубль 3 из 3.
10, 9, 8…
После пережитого стресса Алисе очень хотелось упасть в обморок. Она надеялась, что, сделав это, очнётся дома на своём диване, но пробовать не хотелось – риск был слишком велик. Могли «уволить».
– Да, да, хорошо, – проворчала Алиса.
…3, 2, 1 – ЧИТАЙ!
Доброго времени суток, уважаемые зрители…
Глядя в чёрный объектив камеры-дрона и улыбаясь как безумная, Алиса начала вещать торжественным голосом:
– Доброго времени суток, уважаемые зрители! Меня зовут Алиса Мишина, и я рада приветствовать вас! Добро пожаловать в «Игроментариум» – лучший визуальный путеводитель по виртуальным мирам!
Алиса слегка наклонила голову и с самым дружеским видом подмигнула в камеру:
– Не переключайтесь! Будет интересно!
Текст погас.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом шарообразный дрон резко провернулся на 360 градусов и выпустил в воздух сверкающий фонтанчик конфетти. Зазвучали фанфары, и блестящая пыль сформировалась в большую разноцветную надпись:
ПОЗДРАВЛЯЕМ!
– Спасибо, блин! – огрызнулась Алиса. – Это всё? Теперь можно домой?!
Висящие в воздухе буквы перемешались и сложились в другой текст:
Тестовое задание выполнено.
Вы приняты на работу.
Испытательный срок – 3 месяца.
– Какие, на хер, три месяца? – ошалело выдохнула Алиса.
Вместо ответа ей сообщили:
Время для отдыха – 8 часов.
Павильон сжался до размеров обычной комнаты, из пола выросла массивная кровать-подиум, а освещение померкло. Осталась лишь тонкая полоска света по периметру потолка. Шарообразный дрон тоже куда-то пропал.
Как бы Алиса ни была ошарашена происходящим, как бы её ни возмутила необходимость спать прямо в павильоне, сил бороться и ругаться у неё больше не оставалось. Она рухнула на кровать, обивка которой оказалась упругой и очень приятной на ощупь, и позволила себе потерять сознание. Перед тем как погрузиться в наполненный кошмарами сон, она злобно пробормотала:
– «Игроментариум», блин. Только полные придурки могли такое придумать…
Глава 5. Непредвиденные последствия
Вскоре после выхода интервью в жизнь Виктора могучим потоком ворвались долгожданные перемены. Их было столько, что, едва начав бороться с захлестнувшими его волнами, Виктор быстро скис и решил отдаться их непостижимой воле. Получая очередной удар судьбы, он стискивал зубы покрепче и старался поверить, что не испытывает по этому поводу никаких эмоций.
Сначала от него ушла жена.
Несколько дней всё продолжалось как обычно, разве что Тамара с ним почти не разговаривала и старалась на него не смотреть, но такое случалось и раньше. Она равнодушно выслушивала возмущения Виктора по поводу коварства современных журналистов, молча принимала его оправдания и извинения. Она даже кивала на его просьбы согласиться с ним по каким-то отдельным моментам. Кивки казались Виктору какими-то уж слишком рефлекторными, однако он быстро убедил себя в том, что они указывают на скорое и несомненное прощение.
Однажды Виктор пришёл домой, а Тамары там уже не было. На кухонном столе он нашёл записку: