Самоучитель начинающего адвоката
В позе «ласточка» руки жертвы сковывают наручниками за спиной, пропуская под цепью наручников металлический прут или трубу, так что человек висит, не касаясь ногами пола, в то время как сотрудники полиции избивают его дубинками. В одном из вариантов задержанного кладут лицом на пол и веревкой подтягивают ноги к рукам, скованным за спиной наручниками. Все это вызывает резкую боль в суставах, перекрывает кровоснабжение запястий и может привести к вывиху плеча или предплечья. В позе «конвертик» («вязка петлей») жертву усаживают головой в согнутые колени и привязывают руки к ногам.
В некоторых случаях жертву приковывают наручниками к высокой скобе, чтобы ноги едва касались пола, но задержанный не был бы в состоянии полностью опереться на них, так что задержанный оказывается не в состоянии присесть, нагнуться. Кроме того, имеют место случаи подвешивания вверх ногами с оставлением в таком положении в течение длительного времени («троллейбус»).
Пытки удушьем
Пытка удушьем связана с надеванием на голову задержанного противогаза (обычно с закрашенными стеклами) или пластикового пакета. Перекрывание притока воздуха вызывает учащенное дыхание, в некоторых случаях с потерей сознания. Описанная форма насилия именуется «слоником», по сходству шланга противогаза с хоботом.
Пытки электрошоком
Пытка электрошоком практически не оставляет следов и поэтому применяется достаточно часто, является самой распространенной из видов инструментальной квалифицированной пытки. Сотрудники полиции используют, как говорят пострадавшие, электрическую «крутилку» («динамомашину», «детектор лжи»), напоминающую, судя по описаниям, полевой телефон старого образца. Ток, вырабатываемый этим прибором, подводят к ушам или пальцам задержанного.
Пытки условиями содержания
Нередко в качестве способа получения признательных показаний используется содержание заключенного в тяжелых условиях, например в камере, не имеющей источника освещения, душном тесном помещении, оставление без одежды в помещении с открытым окном в зимнее время года, принуждение к физическим нагрузкам (приседание, стояние с вытянутыми руками и т. д.) и пр.
Должностные лица прокуратуры, следователи Следственного комитета РФ, получившие жалобу о применении недозволенных мер, оказываются в непростой ситуации, поскольку прокуратура поддерживает в судах государственное обвинение. Таким образом, устанавливая факты применения пыток, прокуратура фактически ослабляет позицию обвинения, подвергая сомнению законность добытых доказательств вины и возможность их использования в суде. Поэтому, очевидно, что эти ведомства объективно не заинтересованы проводить тщательное расследование по жалобе о применении пыток.
На практике заявления о применении недозволенных мер либо стараются не принимать (особенно если оно подается в выходные или праздничные дни), либо проверка проводится длительное время (постановление по ее результатам выносится «задним числом» иногда уже по окончании предварительного расследования). Безрезультатность официальных проверок связана также с тем, что сотрудники полиции, как правило, отрицают свою причастность к фактам причинения телесных повреждений в отсутствие каких-либо иных свидетелей. Многие проверки проводятся формально, то есть без опроса пострадавшего и своевременного его направления на судебно-медицинское освидетельствование. Если же дело возбуждается, то достаточных мер для эффективного расследования, как правило, не принимается и дело прекращается при первой возможности.
Помимо «силовых» способов «раскрытия» преступлений широко распространены и «интеллектуальные». Речь идет о применении различного рода уловок (обмана) с целью получения признательных показаний, которыми чаще всего пользуются следователи (об этом чуть позже).
Иногда оперативники с помощью уговоров «списывают» нераскрытые преступления на ранее судимых лиц, инвалидов, несовершеннолетних и даже душевнобольных. Вспоминаю случай, когда психически больного оперативник уговорил «взять» на себя ряд эпизодов, пообещав за это, что бы вы думали, – деньги, которые, конечно же, никто давать не собирался.
Среди оперативников есть и «высоколобые интеллектуалы», которые «раскрывают» преступления, созданные ими же, то есть речь идет о провокации преступлений по делам по ст. 228 УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»), ст. 228.1 УК РФ («Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»), по делам о взятках и коммерческом подкупе (ст. 204, 290, 291 УК РФ), нарушении авторских и смежных прав (ч. 2 ст. 146 УК РФ). Провокация имеет место, если умысел на совершение преступления изначально отсутствовал и сформировался исключительно в результате действий оперативных сотрудников правоохранительных органов.
Вы спросите: пусть оперативники поймали не преступника, но следователь-то должен во всем разобраться? Как бы не так! В России сложилась устойчивая практика, когда сотрудники оперативных служб фактически «раскрывают» преступление еще до возбуждения уголовного дела, навязывают следователю лишь ту версию, которая возникла при проведении негласной работы, связанной с применением недозволенных мер, поскольку других материалов и других версий в распоряжении следователя нет! А разбираться во всем на самом деле некому из-за отсутствия профессиональных кадров и реальной самостоятельности следователей, продекларированной в УПК РФ.
По закону следователь может обжаловать указания руководителя следственного органа руководителю вышестоящего следственного органа, но такое в практике – исключительная редкость, поскольку именно от руководителя зависит аттестация следователя, предоставление отпусков, продвижение по службе и пр. Справедливо будет отметить, что указания следователю, как правило, даются в направлении усиления уголовной репрессии. Естественно, что в таких условиях компетенция и профессионализм следователю просто не нужны. Именно поэтому следствие ведут сейчас не знатоки, а все больше некомпетентные люди, особенно на низовом уровне, работает очень много молодежи, не имеющей ни жизненного, ни профессионального опыта, а подчас – и необходимых познаний в области права, криминалистики, психологии и др.
Большинство следователей, так же как и оперативники, стремятся получить от подозреваемых признательные показания. Хотя, они, как правило, не принимают участия в пытках, но для достижения своих целей могут использовать различного рода уловки – обещания (мнимые или реальные), не всегда совместимые с законом и моралью:
• освободить обвиняемого из-под стражи (или же не заключать под стражу);
• договориться с судьей о смягчении наказания либо о том, что такое смягчение обвиняемый получит в силу закона (например, будет осужден к наказанию, не связанному с лишением свободы, по статье, предусматривающей ответственность за менее тяжкое преступление, чем то, за которое предъявлено обвинение, либо дело будет прекращено в суде, например за примирением);
• не привлекать к уголовной ответственности обвиняемого по некоторым эпизодам или дополнительным статьям УК РФ (торговля «эпизодами»);
• не привлекать к ответственности близких обвиняемому лиц – соучастников преступления;
• разрешить свидание с родственниками.
Кроме того, следователи могут «убедить» в необходимости признания вины ссылкой на наличие в деле достаточных доказательств вины, в том числе уличающих, на показания соучастников при отсутствии таковых.
Получение признательных показаний может быть связано и с различного рода угрозами (заключения под стражу до суда[28], совершения противоправных действий в условиях досудебной изоляции, подвержения обвиняемого максимально строгому наказанию, лишения свиданий с родственниками и пр.) как в отношении обвиняемого, так и в отношении близких ему лиц. Угрозы в последнем случае могут оказаться особенно эффективными, если задержанный изолирован от внешнего мира и поэтому не имеет возможности узнать, что происходит с его близкими.
Часто в протоколах допросов следователи пишут то, что им нужно, рассчитывая, что участники процесса читать эти протоколы не станут в силу беспечности, страха, либо уважения к следователю, либо просто из-за того, что допрашиваемый не взял с собой очки, находится в состоянии алкогольного опьянения и т. п. Здесь на помощь приходит компьютерная техника, когда достаточно лишь скопировать показания ранее допрошенного лица, изменив лишь анкетные данные, а результат – ни одного противоречия в деле. Как только в таких протоколах появляется подпись допрашиваемого лица – ловушка для него закрывается, ведь отказаться от показаний в дальнейшем практически невозможно. Вспоминаю откровения одного следователя, который как-то заметил: несложно при подписании протокола отвлечь внимание любого человека, переведя разговор на тему, не связанную с допросом, а затем воспользоваться этим «в интересах дела». Находчивости следователей нет предела: мне приходилось сталкиваться со случаями, когда они вообще не производили допросов, а приходили к гражданам с заранее составленными протоколами для подписания. Для того чтобы создать перед руководством иллюзию тщательного расследования, следователи иногда «раскидывают» следственные действия на как можно большее количество дней, внося ложные сведения о датах составления протоколов.
Повсеместно на следствии распространена практика отказа стороне защиты в удовлетворении заявленных ходатайств без указания мотивов такого решения с общими ссылками на нормы закона. Некоторые изощренные следователи используют штампы типа:
Ходатайство защитника удовлетворению не подлежит, так как оно ведет к затягиванию дела.
Кстати, именно по этим причинам у многих защитников вошло в привычку вообще не заявлять никаких ходатайств на стадии предварительного расследования.
К основным показателям деятельности следственных подразделений в настоящее время относится количество уголовных дел, направленных в суд с обвинительным заключением[29]. Прекращение уголовных дел («работа на корзину») не приветствуется, особенно – по реабилитирующим основаниям. При отсутствии «судебной перспективы» уголовного дела (слабой доказательственной базе, наличии различных нарушений при расследовании уголовного дела и т. п.) следователи, при согласии своего руководства, предпочитают прекратить уголовное дело по различным нереабилитирующим основаниям, приемлемым в данной ситуации, а лучше всего – приостановить дело фактически на неопределенный срок. По каждому случаю прекращения уголовных дел, прежде всего – по реабилитирующим основаниям, проводится служебная проверка, которая, как правило, заканчивается для следователя дисциплинарным взысканием и материальными лишениями. В целом можно сказать, что на сегодняшний день следователь фактически выполняет роль оформителя, в задачи которого входит не расследование преступлений, а оформление материалов дела с обвинительным заключением в суд.
В одном из советских кинофильмов есть эпизод, когда подозреваемого приводят к следователю, который предлагает ему дать признательные показания, а в ответ на это звучит возглас: «Я требую прокурора!» Какую же роль играет прокурор в уголовном процессе на практике?
Сейчас прокурора во многих случаях можно сравнить с работником цеха готовой продукции, который «упаковывает» то, что сделал следователь-«бракодел» для отправки в суд. В соответствии со ст. 221 УПК РФ прокурор утверждает обвинительное заключение и направляет дело в суд, прекратить уголовное дело он не может, максимум – это возвратить его на дополнительное расследование. Но дело в том, что у прокурора существует своя «палочная» система отчетности. Согласно ст. 1 ФЗ РФ «О прокуратуре РФ» от 17.01.1992 одной из задач прокуратуры является координация деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью. Таким образом, во главу угла деятельности прокуратуры поставлен показатель раскрываемости преступлений. Именно поэтому жалобы защиты, адресованные прокурору, к которому уголовное дело поступило с обвинительным заключением, чаще всего оставляются без надлежащего рассмотрения, а иногда просто с формальной отпиской о том, что дело уже отправлено в суд.
Помощники прокурора, поддерживающие обвинение в суде, в отличие от следователя, как правило, не знакомы с материалами дела и располагают лишь отдельными документами из него, сформированными в надзорное производство. При этом далеко не всем обвинителям известны особенности следственной работы, недостает элементарного жизненного и профессионального опыта и знаний. Поскольку они связаны утвержденным прокурором обвинением, то фактически не обладают какой-либо процессуальной самостоятельностью при избрании позиции на суде. Отсюда – необъективность прокуроров при поддержании обвинения и оспаривании законных оправдательных приговоров. По каждому делу, связанному с вынесением оправдательного приговора, принято направлять рапорта с объяснениями прокурора о причинах допущенных нарушений, а по результатам проверок принимается решение о лишении премий, предупреждении прокуроров о персональной ответственности за ненадлежащее исполнение должностных обязанностей.
Жалобы граждан и их представителей, адресованные прокурору в порядке так называемого общего надзора, сейчас, как правило, перенаправляются в адрес профильных административных органов: инспекций, комитетов, департаментов и пр., а иногда и в адрес тех лиц, действия и решения которых обжалуются. Поэтому данный способ защиты прав на практике оказывается неэффективным либо требует значительных затрат и настойчивости.
Многие граждане полагают, что непосредственное обращение к Генеральному прокурору РФ, Президенту РФ, руководителям ведомств позволит положительно решить их проблемы. Однако в настоящее время все жалобы (письменные и устные на личном приеме) рассматриваются по следующей схеме: не пройдя нижестоящего чиновника, которым может быть заместитель начальника отдела, начальник отдела, советник, помощник, заместитель руководителя и пр., жалоба не может попасть к руководителю государственного органа (в вышестоящем органе действует аналогичная схема). Таким образом, жалобы иногда годами пускаются по кругу в пределах одного ведомства, когда руководитель отменяет решение всех нижестоящих чиновников и вновь направляет документы на рассмотрение своим подчиненным.
Вывод. Практика работы российских правоохранительных органов далека от тех задач, которые задекларированы в законодательстве, и от тех представлений, которые имеют выпускники юридических вузов и рядовые граждане.
Как устроены суды
Структура и принципы деятельности судов в РФ подробно определены в Федеральном конституционном законе (ФКЗ) РФ от 31.12.1996 № 1 «О судебной системе РФ», ключевые понятия которого – это самостоятельность судов и независимость судей. Если же углубиться в чтение Закона РФ от 26.06.1992 № 3132–1 «О статусе судей», содержащего внушительный перечень требований, предъявляемых к судье, то, кажется, можно успокоиться в ожидании объективного и беспристрастного суда. Но как бы не так! Помните, поэт когда-то сказал – народ «… стонет в каждом глухом городишке у подъездов судов и палат»? Спустя полтора столетия после этих слов народ продолжает стонать оттого, что дела разрешают долго, жалобы удовлетворяют редко, оправдывают мало.
В основу судебной системы положена полная зависимость судей от председателей судов и полная независимость от закона. Председатели судов выступают в качестве властных проводников государственной политики. Устрашающая власть председателей судов зиждется на трех китах. Во-первых, председатели судов распределяют дела между судьями и с помощью этого механизма «неугодным» судьям создаются невыносимые условия работы[30]. Понятно, что дела бывают разные по степени сложности и доказанности обвинения, а также объем дел в производстве судей может отличаться существенным образом. Во-вторых, председатели судов обладают возможностью влиять на карьерный рост судьи и получение им привилегий. В-третьих, власть председателей судов основывается на сложившейся практике формирования и деятельности квалификационных коллегий судей, которая рассматривает только те жалобы на судей, которые направляются с представлением председателя суда. Фактически, председатели судов заставляют судей отчитываться о своей работе, регулярно проводят планерки и совещания или просто могут вызвать «на ковер». Хотя, повторюсь, по закону у нас все судьи независимы.
К сожалению, до сих пор сохранилось известное еще в советские времена непроцессуальное руководство нижестоящими судами. Судьи, рассматривающие дела, обращаются за советами к членам вышестоящих судов (кураторам, докладчикам жалоб на приговоры и решения). Широко распространены случаи критики членами вышестоящих судов судебных актов по отдельным делам без их пересмотра в установленном процессуальном порядке. С другой стороны, куратор из вышестоящего суда несет ответственность за ошибки, допускаемые опекаемыми им судьями. Такой куратор охотно закрывает глаза на просчеты подопечных, когда исполняет обязанности докладчика в апелляционной и кассационной инстанции. Опасаясь последствий свободно выраженного внутреннего убеждения, судья начинает ориентироваться на позицию вышестоящих судебных инстанций, то есть утрачивает самостоятельность.
В настоящее время судей назначает сама система в основном из числа бывших следователей, прокуроров, секретарей судебного заседания и гораздо реже – адвокатов. Зная о том, как формируется судейский корпус, можно понять, почему новоиспеченные судьи, как правило, не обладают не только достаточными профессиональными знаниями, но и личностными качествами, необходимыми профессии, не способны отстаивать собственную точку зрения и противостоять внешнему воздействию. Многие из таких судей сознательно становятся на путь «обвинительного уклона», поскольку поддержание обвинения – более легкий способ разрешения уголовных дел, не требующий значительной физической и психологической нагрузки, профессионального опыта и знаний. Проще всего взять флешку у следователя с текстом обвинительного заключения, переставить местами слова, озаглавить текст «приговором» и огласить присутствующим в зале суда лицам. Такую работу в судах обычно выполняют даже не сами судьи, а их помощники.
Несмотря на то что в России создана многоступенчатая система пересмотра судебных актов в апелляционном, кассационном и надзорном порядке, описание которой может занять несколько страниц, а хождение по инстанциям – несколько лет, однако эта система неэффективна, поскольку на практике существует подход к ограничению возможности пересмотра вступивших в силу судебных актов уровнем субъекта РФ, а показатель стабильности судебных актов рассматривается как критерий эффективности судопроизводства.
Жалобы на судебные акты рассматриваются, как правило, поверхностно и быстро. Судьи вышестоящих инстанций, как правило, не читают дел, а их функция сводится к соблюдению процедуры «прохождения» жалоб по инстанциям (порядка направления сторонам копий жалоб, извещения сторон о слушании дела и пр.). Неоднократно я прилагал к жалобам объемные стопки документов «вверх ногами» – так вот, они возвращались в неизменном виде по простой причине: их никто не только не читал, но даже не смотрел. О том, что ответы по жалобам просто «вылеживаются» в судах, свидетельствует тот факт, что в заранее подготовленном судебном акте месяц и год зачастую указывается компьютерным способом, а дата вынесения подписывается чернилами.
Отличительной чертой судебных актов апелляционной и кассационной инстанций служит их «бумажный вес». Обоснованность выводов и содержательность документа заменена объемом, несопоставимым с судебными актами судов первой инстанции – здесь в ход идут и крупный шрифт, и громадные интервалы между строк, а текст состоит из сплошных абзацев, чтобы создать для неюристов видимость того, что жалоба разбиралась. Как правило, судебные акты судов второй инстанции подготавливаются помощниками судей по заранее известным шаблонам со стандартными формулировками, например:
Доводы жалобы тщательно проверялись судом первой инстанции и обоснованно признаны несостоятельными.
Возмущенные граждане, столкнувшись с отечественной судебной системой, довольно часто упоминают о своем желании обратиться с жалобой в Европейский суд по правам человека (далее – ЕСПЧ). Многие юристы, в том числе не имеющие практики составления и подачи подобных жалоб, предлагают свои услуги таким разгоряченным клиентам за немыслимые деньги. Но, прежде чем избирать этот путь, нужно иметь в виду следующее.
Действительно, с 30 марта 1998 года на Россию распространилась юрисдикция ЕСПЧ, после чего многие российские граждане стали воспринимать этот орган как суд последней надежды. Россия оказалась самым крупным «поставщиком» дел в ЕСЧП, их доля составляет более 30 % от общего числа жалоб. При этом количество жалоб, поступивших из России, ежегодно растет, а в связи с загруженностью суда дела обычно рассматриваются по несколько лет. При этом значительная часть жалоб «отсеивается» еще на стадии принятия как неприемлемые, а также в связи с пропуском шестимесячного срока их подачи, который восстановлению не подлежит.
Хрестоматийным примером служит дело Г. Ваньяна, который 2 апреля 1999 года был осужден за незаконное приобретение, хранение с целью сбыта и сбыт наркотических веществ в особо крупном размере к семи годам лишения свободы. Постановлением ЕСПЧ от 15.12.2005 в пользу Ваньяна была взыскана компенсация морального вреда и лишь спустя одиннадцать лет после приговора Постановлением Президиума Верховного Суда от 28.07.2010 дело Ваньяна было пересмотрено по вновь открывшимся обстоятельствам, судебные акты отменены, производство по делу прекращено в связи с отсутствием состава преступления, а за Ваньяном признано право на реабилитацию.
Судебная практика ЕСПЧ по делам в отношении России имеет значение больше в локальном плане (для защиты прав отдельных граждан), чем в глобальном. Например, ЕСПЧ последовательно признавал, что условия содержания в местах заключения в России (отсутствие нормальной освещенности, перенаселение камер, устройство туалетов в камерах, содержание совместно курящих и некурящих и т. д.) сами по себе могут рассматриваться как бесчеловечное обращение и составлять нарушение Конвенции, но целая вереница дел не смогла изменить плачевного состояния отечественной пенитенциарной системы.
На сегодняшний день в судах при разрешении конкретных дел бессмысленно апеллировать к правовым позициям ЕСПЧ. Хотя иногда судьи ссылаются на нормы международного права, но они повсеместно выхолащиваются. Так, рассмотреть дело «в разумный срок» для судьи первой инстанции в трактовке вышестоящих судебных инстанций означает: рассмотреть дело как можно быстрее, невзирая на доказательства и процессуальные права сторон. Принцип «правовой определенности» фактически стал универсальным средством для судей вышестоящих инстанций, которые ссылаются на него в качестве единственного мотива для отказа в удовлетворения большинства поданных кассационных жалоб.
Вывод. Судебная система России не только не устраняет произвола чиновников, но и сама его порождает. Европейская система защиты прав для рядового гражданина, столкнувшегося с несправедливостью отечественного судопроизводства, является скорее призрачной, чем реально существующей.
Глава 3. Клиент твой – враг твой?
Методы повышения конкурентоспособности
Можно выделить следующие пять факторов, влияющих на конкурентоспособность адвоката.
Первый фактор – позитивный имидж
Клиентам, как правило, сложно определить качество юридических услуг, поэтому многие из них обращаются к «брендированным» специалистам, хотя молодые и малоизвестные юристы могут выполнить ту же самую работу на достаточно высоком уровне.
Для создания собственного бренда обычно прибегают к так называемым PR-средствам продвижения юридических услуг (непрямой рекламе). Но в первую очередь целесообразно поработать над собственным оригинальным фирменным стилем, на основе которого разрабатываются атрибуты адвокатской фирмы (визитки, бланки, конверты, печать и пр.). Фирменный стиль выделит адвоката среди множества других, подчеркнет его солидность и надежность, сделает сотрудничество с ним более привлекательным.
Чтобы стать узнаваемым, можно наладить контакты со СМИ. Для этого нужно составить список редакций СМИ вашего региона и предложить им в письменной форме сотрудничество, связанное, например, с ведением бесплатной колонки вопросов юристу, с комментированием материалов редакции, с консультированием по вопросам деятельности СМИ. Можно попробовать предложить СМИ и собственный уникальный судебный материал. Эффект от секундного появления на телеэкране можно усилить размещением соответствующего видеоролика на личном интернет-сайте.