Загадка женского
Неужели женщины с высшим образованием, которые мечтали заниматься не только домашним хозяйством, страдают больше? Эксперты говорят, что да, но послушайте этих четырех женщин:
Мои дни расписаны по минутам, но ужасно скучны. Все, что я делаю, – болтаюсь туда-сюда. Встаю в восемь… готовлю завтрак, соответственно, мою посуду, готовлю обед, мою еще больше посуды, немного стирки и уборки после обеда. Потом черед посуды после ужина, и я могу присесть на пару минут перед тем, как детей надо укладывать спать… И это все, так проходит мой день. Он похож на день любой жены. Скукотища. Самое крутое – побегать в догонялки с детьми.
О господи, что же я делаю? Итак, встаю я в шесть. Одеваю сына, потом кормлю его завтраком. Потом мою посуду, купаю и кормлю младшего. Потом я готовлю обед, и, пока дети спят днем, я шью, что-то чиню, глажу и занимаюсь всеми теми делами, которых столько, что не переделать до полудня. Потом я готовлю ужин, а муж смотрит телевизор, пока я мою посуду. После того как уложу детей, я расчесываюсь и иду спать.
Проблема в том, что я всегда мама моих детей или жена священника. И никогда не бываю собой.
Если снять фильм о том, как проходит мое утро, то получится старая добрая комедия абсурда. Я мою посуду, подгоняю старших в школу, выбегаю в сад и по-быстренькому пропалываю хризантемы, влетаю обратно в дом и звоню договариваться по поводу заседания комитета, помогаю младшим построить домик из кубиков, пятнадцать минут пролистываю газеты, чтобы быть в курсе событий, потом стремглав несусь к стиральным машинам, где меня ждет белье в троекратном недельном размере, годовой запас какого-нибудь первобытного поселения. К полудню я уже готова согласиться на палату в психушке. Очень малая часть того, что я сделала, на самом деле необходима или важна. Давление извне заставляет меня крутиться дальше. Однако я считаю себя одной из наиболее беззаботных домохозяек в нашей округе. У многих моих друзей жизнь кипит еще сильнее. За последние шестьдесят лет круг замкнулся, и американская домохозяйка снова загнана как белка в колесе. И неважно, что представляет собой это колесо – современный фермерский дом с окнами в пол и коврами или удобную современную квартиру, ситуация не менее мучительная, чем когда бабушка сидела за пяльцами в гостиной с золотом и бархатом и сердито бурчала себе под нос что-то о женских правах.
Первые две женщины никогда не посещали колледж и живут в микрорайонах местечка Левиттаун, штата Нью-Джерси, и города Такома, штат Вашингтон. Их опрашивала команда социологов, которые изучали жен рабочих [2]. Третья женщина, жена священника, заполняя анкету на встрече выпускников спустя пятнадцать лет после выпуска, сообщила, что никогда не имела карьерных амбиций, но теперь об этом жалеет[3]. Четвертая женщина, домохозяйка из Небраски с научной степенью доктора по антропологии, сейчас воспитывает трех детей [4]. Их слова свидетельствуют о том, что чувство тоски и безнадеги, которое испытывают домохозяйки, похоже, не зависит от уровня образования.
Сегодня, несмотря на то что все большее количество дам поступают в колледжи, уже никто сердито не бормочет себе под нос о «правах женщин». Недавнее исследование, которое затрагивает все выпуски Барнард-колледжа [5], показало, что подавляющее меньшинство студенток первых выпусков упрекали образование в возникшем у них желании заполучить «права», студентки более поздних выпусков упрекали образование в том, что оно дало им мечты о карьере, зато недавние выпускницы упрекнули колледж в том, что теперь им тесно в роли просто жены и матери. Они не хотят ощущать вину, когда не читают книги или социально не активны. Но если причина проблемы кроется не в самом образовании, может, ответ в том, что оно что-то портит.
Если секрет женской самореализации кроется в детях, то ведь впервые так много женщин, обладающих свободой выбора, рожают такое количество детей, за такой короткий срок, да еще так охотно. Если ответ – любовь, то ведь впервые женщины так решительно ищут любви. К тому же есть подозрение (и оно усиливается), что проблема не носит сексуального характера, хотя, конечно, может быть с сексом связана. От многих врачей я слышала доказательство наличия новой проблемы между мужем и женой: сексуальный голод у женщин так велик, что мужья просто не справляются. «Мы превратили женщину в сексуальный объект, – сообщил психиатр из клиники по семейному консультированию Маргарет Санджер. – У нее нет иной личности, они лишь жена и мать. Кто она сама – непонятно. Она сидит весь день и ждет, когда придет домой муж и сделает ее счастливой. А мужу, оказывается, она не очень-то интересна. Для женщины это кошмар – лежать так, ночь за ночью, и ждать, пока муж ее осчастливит». Непонятно тогда, зачем возник рынок книг и статей, раздающих советы на тему секса? Ведь проблема не решается банальным оргазмом.
Среди женщин фиксируются новые неврозы – и такие же безымянные, как неврозы, проблемы, – которые Фрейд с последователями предугадать не смогли, с физической симптоматикой, страхами и защитными механизмами, схожими с теми, что вызываются подавлением сексуальности. У подрастающего поколения детей, чьи матери всегда были рядом, повсюду их возили, помогали делать домашнюю работу, также отмечаются странные, невиданные ранее проблемы: неспособность терпеть боль и быть дисциплинированным, стремиться к самостоятельно поставленной цели, причем неважно какой, снедающая скука по отношению к жизни. Преподаватели все чаще беспокоятся по поводу недостатка уверенности в собственных силах у мальчиков и девочек, которые сегодня поступают в колледжи. «Мы помогаем студентам взрослеть, и это непрекращающаяся битва», – признался президент Колумбийского университета.
В Белом доме провели конференцию по поводу физической и мышечной деградации американских детей. Социологи отметили, как поразительно структурирована жизнь детей в пригородах: для них организовывали уроки, вечеринки, развлечения, игровые и обучающие группы. Одна домохозяйка из Портленда, штата Орегон, задалась вопросом, зачем детям «нужны» все эти скаутские организации. «Мы живем в приличном районе. У детишек здесь прекрасные площадки. Мне кажется, люди так заскучали, что организуют детей, а потом подсаживают на это других. А у бедных детишек не остается времени, чтобы просто поваляться на кровати и помечтать».
А может, проблема без названия как-то связана с домашней рутиной домохозяйки? Ведь когда женщина пытается облечь эту проблему в слова, то часто описывает лишь свои будни. Что же в банальном перечне бытовых мелочей может вызвать такое чувство отчаяния? Неужели она загнана в угол теми чудовищными требованиями, что возложены на современную домохозяйку: быть женой, любовницей, матерью, нянькой, закупщиком, поваром, шофером, а еще специалистом по оформлению интерьера, по уходу за ребенком, по ремонту бытовой техники, по реставрации мебели, экспертом в области питания и образования? Весь ее день дробится на мелкие части: она бежит от посудомойки к стиралке, потом к телефону, к сушке, к своей машине, в магазин, отвозит Джонни на бейсбол, а Дженни на танцы, забирает из починки газонокосилку и в 18:45 встречает мужа. Крайне редко она тратит на одно занятие больше пятнадцати минут, ей некогда читать книги, только газеты, и, даже если выпадает минутка, проблема – сосредоточиться. К концу дня она так измотана, что мужу иногда приходится встать в строй и укладывать детей.
В пятидесятых годах жуткая усталость вынудила так много женщин обратиться к врачам, что один из них решил провести исследование. К своему удивлению, он обнаружил, что его пациентки, страдающие от «выгорания домохозяйки», спали больше, чем требуется взрослому человеку – около десяти часов в день, – и на самом деле не тратили на домашнее хозяйство все свои силы. Он решил, что настоящую проблему нужно искать в другом месте: может, дело в скуке? Некоторые врачи советовали пациенткам уходить из дома на целый день, например, подарить себе поход в кинотеатр. Другие выписывали седативные препараты. Причем многие домохозяйки глотали седативные как леденцы от кашля. «Просыпаешься утром и понимаешь, что никакого смысла проживать этот день нет. Поэтому пьешь препарат, он хотя бы помогает выкинуть из головы мысль, что все бесполезно».
Несложно заметить, что именно ставит домохозяйку в эти рамки: ее время постоянно кому-то требуется. Но сами оковы, что ее держат, – они в голове, в душе. Эти оковы сформировались из-за ошибочных представлений и неверно понятых фактов, из-за неполной правды и выбора, не имеющего отношение к реальной жизни. Их не так просто разглядеть и не так просто сбросить.
Как может женщина увидеть правду во всей ее полноте, если она ограничена собственной жизнью? Как может она поверить внутреннему голосу, когда он отрицает устоявшиеся, общепринятые истины, согласно которым она жила и живет? И все же те мои собеседницы, кто в конце концов прислушивается к своему внутреннему голосу, похоже, каким-то неимоверным образом пробираются к истине, что не дается экспертам.
Мне кажется, что частички этой истины долгое время лежали под микроскопом у самых разных экспертов, просто те этого не осознавали. Я обнаружила их в современных практических работах и теоретических изысканиях в области физиологии, социологии и биологии, но их последствия для женщин, видимо, никогда не изучались. Я обнаружила кучу зацепок, общаясь в пригородах с врачами, гинекологами, акушерками, психопедиатрами, педиатрами, психологами старшей школы, профессорами колледжей, консультантами по семейно-брачным отношениям, психиатрами и священниками… расспрашивая их не по поводу теории, а по поводу накопленного опыта лечения американских женщин. Я осознала, что растет доказательная база, состоящая из фактов, о которых в большинстве своем не сообщалось публично, поскольку они не соответствуют нынешним представлениям о женщинах. Эти факты ставят под сомнение те стандарты женской нормальности, женской адаптации, женской самореализации и женской зрелости, согласно которым все еще пытается жить большинство.
В необычном, новом свете я взглянула на возвращение американцев к ранним бракам и большим семьям, что вызывают демографический взрыв, на недавний переход к естественным родам и грудному вскармливанию, на пригородный традиционализм и на те новые неврозы, патологии личности и сексуальные проблемы, о которых постоянно сообщают врачи. Мне стали видны новые грани старых проблем, которые долгое время воспринимались женщинами как должное: проблемы с менструальным циклом, фригидность, беспорядочные половые связи, связанные с беременностью страхи, послеродовая депрессия, высокая частота эмоциональных срывов и самоубийств среди двадцати- и тридцатилетних женщин, кризисы менопаузы, так называемая пассивность и незрелость американских мужчин, различия между интеллектуальными способностями женщин в детстве и их достижениями во взрослом возрасте, изменение частоты оргазма у взрослых американок и вечные проблемы женской психотерапии и образования.
Если я права, то проблема, которой нет названия и которая волнует многих современных американок, заключается не в потере женственности, не в чрезмерном образовании и не в требованиях, что накладывает семья и быт. Она гораздо важнее, чем вы можете представить. В ней разгадка других старых и новых проблем, что годами мучили женщин, их мужей и детей, ставили в тупик врачей и педагогов. Возможно, это ключ к нашему будущему как нации и культуры. Мы не можем и дальше игнорировать голос, который твердит женщине: «Я хочу чего-то большего, чем муж, дети и дом».
Глава 2
Наша героиня – счастливая домохозяйка
Как вышло, что так много американских домохозяек так долго страдали от этого мучительного недовольства, которому нет названия, и при этом каждая думала, что она такая одна? «У меня навернулись слезы от облегчения, что подобные переживания испытывают и другие женщины», – написала мне одна молодая мать из Коннектикута, когда я только начинала говорить об этой проблеме[6]. Другая женщина из города в Огайо написала: «Ситуации, когда я чувствовала, что единственный выход – пойти к психиатру, когда меня переполняли гнев, горечь и безысходность, случались так часто, что всех и не упомнить, а я и понятия не имела, что сотни других женщин чувствуют то же самое. Мне казалось, я такая одна. Совсем одна». Домохозяйка из Хьюстона, штат Техас, написала: «Я оказалась наедине со своей проблемой, что усугубило ее. Я благодарю Бога за семью, дом и возможность заботиться о них, но моя жизнь этим не ограничивается. У меня открылись глаза, что это не просто мои бзики и можно перестать стыдиться, что хочется чего-то большего».
Мучительное виноватое молчание и огромное облегчение, когда открыто проявляешь какое-то чувство, – известные психологические признаки. Какую потребность, какую частичку себя может подавлять такое количество женщин? В наш постфрейдистский век подозрение сразу падает на секс. Но это необычное волнение, похоже, с сексом не связано; женщинам о нем на самом деле говорить гораздо труднее, чем о сексе. Может ли быть иная потребность, иная частичка себя, которую они зарыли так же глубоко, как викторианские женщины зарыли секс?
Если да, то женщина могла о ней и не знать, уж не больше, чем викторианская женщина знала про свои сексуальные потребности. Образ хорошей женщины, согласно которому жили викторианские дамы, секс просто-напросто исключал. Так неужели образ, согласно которому живут современные американские женщины, тоже что-то исключает, этот горделивый и общественно приемлемый образ старшеклассницы с постоянным ухажером, влюбленной студентки, пригородной домохозяйки с перспективным мужем и машиной, забитой детьми? Этот образ, созданный женскими журналами, рекламой, телевидением, фильмами, романами, колонками и книгами экспертов по вопросам брака и семьи, детской психологии, сексуальной адаптации, а также популяризаторами социологии и психоанализа, формирует сегодняшнюю жизнь женщин и отражает их мечты. Может статься, это ключ к разгадке проблемы, у которой нет названия: так сновидение дает ключ к желанию, не названному сновидцем. В голове, когда образ идет вразрез с реальностью, тихо щелкает счетчик Гейгера. Он щелкнул и в моей голове, когда я не смогла сопоставить тихое отчаяние такого количества женщин с картинкой современной американской домохозяйки, которую сама же помогала создавать, работая для женских журналов. Чего не хватает в образе, что формирует стремление американской женщины самореализоваться в роли жены и матери? Чего не хватает в образе, который отражает и создает личность женщины в современной Америке?
В начале шестидесятых самым быстрорастущим из женских журналов был McCall’s. Его наполнение довольно точно отражает образ американской женщины, представленный и отчасти созданный крупнотиражными журналами. Посмотрите на полное содержание обычного номера журнала McCall’s, вышедшего в июле 1960 года:
1. Передовая статья, посвященная «возрастающему облысению у женщин», спровоцированному излишней укладкой и окрашиванием.
2. Длинное стихотворение о ребенке, шрифтом как в букваре, под названием «Мальчик есть мальчик».
3. Рассказ о том, как подросток, который не учится в колледже, отбивает у мужчины умную студентку.
4. Рассказ о секундных ощущениях младенца, выкидывающего из колыбельки бутылку.
5. Первая часть (из двух) личного «новомодного» отчета герцога Виндзорского на тему «Как мы с герцогиней живем и проводим время. Как на меня влияет то, что я ношу, и наоборот».
6. Рассказ о девятнадцатилетней девушке, которую отправили в школу хороших манер, чтобы научиться хлопать ресничками и проигрывать в теннис. («Тебе девятнадцать, и по американским стандартам я имею полное право ссадить тебя с моей шеи, юридически и финансово, на шею какого-нибудь безбородого юнца, который увезет тебя в однокомнатную квартирку в какую-то глушь, пока он учится хитрить при продаже облигаций. Но ни один безбородый юнец на это не пойдет, пока ты лупишь по мячу со всей дури».)
7. История молодоженов, курсирующих между разными спальнями после ссоры из-за азартных игр в Лас-Вегасе.
8. Статья о том, «как преодолеть комплекс неполноценности».
9. Рассказ под названием «День свадьбы».
10. История матери подростка, которая учится танцевать рок-н-ролл.
11. Шесть страниц роскошных снимков моделей в одежде для беременных.
12. Четыре роскошные страницы на тему «Худейте как модель».
13. Статья о задержках рейсов авиакомпаний.
14. Выкройки для шитья.
15. Шаблоны, по которым можно сделать «складные ширмы – завораживающая магия».
16. Статья под названием «Как снова выйти замуж: всесторонний подход».
17. «Удачное барбекю» – статья, посвященная «Великому Американскому Хозяину, который стоит – поварской колпак на голове, вилка в руке – на террасе или заднем крыльце, наблюдая, как на вертеле крутится жаркое. А еще его жене, без которой (порой) барбекю не имело бы столь сокрушительный успех, какой оно, несомненно, имеет…»
На первых страницах постоянно печатали материалы, посвященные новым лекарствам и разработкам в области медицины, фактам по уходу за детьми, там появлялись колонки Клэр Люс и Элеонор Рузвельт, а также колонки Pats and Pans и письма читателей.
Этот большой и красивый журнал выпестовал образ женщины молодой и легкомысленной, почти ребенка, пушистой и женственной, пассивной, всегда веселой и довольной в своем мире спальни и кухни, секса, младенцев и дома. Журнал, конечно же, не оставляет без внимания секс: единственная страсть, единственное стремление, единственная цель, дозволенная женщине, – это мужчина. Весь журнал напичкан едой, одеждой, косметикой, мебелью и телами юных дев, но где же в нем мысли и идеи, жизнь разума и духа? Согласно журнальному образу, женщины занимаются только домом, а еще стараются сохранить свое тело красивым и заманить мужчину.
Вот каким был образ американской женщины в год, когда Кастро возглавил на Кубе революцию, а люди начали покорять космос. В год, когда на Африканском континенте зародились новые государства, а скорость самолета превысила скорость звука. В год, когда художники устраивали около величайшего музея пикеты в знак протеста против гегемонии абстрактного искусства, когда физики исследовали понятие антиматерии, когда астрономам, благодаря появлению новых радиотелескопов, пришлось изменить свои представления о расширяющейся Вселенной. Когда биологи совершили прорыв в базовом строении жизни, а негритянская молодежь в южных школах вынудила Соединенные Штаты, впервые после Гражданской войны, обратить взор на демократическую истину. Но в этом журнале, который читало более пять миллионов американок, из которых почти все окончили среднюю школу, а почти каждая вторая – колледж, мир за пределами дома практически не упоминается. Во второй половине двадцатого века в Америке мир женщины имел определенные границы: ее собственное тело и красота, как привлечь мужчину и выносить младенца, а еще как обслуживать мужа, детей и дом. И это не было аномалией какого-то единичного выпуска отдельно взятого женского журнала.
Однажды вечером я сидела на собрании журналистов, по большей части мужчин, которые работали для разнообразных журналов, женских в том числе. Главный спикер был лидером борьбы за десегрегацию. Чуть ранее другой мужчина изложил потребности крупного женского журнала, где он был редактором:
Наши читатели – домохозяйки. Их не интересуют актуальные и злободневные вопросы. Их не интересуют ни государственные, ни международные дела. Их интересуют только семья и дом. Их не интересует политика, если она не связана с насущными домашними проблемами, например, ценой на кофе. Юмор должен быть мягким, сатиру они не воспринимают. Путешествия? От них мы почти отказались. Образование? Проблемная тема. Уровень их образования растет. Как правило, все они окончили школу, многие даже колледж. И да, они крайне заинтересованы в обучении своих детей… арифметикой в четвертом классе. В женском журнале нельзя писать об идеях и освещать актуальную повестку. Поэтому и публикуем сейчас 90 процентов информации об услугах, 10 процентов материалов общего характера.
С ним согласился другой редактор, жалобно добавив: «Неужели никто не может предложить что-нибудь еще, кроме тематики «смертельные лекарства в вашей аптечке»? Неужели никто из вас не в силах придумать новый кризис для женщин? Хотя бы секс остается вечной темой…»
А потом писатели и редакторы целый час слушали, как Тэргуд Маршалл рассказывал о кулуарных моментах борьбы за десегрегацию и ее возможном влиянии на президентские выборы. «Как жаль, что я не могу это опубликовать, – сказал один редактор. – С женским миром эта история абсолютно не вяжется».
Я их слушала, а в голове эхом отзывалась немецкая фраза: «Kinder, Kuche, Kirche» (Дети, кухня, церковь) – лозунг, которым нацисты определяли, что место женщины должно быть ограничено биологической ролью. Но мы не в нацистской Германии, а в Америке. Для американок открыт весь мир. Тогда почему сложившийся образ этот мир отвергает? Почему он ограничивает женщин «одной страстью, одной ролью, одним занятием»? Не так давно женщины мечтали и боролись за равенство, за свое место в жизни. Что случилось с этими мечтами? В какой момент женщины решили отказаться от целого мира и вернуться домой?
Геолог извлекает со дна океана грязную породу и видит отложенные за долгие годы осадочные слои, с резким переходом, напоминающим лезвие бритвы, – ключ к разгадке изменений в геологической эволюции Земли, столь масштабных, что в течение жизни отдельно взятого человека они остались бы незамеченными. Много дней я просидела в публичной библиотеке Нью-Йорка, просматривая переплетенные в тома американские женские журналы за последние двадцать лет. И я нашла изменения в образе американской женщины – и в границах женского мира – столь же резкие и загадочные, как изменения, обнаруженные в глубине океанических отложений.
В 1939 году героини женских журналов не обязательно были молоды, хотя в определенном смысле они были моложе своих современных вымышленных аналогов. Они были молоды, как был всегда молод американский герой: Новые Женщины с задорной решимостью создавали для женщин новую самоидентификацию – их собственную жизнь. Вокруг витала аура становления, движения в будущее, которое будет отличаться от прошлого. Большинство героинь, которые появлялись на страницах четырех крупных женских журналов (на тот момент Ladies’ Home Journal, McCall’s, Good Housekeeping, Woman’s Home Companion) строили карьеру – строили радостно, успешно, смело, привлекательно, при этом оставаясь женщинами, которые любили и были любимы мужчинами. А дух, смелость, независимость, решительность – та сила характера, которую они проявляли, работая медсестрами, учителями, художниками, актрисами, копирайтерами, продавщицами, – были частью их обаяния. Складывалось однозначное впечатление, что их индивидуальность восхитительна и не вызывает отторжения у мужчин, что мужчин притягивает не только внешность, но также их дух и характер.
Такими были массовые женские журналы в пору своего расцвета. Истории печатались обычные: девочка встречает мальчика или девочка заманивает мальчика. Но очень часто это была не главная тема. Героини, когда находили своего мужчину, обычно шли к какой-то цели, к мечте, пытались решить какой-то рабочий вопрос или даже проблему целого мира. И Новая Женщина, не такая пушистая, не такая женственная, зато независимая и решительно настроенная обрести новую, собственную, жизнь, была героиней совсем другой любовной истории. Ее горячая увлеченность окружающим миром, собственное ощущение своей личности и уверенность в себе придавали отношениям с мужчиной иной оттенок.
Героиня и герой одной из таких историй встречаются и влюбляются на работе, в рекламном агентстве. «Я не хочу селить тебя в саду, окружив стеной, – говорит герой. – Я хочу, чтобы мы шли рука об руку, вместе мы можем достичь всего, что захотим» («Общая мечта», журнал Redbook, январь 1939 года).
Новые Женщины почти никогда не были домохозяйками; впрочем, надо признать, рассказы обычно заканчивались до того, как появлялись дети. Новые Женщины были молоды, поскольку перед ними открывалось будущее. Зато в каком-то смысле они казались намного старше, более зрелыми, чем современные, по-детски юные, шаловливые героини-домохозяйки. Вот, например, описание одной из них, медсестры по профессии («Свекровь», журнал Ladies’ Home Journal, июнь 1939 года): «Он решил, что она очень хорошенькая. В ней не было ни грамма картинной смазливости, зато в руках чувствовалась сила, в осанке – гордость, а в приподнятом подбородке и голубых глазах – благородство. Она была одна с тех пор, как девять лет назад закончила учебу. Она добилась всего сама, и теперь ей нужно слушать только свое сердце».