Мухаммед Али: Биография

3. Велосипед

Одним октябрьским вечером 1954 года двенадцатилетний Кассиус мчался на велосипеде по центру Луисвилла, усадив брата на руль, вместе со своим другом, который крутил педали рядом, как вдруг внезапный дождь заставил мальчиков броситься на поиски убежища. Они спрятались в аудитории «Колумбия», на Южной 4-й улице, 324.

В зале проходила выставка достижений бытовой техники, которую спонсировала городская газета для чернокожих Louisville Defender. Это был зал чудес, до краев наполненный последними новинками мира бытовой техники. Посетители получали шанс выиграть призы, в том числе духовку «Волшебный шеф-повар», паровой утюг «Гувер» и граммофон «Виктор». В 1950-х годах, когда экономика стремительно развивалась и новые технологии облегчали домашние дела, такие как глажка и уборка, афроамериканские семьи стремились приобрести те же самые удивительные устройства, которые белые семьи рекламировали по телевидению и в журналах. Кассиуса не интересовали бытовые приборы, но экспозиция предлагала убежище от дождя и бесплатные попкорн и конфеты, которые мальчики с удовольствием слопали.

Дождь шел весь день и продолжился до семи вечера, когда Кассиус, Руди и их друг наконец покинули зал. Но выйдя на улицу, они обнаружили, что их велосипеды пропали. Ребята начали бегать вверх и вниз по улице в поиске воров. Кассиус начал плакать, «напуганный тем, что с ним сделает отец», как он признался позже.

Велосипед Кассиуса был рождественским подарком: красно-белый «Швинн Круизер Делюкс» с хромированными крыльями и ободами, с белыми полосками на шинах и большой красной фарой в форме ракеты. Он стоил пятьдесят долларов, что эквивалентно примерно пятистам долларам сегодня. Клеи не могли позволить купить новые велосипеды для обоих своих мальчиков, поэтому Кассиус и Руди должны были делиться друг с другом, о чем Кассиус старательно забывал. Для мальчика, который жил в одном из самых маленьких домов в своем квартале, носил одежду из секонд-хенда и был одним из самых худших учеников класса, не проявившим себя ни в одном популярном виде спорта, велосипед представлял уникальную значимость: для Кассиуса он был, вероятно, единственным символом статуса.

Кто-то посоветовал разъяренным мальчикам сообщить об украденном велосипеде полицейскому, который оказался в подвале здания, где проходила выставка. Они рванули обратно и спустились по лестнице. Там они встретили Джо Элсби Мартина, белого лысого патрульного из Луисвилла, а по совместительству тренера по боксу. В тот день Мартин был не на дежурстве.

В подвале он тренировал группу из черных и белых боксеров-любителей, по большей части подростков. Спортивная секция открыла Кассиусу новый мир и пробудила в нем новую страсть. Большая комната с низким потолком, резкий запах пота, глухой стук перчаток, которые лупили по боксерским грушам и телам. Место, где юноши могли проявлять жесткость с позволения и под чутким присмотром взрослых. В этих стенах переставал существовать внешний мир с его несправедливыми правилами. Все это очаровало Кассиуса Клея. Его так сильно захлестнули эмоции, что позже он вспоминал: «Я практически забыл про велосипед».

Кассиус был вне себя от ярости (Джо Мартин сказал, что мальчик был «горяч и взрывоопасен, как динамит») и сказал, что хочет найти человека, который украл его велосипед, и устроить ему хорошую взбучку.

Мартин спокойно выслушал его. Он был добродушным человеком, который бо́льшую часть времени проводил, вытряхивая монеты из парковочных счетчиков. Коллеги-полицейские в шутку называли его «сержантом», потому что за двадцать пять лет службы Мартин так и не удосужился сдать экзамен на звание сержанта. Он довольствовался своей дневной работой, а вечером учил ребят драться. Мартин также был продюсером местной телевизионной программы для боксеров-любителей, которая называлась «Чемпионы завтрашнего дня» и выходила в эфир днем в субботу на луисвиллском канале WAVE-TV.

Мартин взглянул на Кассиуса, на его сорокакилограммовое тело, и спросил: «Ты вообще умеешь драться?»

Кассиус отрицательно покачал головой. Он дрался со своим братом и время от время ввязывался в потасовки с ребятами на улице, но ему еще не доводилось размахивать кулаками в боксерских перчатках.

«Тогда почему бы тебе не записаться на тренировки?» – сказал Мартин.

Судьба – это сочетание случая и выбора. Случай привел молодого Кассиуса Клея в спортивную секцию Джо Мартина, но вернуться туда уже было выбором самого мальчика.

Кассиуса пленил не только спорт. Он всегда был уверен в своих силах, в своей внешности и неизменно жаждал внимания. Он уже понял, что школа не приблизит его к богатству и славе, а бокс… Бокс всегда манил людей, стремящихся найти выход из затруднительного положения.

Кассиус так и не вернул свой велосипед и не получил от родителей новый взамен украденного. Вместо этого родители купили ему мопед, на котором он носился повсюду, лавируя между машин на большой скорости. Это было куда лучше велосипеда, ведь тут даже педали крутить не нужно. Годы спустя, когда история о молодом боксере облетела весь мир, о покупке нового мопеда предпочитали умалчивать. Легенда об украденном велосипеде производила на публику более сильное впечатление, но и мопед мог кое-что рассказать о семье Клея. Этот подарок означал, что провинившегося сына не наказали за потерю дорогого велосипеда и не заставили принудительно отрабатывать, пока Кассиус не накопит достаточно денег на покупку нового. Вместо этого родители купили мальчику кое-что получше, наводя биографов на мысль, что ответственность была не самой главной ценностью в семье Клея. Вскоре после инцидента с велосипедом Кассиус сидел дома и смотрел телевизор, как вдруг на экране появился Джо Мартин с боксером-любителем из числа «Чемпионов завтрашнего дня». Этого хватило, чтобы Кассиус вернулся в спортзал. Во время второго визита он вышел на ринг «с каким-то боксером из числа старших ребят», как он вспоминал в своей автобиографии 1975 года, и отхватил от него по полной программе: «через минуту мой нос начал кровоточить. У меня заболел рот, у меня закружилась голова. Наконец кто-то вытащил меня с ринга».

Когда звон в голове утих, Кассиус начал работать с Мартином, изучая, как ставить ноги, как поворачивать корпус под углом к противнику, где держать руки, чтобы защитить голову, как уклоняться от ударов, как наносить левый джеб, перекрестный удар, апперкот и хук.

Примерно через месяц, 12 ноября 1954 года, он вышел на ринг, чтобы принять участие в своем первом настоящем любительском поединке: три раунда, по две минуты каждый, против белого мальчика примерно его возраста по имени Ронни О’Киф. Бой показывали по телевидению в эфире передачи «Чемпионы завтрашнего дня». Каждому мальчику заплатили по три доллара. Боксеры были в перчатках массой четырнадцать унций и без шлемов. «Эти парни самоотверженно ринулись в бой», – вспоминает Джо Мартин. По раздельному решению судей Кассиус был выбран победителем боя.

В выступлении молодого бойца не было и намека, что на ринг вышла будущая легенда бокса. «Он был самым обычным», – сказал Мартин. Но вскоре Мартин начал подмечать в юном бойце любопытные врожденные таланты. Прежде всего Кассиус был проворным, с быстрыми руками, ногами и отличными рефлексами, которые помогали ему избегать ударов. Казалось, он не знал усталости. Когда его били в голову, он быстро восстанавливался от смятения. Вместо того чтобы бежать от боли или страха, он давал сдачи, силой воли подавляя миг слабости.

Но бокс пробудил в Кассиусе нечто совершенно новое: амбиции. Его отец брал его с собой на работу, учил сына смешивать краски и рисовать аккуратные буквы, следя за тем, чтобы каждое слово располагалось точно на своем месте, но у мальчика не хватало терпения для столь кропотливой работы. Вдобавок ему не передалась даже крупица таланта отца, чтобы нарисовать сносный пейзаж или портрет. Кассиус-младший хорошо играл в шарики и уворачивался от камней в драках, но с такими навыками он вряд ли бы далеко пошел. Школа, определенно, не разжигала в мальчике страсть. И вот впервые в жизни он хотел заниматься чем-то помимо шалостей. Бокс стал хобби, ради которого он был готов трудиться и жертвовать, хобби, благодаря которому он попал бы на телевидение, где его увидят бог знает сколько людей.

Вскоре история об украденном велосипеде Кассиуса Клея станет олицетворением решительности боксера и демонстрацией удивительной силы его величества случая, который свел мальчика с тренером. Но в истории скрыт и куда больший смысл. Если бы Кассиус Клей был белым мальчиком, кража велосипеда и его знакомство с Джо Мартином в равной степени могли бы увлечь его как карьерой в правоохранительных органах, так и боксом. Но Кассиус, который уже обладал глубоким пониманием расового неравенства Америки, знал, что работа в полиции не сулила светлых перспектив. Взаимоотношения белой Америки и чернокожих людей будут волновать Кассиуса Клея на протяжении всей его жизни.

«В двенадцать лет я хотел стать большой знаменитостью, – скажет он много лет спустя. – Я хотел прославиться на весь мир». Журналист спросил, почему именно Клей хотел быть известным? Поразмыслив, Клей ответил на вопрос с более зрелой точки зрения: «Чтобы я мог бунтовать, отличаться от всех остальных и показать всем, что нет нужды быть дядюшкой Томом[5] и целовать сам-знаешь-что, чтобы добиться успеха… я хотел быть свободным. Я хотел говорить то, что хочу сказать… Идти туда, куда хочу пойти. Делать то, что хочу делать».

Для молодого Кассиуса было важно понимать, что бокс не только разрешался, но и всячески поощрялся обществом, более-менее уравнивая его с белыми ребятами, вместе с которыми он ходил на тренировки. Каждый день по пути в спортзал Кассиус проходил мимо дилерского центра «Кадиллак». Он наверняка думал, что лишь благодаря боксу сможет оказаться за рулем одной из этих больших машин, красующихся в витрине. Бокс предлагал путь к процветанию, который не требовал умения читать и писать. Боксу его учил не кто-то, а белый человек по имени Джо Мартин. Бокс сулил уважение, славу и деньги.

Бокс возносил черных на небывалые высоты, что было несвойственно для 1950-х, когда афроамериканцы были почти изолированы от политической жизни и экономических благ. Бокс больше, чем другой спорт, позволял чернокожим атлетам на равных сражаться с белыми спортсменами, в открытую показывать свою силу и даже превосходство и получать равное вознаграждение. Как писал Джеймс Болдуин[6] в своей книге «В следующий раз – пожар», многие чернокожие из поколения Клея считали, что получение образования и откладывание денег никогда не принесут им уважения. «Требуются рукоятка, рычаг, средство устрашения, – писал Болдуин. – Было ясно как божий день, что полиция будет вытирать о тебя ноги, пока им это позволено, и что все – домохозяйки, водители такси, лифтеры, посудомойки, бармены, юристы, судьи, доктора и бакалейщики – при любом удобном случае безнаказанно будут выплескивать на тебя свой гнев. Ни идеи гуманизма, ни христианская любовь никогда не заставят этих людей обращаться с тобой так, как они хотели бы, чтобы обращались с ними; только страх перед твоей силой заставит их вести себя должным образом или хотя бы сделать вид, что уже неплохо». Рукоятка. Рычаг. Средство устрашения. Для молодого Кассиуса Клея бокс был воплощением всего этого.

В качестве упражнения он начал бегать. Он мог заниматься бегом до или после школы, но Клей решил поступить иначе. Он бежал в школу. Спустя много лет в своей автобиографии он описывал упражнение «погоня за автобусом». Обычной погоней дело не ограничивалось. Сначала он с другими детьми из своего района дожидался автобуса в Гринвуд-авеню. Затем, когда дети садились в автобус и тот начинал свое неспешное движение на восток от Гринвуда, Кассиус в своей школьной униформе и школьных ботинках пускался в погоню под лучами солнца, которые били ему прямо в глаза. Когда автобус останавливался на светофоре или забирал новых пассажиров, вместе с ним останавливался и Кассиус. Когда его друзья сходили на 28-й улице, он вместе с ними ожидал автобуса до Честнат-стрит и с приездом транспорта снова пускался в погоню. Он быстро бежал по изношенным, покрытым кочками и колдобинами дорогам, мимо домов, которые, казалось, стояли лишь благодаря облупившейся краске, пока на горизонте не появлялись очертания центра Луисвилла с его большими банками, новыми блестящими автомобилями и неоновыми кинотеатрами. К этому моменту пот тек с Кассиуса в три ручья, а его рубашка прилипала к спине. Но дети в автобусе понимали, что Кассиус бежал не только ради тренировки, но и для того, чтобы привлечь к себе внимание. Он не бежал на полной скорости и даже не пытался обогнать автобус, ведь он с легкостью мог выиграть гонку, если бы не останавливался, чтобы развлечь своих друзей всякий раз, когда автобус тормозил на остановке. «Иногда он зацеплялся за окно и проезжал зайцем пару кварталов», – вспоминает Оуэн Ситгрейвс. Его пальцы крепко держались за оконную раму, а ноги болтались в дюймах от дороги. Тогда Кассиус смотрел на лица своих друзей и улыбался. «Ему приходилось быть начеку, ведь водитель автобуса в любой момент мог выглянуть из окна и заметить его», – смеясь, добавил Ситгрейвс.

Кассиус выглядел как жеребенок: стройный, длинные руки и ноги и вывернутые внутрь колени. Но он был полон решимости стать больше и сильнее. На завтрак он выпивал литр молока, смешанного с двумя сырыми яйцами. Он заявлял, что газировка так же вредна для спортсмена, как алкоголь или сигареты, и поклялся никогда не употреблять их. Возможно, что этим аскетизмом он пытался доказать свое превосходство над отцом, который пил почти каждый день и имел репутацию лодыря. Подсознательно он понимал, что в дисциплине скрывался источник силы, недостающей Кассиусу-старшему. Или, может быть, как вспоминал его брат Руди, ему просто нравилось любоваться своими мышцами перед зеркалом.

«Было почти невозможно выбить его из колеи, – сказал Джо Мартин. – Он попросту был одним из самых трудолюбивых ребят, которого мне доводилось тренировать».

Кассиус наслаждался вниманием, которое принесло его увлечение боксом. Внезапно он обрел индивидуальность. Ему было чем похвастаться: он был спортсменом, он гонялся за автобусом и хлебал чесночную воду, потому что она якобы способствовала низкому кровяному давлению. Вскоре он начал рассказывать незнакомцам (поскольку друзья уже были в курсе), что он намеревался стать не просто профессиональным боксером, но чемпионом мира в тяжелом весе. Должно быть, это звучало столь же нелепо, как если бы он провозгласил, что хочет стать президентом Соединенных Штатов.

Он начал обходить жителей города перед своими боями в пятницу, чтобы привлечь побольше зрителей. Что еще удивительнее, он делал это по собственной инициативе.

«Я Кассиус Клей, – говорил он, – Сегодня по телевизору будут показывать мой бой. Надеюсь, вы посмотрите на меня». Однажды, обойдя уже половину города со своей агитационной кампанией, он постучал в очередную дверь, и ему открыл Джо Мартин. Они посмеялись над этим, но Мартин отметил про себя упорство мальчика. «Несомненно, Кассиус верил в себя», – сказал Мартин.

В 1954 году бокс был центральной частью американской культуры. Для любителей спорта ни одно соревнование и рядом не стояло с борьбой за титул чемпиона в тяжелом весе, и ни один спортсмен не заслуживал большего уважения, чем лучший боксер-тяжеловес. Только лучшие из лучших заслуживали того, чтобы называться «чемпионами» до конца своей жизни. Боксер-тяжеловес был подобен богу, являлся олицетворением мужественности, храбрости и гнева, на него весь мир смотрел с восхищением и уважением – если только он не был чернокожим, в этом случае все становилось куда сложнее.

На момент, когда Кассиус Клей был еще мальчиком, титул чемпиона в тяжелом весе принадлежал Рокки Марчиано. У боксера были сплющенный нос, бычья шея, широкие плечи, лицо, над которым, кажется, постарались кулаки бесчисленных соперников и сама природа. С ростом 180 сантиметров и весом около 85 килограммов Марчиано нельзя было назвать великаном, и особой скоростью боец тоже не отличался, зато он умел безжалостно набрасываться на свою жертву, обрушивая на нее всю мощь своих кулаков, отправляя в нокаут девяносто процентов своих противников. Марчиано (настоящее имя – Рокко Фрэнсис Маркеджиано) был именно тем боксером, за которого так любили болеть американцы. Он был сыном итальянских иммигрантов, набравший свою мышечную массу, выкапывая рвы и перетаскивая лед. Во время Второй мировой войны он два года отслужил под флагом Соединенных Штатов.

До Марчиано титул чемпиона в тяжелом весе на протяжении пятнадцати лет удерживал чернокожий боксер. Марчиано завоевал титул, одержав победу над Джерси Джо Уолкоттом, который отобрал чемпионство у Эззарда Чарльза; тот, в свою очередь, получил титул после ухода Джо Луиса из спорта и застолбил свои права на чемпионство, победив Луиса, когда тот вернулся в бокс в 1950 году.

Джо Луис удерживал титул чемпиона в супертяжелом весе в течение двенадцати лет – дольше, чем любой чемпион в истории спорта, – и за эти двенадцать лет он стал самым популярным чернокожим в истории Америки. Впервые он обратил на себя внимание поклонников бокса в 1934 году в возрасте двадцати лет. Красивый тихий парень со светлым оттенком кожи, которого промоутеры изо всех сил старались представить публике как правильного, вежливого «негра», который с уважением относится к белым.

Луис любил свою мать и Библию: так говорили его промоутеры и писали белые журналисты. Чтобы удостовериться, что этот могучий боец сохранял безобидный образ за пределами ринга, менеджеры навязывали Луису строгие правила: никаких фотографий в обществе белых женщин, запрет на посещение ночных клубов в одиночку и никаких насмешек над проигравшими противниками; ему запрещалось поднимать руки в знак победы и хвастаться своими талантами в интервью. Он не был «Самбо», улыбчивым и пресмыкающимся шутом из шоу менестрелей, но вместе с тем его нельзя было назвать человеком свободной воли. Он был хорошим парнем, афроамериканцем, который знал свое место и ценил возможности, великодушно предоставленные Америкой белых.

Экономика США находилась в глубокой депрессии. В Европе набирал обороты фашизм. Стране нужен был новый герой бокса, а Луис обладал силой и талантом. Перефразируя строчку «My only sin is in my skin» из песни «Black and Blue» Луи Армстронга, еще одного чернокожего, который заслужил всенародную любовь благодаря своему лояльному отношению к белым американцам: его единственным грехом был цвет кожи. Америка ожидала от Джо Луиса такого же поведения. Ему разрешат сражаться, удостоят титула чемпиона и даже позволят ему уничтожать белых соперников на ринге, пока он помнит о превосходстве белой расы; до тех пор, пока он помнит, что его положение американского героя было временным. Чернокожие, такие как Джо Луис и Луи Армстронг, должны были стать представителями своего народа, и эта роль возлагала на них непосильное бремя. Какие афроамериканские черты они должны были олицетворять? Только те, которые хотели видеть белые люди? Как они должны были служить символами, при этом сохраняя свою индивидуальность и свободу высказывать свое мнение? До Джо Луиса другой черный боксер, Джек Джонсон, уже потерпел неудачу на поприще черного посла в белом мире. Когда Джек Джонсон начал сражаться и побеждать в конце 1890-х, история бокса еще не знала ни одного черного чемпиона в тяжелом весе. Сама мысль об этом оскорбляла многих белых. «Любой, кто выйдет на ринг с ниггером, потеряет мое уважение», – сказал Джон Салливан, последний чемпион-тяжеловес эпохи без перчаток.