Мухаммед Али: Биография
Несмотря на то, что Кассиус Клей был быстр и пропускал меньше ударов, чем большинство молодых бойцов, его скорости не хватало, чтобы увернуться от всех мощных атак, направленных в его сторону. 4 февраля 1955 года, всего через три месяца после своего первого любительского боя и спустя три недели после своего тринадцатого дня рождения, Кассиуса одолел молодой боец по имени Джеймс Дэвис. Летом того же года он победил одного боксера по имени Джон Хэмптон и проиграл ему на следующей неделе. 30 августа 1957 года пятнадцатилетний Кассиус избил семнадцатилетнего бойца из Луисвилла по имени Джимми Эллис, который в будущем ненадолго станет чемпионом мира в тяжелом весе. В поединке восемь дней спустя Клей, страдающий от пореза над глазом, проиграл в первом раунде против бойца по имени Терри Ходж. Через месяц после этого Кассиус снова сразился с Джимми Эллисом и снова проиграл, но в этот раз мнение судей не было единодушным.
По мере того как он набирался опыта и бросал вызов старшим боксерам, а его появления на телевидении принесли ему кое-какую местную славу, уверенность Кассиуса начала расти как на дрожжах, и вскоре молодой боксер уже пророчил себе победу в национальном чемпионате «Золотые перчатки», после чего он стал бы профи и затем чемпионом мира в тяжелом весе. Друзья Клея уже устали от его фантазий, но ему было все равно. В школьной столовой он брал сразу два подноса для обеда, который включал шесть бутылок молока и целую гору сандвичей, а если кто-то вздумал обвинить его в обжорстве, он говорил, что тренируется.
«Я начал заниматься боксом, поскольку верил, что это самый быстрый способ для черного человека пробиться в этой стране, – сказал он однажды. – Я особо не блистал в школе, из меня не получился бы футболист или баскетболист, потому что тогда мне пришлось бы пойти в колледж, сдавать экзамены, получать диплом. Боксер может просто пойти в зал, потренироваться, стать профессионалом, научиться побеждать в бою, и вот ты уже на ринге. Если ты достаточно хорош, у тебя получится заработать больше денег, чем спортсмены с мячом заработают за всю жизнь».
Кассиус продолжил посещать занятия в Центральной школе, но пропуски были для него в порядке вещей, учитывая плотное расписание боксерских турниров. Он находил время на подработку: приглядывал за детьми своих соседей и занимался уборкой в библиотеке Назаретского колледжа Луисвилла, где однажды одна из монахинь застала его спящим в дальней комнате.
Джо Мартин со своей женой Кристи возили свою команду юных боксеров на соревнования в Чикаго, Индианаполис и Толедо. «В те дни черным ребятам был запрещен вход в рестораны, поэтому я не брала с собой вообще никаких мальчиков, – рассказала Кристи Мартин репортеру. – Я заходила туда одна и заказывала, что они хотели, сколько бы гамбургеров ни запросил каждый парень, а затем приносила все в машину. С Кассиусом очень легко было найти общий язык, с ним было всегда просто договориться. Очень вежливый малый».
Кассиус был не просто вежливым – в небольших компаниях он становился застенчивым, особенно в присутствии девочек. Но когда дело касалось бокса, он, несомненно, чувствовал свое превосходство. Он рано усвоил, что уверенность это мощное оружие. Уверенность делала его больше и сильнее, чем он был на самом деле, и порой это сбивало с толку его соперников. На соревновании в Луисвилле, когда ему было только двенадцать, он зашел в раздевалку команды гостей и начал задирать бойца по имени Джордж Кинг, которому был двадцать один год, женатый парень с ребенком. «Я выше тебя, – сказал Кассиус. – Думаешь, ты сможешь одолеть меня? – Он пронзил воздух двумя быстрыми ударами. – Думаешь, ты сможешь остановить этот джеб?»
Он сочинял стишки, которые позже станут его визитной карточкой. Например, этот был напечатал в газете Louisville Courier-Journal:
Этот парень не жилец,Стукну раз – ему конец!В феврале 1957 года, когда Кассиусу было пятнадцать лет, признанный боец в полутяжелом весе Уилли Пастрано приехал в Луисвилл из Майами для участия в бою против Джона Холмана. Вечером, когда Пастрано находился в своем номере отеля, Кассиус позвонил ему из вестибюля. Трубку взял Анджело Данди, тренер Пастрано.
«Алло, – сказал Кассиус, – меня зовут Кассиус Марселлус Клей. Я обладатель “Золотых перчаток” Луисвилла… Я стану олимпийским чемпионом, а затем чемпионом мира. Я бы хотел встретиться с вами».
По телевизору не показывали ничего интересного, поэтому Данди и Пастрано разрешили Кассиусу подняться к ним в комнату. Кассиус спросил, может ли к нему присоединиться его брат.
Кассиус и Руди провели четыре часа в компании Пастрано и Данди, и все это время Кассиус задавал вопросы о тренировках и боксерских техниках. Позже Кассиус спросил, может ли он выйти с Пастрано на ринг, и Пастрано с Данди согласились. У Пастрано, уроженца Нового Орлеана, было за плечами более пяти лет опыта профессионального бойца, а через несколько лет он стал победителем чемпионата мира в полутяжелом весе. Но он пожалел о своем решении выйти на ринг с подростком Кассиусом Клеем.
«Он ударил меня множество раз, а мне совсем не хотелось, чтобы меня опозорил какой-то любитель, – сказал Пастрано. – За пределами ринга он не казался таким уж опасным, но когда ты встречаешься с ним лицом к лицу, он обрушивает на тебя эти длинные джебы, они получались у него так быстро и так просто».
Год спустя, 25 февраля 1958 года, Кассиус Клей прибыл в Чикаго, чтобы принять участие в самом важном на тот момент бое своей жизни – турнире «Золотые перчатки». Около 250 лучших бойцов из двадцати штатов приняли участие в десятидневном турнире. Бои проходили на стадионе Чикаго, который когда-то был одним из самых больших крытых стадионов в мире и является тренировочной базой хоккейной команды «Чикагские черные ястребы». Кассиус уже дрался перед большой аудиторией в Луисвилле, и его выступления показывали по телевизору, но столь масштабную сцену он видел впервые. Для бойца нет ничего более волнительного, чем важный бой на большой арене, сигаретный дым в воздухе, крики и стоны, толпа, которая требует свежей крови.
После победы в первом раунде шестнадцатилетний Кассиус встретился с Фрэнсисом Терли, молодым работником ранчо из Раундапа, штат Монтана. Не особо высокий – метр семьдесят – Терли все-таки был крепким орешком. В своем первом бою на турнире он левым джебом разбил в кровь нос своего противника в первом раунде, а затем избил его, прижав к канату, и выдворил с ринга в третьем раунде. Терли и Кассиус обменивались более-менее равным количеством ударов в первом раунде, но во втором Терли заметил, что Кассиус держится на расстоянии, переносит вес на правую ногу и делает выпад, чтобы нанести удар. Тогда Терли, правильно рассчитав время, воспользовался брешью в обороне и обрушил на соперника яростный поток ударов, от которых толпа взревела, а Кассиус рухнул на мат.
Все же Кассиус нашел в себе силы подняться, превозмогая гул толпы и звон у себя голове, а затем сбил Терли с ног ударом справа, впервые продемонстрировав свою способность восстанавливаться после ударов и продолжать борьбу. В заключительном раунде Кассиус танцевал вокруг соперника, полностью уворачиваясь от атак Терли, и судьи присудили победу юному боксеру из Луисвилла.
Кассиусу потребовалась еще одна победа, чтобы побороться за звание чемпиона в полутяжелом весе. Его оппонент в полуфинале оказался не из слабых: Кент Грин, который был не только на два с половиной года старше Клея, но и на 9 фунтов тяжелее его.
Ночью перед боем Кассиус и еще один боец из Луисвилла покинули отель «Сент-Клер», поймали такси и попросили водителя отвезти их куда-нибудь, где можно снять проститутку. Таксист отвез их на пересечение 47-й улицы и Калумет-авеню на Саут-Сайде, где к парням быстро подошли две женщины, одна чернокожая, другая белая, и озвучили цену в «семь баксов и два сверху» – семь долларов за секс и два за комнату. Кассиус выбрал черную женщину, которая в его глазах выглядела лет на тридцать. Она отвела подростков в здание неподалеку и вверх по шаткой лестнице, мимо стен, исписанных граффити.
– Хочешь, я устрою тебе кругосветное путешествие? – спросила проститутка у Кассиуса, ведя его к постели.
– Что такое кругосветное путешествие?
– Это когда всего понемногу.
Как он будет вспоминать годы спустя: «Она обхватила меня обеими руками и прижала к себе. “Просто толкай”, – сказала она. Паника исчезла, и внезапно я почувствовал себя мужчиной. “Двигайся вверх и вниз”, – сказала она. Я двигался вверх и вниз, вверх и вниз, пока наконец она не спросила: “Ты скоро? Поторопись. Ты еще долго?” Но я продолжал двигаться вверх и вниз. Она сказала что-то вроде: “Ну же! Ты еще не достиг оргазма?” Я понятия не имел, что она имела в виду. “Ты не чувствуешь удовольствия? Щекотки?” Я сказал: “Нет”. Больше нечего было сказать».
«Она оттолкнула меня, тогда я поднялся и принялся поспешно натягивать на себя штаны. Она поднялась и включила свет. Я вскрикнул: “Подожди! Подожди!” – И тут же снова вырубил свет. “Да что с тобой не так?” – закричала она. Я объяснил: “Я еще не оделся”. Я не мог смотреть на нее».
На следующий день, когда турнир продолжился на стадионе Чикаго, Кассиус использовал джеб – свой самый эффективный удар, – чтобы удержать от себя Кента Грина. Джебы достигали своей цели и больно били, но этого было недостаточно: Грин принимал удары и продвигался вперед. Приблизившись к Кассиусу, он превратил бой в настоящую мясорубку, где преимущество было на стороне более сильного и крупного бойца. Ко второму раунду Кассиус полностью отказался от джеба и попытался уравнять шансы с Грином хуками и апперкотами. Они шли нос к носу, обмениваясь мощными ударами. Вскоре Кассиус устал, а Грин продолжал наносить сокрушительные удары. Наконец, рефери остановил бой, объявив Грина победителем техническим нокаутом.
«Парню влетело будь здоров», – вспоминает Мартин.
После боя Клей плакал в раздевалке.
На следующий год Кассиус вернулся в Чикаго, чтобы принять участие в междугороднем турнире «Золотые перчатки». В семнадцать он все еще был худощавым, нескладным, с плоской грудью и торчащими ребрами, но он вырос до шести футов [≈ 183 см] и весил более 179 фунтов [≈ 80 кг].
Кассиус выступал за команду Чикаго, куда входили боксеры из двадцати штатов, пробился до финала в категории полутяжелого веса, где встретился с Тони Мэдиганом, двадцатидевятилетним уроженцем Австралии, одним из самых прославленных борцов в полутяжелом весе, который представлял свою страну на Олимпийских играх в 1952-м и 1956-м, а затем переехал в Нью-Йорк. Несмотря на свой возраст и опыт, Мэдиган оставался любителем. Их бой 25 марта 1959 года проходил перед толпой из семи тысяч человек и транслировался на всю страну сетью ABC. Фаворитом матча был Мэдиган.
Даже в категории до 175 фунтов многие боксеры были силовиками, то есть рассчитывали на силу удара, а не на подвижность. Мэдиган не был исключением. У него был сильный удар справа, и он дрался, словно это был не боксерский поединок, а пьяная потасовка в баре: прятал голову и до победного размахивал кулаками во все стороны. Как правило, на полу оказывался его противник. Мэдиган вышел победителем в 94 из 99 боев.
Но когда прозвенел гонг, стало понятно, что этот бой станет необычным как для Мэдигана, так и для фанатов бокса, которые собрались у черно-белых телевизоров или набились в дымный стадион, где наблюдали за привычным зрелищем двух силачей, схлестнувшихся в битве. Джебы Клея сверкали с молниеносной скоростью, а сам боксер так быстро порхал по рингу, что короткорукий Мэдиган просто не мог до него дотянуться. Когда Мэдиган попытался прорвать оборону Клея, тот нанес удар слева в макушку противника и отскочил. После трех или четырех левых ударов Мэдиган все еще заставлял себя двигаться вперед, а Кассиус остужал пыл боксера-ветерана сильным ударом справа. Вскоре глаза Мэдигана распухли, а лицо покраснело.
По мере того как более взрослый боксер ослабевал и терял скорость, стараясь сдерживать боль, Кассиус прекратил свои танцы и начал атаковать противника более серьезными ударами. Год назад ему не хватило сил, чтобы остановить Кента Грина, который победил благодаря своей грубой силе, но теперь Кассиус был сильнее. Единственной надеждой Мэдигана было нокаутировать своего противника, но каждый раз, когда он собирался это сделать, Кассиус исчезал из зоны поражения удара. По итогам боя Кассиусу удалось одержать убедительную победу.
В начале 1950-х годов бокс испытывал серьезный спад популярности. С восстановлением экономики США у молодых людей появились лучшие варианты для работы. Миллионы ветеранов Второй мировой войны поступали в колледжи или на курсы профессиональной подготовки. По мере того как население страны переезжало из городов в пригородные районы, боевые секции начали исчезать, и все меньше людей посещали боксерские бои. Афро- и латиноамериканцы постепенно занимали место ирландских, еврейских и итальянских боксеров. В целом количество профессиональных боксеров в Соединенных Штатах сократилось на 50 %, и если бы не телевидение, то спад оказался бы еще более стремительным. В середине 1950-х годов бокс по-прежнему можно было наблюдать по телевизору почти каждый вечер, и по рейтингам он соперничал с популярнейшим сериалом «Я люблю Люси».
Из всех боев, что транслировались 25 марта 1959 года, поединок с Кассиусом Клеем был самым захватывающим. Фанаты ожидали увидеть, как с молодым боксером жестоко разделается его более взрослый и тяжелый оппонент. Но вместо они стали свидетелями первого настоящего триумфа будущей легенды. На следующий день в газетах по всей стране был опубликован доклад от Associated Press:
В среду вечером Нью-Йорк второй раз подряд одержал беспрецедентную победу над Чикаго на междугородном турнире «Золотые перчатки», но все внимание было приковано к Кассиусу Клею, который сражался за команду Города ветров.
Клей, 17-летний ученик старшей школы из Луисвилла, штат Кентукки, доказал, что для своего возраста ему хватило сноровки и проницательности, чтобы за три раунда поставить убедительную точку в матче.
Мир начал замечать таланты молодого бойца, как тот всегда и предсказывал.
5. Пророк
Как правило, перед выходом на ринг боксеры берегли силы, собирались с мыслями, слушали последние наставления своих тренеров, молились или испытывали приступ рвоты. Однако к Кассиусу Клею это не относилось: он был на ногах, дрался с тенью, травил анекдоты, хвастался и любовался своим отражением в зеркале, будто бы безделье было единственным, чего он по-настоящему боялся. Спустя годы он признался друзьям, что испытывал страх перед каждым боем. Если так, то ему прекрасно удавалось его скрывать. Страхи бойца исчезали вместе со звоном гонга.
В 1959-м, перед его боем с Тони Мэдиганом, который показывали на всю страну, Клей не мог усидеть на месте, действуя на нервы другим бойцам. Он находился в Чикаго за триста миль от дома, и ему хотелось чем-нибудь себя занять. Не хотят ли другие парни что-нибудь провернуть? Он продолжал задавать этот вопрос, пока не получил ответа, который хотел услышать.
«Мы тренировались вместе, – сказал Уилберт «Скитер» Макклюр, боксер-подросток из Толедо, – и я помню, как Кассиус упрашивал всю команду: “Ребята, улицы просто кишат хорошенькими девочками, и мы должны с ними встретиться”». Некоторые из ребят боялись самостоятельно исследовать закоулки Чикаго. Другим хотелось отдохнуть перед предстоящими боями. Но Клей не унимался: «Ну же, давайте наденем наши куртки участников “Золотых перчаток” и покрасуемся перед девчонками». В конце концов старший наставник боксеров сдался и организовал вылазку в старшую школу «Маршалл» в Вест-Сайде.
«Милые девочки устроили нам экскурсию, – вспоминает Макклюр. – Затем мы отправились на обед в столовую, где нас поджидало еще больше милых девочек. Куда ни глянь – везде красотки. А тот самый парень, который большего всего подмывал нас на это дело, просто сидел и все время пялился на поднос с едой. Он и слова не проронил».
Некоторые из ребят, которые познакомились с Клеем на этих боксерских турнирах, находили его невероятно забавным; их не отталкивало хвастовство Кассиуса, которое они воспринимали в шутку. Других же возмущала его заносчивость. Никто не помнит, чтобы он поднимал темы политики, расы, мировых новостей или культуры. Он хотел драться. Он хотел стать великим. Он хотел стать знаменитым и богатым. Он хотел хорошо провести время. На этом всё.
С 1958 года Клей три раза побывал в Чикаго. Именно Чикаго открыл ему дверь во взрослую жизнь и окунул в суету мегаполиса, попутно показав новые грани расового вопроса. Ни для Клея, ни для вновь прибывших людей из южных штатов, приехавших сюда в поисках лучшей жизни, Чикаго не стал Землей обетованной. Между черными и белыми семьями сохранялась глубокая пропасть по уровню достатка и условиям жизни. Для черных по-прежнему были закрыты многие вакансии, заведения, клубы и целые районы. Как писал социолог Гуннар Мюрдаль в 1944 году, в северных штатах «в целом почти все выступают против дискриминации, но в то же время почти каждый практикует дискриминацию в своей частной жизни». Тем не менее Чикаго подарил Клею его первый сексуальный опыт и первую известность в крупных СМИ. Чикаго укрепил его уверенность на боксерском ринге и показал, что Клей мог сражаться против лучших бойцов в стране, и уже это, как ничто другое, заставило Клея поверить в свои силы. Пускай сегрегация в Чикаго и был сильна, но в этом городе чувствовалась свобода, которой не было в Луисвилле. Дело не только в том, что Кассиус находился за многие мили от своих родителей – он был на Севере, в городе, где многие черные с Юга осознали, что могут более открыто выражать свои взгляды. Здесь темнокожие могли ходить по тротуару, не уступая дорогу белому человеку, и спокойно сидеть рядом с белой женщиной в буфете. Здесь молодой человек, как Кассиус Клей, мог вести себя дерзко, не боясь жестокой расправы.
Ко всему прочему, именно в Чикаго Кассиус Клей повстречал человека, который оказал колоссальное влияние на его жизнь.
Элайджа Мухаммад называл себя пророком «Нации ислама», религиозного движения, исповедующего идеи черного национализма и сепаратизма. «Нация ислама» базировалась в чикагском Вест-Сайде, где обитала львиная доля темнокожих жителей города. В мечетях и переулках последователи Элайджи Мухаммада проповедовали идею о превосходстве черных, которая начала находить отклик в сердцах молодых афроамериканцев в 1950-х, по мере того как в них закипала ярость, подогреваемая сегрегацией и насилием на расовой почве. Последней каплей стала расправа над Эмметтом Тиллом. Если европейцы и белые американцы поклонялись белому Христу, а буддисты в Китае почитали Будду, который имел азиатские черты, то почему негры не поклонялись негритянскому богу? Этим вопросом задавался Элайджа Мухаммад. И если имена европейцев и китайцев уходили корнями в их культуру и наследие их предков, то почему чернокожие Америки до сих пор используют имена, дарованные рабовладельцами, которые, словно фермеры, клеймили таким образом свой скот? Это были условия, навязанные белыми без согласия пострадавших, условия, при которых темнокожие мужчины и женщины перманентно низводились до позиции неполноценных, условия, которые могли изменить лишь жесткие требования со стороны чернокожих.
Членам «Нации ислама» было недостаточно того, что суд постановил сегрегацию незаконной в школах, в поездах, автобусах и на пляжах. Это ничего не значило до тех пор, пока c афроамериканцами обращались, как с людьми второго сорта, и они куда с большей вероятностью, чем белые соседи, могли угодить в тюрьму, остаться безработными, оказаться на низкооплачиваемой вакансии, бездомными или голодными; у них было больше шансов умереть молодыми, быть убитыми полицией или линчеванными толпой.
В 1950-х народы Африки наконец-то освободились от оков колонизации. Неужели афроамериканцы останутся последним живым напоминанием о расовом унижении и покорности? Элайджа Мухаммад заверял своих сторонников, что черные избегут этой участи. Если верить его пророчеству, скоро возникнет новая нация свободных афроамериканцев, которая займет одну пятую территории Соединенных Штатов. Тысячи чернокожих американцев – особенно наиболее обездоленные группы, включая заключенных и безработных, которые составляли ядро последователей «Нации ислама», – находили утешение в словах Элайджи Мухаммада. Мухаммад не принимал пацифизм, свойственный лидерам движения за гражданские права, таким как Мартин Лютер Кинг-младший, и отвергал политику Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, которая ратовала за постепенные изменения в американской судебной системе.
Элайджа Мухаммад родился в сельском районе Джорджии под именем Элайджи Пула в семье издольщика в 1897 году. В 1923-м Пул, как и многие другие, переселился на север, обосновавшись в бедном районе Детройта, где экономические условия были немногим лучше, чем в Джорджии. Пул много пил и полагался лишь на правительственную помощь, но однажды он увлекся учением таинственного проповедника по имени Уоллес Фард Мухаммед, чернокожего мужчины, который ходил от дома к дому и продавал одежду, якобы похожую на ту, что носили чернокожие на Среднем Востоке. Фард заявлял, что происходил из Мекки, но в действительности никогда там не был. Он представлялся самыми разными чудаковатыми именами, в том числе мистером Фардом Мухаммедом, мистером Ф. Мухаммедом Али, профессором Фордом и мистером Вали Фардом. Какое бы имя он ни выбрал, Фард понимал, что покупатели хотели больше услышать о местах, куда уходили корни их народа, где чернокожие были гордыми членами большинства, где они молились не Иисусу, а богу по имени Аллах, где они гордились цветом своей кожи и историей своего происхождения.
Вскоре Фард начал организовывать собрания по всему сообществу, называя себя пророком и рассказывая слушателям, как они могли бы улучшить свое здоровье, избегая определенных продуктов. По мере роста своей популярности Фард все больше критиковал христианскую Библию и «голубоглазых дьяволов» – выходцев из белой расы. Фард сказал, что черные люди вырвутся из нищеты и будут процветать, если вернутся к древнему исламскому наследию и примут философию чистоты, независимости и добросовестной работы. Они сформируют свою собственную, независимую нацию. «Планета-мать», парящая в космосе и телепатически управляемая черными пилотами, уничтожит Землю, и в живых останутся лишь те, кто уверовал в его послание. По словам Фарда, это катастрофическое событие, скорее всего, должно было произойти в 1966 году.
Как бы странно это ни звучало, но его философские взгляды были отнюдь не новы. Выдающийся афроамериканский просветитель Букер Талиафер Вашингтон и бесчисленное множество других чернокожих лидеров давно проповедовали идею о важности нравственности и трудолюбия. В 1920-х годах Нобл Дрю Али (урожденный Тимоти Дрю из Северной Каролины) основал Мавританский научный храм Америки, где учил, что все цветные люди изначально были мавританами или мусульманами. А борец за права черных Маркус Гарви разжигал воображение бесчисленных мужчин и женщин своими речами о негритянской гордости и призывами покинуть Америку и вернуться в Африку.
Фард назвал свою новую религиозную группу «Нацией ислама». За несколько лет он основал Храм ислама и Университет ислама, оба в Детройте, и собрал вокруг себя около восьми тысяч последователей. Элайджа Мухаммад стал одним из первых членов религиозного течения. В 1934 году Фард назначил Мухаммада главным посланником ислама и наделил его полномочиями управлять организацией. Вскоре после назначения Элайджи Фард исчез, и о нем больше никто не слышал. Элайджа Мухаммад почти единолично продолжил учение Фарда, обожествил своего наставника и значительно расширил охват «Нации ислама». Во взглядах Элайджи Мухаммада иронично сплелись как американские, так и принципиально консервативные элементы, даже если они включали истории о космических кораблях. Он призывал чернокожих людей перестать ждать помощи от белой Америки. Единственный выход, по словам Мухаммада, заключался в том, чтобы чернокожие шли своим путем: открывали собственный бизнес, совершали покупки только у черных бизнесменов и в конце концов сформировали бы собственную страну.
К 1955 году «Нация ислама» разрослась так сильно, что привлекла внимание Федерального бюро расследований, где организацию назвали мусульманским культом, или МК, дав ему характеристику «выраженного антиамериканского и жестокого культа». Справка, которую получали оперативные сотрудники ФБР, гласила:
1. МК это фанатичная негритянская организация, которая на первый взгляд продвигает принципы ислама, но на самом деле пропагандирует ненависть к белой расе. Службы, проводимые в храмах, лишены какого-либо подобия религиозных учений.
2. С точки зрения организации МК – это собрание независимых храмов, связанных непрочными личными отношениями между главами храмов и штаб-квартирой культа в Чикаго, штат Иллинойс.