Шагни в послезавтра

– Ну, я же тебе рассказывала, как мы познакомились! А вот и они. Видишь?

Навстречу катил коляску коренастый коротко стриженый мужчина, на вид лет тридцати.

– Серёжа! Опять без шапки! – Алька подбежала к супругу, подняла воротник его пальто. – Знакомься, это Саша, тот самый.

Мужчина протянул крепкую ладонь и весело сказал:

– А я, признаться, ревновал. Аглая, почему ты не сказала, что твой друг ещё ребёнок?

– Он всего на год меня младше, просто выглядит так, его даже в армию не взяли, – сказала бывшая Сашкина подруга, глядя светло и печально. – Сань, мы пойдём? Марусю кормить пора, сейчас проснётся и раскричится на всю Ивановскую.

– Да, конечно, – пожал плечами Сашка, продолжая стоять пнём.

– Ты заходи навестить, мы живём там, где и раньше, а папа с мамой переехали в Серёжину однокомнатную.

– Александру Ивановичу привет передавай, – кивнул Сашка и нехотя побрёл к подъезду.

Его опередил мужчина в форме. Поднимаясь за ним следом, Сашка строил предположения, кто бы в их смирном доме мог вызвать полицию. Участковый остановился у двери их квартиры, позвонил, потом оглянулся и, смерив подростка оценивающим взглядом, спросил:

– Ты, что ли, Александр Самойлов?

Почему-то вспомнились Алькины слова о призыве в армию. В самом деле забирают? В пятнадцать-то лет? Открылась дверь. Полицейский, схватив парнишку за рукав и подтянув ближе к проёму, спросил показавшуюся там мать:

– Этот?

– Санечка! – воскликнула она.

– Вы определитесь, гражданка Самойлова, нашёлся он у вас или потерялся, – строго сказал участковый и обернулся. – А ты прекращай придуриваться, мало у нас работы, что ли?

– Извините, пожалуйста,– жалобно говорила мама вслед спускающемуся по лестнице полицейскому.

Сашка не знал, обижаться ему или, напротив, прощения просить. Сказал просто:

– Ты на работу чего не пошла?

– Так суббота.

«Странно, если суббота, почему отец велел завтра в школу идти?» – подумал Сашка, но сказал другое:

– Из больницы в садик поехала. Забыла, что суббота?

Мать прислонилась спиной к стене и, глядя, как сын разувается и вешает куртку на крючок, беззвучно заплакала.

– То говоришь, месяц меня не было, теперь… – ворчливо начал Сашка, но осёкся, увидев отца.

Тот сказал сухо:

– Мариша, там у тебя ничего не пригорит? – дождавшись, когда жена, вытирая слёзы рукавом халата, уйдёт на кухню, обернулся к сыну и кивнул. – Пошли поговорим.

Сашка поплёлся за ним в комнату. Хотел спросить, как он мог выписаться из больницы и раньше него оказаться дома, но не решался. Отец жестом велел сесть на диван и стал расхаживать по комнате. Некоторое время молчали, потом Самойлов-старший заговорил:

– В прошлый раз утверждал, что гулял два часа, на самом деле где-то шлялся целый месяц. Надо было, конечно, тебя обследовать. Может быть, этот фрукт одурманил чем-то, и у тебя начисто память отшибло. Никто не думал, что ты опять исчезнешь!

Он постоял, глядя в окно, потом обернулся.

– Представь, как чувствовала себя мама, когда вернулась домой после работы, а тебя опять нет! И на следующий день, и ещё через день. Кого на этот раз ты встретил? Ведьму? Чародея?

– Папа, я сразу после больницы домой пошёл, – губы дрожали, подбородок трясся, Сашка ничего с этим не мог поделать. – Можешь у Альки спросить, мы вместе шли.

Сказав это, пожалел. История с мужем Альки и её дочкой теперь и самому казалась неправдоподобной. Чтобы отвлечь отца от необдуманного оправдания, спросил:

– Тебя выписали?

– Нет. До вечера отпустили домой, скоро пойду обратно. В понедельник выпишут или во вторник, у них там какая-то хрень с койко-местами.

Отец, прошептав ещё что-то невнятное, вышел из комнаты. Сашка услышал, как он говорит по телефону с Александром Ивановичем, и понял, что «алиби» не подтверждается. Впору разреветься от несправедливости и необъяснимости происходящего, но Сашка крепился. Уже лет десять не давал воли слезам. Чтобы отвлечься, включил телевизор, пощёлкал каналы, наткнулся на документальный фильм об исследованиях поверхности Марса. Заинтересовался. Смущал только закадровый текст, напоминавший о скором праздновании дня космонавтики. «Что это они за полгода начали праздновать», – подумал и посмотрел в окно. Голые мокрые ветки деревьев, высокое яркое солнце.

– Папа! – крикнул Сашка.

Никто не отозвался. Прошёл на кухню, заглянув по пути в свою комнату. Никого. Родители не могли уйти незаметно, он бы услышал. Нарочно крались? Отомстить захотели, чтобы и он переживал? Ещё раз обошёл всю квартиру. На своём столе, где царил непривычный порядок, нашёл письмо. Почерк отцовский.

«Сын, я понял, что происходит. Не думал, что такое возможно. Ты заблудился во времени. Это, конечно, версия. Если объяснишь иначе, напиши ответ. Любим тебя. Папа и мама».

Сашка уселся, ещё раз перечитал отцовское послание. Вспомнил слова незнакомца. Мстит ему время? Обиделось? Верить в это трудно. А что тогда? Как объяснить иначе? Если все вокруг сговорились и устроили грандиозный розыгрыш, то надо терпеливо ждать, когда им надоест. Сашка посмотрел через дверной проём в прихожую, ждал, когда с криками и букетами в комнату впрыгнут нарядные незнакомые люди.

Покрутил в руках карандаш, раздумывая над ответом, потом вывел: «Другой версии нет. Мне очень тяжело». Подумал и стёр ластиком жалобу. Им не легче. Пошёл на кухню. Нашёл в сковороде любимые блинчики с мясом. Не заметил, как умял три штуки, запивая холодным молоком. Мама бы сейчас взмолилась: «Санечка! Подогрей, схватишь ангину!» Куда они подевались? Почему так внезапно ушли, даже не предупредив? Выходной как-никак. Сашка вернулся в комнату родителей. Экран телевизора не светился. Не выключал, точно. Одна странность за другой. Нажал красную кнопку пульта. Канал «Культура», мать обычно смотрит его. Может быть, мама с папой всё-таки здесь? Прячутся? Мальчик нервно огляделся и вслух ответил собственным мыслям: «Не дети они, в конце концов, чтобы в прятки играть!»

Пощёлкал каналами. Ничего интересного. Выглянул в окно. Ага! Погода снова изменилась, асфальт сухой, ветер гонит пыль. Прав отец? Время для Сашки течёт по-своему? Индивидуально? Надо проверить, лежит ли ещё письмо на столе. Побежал в свою комнату. Листок на месте, только маминой рукой сделана приписка: «Санечка, носи всегда в кармане паспорт, пожалуйста!»

Достал из ящика стола паспорт, сунул в задний карман джинсов. Тянуло на улицу. Решил навестить Альку, приглашала. Оделся и выскочил из квартиры. На улице жара. Опять июнь! Вернулся домой, снял куртку, подумал, взял школьный рюкзачок, вытряхнул из него учебники, положил вместо них куртку, шапку, перчатки. Протяжно вздохнул и не торопясь пошёл. Погода не переменилась. Сашка зашагал в сторону Алькиного дома. Интересно, у неё с прошлой встречи произошло что-нибудь? Развелась или в консерваторию поступила? Почему-то стало весело. Окна домов подмигивали солнечными зайчиками, птицы щебетали, прячась в листве.

Никого не застал. Трезвонил так, что из соседней двери выглянула любопытная морщинистая физиономия и зашамкала:

– Нету их. Сам гастролирует где-то. Аглая в училище.

– Спасибо, – кивнул Сашка, не трогаясь с места.

– Знаю тебя, видела с ими, – сообщила физиономия и спряталась.

А не съездить ли в училище? Посмотреть, где Алька учится. Маршрутка останавливалась неподалёку. Повезло, чуть пробежался и успел заскочить, когда нужный номер готовился отъезжать. Интересно, что Алька делает в училище летом? Экзамены сдаёт? Сашка скосил глаза, пытаясь разглядеть дату на экране планшета, что держал сосед. Прыщавый подросток отодвинулся и буркнул:

– Чего надо?

– Число какое сегодня?

– Пятое, – сосед хрюкнул, смешно ему, видишь ли.

– Июня?

Взгляд прыщавого посерьёзнел. Парень ещё немного отодвинулся и кивнул.

– Кто музучилище спрашивал? – крикнул водитель и затормозил у давно не крашеного приземистого здания.

Сашка выскочил из маршрутки и в два прыжка достиг облупленного крылечка. Рванул дверь и натолкнулся на сухонькую старушку с кружкой чая и печенюшкой в руках.

– Ох! Напугал, – присела она. – Пожар, что ли, чего несёшься?

– Извините, – замер паренёк, – мне бы девочку найти. Знакомую.

– Все девочки на каникулах, милый. И мальчики тоже. Одна я тут да директор в кабинете. Вот, дверь забыла запереть. Иди-иди. Дома ищи.

– Да был я дома, – спорил Сашка, – сказали, в училище поехала. Летние каникулы? Экзамены прошли?

– Какие летние, сердешный, да у тебя с головой непорядок! Иди-иди!

Она, ловко орудуя локтями, подталкивала Сашку к выходу.

– Раздетый совсем. Морж?

Спорить было бесполезно, Сашка подчинился.

Зима! Тихое морозное утро. Путаясь в лямках, стянул рюкзак, вытащил куртку и шапку, оделся. Не по сезону, конечно, но всё лучше, чем в футболке. Съёжившись брёл по заснеженной дорожке. Кроссовки мгновенно задубели, было чувство, что шагает босиком.

– Санёк!

Оглянулся. Хрупкая румяная девушка в белой мохнатой ушанке и такой же шубе. На снегурочку похожа.

– Алька!

– Ты чего здесь делаешь?

Сашка не ответил, переминался, постукивал одной ногой о другую, думая лишь о том, как бы попасть в тепло.

– Кафе здесь, за углом. Бежим! – сообразила Алька.

Оказавшись в полупустом помещении, Сашка бросился к столику у стены и придвинул стул как можно ближе к батарее.

– Закаляешься? – пошутила девушка.

Поняв, что кавалер не в состоянии что-либо говорить, сделала заказ. Сняла шубку, положила рядом на стул. Сашка продолжал сидеть в куртке. Ему стало хорошо от тепла и ласково журчащей Алькиной речи. Сделав несколько глотков ромашкового чая, совсем согрелся. Заказанные подругой сырники кстати пришлись.

– Ты с кем дочку оставила? Серёга сидит?

– Кого? Какую дочку? – вскинула брови Алька. – Послушай! Откуда про Сергея знаешь?

– А ты… вообще что тут делаешь? – Сашка перевёл разговор.

– Я понятно, в училище здесь, а ты как тут оказался?

– Гуляю, – передёрнул плечами он, вспоминая мороз.

– Нет, всё-таки скажи, откуда знаешь о Сергее? Мы с ним только месяц назад познакомились, – глаза Аглаи стали мечтательными, губы дрогнули в улыбке. – Он очень хороший. На концерте мне вот такой огромный букет подарил.

Она развела руки, засмеялась.

– Ну, ладно, не такой, но очень красивый. Ты не рассказывай никому, ещё неизвестно, как у нас дальше получится.

– А чего неизвестно? Поженитесь, дочка получится. Маруся, – тоном провидца сказал Сашка.

Девушка опять засмеялась, потом смутилась своего безмерного счастья и спросила:

– Ты отсюда куда?

– Домой.

– Надо взять такси, а то заболеешь. Я дам денег, – она порылась в сумочке, доставая кошелёк. – Последние, правда, но завтра стипендия.

– У меня есть! – вспомнил Сашка. – Тысяча.

Он достал из кармана мятые бумажки и мелочь.

– Я только хлеб покупал, тут видишь… девятьсот и вот ещё. Оплачу заказ, и на такси останется.

– Давай пополам хотя бы. Родители заругают, – сомневалась Алька.

– Не-е, они про эту тысячу позабыли давно.

– Хорошо, я вызову машину.

Пока спутница разговаривала по телефону, Сашка разглядывал её. Как всё-таки хорошо в своём времени или почти в своём. Люди выглядят привычно, у них общее прошлое и неизвестное будущее.

– Если ты окажешься прав, – заговорила Алька, отложив телефон, – у меня и Сергея родится девочка, я приглашу тебя в крёстные.

– Ладно. Что собираешься после училища делать?

– Мне обещали рекомендацию в консерваторию. А ты? В этом году ЕГЭ, если я правильно помню, куда будешь поступать?

Сашка махнул рукой.

– Пойду Родине служить.

– Серьёзно? А родители согласны?

– Кто их спрашивает.

Аглая грустно смотрела на товарища, с сомнением качая головой:

– Странно.

– Забей.

Звякнул мобильник, сообщая об эсэмэске. Девушка глянула на экран.

– О! Уже машина подъехала. Быстро! Наверное, рядом была. Пойдём?

Сашка отсчитал нужную сумму, положил в папочку с чеком. Алька добавила свои десять рублей, пояснив:

– На чай.

Она оделась и пошла к выходу. Сашка поплёлся следом. Расставаться не хотелось, жалко было незамужней, прежней Альки. Какой-то он встретит её в следующий раз? Очень хотелось шагнуть отсюда в завтра, или хотя бы в послезавтра, а не прыгать через годы кузнечиком.

Сел на заднее сидение, взглянул на Снегурочку, которая наклонилась, чтобы лучше его видеть, и послала воздушный поцелуй. Сашка махнул рукой. Машина тронулась. Немолодой тучный водитель сказал со знанием дела:

– Красивая у тебя подружка!

– А то! – согласился Сашка.

Пока ехали, преодолевая пробки, таксист то и дело чертыхался, а Сашка размышлял о своей незавидной доле. Неопределённость, которая ждала дома, уже не пугала, а вызывала тоску, сожаление об утраченной предсказуемости.

Встретил его отец. Сашка не успел дверь открыть, как услышал:

– Марина! Он пришёл!

Мать тут же выскочила в прихожую.

– Санечка! Как ты?

– Нормально.

– Я щи сварила из кислой капусты. Твои любимые.

– Здорово!

– Мариш, мы сначала поговорим, потом поест. Идём в комнату, Саня.

– Он голодный, наверное!

– Не, мам, я только что сырники съел в кафе.

– Ладно, руки помой, неизвестно, где ты шатался.

Сашка шагнул было к ванной, но испугался, что, когда выйдет оттуда, родители исчезнут.

– Потом, сначала с папой поговорю. Хорошо?

Мать не стала спорить, ушла на кухню. Отец обнял Сашку за плечи, провёл в комнату, усадил на диван, сел рядом.

– Читал мою записку?

– Да.

– Почему не ответил?

– Я написал, может ещё…

– Понятно, – отец потёр лоб, виски, потом обернулся к сыну. – Где был? Что делал?

Сашка подробно рассказал про Альку, непонятную смену времён года, неожиданное наступление ночи. Отец слушал внимательно, хмурил брови и покачивал головой в подтверждение своим мыслям.

– И что ты обо всём этом думаешь?

– Не знаю, папа, уже не могу думать, просто хочу, чтобы всё стало, как прежде.

– Как тебе кажется, когда происходит перескок?

– Перескок? – Сашка почесал затылок. – Если я с кем-то разговариваю или рядом нахожусь, вижу его и тот человек меня видит, ничего не происходит. Время идёт, как обычно. Стоит выйти в другую комнату или на улицу – месяц, а то и год коту под хвост. Когда сплю, тоже неизвестно в каком году просыпаюсь.

– Та-а-ак, – протянул отец, – значит, общаясь с кем-то, ты живёшь в том же ритме, а стоит вниманию ослабнуть…

– Наверное, мне надо всё время дома сидеть?

– Можно, конечно, и дома сидеть, но…

– Да. Надо чтобы кто-то рядом был. Давай я к бабушке поеду, она на пенсии, никуда не ходит. А в магазин будем вместе.

– От сна тоже откажешься? – отец помолчал, вздохнул и произнёс с расстановкой: – Не верится, что это происходит на самом деле.

Сашка откинулся на спинку дивана и рассматривал потолок, сдерживая слёзы.

– Ни учиться, ни работать ты не сможешь. Как тебе жить? Мы с матерью не вечные. Квартиру, конечно, на тебя перепишем, чтобы ты и после нашей смерти мог сюда приходить, но надо будет платить за коммунальные услуги, да и налоги.

– Пап! Ты чего? Думаешь, это навсегда?

Отец поднял плечи, да так и остался сидеть – напряжённый и строгий.

– Пап! Это не может быть навсегда! Так не бывает! Скажи мне! Папа! – Сашка схватил отца за руку и тряс её, не в силах совладать с эмоциями.

– Дело в незнакомце? Как тебе кажется? В проклятии? – спросил Самойлов-старший.

– Какой незнакомец? А! Тот, в парке… Он вроде по-доброму со мной разговаривал.

Эти слова услышала мать, которая тихо подошла и теперь стояла в дверях.

– Санечка, я должна тебе сказать… – она мяла свои пальцы, хрустя суставчиками. – Ты уже большой, потом, так всё повернулось. Не знаю, когда теперь сможем поговорить.

– Марина! – супруг поднялся и шагнул к ней. – Не надо! Это другая история.

– Я не знаю, Паша! Вдруг поможет? Если Санечка узнает правду.

– Какую правду, мам? – Сашка тоже встал и во все глаза смотрел на родителей.

– Дело в том, что я не способна выносить ребёнка. Мы с папой совсем отчаялись, уже хотели брать из детского дома, но знакомая тёти Даши устроила всё иначе.

– Что устроила? – не понял Сашка.

– Мы взяли тебя сразу из родильного…

– У меня другая мать?

– Марина! Не надо было. Мальчику и так тяжело!

Женщина зарыдала и уткнулась мужу в грудь, тот поглаживал её плечо и говорил Сашке:

– Пойми, сын, это не имеет никакого значения. Ты нам родной, мы любим тебя и…

– Да, конечно, папа. Я к себе пойду. Можно?

Он прошёл мимо родителей, глядя в пол, свернул в свою комнату и упал на кровать. Ни о чём не думал. Вернее, не думал об открывшейся правде. Вспоминал Альку. Как они сидели в кафе, как она смеялась, как рассказывала о своём Серёже. Потом пришли на память их совместные выступления на концертах, аплодисменты, крепкие рукопожатия Александра Ивановича.