Потерянная душа. Том 1
– Только потому, что у меня свободный вечер, я зайду на это мероприятие. К тому же не люблю, когда у меня находится чужая вещь.
– Не скрывайте, Кира, вас чрезвычайно заинтересовало приглашение на крысиные бега?– довольно усмехнулся Марк.
– Я не называла вам своего имени!– подозрительно прищурилась я.
В трубке послышался еще более веселый смех с хрипотцой.
– Ваше имя сообщил мне курьер, когда отчитывался о доставке.
– Что ж, так и быть, поверю вам,– не веря ни единому слову, ответила я.
– Итак, в семнадцать ноль-ноль на Островском переулке. Успешного дня, Кира!
– И вам, Марк,– тихо попрощалась и украдкой оглянулась на коллег: не подслушивали ли они. Не хотелось оправдываться.
Убрав тюльпаны на подоконник за занавеску, я села за рабочий стол и стала просматривать свой ежедневник. Но только ничего не запомнила из того, что там прочла, мысли были где-то далеко: то ли за пределами нашей Вселенной, то ли на Островском переулке…
«Не знаю… Странно все это… Начать все заново, и снова разочароваться?»
До начала занятий было еще минут пятнадцать. Я успевала выпить чаю, хотя безумно хотелось кофе, соблазнительный аромат которого всегда витал в воздухе у столовой.
«Вот интересно,– задумалась в очередной раз,– еще не встречала в жизни человека, у которого была бы аллергия на кофе! Я просто уникальный биологический экземпляр! Хм, кафедра анатомии и физиологии человека была бы явно заинтересована моим трупом! Надо будет завещать свое тело нашей лаборатории…»
Из привычно бредовых мыслей вырвал гортанный хохот Валентины, хотя больше похожий на хрюканье.
– Аська, ты в своем амплуа! Новый год уже с сентября празднуешь!
– Валечка, здесь уместнее было бы сказать – «в своем репертуаре»,– вежливым тоном поправила лаборанта Мария Петровна, деликатно поправляя оправу очков.– Ты же работаешь на кафедре литературы!
«Вот от кого я переняла привычку поправлять маму»,– усмехнулась я.
– Да ладно вам,– отмахнулась Валентина,– не на кафедре же русского языка.
Мария Петровна лишь добродушно покачала головой и отвернулась.
– Коллеги, а как вы будете праздновать Новый год?– пролепетала вездесущая Ася, привычно посасывая кончик изрядно погрызенного карандаша и мечтательно закатывая глаза.– Вот я отправлюсь с моим Мишкой в путешествие по золотому кольцу России. Это будет чудесно!
Валентина, страдающая излишним весом, со скрипом развернулась в кресле и, как всегда, тяжело выдохнув перед началом разговора, заявила:
– Накроем стол, обожремся, послушаем президента и спать. Че тут думать?
«Как всегда – человек без фантазии и излишков воспитания!»
– Как, как – таз оливье, отбивные, мандарины, застольные песни и пьяные гости под елкой,– рассмеялась Мария Петровна.– Это незыблемая традиция семьи Карловых.
Я невольно улыбнулась прозаичности жизни и перевела ожидающий взгляд на еще одну коллегу, преподавателя зарубежной литературы Гертруду Кузьминичну, которая будто и не замечала нас всех с самого прихода.
«Боже, и кто назвал эту бедную женщину таким именем?»
– А по-моему, этот новый год будет таким же, как и все предыдущие,– откликнулась она тихим, каким-то бесцветным голосом.
Утомленно сомкнув веки, Гертруда Кузьминична откинулась на спинку кресла и ровно задышала, как если бы пыталась сдержать слезы. Ей было уже пятьдесят восемь. Она жила совсем одна где-то на краю города в коммуналке.
Я почувствовала знакомые нотки одиночества и представила, как было холодно и тоскливо в ее доме. И даже ее питомцы, красовавшиеся в рамке на рабочем столе – кошка Мелена и кобель Дионис – не могли дать ей того тепла и радости от жизни, в которых она так нуждалась. Я посочувствовала ей, отбрасывая леденящие мысли о том, что вижу перед собой свое будущее… Только вот питомцев я тоже завести не могла… Но подумала о том, что обязательно навещу коллегу первого января с корзинкой пушистых сдобных булок, ее любимых, французских.
Пауза затянулась. Когда все обернулись в молчаливом ожидании моего ответа, у меня засосало под ложечкой: не хотелось даже мысленно касаться представлений на эту тему. Я буду с родными. Все мы будем радоваться новым блюдам на столе, смотреть новогодние телепередачи, вспоминать прошлое… А под радостной оболочкой меня будет снедать тоска.
Я знала, чем закончится новогодняя ночь. Тем же, чем и всегда: крахом надежд. Только в этот раз все ощущения будут сильнее в несколько раз. Ведь последний полученный урок на тему «Любовь и мужчины в жизни Киры Балагоевой», который дал окончательное представление о безнадежности моего бытия, незабываем, особенно при «безобидных» напоминаниях мамы. Сомнений в этом нет.
– Этот новый год будет особенным!– произнесла несколько громче, чем хотелось.– Все будет иначе! Абсолютно!
Не знаю, кого я убеждала больше: себя или коллег, которым, по сути, было глубоко все равно что и у кого изменится в следующем году. Наверное, просто хотелось казаться более счастливой.
– Как загадочно!– отметила Гертруда Кузьминична, приоткрыв глаза.
– У тебя что-то намечается?!– хитро прищурившись, воскликнула Ася.– Вот эти тюльпаны… Ты что-то скрываешь? Ты же нам потом расскажешь?
Веселый смех Аси наполнил кабинет. Вот уж, у кого вместо мозгов были одни «позитивно заряженные ионы»!
– Конечно, Асенька!– притворно оптимистично улыбнулась я и так же озорно крутнулась вокруг оси в своем кресле.– Ася, я сегодня уйду пораньше. Сразу после трех пар. Если будет искать декан, скажешь, что я на дополнительных занятиях в другом корпусе.
– Хорошо, Кирочка. Я прикрою.
– Отлично! Всем плодотворного дня…
И, прежде чем выйти из кабинета, я оглянулась на окно перед своим столом.
– И, Асенька, можешь забрать королевские голубые тюльпаны себе.
Восторженные восклицания и благодарности дослушивать не стала и отправилась на первую пару.
«Чаю мне так и не дали выпить!»
Глава 5. Крысиные бега
На последнем занятии один из студентов в очень некорректной форме высмеял мой литературный анализ произведений братьев Стругацких. И ведь понимала, что сделал он это, скорее, из-за вредности, чем из идейных соображений, но меня задело. Я впервые поставила студента на место в грубой форме с изрядной долей сарказма и выказала пренебрежение к его человеческой сущности. Остальная группа была в недоумении. Юноша прикусил язык и уже вряд ли когда-нибудь осмелится мне противостоять.
В момент, когда я покидала аудиторию с затихшей публикой, моя совесть потчевала на лаврах самодовольства. Но когда вернулась на кафедру – одолели досада и грусть. И не потому, что я была не права и перешла на личности, и не потому, что этот выскочка задел самолюбие или усомнился в моей грамотности, и не потому, что догадывалась о последствиях своего поведения, а потому, что во мне накопились отчаяние и злость и выхода в достойной форме еще не нашли. Такой способ был неприемлем. Нельзя решать свои проблемы за счет других, даже если те вели себя, как последние негодяи.
Хотелось убежать из университета и не возвращаться. И не возвращаться вообще туда, где я уже была и знала каждый уголок. Отчего-то стало так плохо, будто вывернули наизнанку всем ветрам на откуп. Больно, холодно, одиноко…
Какими только усилиями я сдержала слезы и не выбежала сломя голову куда глаза глядят, но все же каменной статуей покинула стены университета.
Вьюга сбивала с ног. Холод внутри вторил погоде и замораживал все мое существо до глубины души.
– Только бы не погибнуть от обморожения души! Только бы не было так больно! Держись!– шептала себе, вытирая щеки колючей варежкой.
Так хотелось прийти куда-нибудь, где тепло и согреют. Но куда? К родителям – не лучший вариант: в таком состоянии портить настроение отцу и вызывать лишние вопросы матери? Тома – коллега, в декретном отпуске с больным ребенком сидит, да и ее муж дома. Лариса – единственная однокурсница, с которой сложились хоть какие-то приятельские отношения, последнее время стала совсем чужой. Не могу сказать, что в этом не было моей вины. В какой-то момент я просто перестала отвечать согласием на приглашения в гости и на прогулки с ее компанией. Просто моя жизнь замкнулась на работе, дороге домой и четырех стенах.
– Ник,– безжизненным голосом, почти срывающимся на рыдания, проговорила в трубку брату,– приезжай за мной…
– Кира? А что там у тебя?– тоном человека, которому всегда некогда, спросил Николай.
– Мне плохо!
– Тебе скорую вызвать? Или сама справишься?– и ведь вроде беззлобно, но сейчас этот тон вызвал такое глубокое отчаяние, что стало тяжело дышать.
– У меня нет приступа, Ник. Это другое…
Молчание в трубке, как еще одна горсть на крышку гроба. Брат… не поймет… Он совсем другой. Да и свои у него интересы – я ему не нужна.
– Возьми такси, я сейчас очень занят. Давай позже заскочу?
Я остановилась посреди пешеходного перехода в бессилии и почувствовала, как очередная слеза обжигает щеку, тут же превращаясь в ледяную дорожку.
– Конечно, я справлюсь,– выдохнула в трубку и заторможенно оглянулась на сигнал машины.– Отбой.
Помедлив несколько секунд, пока раздраженный водитель не высунулся в окно и не пригрозил матом, я двинулась вперед и снова остановилась, но уже на тротуаре.
«Боже! А ведь мне некуда пойти… Не к кому!»
Я впервые так четко осознала эту ужасающую правду. Меня никто не ждет. Я никому не нужна! Бесцельно бродить по улице по такой погоде совсем одной – горько. Еще одна удручающая мысль, еще одно подавляющее обстоятельство моей жизни.
Вот истинное одиночество, а не то, что я возомнила себе. Нет, я люблю быть наедине с собой, но не одиночество! Мне ни с кем не интересно, я чувствую себя чужой, ненужной и странной. Последнее, пожалуй, чаще всего звучит от людей, имеющих со мной хоть какое-то дело. И получается, что я вижу во многих лишь негативное, занудное, пустое… Хоть бы раз посмотреть на мир сквозь розовые очки!
У меня начинали мерзнуть руки. Но, как только спрятала руки в спасительное тепло варежек, из сумки раздался звук СМС из телефона незнакомца, и руки пришлось вновь оголить.
«Кира, вы заблудились?»
И тут вспомнила, что меня ждал странный незнакомец на каком-то крысином мероприятии. Пушистые зверьки из сна заполнили мысли, и меня неожиданно затопило теплом.
Я взглянула на часы: 17:33 и не раздумывая взяла такси к Островскому переулку.
***
Крысиные бега впервые проходили в нашем городе, и сегодня последний день, когда можно было увидеть это шоу. Островский переулок был заставлен автомобилями самых разных марок и, что примечательно, только класса «Люкс».
При входе попросили пригласительный билет, который я, разумеется, не могла предоставить. Но служба безопасности тут же предложила назвать имя и фамилию, чтобы найти в списке приглашенных.
– Кира Балагоева,– назвалась я, но вряд ли там была моя фамилия.
Крупный мужчина приветливо улыбнулся и открыл входную дверь.
– Прошу вас, Кира.
– Я в списке?!
Откуда Марк знал мою фамилию? Человек очень хорошо поработал над изучением моей личности. Похоже, он знал обо мне многое. Что ж, ладно!
Как только вошла в большой квадратный зал, стены которого были покрыты темным полотном, а с потолка вниз били яркие прожекторы, раздался звонок из телефона Марка.
– Вы все-таки прибыли?– улыбнулся он.
– Да, задержалась,– ответила, не собираясь извиняться.– Как мне вручить вам ваш телефон?
– Вы деловой человек,– рассмеялся Марк.– Но шоу уже идет. Посмотрите! Уверен, такого вы не видели.
Мне стало все равно, что мужчина оборвал связь. Я пришла не к нему. Я пришла туда, где никогда не была и не знала ни одного уголка. Кажется, в такое место хотела попасть.
Я огляделась. Людей было много, все они толпились у нескольких столов, расставленных по залу. В помещении было достаточно тепло, пахло кошачьим кормом. Из динамиков с потолка звучал медленный джаз.
«Обожаю!..»
Я расстегнула полушубок и прошла к первому столу, где оказалось свободное место для наблюдения. Мужчины расступились, чтобы пропустить меня ближе, и представшая перед глазами картина сразу же захватила все внимание.
На длинном и широком столе располагался плексигласовый лабиринт. В центре него находилась круглая площадка, и там сидело несколько крыс. Они почти не шевелились, возможно, потому что места для движения просто не было. Но две крыски суетливо перебирали хрупкими лапками по стенке в желании выбраться на волю. Все они были белые, я бы даже сказала – белоснежные, и удивительно больших размеров, будто морские свинки. Чистая гладкая шерстка и лысые хвосты с розовой кожей. Ничего общего с крысками из моего сна.
Задрав мордочки, крысы выжидающе смотрели на окружающих своими красными глазками-бусинками и живо шевелили усами. На спине у каждой из них был номерок. Видимо, принимались ставки.
А потом вдруг раздался сигнал, одна из стенок опустилась, и крысы резво выбрались из замкнутого пространства на первую светящуюся дорожку. Сначала они замерли, принюхиваясь и прислушиваясь, круглые ушки, как локаторы, трогательно поворачивались в сторону звука, но, когда раздался низкий свист, все они на миг приподнялись на задние лапы и понеслись.
От неожиданного удовольствия у меня затрепетало в груди. Как странно они бежали: подпрыгивая вверх, как кенгуру, не оглядываясь, не теряясь, обгоняя соперников.
Народ вокруг загудел в азартном настроении. Кто-то выкрикивал номер крысы, кто-то аплодировал, а кто-то сосредоточенно следил исподлобья.
Крысы же бежали только вперед, ловко огибая углы лабиринта. Я увлеченно следила за приглянувшимся пятым номером, может, потому что она была лидером и не уступала никому на протяжении половины пути.
Это было забавно! Я забыла почти обо всем. Но потом, к моему разочарованию, пятый номер резко затормозил и замер. Остальные промчались мимо. Я внимательно смотрела на крысу, а та повернулась ко мне и встала на задние лапы, поводила носом и снова села. От ее взгляда мурашки побежали по спине.
– Эй, ну вперед!– тихо сказала ей, но крыса будто потерялась.
Остальные крысы достигли финиша в считанные секунды. Люди шумно зааплодировали. За соседними столами тоже последовала шумная реакция.
И хотя крысы достигли финиша, они не замерли у стенки, ожидая, что их пропустят дальше, и стали тыкаться в препятствие носом, а затем каждая развернулась и отправилась в обратную сторону, просто продолжая бег. Но теперь они уже не бежали так слажено, а каждая в своем темпе, то останавливаясь, то сворачивая на другую дорожку.
Я вдруг вспомнила смысл выражения «крысиные бега». Эта идиома, как ни странно, описывала мое состояние в течение последних десяти-пятнадцати лет: бесконечное, бесцельное и, похоже, обреченное на провал движение.
«Вот это да! Какая ирония!»
Люди вокруг стола стали резко оборачиваться и останавливать на мне странно возмущенные взгляды. Я даже несколько встревожилась и стала озираться вокруг. Но не менее растерялась, когда осознала, что они обернулись на мой отнюдь не скромный смех.
Я не просто смеялась, я хохотала! И от такого яростного смеха из глаз текли слезы.
Я стала пятиться и вскоре совсем исчезла из поля зрения толпы. Выйдя на улицу, я вдохнула морозный воздух и ощутила облегчение, будто со смехом из меня вышла какая-то часть накопившегося напряжения. Крысиное зрелище здорово отвлекло. В голове снова стало легко.
«Ну, вот и славно!»– ободрила себя и, запахнув ворот полушубка плотнее, шагнула в суровую зимнюю ночь. Марк так и не появился.– Но, может, сегодня мне это и не нужно? Человек намеревался со мною познакомиться, а что бы я сказала ему в таком настроении?»
***
А когда я пила травяной чай в своем уютном кресле у широкого окна гостиной, наблюдая, как метель утихает и снег густыми хлопьями ложится на деревья, позвонил Марк.
– Добрый вечер, Кира…
– Вы меня испытываете?– сразу перебила его.– Вы не явились на встречу!
– Так сложились обстоятельства,– сожалеющим тоном ответил Марк.– Но я очень хочу исправить оплошность и готов выполнить любое ваше желание.
– О, удачи вам в этом деле!
– Удача ко мне благосклонна.
– Как сладко поете,– усмехнулась, а потом вдруг выдала:– С вас ужин в китайском ресторане.
Я чуть не выплеснула на голые колени чай, сообразив, что сама напрашиваюсь на свидание.
– В пятницу в семь в «Мао»,– уверенно отозвался мужчина, после чего поняла, что идти на попятную просто смешно.
– Отлично. Не опаздывайте!– и напоследок добавила немного дегтя:– Ваш телефон порядком мне надоел!
Единственное, что услышала, отнимая трубку от уха, это его бархатный смех одобрения.
«Посмотрим, как ты со мной справишься»,– ехидно прикусила нижнюю губу.
Глава 6. Острый китайский ужин
Благословенная пятница!
Последняя пятница перед почти двумя неделями отдыха от людей. Проверив последние работы студентов, я отложила папки и устало потерла переносицу и уголки глаз.
На рабочем столе красовались пушистые снеговики, шоколадные фигурки дедов Морозов и несколько мандаринов, которые я предусмотрительно упаковала в декоративные прозрачные пакетики, чтобы не расчихаться. Но запах шоколада приятно щекотал в носу. Так хотелось набить им рот и почувствовать всю полноту вкуса.
«А вдруг повезет и не придется вызывать скорую?»– но вспомнив, чем такие пробы заканчивались в детстве, когда сила воли еще не подчинялась разуму, я передернулась и оставила эту затею.
На кафедре уже никого не было, все устремились покупать новогодние подарки. А я еще даже не задумывалась о них. В этом году мой энтузиазм хранил молчание. Коллег я всегда поздравляла диетическим пирогом с фруктами к их пышному застолью. И кроме семьи, больше некому было дарить подарки. Но с этим я собиралась разобраться послезавтра, в канун новогодней ночи. Время еще есть. Сейчас занимала мысль: «Верно ли я выбрала наряд для ужина с практически незнакомым мужчиной?»
Я поднялась, поправила трикотажное платье, собравшееся на бедрах, и подошла к зеркалу.
– Слишком обнадеживающее!– пришла к выводу, оглядев себя сверху вниз.– Синий – цвет надежды… Нужно было надеть черное… Ну… или джинсы.
Хотя я собиралась на ужин не в кафе, а в полноценный ресторан… Заведение диктовало дресс-код. А с другой стороны, женщина всегда должна быть сногсшибательна. Уроки матери не пропали даром.
Улыбнувшись себе и злорадно подмигнув, представляя, как в прямом смысле сшибаю незнакомца с ног, я взглянула на часы и поспешила в гардероб.
По пути в ресторан (странно, что Марк выбрал именно мой любимый ресторан!) я позволила воображению привести меня в легкий радостный трепет, потому что представила, как разнесу в пух и прах самоуверенность этого мужчины, и тот сбежит, поджав хвост. Лучше покусаю я, чем больно сделают мне. Он очень удивит меня, если сможет хотя бы вежливо попрощаться.
***
Мой любимый «Мао» не был украшен новогодними побрякушками, потому что до китайского нового года было еще больше месяца, но он в любое время года выглядел уютно и нарядно: с традиционными китайскими фонариками, свечами на столах, золотыми драконами на стенах и под купольным потолком, в центр которого взвивались их резные головы. В городе я знала несколько таких ресторанов, где подавали блюда, исключительно честно информируя о составе. Я не боялась оказаться в «Скорой помощи».
Я заняла свободный столик у окна: если нам с мужчиной будет не о чем говорить, хотя бы развлеку себя видом улицы, а затем кивнула официанту, чтобы принес винную карту.
Я решила заказать текилу, чтобы скоротать ожидание. Напиток попросила налить в винный бокал. Это была маскировка. Хотелось немного расслабиться после рабочего дня и придать мыслям легкость, но текила была напитком пабов и ночных клубов и в светский ресторан не вписывалась. А вино смотрелось вполне прилично в качестве аперитива перед романтическим ужином. Он ведь предполагался?
На улице шел снег, медленно кружась в воздухе крупными ажурными хлопьями, безветренный вечер, даже тепло, люди сновали туда-сюда… Захотелось упасть в приглянувшийся пушистый сугроб и сделать звезду, раскидав руки и ноги в стороны.
«Вот сейчас появится передо мной очередной мужчина, распустит хвост веером, будет доказывать, какой он потрясающий, как многого достоин, пытаться обаять меня… А в итоге окажется очередным холостым патроном: стреляет громко, да без толку. И почему-то уверена, что его приятный голос никак не связан с внешностью. В конце концов, если станет совсем невмоготу, я просто встану и уйду».
Но вот чего никак не могла понять, так это то, что вообще заставило меня согласиться на эту авантюру…
– Добрый вечер, Кира!
Я вздрогнула от неожиданного приветствия. Знакомый голос мужчины бархатными мурашками прошелся вниз по позвоночнику.
«Надо же, какой завораживающий голос!»
Расправив плечи, я оглянулась и… приросла к стулу… У меня даже не хватило воздуха просто, чтобы вдохнуть, а не то чтобы уже подняться навстречу ему. Возникло ощущение, будто сквозь меня прошла электромагнитная волна.
Передо мной возвышался невероятный мужчина! Невероятный с большой буквы! Он был высок, не меньше ста девяноста сантиметров, а то и все два метра, даже через свободный пуловер с v-образным вырезом было видно, что он физически развит, и у него явные кубики на животе… у меня даже пальцы зачесались от желания проверить это…
«Что за пошлые мысли?!»
…Но не это поразило больше всего. Его лицо! Вернее даже, вся голова… Он был блондином с фантастическим цветом волос. Они были белые, словно молоко, без цыплячьей желтизны и каких-либо посторонних оттенков, идеально ровные и… длинные, собранные в хвост на затылке. У него не было залысин, линия роста волос идеально обрамляла средней высоты лоб. Мужественные скулы и уверенный подбородок. Нос с узкой переносицей и губы в меру полные, чувственные… Невольно я представила, каково это – целовать его…
Губы непроизвольно дрогнули, по позвоночнику снизу вверх побежали электрические мурашки…
Брови и ресницы были светлые, но не белые, а скорее светло-русые. И глаза! Потрясающие, красивые глаза темного цвета. Но из-за приглушенного освещения в зале ресторана и потому, что он был слишком высок, не смогла разглядеть точного их цвета.
Я уже заранее была настроена не принимать этого мужчину всерьез, но не ожидала увидеть такого эффектного представителя второй половины человечества. Однако теперь не могла принять его всерьез из-за того, что он был совершенством – неописуемо красив. И потом, я смутно ощутила, что при одном только взгляде на него что-то шевельнулось глубоко внутри, будто пробудилось. И все желание растоптать очередного поклонника растворилось в любовании им.
Все это время Марк держал любезную улыбку и будто позволял разглядывать себя.
– Могу я сесть?
Наконец, я пришла в себя и опустила голову. В затылке потяжелело. Моргнув, ощутила неприятное жжение в глазах от долгого напряженного взгляда и мысленно укорила себя за несдержанность.
Я слегка кивнула на его приветствие и поднесла бокал с текилой к губам, сделав паузу, чтобы собраться с мыслями и сообразить, как лучше вести себя с ним.
Марк прошел к стулу напротив, легко его отодвинул и мягко опустился. В его жестах сквозила природная грация и уверенность.
Я продолжала цедить текилу, прикрывая часть лица бокалом. Не хотелось быть бесцеремонной, но и любезничать тоже не собиралась. Однако я совершенно растеряла всю уверенность, ощутив себя настолько мелкой и неинтересной. Не потому, что выглядела хуже, а потому, что понимала: у меня ни с кем ничего уже не получится. И с ним уж точно! Я выдохлась.
С первого взгляда было ясно, что он вполне успешен во всех областях жизни, и от женщин нет отбоя – ждать от него приходилось только одного. И даже при всем этом я была недостойна такого мужчины. Это я понимала четко. Но тот уже сидел передо мной, и нужно было как-то реагировать, а не прятаться в раковину. И моя реакция была крайне неадекватной, по меньшей мере леди так себя не ведут. А он и правда меня поразил.
Я оставила бокал с текилой в покое и положила ладони на край стола. Мы оба молча разглядывали друг друга: он – с легкой загадочной улыбкой, я – с неумело прикрытым интересом.
Сочетание карих глаз, светлой кожи и, похоже, натурального белого цвета волос, вызывало смешанное чувство восторга и любопытства. А цвет радужки был даже не карим, на ум приходило сравнение с цветом молочного шоколада. Таких глаз точно никогда не видела. Даже неловко было так разглядывать, но взгляд то и дело возвращался к необычной внешности Марка: прямой нос, высокие скулы, четкая линия подбородка и челюсти; гладкая кожа, необычно светлые брови и густые светлые ресницы. Все черты лица так правильно сочетались, что и раскритиковать было не за что.