Слышу, как Берта тихо вздыхает в ответ.
– Ты правда не сердит на меня?
И такая нежность и забота в ее голосе…
– А вот сейчас как тебя отшлепаю! – произношу это нарочито грозно, – а ну ложись на живот! Ух, как я зол!
Роберта захихикала, но на всякий случай вцепилась в рубашку, готовясь защищать угрожаемую территорию. А я шутливо протянул руки, скроив ну очень страшную рожу.
– Ай! Клайд! Ну перестань сейчас же!
И со смехом шлепнула меня по рукам.
– Тсс, сейчас хозяев твоих разбудим!
– А ты не лезь с лапами! – и Берта в изнеможении откинулась на подушку, сотрясаясь от смеха, – рассказывай, куда ты потом пошел, от фабрики.
– От фабрики я пошел…
Этот небольшой газетный киоск приметил еще в первый ночной поход по Ликургу.
– Дайте, пожалуйста, что-нибудь с разделом объявлений.
– Вас интересует что-то конкретное?
– Съем квартиры, все, что есть. И карта города, если не затруднит.
– Восемь долларов в неделю, мистер Грифитс, это включает и стирку с глажкой.
Оглядываю комнату, довольно большая, светлая, стены почти без трещин и пятен. Что хорошо, первый этаж, отдельный выход в сад и уже оттуда – на улицу. Шкаф, стол, кровать, пара стульев и шикарное старое рассиженное кресло. Сел в него и вытянул ноги, утонув в плюшевых глубинах. Вот бы сейчас Роберту мне на колени…
– Я согласен, миссис Портман, и перееду сегодня же. Вот плата за неделю.
– Очень рада принимать у себя такого серьезного и воспитанного молодого человека, как вы, мистер Грифитс.
– Клайд, просто Клайд, миссис Портман, еще возрастом не вышел. Или мистер Клайд.
Мы вежливо смеемся и пожилая хозяйка шутливо грозит мне пальцем. Получаю ключ и раскланиваюсь. Комната моя. Медленно прохожу вдоль стен, как тихо тут и спокойно. И ничего не давит. Выхожу, от двери неровная тропинка к калитке на улицу, через изрядно заросший сад. Калитка скрипит, исправить вечером же. Нет, не надо. А то выйдет, только вселился и выход на бесшумное открытие настроил. Что я, не смогу ее без скрипа открыть? Выхожу на улицу и останавливаюсь, глядя вдоль аллеи высоких деревьев. Смотрю на табличку с моим новым адресом, ''де Кальб, 45''. Снова оборачиваюсь и смотрю в конец аллеи. Глубоко вдыхаю прохладный воздух, хорошо тут дышится, свободно. Неторопливо иду в сторону перекрестка, он виден от моего дома. Перекресток де Кальб и Элм-стрит.
– Клайд!
Роберта взвизгнула от радости, рискуя всех перебудить.
– Ты теперь живешь тут рядом, около меня?
Она подскочила в кровати и повалила меня, усевшись сверху и прижав руками.
– Клайд, Клайд, как это замечательно!
Счастливый смех Роберты отразился от стен и потолка, заполнив всю комнату, которая, казалось, беззаботно рассмеялась вместе с нами. Я положил руки ей на плечи и залюбовался лицом, разметавшимися волосами, четко обрисовавшейся под гладким шелком небольшой грудью, блестящими бездонными глазами. Смотрел снизу на эту красоту и улыбался…
– Милый, а твой дом далеко отсюда?
Берта успокоилась и только сейчас заметила, что одеяло с нее свалилось и она сидит на мне в одной тонкой рубашке, пронизанной светом из окна. Пронизанной насквозь. И что хоть мои руки спокойно лежат на ее плечах, не пытаясь отправиться в интересное путешествие, я откровенно любуюсь представшей передо мной картиной и глаза мои отнюдь не так спокойны. Ощущение сладкой тяжести ее тела… Нарастающее тепло от сжимающих меня бедер… Во рту внезапно пересохло, мои руки дрогнули… Берта испуганно замерла…
– Ой… Клайд, ну что ты… Перестань так смотреть… – смущенно прошептала и быстро завернулась в одеяло, – вот так. Садись рядом и обними меня.
Но прошло ещё несколько мгновений, прежде чем я смог продолжить рассказ. Мы становимся все ближе – и нам все труднее сдерживаться. И мы оба чувствуем, знаем – ещё не время. Как и с моим бритьем, сделали вид, что ничего не произошло.
– Так где твой дом, далеко отсюда?
– Нет, тут совсем рядом, минут пять быстрым шагом, возле перекрестка, улица де Кальб.
– Хочу посмотреть, – Роберта завозилась, устраиваясь поудобнее.
– Прямо сейчас?
Она замолчала, явно призадумавшись.
– Хочется, милый, очень. Но я так хорошо согрелась… Завтра?
– И в гости зайдешь? – произношу это с шуточной надеждой.
– Ну, Клайд, ты что… Нельзя… Если кто-то увидит… Ну тебя… – и она игриво пихает меня в бок, ласково потершись щекой о плечо, – рассказывай, что ты делал дальше?
– Дальше…
– Очень жаль, что вы так неожиданно решили съехать, мистер Грифитс.
Миссис Пейтон неодобрительно поджимает губы, ей не хочется терять хорошего квартиранта с влиятельной фамилией. Ей непонятно его внезапное решение.
– Прошу не обижаться, миссис Пейтон, это ни в коем случае не связано с вами или с домом.
– Почему же вы переезжаете?
Делаю слегка смущенное лицо и смотрю в стену.
– Неудобно признаваться, но мне сейчас слишком дорого жить у вас, приходится экономить, и повезло найти приличное жилье, но дешевле.
– И где же?
Скажу правду, хоть и не хочется.
– де Кальб, вполне приличная улица, и как раз по дороге на фабрику.
Миссис Пейтон не отвечает и только качает головой.
– Как знаете, мистер Грифитс. Когда вы выедете?
– Я уже собрал вещи и их вскоре заберут.
– Не забудьте оставить ключ.
Хозяйка уже не пытается казаться доброжелательной, и ладно. Еще немного, и мы расстанемся.
– И, вот что, миссис Пейтон…
Уже выходящая из комнаты, пожилая хозяйка обернулась.
– Да?
– Я хочу купить у вас вот это зеркало.
– Зеркало?
– Да, милая.
– Зачем?
Я несколькими энергичными гребками вывел лодку на середину Могаука, огляделся, никого. Взгляд неспешно обвел оба берега, блестящую гладь медленно текущей реки. Никого и ничего. Перевожу взгляд на дно лодки. Два больших узла. И круглое зеркало в старой потрескавшейся раме. Все уже готово. Беру его в обе руки и несколько мгновений смотрю в глаза своего отражения. Звенящая тишина пропасти. Молчание. Осторожно кладу зеркало обратно. Через секунду оба узла уходят в темную воду, тяжелые камни надежно припечатают их к илистому дну. К зеркалу крепко привязывается тяжелый обрезок рельса, подобранный на берегу. Изнутри нарастает низкий гул, как от усилившегося тока крови. Зов?
– Разбей! Разбей его!
Усмехаюсь. Еще раз оглядываю окрестности, все еще никого. Быстро раздеваюсь. И бесшумно ухожу вертикально вниз, зеркало в руке, кусок рельса – отличный балласт. В зеленоватом полумраке медленно текущей воды вижу оба узла, уже начавших уходить в донный ил. Еще секунду смотрю на свое мутное отражение. И зеркало следом за узлами ушло в рыхлую вязкую массу. Ты все понял, крыса? Зов обрывается. Навсегда? Нет, не так все просто, чувствую, ещё не конец.
Тишина в комнате. Роберта садится, обняв руками колени, уперевшись в них подбородком.
– Когда же будет конец, милый мой…
Склоняет голову набок и задумчиво смотрит на меня.
– Он наступит, Берта. Обещаю.
– Только тогда я окончательно успокоюсь… Только тогда.
Тишина.
– Устала? Вставать рано.
– Нет. Хочу закончить этот очень длинный день. Продолжай.
– Уверена?
– Да, любимый. Что было потом?
– Добрый вечер, мистер Грифитс! Рад видеть вас снова.
Шорт ослепительно улыбается, увидев меня еще на улице, перед входом в его магазин.
– И вам доброго вечера, мистер Шорт! Как видите, без вас, как без рук, то есть – невозможно.
Кладу шляпу на прилавок и доверительно склоняюсь к нему, подмигнув.
– Костюм великолепен и сидит превосходно, даже подгонка не понадобилась.
– Очень, очень рад это слышать, – Шорт довольно потирает руки, – и все сопутствующие принадлежности так же вам подошли? Рубашка, белье, у нас только высшее качество.
– Несомненно, Шорт, несомненно.
Перехожу на фамильярную форму, он уже созрел.
– Итак, чем могу, мистер Грифитс?
– Можете, уверен.
Шорт изобразил на лице внимание и безусловную готовность на все.
– Еще два костюма со всеми принадлежностями. Один официальный, второй – легкий, для прогулок. Пальто. Два галстука. Шляпа.
Мистер Шорт задумался, побарабанил пальцами по прилавку.
– Думаю, у меня есть то, что вам нужно.
– Рассрочка, Шорт, три платежа. И забираю прямо сейчас.
Хозяин растерянно воззрился на меня, явно выбитый из привычной колеи.
– Ээ, мистер Грифитс, я, право, не знаю…
– А я вам помогу. Сколько это все стоит?
– Около восьмидесяти долларов. И я никогда не даю рассрочки, как-то это…
– Сто долларов и четыре платежа. Двадцать плачу сейчас. Остальные в течение месяца и потом беру еще два костюма. Без рассрочки.
Уже готовые возражения, а то и отказ явно застряли у Шорта в глотке. Он уставился на деньги, положенные перед ним на прилавок.
– Как-то не принято так делать, мистер Гри…
– Не принимаю возражений и не пойду искать хозяина посговорчивей, я тут знаю только вас и ваш замечательный магазин. Итак?
Лицо Шорта отразило нешуточную внутреннюю борьбу.
– Итак, мистер Шорт? Мне эти костюмы очень нужны, потому я так настойчив.
– Уезжаете на выходные? Наверное, со всеми на Двенадцатое?
Шорт внимательно следил за светской хроникой, ибо там фигурировали его реальные и потенциальные клиенты, и был в курсе сплетен и слухов, бродящих по салонам Ликурга.
– Сами понимаете, Орин…
Я сделал неопределенно-многозначительное лицо, дескать, и сказал бы, но… И это решило дело. Шорт шуточно-беспомощно развел руками.
– Как я могу отказать… Только вы уж не забудьте про два костюма в следующем месяце.
В ответ я так же шуточно развожу руками.
– Как я могу…
Через полчаса мы расстаемся, довольные друг другом, в руках у меня два объемистых свертка.
– А ты и не заметила, что я в новом костюме, тютя!
Слегка щелкаю Берту по кончику носа, она его смешно морщит и чихает.
– Не заметила, прости, я на тебя смотрела, не на костюм. Так ты…
И Роберта замолчала, поняв.
– Да, все новое. Мое и только мое.
Ее лицо в моих ладонях и наклоняюсь к нему близко-близко.
– Только мое.
И ответный шепот в полумраке ночной комнаты.
– Твоя… Только твоя.
Глава 16
Рассвет. Тихое дыхание спящей Роберты. Осторожно выскользнул из-под одеяла, положил ее голову на подушку, опять всю ночь проспала на моем плече. Как обняла, так и не убрала руку, словно опасалась, что вдруг исчезну. Как же она боится, как же я этого страшусь… Потому Роберта и стремится все время быть рядом, держать за руку, обнимать даже во сне. Удерживать, удерживать меня, не дать пропасть так же внезапно, как появился. Скорей бы выходные, мы обвенчаемся, станем мужем и женой. И сделаем последний оставшийся шаг друг к другу, станем одним целым. Навсегда. Долгий-долгий ночной разговор, как же быстро они вошли у нас в привычку – полумрак, тусклая лампа, чашки чая, какие-нибудь сладости, наши негромкие голоса. Ее глаза, прямо и доверчиво смотрящие, руки, так передающие настроение и мысли, держащие чашку, перебирающие бахрому скатерти в момент смущения или раздумья. Милая… Я появился здесь неведомо чьим попущением. Кто направил меня сюда? Бог? Какая-то другая сила, решившая все изменить? Тогда я проклял тебя, кто бы ты ни был. Смотрю в окно, туда, где слабый свет начинающегося дня. И говорю – прости за эти опрометчивые слова. Прости и спасибо тебе. За нее. Слышишь? Хорошо слышишь? Нам не нужна помощь, ничего не нужно. Мы со всем справимся сами и через все пройдем, что бы ни предстояло. Одного прошу. Одного боюсь, стараясь засыпать как можно позже, с непреходящим страхом. Не дай мне уснуть и проснуться там, откуда я сюда попал. Не возвращай меня обратно. Не возвращай. Лучше просто убей.
Тихо одеваюсь, стараясь ничем не нарушить сон Роберты. Новый костюм «от Шорта» действительно удачен, сидит как перчатка, надеюсь, и остальные ему под стать. На столе остались пара вчерашних пирожных, в чайнике есть немного заварки. Нормально.
Радовался, видя, с каким аппетитом Берта уплетала пирожные, она возвращается к себе, какой была, веселой, задорной девчонкой, радующейся каждому мгновению жизни. С любимым человеком. Любимым. Она полюбила тебя, наш «милый настоящий и единственный Клайд». Улыбнулся, посмотрев, как она безмятежно разметалась во сне… Клайд… Мне придется им остаться для нее, хотя она и хочет узнать мое имя и откуда я… Вчера опять робко намекнула… Да робко ли? Она сильная и гордая, робости в ней не так уж и много. Намекнула… И опять отступила. Она еще будет пытаться… Отогнал эти мысли, не забегай далеко вперед, Клайд, есть вопросы и понасущнее. Допиваю холодный чай и на ходу, подходя к окну, дожевываю пирожное. На улице никого, осторожно открываю окно, я его смазал вчера, теперь петли бесшумны. Надо забежать к себе сначала, переоденусь, умоюсь. Как Роберта обрадовалась, что мы теперь с ней практически соседи… Такой сюрприз получился для нас обоих, улыбаюсь еще шире, готовясь вылезать.
– Клайд…
Ну что ты будешь с ней делать… Вот она спит с таким видом, что хоть из пушки пали спокойно, и вот – стоит перед тобой и глаза совершенно чистые, как будто и не сопела вовсю минуту назад. Чудо в перьях…
– Берт, опять вылезла на холодный пол, ну что ты…
Она смущенно пожала плечами, переступив босыми ногами и поправив спадающее с плеч одеяло, подошла ближе.
– Я просто проводить тебя хотела, милый, и поцеловать в дорогу.
Еще одно пожатие плеч и такой чистый прямой взгляд, что отчитывать ее сразу расхотелось, улыбнулся.
– И что не целуешь тогда, а по полу переминаешься?
Протянул к ней руки, в следующую секунду она вдруг подпрыгнула, обняв меня за шею, мне пришлось поддержать ее снизу, совершенно непроизвольно. Ее ноги обхватили меня, мы так и замерли, плотно прижавшись друг к другу, одеяло упало на пол. Лицо Роберты оказалось совсем близко, щеки вспыхнули, по телу прошла волна дрожи… Мое тело отозвалось, настолько близко мы ещё ни разу не оказывались, во рту внезапно пересохло, почувствовал каждый изгиб, каждую впадинку, мягкую упругость прижавшейся ко мне груди… Роберта тихо прошептала.
– Отпусти… Клайд…
Мой слегка задыхающийся шепот в ответ.
– А поцелуй?
– Отпусти и поцелую.
– Ты же сама мне на руки прыгнула… – мне всё труднее сдерживаться, Берта это почувствовала, ее тело напряглось. Она хочет высвободиться…
– Клайд… Пожалуйста…
С подчеркнутым вздохом сожаления опустил ее на пол, и она, не размыкая рук на моей шее, ласково поцеловала, вознаграждая за терпение. Мы ведь оба понимаем… Все будет хорошо, милая, и в свой срок. Но не удержался и вдруг снова поднял Берту на руки.
– Клайд!
Она испуганно замерла, а я положил ее обратно в кровать и укрыл одеялом.
– Не бегай босиком, простудишься!
Погрозил ей пальцем с видом строгого доктора. Мы тихо рассмеялись, но в ее глазах увидел и след чего-то… Она немного разочарована, вдруг понял. Хотела испытать меня? Хотела, чтобы настоял и пошел до конца? Нет. Все будет на этот раз правильно, Роберта. Так, как ты всегда мечтала, сидя у своего детского костра. Мы оба – потерпим. Шире распахнул ставни, почувствовал взгляд и оглянулся, блестящие глаза смотрят из-под одеяла, усмехнулся.
– Я забегу к себе и потом встречаемся на фабрике. Не опаздывать!
И шагнул за окно.
– Мистер Грифитс, с чего начнем?
Мы вместе с Лигетом обходим отделение. Не успел я прийти и снять пальто, как он вошел ко мне в конторку. Его лицо на этот раз вполне доброжелательно и излучает готовность, в руках блокнот. Я же делаю вид, что весь в раздумьях, хотя все уже продумал заранее.
– Мы не можем начать сразу перестройку всех рабочих мест, это нарушит текущую работу, которую никто не отменял, не так ли, мистер Лигет?
– О, конечно, вы правы, – Лигет энергично закивал, – то есть вы хотите…
– Да, мы выберем, скажем, двух работниц, и начнем перестройку с них.
Говоря это, я остановился возле невозмутимо работающей Йордис и положил руку на спинку ее стула.
– Она.
Лигет кивает. Я выбрал норвежку по простой причине – она даже на явно неудобных ей по высоте и форме стуле и столе вырабатывает почти пятьдесят в день. Если ее посадить на удобное рабочее место с хорошим светом – она и восемьдесят наколбасит, не моргнув глазом. Что мне и требуется наглядно показать, валькирия не подведет.
– И она.
Хотел указать на Марту, она при всей своей липучести работает отлично и быстро. Но безотчетно показал на Ольгу. Не знаю, почему. Все собираюсь спросить о ней Берту, но забываю. Девочка моя сегодня держится молодцом, успокоилась, работает быстро и аккуратно. Только вскидывает на меня глаза периодически, как бы говоря себе – он тут, все хорошо. И завтрак у нее сегодня с собой, и деньги на обед. Все в порядке. Мелькнула озорная мысль, может, Роберта будет второй? Нет, плохая идея, это после разговора с Лигетом будет выглядеть странно и слишком дерзко. Да и сколько там ей осталось работать, если по правде…
Ольга подняла на меня глаза и слегка улыбнулась, ничего не сказав. Через мгновение так же спокойно вернулась к работе. Она вырабатывает не меньше сорока в день и тоже не подведет. Кроме того, ее кондиции прямо противоположны норвежке, вот мы и получим по настоящему объективный результат.
– Иными словами, мистер Лигет, если мы получим ожидаемую прибавку выработки у обеих настолько разных по кондициям работниц после изменения на их рабочих местах, то моя теория верна и мы сможем смело продолжить модернизацию. Согласны?
Лигет снова закивал, что-то усердно записывая в блокнот, наверняка пойдет потом к Гилберту.
– Так, мистер Грифитс, что же теперь?
– А теперь мы вызовем сюда… Есть же кто-то вроде фабричного плотника, мастера на все руки и прочего?
Лигет задумался.
– Полагаю, вам нужен Дайкс.
– Кто это?
– Это и есть наш мастер, он и плотник, и слесарь, золотые руки.
– Еще понадобится электротехник, нужно будет подвести к столам свет.
– Ясно, мистер…
– Лигет, зовите меня Клайд, просто Клайд…
Пора ломать дистанцию, да и устал я постоянно слышать и произносить это «мистер».
– Хорошо, Клайд.
Протягиваю ему руку с максимально дружелюбной и уверенной улыбкой.
– За дело, Лигет.
– Как ваше впечатление, Лигет, что он там затевает?
Гилберт опер подбородок на сцепленные руки и внимательно посмотрел на начальника цеха.
– Он только что передал Дайксу чертежи новых рабочих мест.
– Вот как, даже чертежи…
Грифитс встал из-за стола и прошелся вдоль стены кабинета, проведя рукой по конторским книгам, журналам, аккуратно стоящим на полках. Это всегда помогало ему приводить мысли в порядок, прикосновение к зримому воплощению системы и контроля.
– Так чертежи в единственном экземпляре и сейчас у Дайкса?
– Да, мистер Грифитс.
– Вы их видели? Что Клайд вообще задумал, конкретно?
– Новые рабочие места, новую форму стула и стола, регулируемая высота того и другого. Опора для ног. И индивидуальное освещение на каждом рабочем месте.
– Однако, он не мелочится. За наш счет…
Гилберт подошёл к широкому окну и задумчиво посмотрел на величественное течение реки, вздохнул, обернулся.
– Ваше личное впечатление, Лигет? Толк будет?
Начальник цеха замялся, без какой-либо цели открыл и закрыл блокнот.
– И забудьте сейчас его фамилию, говорите прямо и честно.
В голосе Гилберта прорезался металл. Лигет решился.
– Все это звучит дельно и может получиться. Клайд намеренно выбрал двух совершенно разных работниц, одна высокая и крепкая, из Скандинавии, вторая – ее противоположность, полька или русская, не помню…
– И в чем цель такого выбора?
Гилберт помимо воли заинтересовался, он был любопытен, хотя и всячески скрывал эту черту.
– Клайд объяснил так, – Лигет открыл блокнот и вгляделся в заметки, – если у обеих работниц после усовершенствования рабочего пространства вырастет выработка, значит предложенная теория верна и независима от кондиций девушек.
Гилберт фыркнул.
– Подумать только, «Клайд объяснил…»
Лигет растерянно замолк, быстро закрыв блокнот, Гилберт заметил его смятение и коротко рассмеялся.
– Просто задумайтесь над занятной вещью, мистер Лигет…
Гилберт подошёл вплотную и посмотрел ему прямо в глаза.
– Ответьте мне…
Голос Гилберта звучал спокойно, но Лигету стало не по себе.
– Мой двоюродный брат приехал сюда ничтожеством, милостью отца. Вы сами видели его, сами говорили, что выше нынешнего места, которое он тоже получил случайно – ему никогда не подняться. Вы ведь говорили так?
Глаза Гилберта потемнели, их темная сталь заострилась. Лигет сглотнул, он почувствовал настоящий страх.
– Отвечайте!
– Да, я так говорил. Но и вы…
– Именно!
Гилберт резко повернулся и сел обратно за стол, направил палец на собеседника.
– В точку, Лигет! Мы все считали его бездарным никчемным ничтожеством, а вы еще и опасались, что он наделает глупостей, оказавшись среди двух десятков девиц. Так?
– Так.
– Кстати, как там с этим дела? С глупостями? Слухов никаких не ходит?
– Я, право, не знаю, мистер Грифитс…
– Ой ли? – Гилберт насмешливо прищурился.
Лигет вытер выступивший на лбу пот и оттянул ставший тесным воротничок.
– Ну? Выкладывайте. Честь семьи превыше всего. Если есть что-то, я вышибу его отсюда через десять минут и даже отец мне не помешает, Богом клянусь!
– Есть там одна работница…
– Имя! Да что с вами, Лигет? Разучились докладывать?
– Роберта Олден.
– Так. Я слушаю.
Глаза Гилберта опасно сузились, Лигету был знаком этот прицеливающийся взгляд, он почувствовал озноб.
– Знаете, работницы всегда сплетничают, многим из них Клайд нравится, они за ним следят, что сказал, кому, и так далее…
– Не отвлекайтесь и говорите яснее, – Гилберт нетерпеливо махнул рукой.
– Там есть несколько работниц, они информируют меня, что и как обстоит в отделении и цеху. Это бывает полезным.
Гилберт усмехнулся и повторил подгоняющий жест.
– И они мне сообщили, что есть нечто между Клайдом и этой Олден.
– Что-то конкретное? Их видели вместе?
– Нет, ничего такого, но… Знаете, женское чутье…
Гилберт скривился.
– Скорее, месть обиженной отсутствием внимания глупой девицы. Это все?
– Не совсем, мистер Грифитс.
– Ну?
– Роберта Олден начала работу очень хорошо, вырабатывала более сорока упаковок в день, я даже рекомендовал перевести ее в закройный цех с повышением. Вы отчего-то перевод не одобрили… Могу я спросить…
– Продолжайте.
– А потом как будто что-то произошло, она стала снижать выработку, портить воротнички целыми упаковками, путать маркировку.
Гилберт откинулся на спинку стула и снова прищурился, взявшись пальцами за острый подбородок.
– И что же было дальше?
– А дальше Клайд доложил об этом мне, написал подробную докладную записку.
– На Роберту Олден?
– Да.
– Докладная была только одна?
Начальник цеха замялся, ему вдруг стало душно. Лысина покрылась капельками пота, он суетливо промокнул ее платком. Тихо ответил.
– Десять или одиннадцать, мистер Грифитс…
Гилберт удивленно приподнял бровь и так же тихо спросил.
– Дата первой и последней докладной, Лигет? И как менялась их тональность? Вы понимаете, о чем я?
Лигет задумался, кивнул, облизнув пересохшие губы.
– Точных дат не припомню, но… Первая докладная поступила около четырех месяцев назад, а последняя – на прошлой неделе. И она была весьма подробна, в отличие от первых, довольно лаконичных. Я могу их всех вам показать, в журнале учета, в цеху. У меня даже сложилось впечатление, что…
Он запнулся, нерешительно посмотрел на Гилберта, словно спрашивая позволения продолжать. Тот коротко кивнул, не сводя с него пристального взгляда.
– Понимаете, такие докладные, в общем, обычное дело. Бывает, что хромает дисциплина, или испортили сколько-то продукции. В масштабах такого производства те или иные ошибки неизбежны и мы…
– Вы решили прочесть мне лекцию о моей же фабрике, Лигет? – Гилберт нетерпеливым жестом прервал начальника цеха, – коротко, к чему вы ведете?
Лигет решился.
– Ваш двоюродный брат словно ополчился на Роберту Олден, мистер Грифитс. Его докладные… Я потому и не передавал их вам, что они выглядят слишком, слишком предвзятыми. А последняя…
Губы Гилберта искривились брезгливой гримасой.
– Крыса…
– Простите?
– Не обращайте внимания, продолжайте.
– Собственно, это все. Я имел на эту тему разговор с Клайдом буквально позавчера, за обедом.
– О Роберте Олден?